Прошлое заседание по «Кировлесу» закончилось неожиданно: судья Алексей Втюрин назначил Алексею Навальному и Петру Офицерову подписку о невыезде. Согласно распоряжению судьи, подсудимые не могут покидать Киров до 10 февраля. Прокуроры его инициативу поддержали, напомнив, что Навальный и Офицеров уже пропустили несколько заседаний, в связи с чем было принято решение об их принудительном приводе.
Навальный, Офицеров и их защитники выступили категорически против решения Втюрина. По словам адвоката Офицерова Светланы Давыдовой, ее подзащитный не мог явиться на заседание из-за того, что попал в больницу. «Это прямое доказательство уважительной причины неявки на заседание. Сразу обращаю внимание суда, что Офицеров чувствует себя плохо», — пояснила она. Тем не менее, суд отказался приобщать справки, свидетельствующие о вызове скорой помощи Офицерову, как и отправлять запросы в авиакомпании, где можно было узнать, покупали ли подсудимые билеты в Москву.
Навальный попытался убедить судью, что он и сам хотел, чтобы рассмотрение дела побыстрее закончилось. «В любом случае, в пятницу — последнее слово», — пообещал он, отметив, что оно будет очень коротким. Однако судья Втюрин, тем не менее, огласил меру пресечения Офицерову и Навальному — это подписка о невыезде из Кирова до 10 февраля.
В общей сложности заседание длилось 11 часов, в том числе из-за частых перерывов, объявленных судьей. Помимо рассмотрения вопроса о мере пресечения, суд успел отклонить несколько ходатайств защиты. Так, Ольга Михайлова обратила внимание судьи на то, что прослушка разговоров Навального и Офицерова велась незаконно, а диски с записями не похожи по описанию на те, которые есть в протоколе. Прокуроры заверили, что все разговоры прослушивались законно, и судья с ними согласился.
Кроме того, адвокат Давыдова подала ходатайство об исключении комплексной психолого-лингвистической экспертизы из материалов дела, указав, что при ее проведении было допущено множество нарушений. Впрочем, при рассмотрении ходатайства суд вновь встал на сторону гособвинения, сочтя, что экспертиза была проведена правильно.
Все стороны собрались в зале суда. Сегодня журналистов стало меньше, зато подъехало больше сторонников Навального. Заходит судья Алексей Втюрин.
Адвокат Светлана Давыдова она ходатайствует об истребовании доказательств — по ее словам, из приговора Вячеславу Опалеву, которого судили отдельно и в особом порядке, следует, что доказательствами по делу были четыре диска с материалами. При этом в деле Навального было всего два диска. Давыдова отмечает, что в материалах дела содержатся сведения о различном количестве дисков. Она просит истребовать их из архива суда.
Адвокат Ольга Михайлова поддерживает коллегу и отмечает, что была «явная манипуляция с оптическими носителями» в делах Навального и Офицерова, а также Опалева. По ее мнению, нужно выяснить, что же следствие решило скрыть и не предоставлять суду.
Прокурор просит 20 минут на размышления о ходатайстве.
После раздумий прокурор Евгений Черемисинов просит отказать в удовлетворении ходатайства, поскольку записи разговоров Навального и Офицерова были сделаны еще до выделения материалов дела Опалева в отдельное производство. По его мнению, нет основания полагать, что были выделены иные материалы, чем те, что есть в основном деле.
Представитель «Кировлеса» поддерживает обвинение. Адвокат Давыдова замечает, что постановление о выделении дела Опалева в отдельное производство не содержит данных о том, какие именно вещественные доказательства были с ним выделены. А вот в приговоре Опалеву о них говорится.
Судья Втюрин насупился и смотрит в стол. Медленно он проговаривает решение, согласно которому в деле Опалева те же документы, и оснований для удовлетворения ходатайства нет.
Адвокат Давыдова просит суд запросить документы, которые смогут доказать невиновность Офицерова. Это копии документов по платежным поручениям от ООО «Вятская лесная компания» за 2009-2011 года и расчетам с другими компаниями и лесхозами, входящими в состав «Кировлеса». По документам задолженность ВЛК перед лесхозами отсутствует.
