В конце мая 2015 года сотрудник третьего батальона полиции межрайонного отдела вневедомственной охраны по Южному округу Москвы Виталий Качанов задержал гражданина Узбекистана и доставил его в отдел для оформления протокола об административном правонарушении. У мигранта не оказалось при себе документов: все бумаги, по его словам, хранились у работодателя — владельца автомойки Дмитрия Костылева. Задержанному дали позвонить начальнику; бизнесмен пообещал подъехать в полицию через час. Услышав, что на его работника собираются составить административный протокол, предприниматель начал уговаривать полицейского «решить вопрос по-другому», поскольку он якобы оформлял на уроженца Узбекистана патент, и опасался, что из-за его задержания в УФМС могли возникнуть осложнения. В итоге «вопрос» был «решен» тремя тысячами рублей.

Так рассказывает о случившемся уже бывший полицейский Качанов, который сейчас находится под подпиской о невыезде. Он уверен, что инцидент был подстроен сотрудниками Отдела собственной безопасности УВД по округу — Костылев приехал с мечеными деньгами и подслушивающим устройством, установленным оперативниками ОСБ. Сам Качанов, настаивает: он взятки не требовал; не предлагал ее в телефонном разговоре и бизнесмен.

«Если бы он приехал, предложил (деньги — МЗ) и после этого заявил бы сотрудникам ОСБ, здесь речи о провокации не шло бы. Но этот человек приезжает уже с микрофоном, с мечеными деньгами, отксерокопированными — изначально он под контролем сотрудников ОСБ. С моей стороны требований я никаких не выдвигаю, прошу паспорт, говорю: "Составлю протокольчик, и заберете своего человека". Он же приехал с другой целью: начинает мне навязывать решение вопроса "по-другому"», — говорит Качанов.

По его словам, из его дела пропали все доказательства, которые подтверждают, что он не вымогал взятку у бизнесмена и не требовал денег, а наоборот, Костылев первым начал настаивать на «решении вопроса». В частности, на сервере не сохранилась запись с камеры в отделе полиции, прямо под которой, по словам задержанного в тот день гражданина Узбекистана, проходящего теперь по делу в качестве свидетеля, Качанов потребовал деньги за его освобождение без протокола. Экс-полицейский отмечает, что такие съемки в архиве ГУВД должны храниться как минимум пять лет. Также в деле нет и аудиозаписи, сделанной бизнесменом.

«На нем изначально уже была установлена аудиозапись сотрудниками ОСБ, на которой прекрасно слышно разговор: кто начинал общение, что он мне начал предлагать, и чем это закончилось. Почему эту аудиозапись не могут приобщить в СК? Если запись велась, там четко слышно, от кого инициатива исходила, как это все происходило. Если от меня бы все исходило, я думаю, эта аудиозапись была бы, но когда аудиозапись играет против них, она исчезает», — говорит Качанов.

Сотрудники ОСБ, полагает он, при помощи провокаций выполняют план: «Судя по всему, это наша палочная система. То, что привыкли делать на самых маленьких чинах для отчетности, для галочки. Это все было рассчитано для окончательного результата, чтобы добиться своего: передать эти деньги, задержать и показать свою работу».

Бывший полицейский напоминает, что в законе «Об оперативно-розыскной деятельности» говорится о недопустимости провокаций со стороны сотрудников правоохранительных органов: «Если это проходит под контролем сотрудников МВД, и инициатива исходит не с моей стороны, а с его, то это считается провокацией».

5 августа на сайте Московского профсоюза полиции появилось письмо его лидера Михаила Пашкина начальнику УВД по Южному округу Москвы. Вина Качанова очевидна, и на стадии предварительного следствия он ее признал, писал Пашкин — но «29 июля 2015 г. следователь Чертановского МРСО Разуваев О.И., совместно с сотрудниками ОСБ УВД по ЮАО г. Москвы, без уведомления адвоката, под угрозой сломать дверь в квартиру Качанова, вломились к нему домой, где в это время находилась его беременная (на 9-м месяце, фактически на сносях) жена, и потребовали от него поменять свои показания». Качанову пытаются вменить часть 3 статьи 290 УК (получение взятки должностным лицом), утверждает Пашкин, но его показания «тянут» только на часть 1 статьи 159 УК (мошенничество путем обмана или злоупотребления). Санкции этих статей существенно различаются: в случае мошенничества экс-полицейскому грозил бы штраф или условный срок, а если его проступок будет квалифицирован как получение взятки, наказание составит от трех до семи лет колонии.