Она поясняет, что эти документы покажут, что в действиях Навального и Офицерова нет признаков противоправности, поскольку ни у кого не было совершено хищения в корыстных целях.
«В основу обвинения легла законная и легальная гражданско-правовая сделка с КОГУП "Кировлес"», — замечает Давыдова.
Навальный:
— Я не просто поддерживаю это ходатайство, а горячо поддерживаю Ключевой вопрос этого дела — просто взять и сравнить цены. По какой цене покупал лес Офицеров, и по какой покупали все остальные. Вы увидите, что было значительное количество клиентов, которые покупали еще дешевле, чем Офицеров.
Он добавляет, что иначе получается «у нас удивительное экономическое дело, где нет ни одного документа об экономике».
Петр Офицеров напоминает, что во время допроса свидетели указывали, что все цены были утверждены, и они были выше минимальных.
— Ни разу никто не доказал, что цены были ниже отпускных, никто никаких документов не предоставил. Если проанализировать материалы дела, надеюсь, вы увидите это прямо сразу, там нет данных о том, по каким ценам отгружали другие компании. А ВЛК отгружала 3%, подчеркиваю, 3%, не 13%.
Прокуроры просят отказать в ходатайстве, поскольку оно недостаточно обоснованно, а «ни один из допрошенных свидетелей не сообщал о какой либо зависимости цен». По утверждению прокурора Богданова, свидетели говорили, что цены согласовывались с КОГУП, и что минимальные цены носили формальный характер.
Прокурор Черемисинов считает, что запрошенные защитой документы не имеют отношения к делу.
Навальный:
— Понятно, почему против обвинение. Это ключевой момент процесса. Они говорят: невыгодные цены. Здесь они у каждого председателя лесхоза спрашивали про минимальные цены. Почему вы не хотите посмотреть на эти минимальные цены? Да по одной простой причине — Офицеров покупал по ценам выше. Это ключевой момент. А как вы иначе определите невыгодность?
Он говорит, что «это голословное обвинение не подкреплено ни одним документом». «У нас о невыгодности цен говорит только Опалев, главный лжесвидетель, его дочка и его бухгалтер», — замечает подсудимый.
Судья объявляет 15-минутный перерыв.
После перерыва возвращается судья Втюрин и начинает очень тихо читать решение, адвокат Давыдова просит погромче. Судья действительно начинает говорить громче и отказывает в ходатайстве.
— Ваша честь, суд сейчас устранился даже от попыток провести справедливое судебное разбирательство. Вы сейчас полностью встали на сторону обвинения. Это уже процесс не с обвинительным уклоном, а с предрешенным решением! — говорит Навальный.
Давыдова подает очередное ходатайство — она просит вызвать в суд ряд свидетелей, которых допросили на стадии следствия: Ахмадулина Раиля, Климова Евгения, Столыпина Андрея, Крючковой Татьяны, Антипалихиной Елены, Кашина Евгения, Макаровой Любви, Счастливцева Виталия, Потапенко Дениса, Кислякова Виктора (не допрашивался следствием), Ионовой Светланы (тоже не допрашивалась), Раковой Ольги, Ратовой Натальи.
По словам адвоката, показания всех этих свидетелей, которых допрашивали, приводили к тому, что следователи несколько раз отказывались возбуждать уголовное дело против Навального и Офицерова.
Показания Ахмадулина и Климова, по ее словам, согласуются с показаниями Навального о том, что он постоянно критиковал Опалева. Свидетели Столыпин, Крючкова, Антипалихина, Кашин, Макарова, Счастливцев и Потапенко — это сотрудники ВЛК, менеджеры, которые искали поставщиков. Они могут пояснить, как согласовывались цены и расторгался договор с «Кировлесом».
Она отмечает, что необходим и допрос экспертов, поскольку сторона обвинения не предоставила достаточно данных. Показания экспертов, в частности, могут показать недостоверность показаний свидетелей обвинения, в которых утверждается, будто «Кировлесу» был нанесен ущерб.
Свидетель Наталья Ратова, продолжает защитник, проводила аудиторскую проверку «Кировлеса» за тот период, в который совершено вмененной Навальному и Офицерову преступление.
Кроме того, Давыдова критикует проведенную психолого-лингвистическую экспертизу и отмечает, что в тексте экспертизы, с одной стороны, говорится, что обращение Офицерова к Навальному «начальник», но при этом делается вывод, что это обращение иллюстрирует зависимость Офицерова от Навального. Она просит суд вызвать специалистов, которые провели эту экспертизу, и спросить, чем они руководствовались.
Гособвинители просят отказать защите в вызове всех этих свидетелей, поскольку обстоятельства, которые они могут сообщить «уже известны из показаний других свидетелей». Экспертов прокурор Богданов тоже не хочет видеть в суде, поскольку в деле есть сами экспертизы, необходимости в прояснении которых нет. Также представитель обвинения говорит, что защита ничего не сделала для обеспечения явки свидетелей в суд и ссылается на норму в УПК.
В ответ адвокат Давыдова замечает, что статья, о которой говорит Богданов, ни о чем подобном не говорит, а сам он пытается ввести суд в заблуждение.
Судья объявляет 15-минутный перерыв, чтобы вынести решение.
Алексей Навальный в перерыве находит какой-то свой пост на сайте, обсуждает его с соратниками по ФБК и смеясь, громко говорит в камеру: «Все, кто смотрят трансляцию, знайте: Кира — плохая». Его собеседники настаивают, что Кира Ярмыш — пресс-секретарь Навального — все-таки хорошая.
Вернувшись, судья невероятно быстро говорит свое решение, можно разобрать слова «не находит оснований для вызова свидетелей». В ходатайстве он полностью отказывает.
Из бормотания Втюрина можно предположить, что необходимые показания и экспертизы в деле уже есть. Сразу после этого он объявляет перерыв на обед до 13:00.
Навальный возмущенно встает: «Вы отклонили все наши ходатайства, всех свидетелей защиты. Классный у нас процесс получается».
Пока судья и обвиняемые обедают, ЕСПЧ опубликовал свое решение сразу по нескольким жалобам Алексея Навального, и обязал российские власти выплатить политику 63 тысячи евро за задержания на акциях протеста.
Пять жалоб Навального касалась его задержаний на семи акциях и связанных с этим административных дел. В частности, речь идет о задержании 5 марта 2012 года на Пушкинской площади после митинга, двух задержаниях в ночь на 8 мая 2012 года, задержании утром 9 мая 2012 года на Кудринской площади, задержании 27 октября 2012 года на пикете «против репрессий и пыток» у Следственного комитета и опять же двух задержаниях 24 февраля 2014 года у Замоскворецкого суда во время оглашения приговора по «болотному делу» и на народном сходе после приговора на Тверской улице.
После всех задержаний Навального доставляли в полицию, где на него составляли протоколы по статьям 20.2 (нарушения порядка проведения публичной акции) и 19.3 КоАП (неповиновение требованию полицейского). Оппозиционеру после задержаний назначили штрафы до от 1 000 до 30 000 рублей, в одном случае его арестовали на семь суток.
Наконец обед заканчивается. Адвокат Давыдова говорит что защита переходит к исследованию необходимых ей доказательств — письменных материалов дела. Она перечисляет тома и листы документов — это пояснительные записки, постановления о проверках, сопроводительные письма, акты исследования документов, запросы в департаменты. Между оглашением каждого наименования юрист делает внушительные паузы.
Среди документов также акты о расторжении договора, о недопоставках, переписка «Кировлеса» и ВЛК, платежные поручения.
Она отмечает, что это согласованная позиция защиты, а не только Офицерова. Михайлова поддерживает. Прокурор Черемисинов возражает против исследования одного из документов, финансовой экспертизы, поскольку она уже исследовалась. Давыдова не исключает, что действительно этот документ исследовался.
Судья удовлетворяет ходатайство защиты об исследовании документов и объявляет 10-минутный перерыв.
Адвокат Давыдова приступает к чтению письменных доказательств. В первом из оглашенных ею документов говорится, что в 2009 году «Кировлес» впервые не выполнил план из-за падения спроса и роста задолженности.
Затем следует пояснительная записка к бухгалтерской отчетности, также свидетельствующая о росте задолженности предприятия. Озвучивая контракт между «Кировлесом» и ВЛК, Давыдова отмечает, что это «стандартный договор, типовой».