Как объясняет адвокат Роман Сердечный, сотрудничающий с профсоюзом московских полицейских и представляющий интересы Качанова, статья о мошенничестве подразумевает, что виновный пообещал за деньги сделать то, чего сделать не мог. «То есть он взял на себя несвойственные ему функции: пообещал не составлять административный материал в отношении задержанного, но в соответствии со своими должностными обязанностями он этот материал и права не имел составлять», — говорит Сердечный.

«Как нам известно, прокуратура не хочет утверждать обвинение по 290-й статье, потому что по показаниям свидетелей, по показаниям самого Качанова, там чисто 159-я. Но карточка была выставлена особистами именно по этому преступлению, по 290-й. Если переквалифицируют на мошенничество, это будет их недоработка — а сейчас сокращения грядут», — рассказывает адвокат.

Сердечный полагает, что сотрудники ОСБ при возбуждении дел по той или иной статье руководствуются конъюнктурными соображениями: «Это политика — у нас заказ по коррупции, а 159-я под нее слабо попадает. 290 (получение взятки), 286 (превышение должностных полномочий) и 285 УК (злоупотребление должностными полномочиями) — основные коррупционные статьи».

Ни сам Качанов, ни его защитник не отрицают вины, но настаивают на квалификации по статье «мошенничество». «Я хочу признать вину в том объеме, в котором я ее совершил: что поддался на уговоры, принял денежные средства, я этого не отрицаю. Но каким образом это все происходило?» — рассуждает Качанов.

Адвокат Сердечный считает, что экс-полицейский поддался на провокацию сотрудников ОСБ, что уроженец Узбекистана, которого задержал Качанов, был «живцом», а объяснения бизнесмена Костылева про оформление патента ценному сотруднику — «легендой».

«Это частая практика. В основном, подставляют таджиков, узбеков, киргизов, кто работает гастарбайтерами. Явное, допустим, нарушение, человек пиво пьет в открытую на улице, ничего не боясь, некоторые сержанты на это ведутся», — рассказывает Сердечный.

В письме главы профсоюза начальнику УВД говорится о жестком задержании Качанова после обыска. По словам экс-полицейского, сначала следователь не нашел в его действиях состава статьи 290 УК, по которой уже было возбуждено дело. После этого материалы передали другому следователю. «Тот вызвал меня на личную беседу, объяснил, что здесь "290-я чистой воды, но, чтобы очную ставку не проводить, напиши объяснение, что это твоя инициатива была"», — описывает разговор Качанов. Уволенный полицейский ответил отказом, а на следующий день, 29 июля, к нему пришли с обыском сотрудники ОСБ. Он отмечает, что обыск решили провести спустя два месяца после самого инцидента с задержанием гражданина Узбекистана.

«Есть такая практика: чтобы человек дал нужные показания для следствия, выписывают поручение на производство какого-либо отдельного следственного действия. В данном случае был обыск, хотя по уголовному делу практически все материалы собраны. Чтобы оказать на человека психологическое давление, к нему под видом исполнения отдельного поручения вламываются сотрудники органов службы собственной безопасности, следователь и начинают человека прессовать в присутствии его близких, родных и соседей, которых приглашают в качестве понятых», — поясняет адвокат Сердечный.

Как рассказывает адвокат, незадолго перед обыском экс-полицейский выпил спиртного. «Но он сидит дома, никому не мешает, это частное дело. Сотрудники ОСБ и следователи вызвали наряд полиции и сымитировали нахождение Качанова в нетрезвом виде на улице, вытащив его за шкирку», — рассказывает защитник.

В итоге экс-полицейского передали сотрудникам ППС, которые доставили Качанова в ОВД «Царицыно». «Они заковали его в наручники как последнего бомжа, да так заковали, что мы вынуждены были снять побои, у него там все руки были синие и в потертостях. Неважно, что он попал в такую ситуацию: любой сотрудник ходит под статьей», — заключает Сердечный.

Сам Качанов рассказывает, что был согласен проехать в отделение на освидетельствование, но только в присутствии своего адвоката, который был уже в пути. «Просто из-за отказа ехать с ними, пока адвокат не приедет, надели наручники. Я достал телефон, хотел позвонить, телефон забрали, кинули на переднее сиденье», — говорит экс-полицейский.

Адвокат считает, что сотрудники ППС превысили свои полномочия (статья 286 УК), а помощник дежурного в отделе полиции Смирнов нарушил Кодекс об административных правонарушениях: «Помощник дежурного, который составлял протокол, не указал время и провел личный досмотр без понятых. В протоколе понятым оставлено место — потом вписали бы нужных людей». При этом копию протокола об административном правонарушении на Качанова адвокату выдавать отказывались —как он утверждает, по личному распоряжению и.о. начальника царицынского отдела полиции Гостева: «С боем добились хотя бы копий протокола о задержании». Также Гостев, рассказывает адвокат, приказал старшему экипажа ППС Евгению Барсову не отвечать на просьбу Сердечного представиться. Адвокат добавляет, что Барсов, доставив Качанова в отдел, в рапорте изменил место задержания — на улице, а не в квартире — и не указал, что к бывшему полицейскому применяли спецсредства.

Сердечный допускает, что если бы Качанов не позвонил адвокату, то на него бы давили, требуя изменить свои показания «под 290-ю статью». «Зная, что адвокат уже выехал, сотрудники ОСБ и следователь быстро сматывают удочки и уезжают по своим подразделениям, оставляют разбираться с адвокатом один на один территориальный ОВД — "Царицыно". Но в итоге испортили кровь не Качанову, а руководителям ОВД. Там сейчас служебная проверка идет, и выводы намечаются очень серьезные, в том числе по дежурному и по сотрудникам экипажа, которые доставляли Качанова на продувку», — говорит адвокат.

Экс-полицейский рассказывает, что на протяжении двух-трех часов, что он находился в отделе полиции, ему не отвечали на вопрос, на каком основании он задержан, и только после приезда адвоката начали составлять протокол. «После этого жалоба была написана, и следователь начал вести себя иначе, адекватно. Если бы адвоката не было, на этом бы все не закончилось», — считает Качанов.

Московский профсоюз полиции требует от начальника УВД по Южному округу Москвы Романа Плугина провести служебную проверку по делу Качанова и нарушениям, которые, возможно, были допущены при его задержании.

Председатель профсоюза Михаил Пашкин в разговоре с «Медиазоной» отмечает, что провокация — обычный метод службы собственной безопасности; чтобы избежать двусмысленной ситуации, он советует коллегам постоянно держать при себе включенный диктофон. «У любого нормального человека, который служит в органах, если он не жулик, если он честный, диктофон должен включаться при заходе на службу и выключаться при уходе со службы, а потом полгода эта запись должна храниться дома на компьютере. Это часть 3 статьи 11 закона "О полиции": там написано, что деятельность полиции документируется аудио-, видео- и фотосъемкой», — говорит Пашкин.

При этом даже безупречно честная служба не дает иммунитета от провокаций, отмечает он. В пример лидер профсоюза приводит случай с сотрудником ГАИ, который остановил нарушителя, составил на него протокол и отпустил, после чего сотрудники ОСБ обвинили его в получении взятки: якобы инспектор отпустил автомобилиста с просроченной страховкой, потому что взял с него деньги. При проверке документов автомобилист показал действительную страховку, рассказывает Пашкин, но затем тот же «нарушитель» дал показания, что страховка была просрочена. После этого инцидента инспектор уволился.

Председатель полицейского профсоюза знает и о другом показательном случае с участием ОСБ, который произошел около полугода назад на северо-западе Москвы. «Гаишник остановил за грубое нарушение правил дорожного движения, и ему деньги не в руки дали, а спрятали под половик машины инспекторов. Он их не брал, он даже не знал, что они там лежат», — говорит Пашкин.

«Им (сотрудникам ОСБ — МЗ) нужно показать свою работу, и они работают по мелочевым сотрудникам», — резюмирует он.