В приложении к договору, который оглашает адвокат Давыдова, оговариваются нормы поставки, условия отгрузки и приема товара. Далее следует справка о доходах и налогах сотрудников ВЛК, в том числе Офицерова; потом Давыдова читает постановления о проверке источников поступления средств на счета ВЛК, Навального и Офицерова. Звучит перечень компаний-контрагентов ВЛК, суммарно перечисливших на ее счет 16 млн рублей.
Давыдова оглашает запрос следствия на имя главы регионального Департамента госимущества Константина Арзамасцева с просьбой предоставить документы в связи с ведущейся проверкой договора «Кировлеса» и ВЛК. В ответе говорится, что Департамент госимущества перенаправил запрос в Департамент лесного хозяйства.
Давыдова читает постановление об обыске в «Райффайзен-банке», в частности, в ячейке, арендуемой Навальным, — там следователь рассчитывал обнаружить информацию, связанную с деятельностью ВЛК. Следом оглашается постановление Басманного суда, разрешающее этот обыск, и протокол, из которого следует, что были вскрыты три ячейки, но в них ничего не обнаружили.
Звучит постановление о возбуждении уголовного дела в отношении Опалева; потом Давыдова просит передать ей следующую коробку с томами дела. Пристав приносит материалы и уносит предыдущую, уже отработанную коробку.
Адвокат читает документы «Кировлеса» за 2009 год, устанавливающие минимальные цены на лесопродукцию. Коробка с документами стоит рядом с Навальным, он помогает адвокату, подавая Давыдовой тома.
Та переходит к переписке между ВЛК и «Кировлесом»: читает письмо с просьбой отгрузить пиломатериалы в адрес астраханской компании, Бастрыгина отвечает Офицерову, что в точном объеме выполнить заказ невозможно. Далее следует аналогичное письмо Офицерова Опалеву, в котором говорится о срыве поставки Астраханскому порту.
Из оглашаемой переписки следует, что Офицеров несколько раз напоминал Опалеву о необходимости отгрузки продукции разным покупателям, а тот под разными предлогами (например, ссылаясь на нормативы РЖД) отвечал, что это невыполнимо.
После документов о расторжении договора между ВЛК и «Кировлесом» и нескольких платежных поручений Давыдова доходит до письма, которое Офицеров отправлял уже конкурсному управляющему КОГУП с просьбой предоставить реквизиты, по которым он может погасить долг. Давыдова отмечает, что это письмо осталось без ответа.
Следом идут два решения судов, отказавших «Кировлесу» во взыскании долга с ВЛК.
Давыдова переходит к собственному адвокатскому запросу, который она адресовала эксперту-экономисту — по поводу рыночной стоимости лесопродукции и отклонения цен «Кировлеса» от этого показателя. Оглашается заключение специалиста Марины Колобовой (читает его уже адвокат Михайлова).
Согласно этому документу, среднемесячные цены, по которым «Кировлес» продавал продукцию ВЛК, были выше, чем цены, по которым отпускали древесину другие производители Кировской области. Таким образом, ВЛК покупала у «Кировлеса» не по «преднамеренно заниженным», а по рыночным ценам, которые были даже выше среднерыночных, приводит Михайлова вывод эксперта.
Заседание возобновляется. Навальный выходит к трибуне и говорит, что готов дать показания. Допрос ведет адвокат Михайлова.
— Что вы можете показать по существу предъявленного обвинения?
— Хочу повторить главную вещь: обвинение абсолютно лживое, полностью сфабрикованное и имеет политические мотивы.
— Политические мотивы дела доказаны многократно, — говорит Навальный и напоминает о сегодняшнем решении ЕСПЧ, который признал факт нарушения прав политика.
«Прошу внести в протокол, что суд не может игнорировать важнейшую вещь, на которую обратил внимание Европейский суд — политические мотивы дела».
— Что касается содержания процесса, — продолжает Навальный. — Я действительно был советником губернатора на общественных началах, ни разу я не был чиновником. Белыха назначили губернатором в начале 2009 года, он сформировал команду людей, которая помогала ему здесь. В частности, он пригласил меня, поскольку на тот момент я был уже достаточно известен анализом корпоративных дел, спорами и судами в качестве миноритарного акционера. Ни у одного человека, который работал в Кировской области или следит за политикой, не было сомнений относительно моего статуса. Мой приезд широко обсуждался,— вспоминает политик, подчеркивая, что «все прекрасно знали, кто он такой».
Навальный говорит, что «такие люди», как он, редко работают «близко к действующему губернатору».
— В «Кировлесе» работали почти четыре тысячи человек, предприятие обсуждали на каждом совещании: они брали кредиты в Сбербанке, чтобы платить текущую зарплату, — рассказывает Навальный. Он вспоминает, что по поручению Белых начал разбираться в деятельности «Кировлеса», которая была «головной болью» областного руководства; именно поэтому Навальный бывал на всех совещаниях по проблемам лесной отрасли. Быстро стало ясно, говорит подсудимый, что у КОГУП скопились огромные убытки и задолженность на сумму более 200 млн рублей.
— Руководитель предприятия [Опалев] многие месяцы убеждал всех, что предприятие еще можно спасти: рассказывал, что убытки у нас 200 млн рублей, но у нас огромные товарные остатки, плюс дебиторская задолженность.
Я выяснил — наверное, первый — что ничего там спасти невозможно, дебиторскую задолженность никто не погашает. Его не то, что нужно было обанкротить, это было бы естественное состояние предприятия, — говорит Навальный.
— Одновременно с этим я выяснил, — продолжает Навальный, — что внутри «Кировлеса» создана преступная группа: Опалев, его дочка, его бухгалтер, его сын, которые открыли параллельное предприятие «Кировлеспроект», разместили его на территориях «Кировлеса» и закупили дорогостоящее оборудование.
— Абсолютно невозможно, чтобы люди создали фирму, посадили ее в государственной организации и сами с собой заключали контракты, — говорит политик, напоминая, что это по его инициативе возбудили дело против Опалева.
Затем, считает Навальный, «бравые сотрудники ФСБ» предложили Опалеву закрыть его дело в обмен на нужные показания.
Офицеров, говорит Навальный, «к огромному сожалению читал призывы Белых приезжать в Кировскую область, чтобы перестраивать регион», и предприниматели «целыми косяками» ехали в область.
Навальный вспоминает, как «целыми днями» обедал с потенциальными инвесторами, которые в те годы присматривались к региону.
«Офицеров приехал в Киров, пришел к Навальному в здание правительства и сказал: "Я хотел бы здесь заняться торговой деятельностью, в частности, лесной". Все закричали: "Отлично, Офицеров, очень хорошая идея!"».
Тогда Офицерову, рассказывает политик, предложили заняться «Кировлесом» — он «абсолютно сам с ними познакомился, заключил договоры».
Навальный говорит, что из всех материалов следует: никакого давления на Опалева не было. Единственный, кто говорит об этом — сам Опалев, который «доказывает связь Навального и Офицерова тем, что видел, как те обедают вместе».
Товарных остатков, отмечает Навальный, у «Кировлеса» не было: на каждое требование об отгрузке продукции там «отвечали — "не можем продать бревен"». Была завышена цифра остатков, но Офицеров объехал лесхозы и понял, что руководство предприятия лжет.
«Когда Опалев убедил всех, что ему очень нужно помочь со сбытом продукции, он и Белыха в этом убедил, и тот ездил в Пермский край в город Соликамск». По словам Навального, там Белых договорился со «своим товарищем» о поставках, а потом выяснилось, что поставок быть не может. «Я договорился на 50 тысяч баланса. Иди и ищи этот баланс, иначе я выгляжу дураком», — пересказывает он свой разговор с экс-губернатором.
Затем, вспоминает оппозиционер, он перестал работать в регионе и уехал учиться за границу, вернулся, опубликовал расследование о коррупции на строительстве нефтепровода — и власть, чтобы доказать, что у набирающего популярность политического блогера «рыльце в пушку», инициировала возбуждение уголовного дела.
«Пришли следователи, дело несколько раз открывалось и закрывалось, пока не закрылось окончательно. У меня было право на реабилитацию и извинения от прокуратуры, которых я не получил».
Навальный вспоминает политическую атмосферу тех лет — «знаменитую истерику» главы СК Александра Бастрыкина, который, по мнению оппозиционера, был недоволен его публикацией о том, что он «вывез журналиста в лес», и последовавшие в 2011 году массовые протесты. «У меня изъяли все электронные приборы, несколько раз. Ничего относящегося к "Кировлесу" не нашли. Ни-че-го. Потом, вы знаете, 2011-12-й годы, какой "Кировлес?"».
Политик связывает уголовное преследование со своими антикоррупционными расследованиями и участием в уличных акциях протеста; на Навального «завели несколько дел, просто "Кировлес" первым дошел до суда», говорит он и вновь пересказывает фабулу обвинения, «не стоящую выеденного яйца». Потом подсудимый вспоминает свой неожиданно высокий результат на выборах мэра Москвы и делает вывод, что приговор нужен власти, чтобы не допустить его до участия в избирательной кампании и выставить «бывшим чиновником, который украл весь кировский лес».
— Помните, вы хотели меня посадить на восемь лет, потом на пять лет, а потом условный срок? Спасибо вам, — обращается он к прокурору Богданову. — Вновь я говорю на этой трибуне то, что говорил... сколько? Три года назад, четыре?
У защиты нет вопросов к Навальному. К допросу приступает прокурор Черемисинов, который просит подсудимого говорить «более конкретно». Первый вопрос: как давно вы знакомы с Офицеровым?
— Довольно давно. Может быть, с 2006 или 2007 года, он был членом партии «Яблоко», я тоже. Мы состояли в разных структурных единицах, но в лицо я его знал, — говорит Навальный.
Черемисинов интересуется, запрашивал ли Навальный информацию о хозяйственной деятельности «Кировлеса».
Навальный говорит: да, Опалев сам приходил к нему. «Кировлес» был крупнейшим арендатором лесного фонда региона, фактически — монополистом, который раздавал лес «работягам» и поэтому «прекрасно жил в 2008 году, а в 2009 году случился кризис».
Прокурор продолжает допрос подсудимого. Он спрашивает, была ли у КОГУП в 2009 году задолженность.
Навальный отвечает, что «это бесконечно обсуждалось, им нечем было платить зарплату, это было самое убыточное предприятие Кировской области».
Черемисинов задает вопрос, кто присутствовал на совещаниях по проблемам лесной отрасли у Белых; ответ: «Все правительство Кировской области». «Проводят 33 совещания, никто ничего не решает», описывает работу региональной бюрократии Навальный. По его словам, он предлагал признать «Кировлес» банкротом и централизовать сбыт — действующий губернатор, подчеркивает политик, спустя четыре года пришел к такому же решению, открыв лесную биржу.
Он снова и снова рассказывает уже известные подробности дела; звукоусиливающая техника дает сбой, и зал наполняет неприятное жужжание; судья объявляет технический перерыв.
Навальный объясняет подробности интриги вокруг КОГУП: было две партии, говорит он, одна выступала за банкротство предприятия, другая, во главе с Опалевым, предлагала его сохранить.
Навальный говорит, что «Кировлес» существовал благодаря политическому решению заместителя предыдущего губернатора, а с приходом Белых Опалев потерял «покровителя».
Никаких указаний по договору «Кировлеса» и ВЛК я не давал, «меня интересовало, что у них не было товарных остатков», говорит Навальный.
— Зачем мне было передавать через Офицерова указания Опалеву, когда я Опалева видел каждый день? — недоумевает он.
Подсудимый вспоминает, что Офицеров присылал ему как юристу договор с КОГУП и просил его «посмотреть», но он это письмо проигнорировал. Прокурор говорит, что Навальный с Офицеровым обсуждали «маркетинговую политику», оппозиционер говорит, что обвинение искажает факты.
— Я обсуждал? Офицеров довольно общительный человек, он любит всем присылать имейлы. Я на них не отвечал. Такой вот он человек, что я могу с ним поделать?
Теперь допрос Офицерова. Он отвечает на вопрос, согласен ли с предъявленным обвинением.
«Я себя виновным в этом не признаю, этого преступления не было. Более того, Верховный суд на основании решения ЕСПЧ принял решение», – начинает он. Офицеров напоминает, что отмена приговора связана с тем, что обвинение было предъявлено за обычную коммерческую деятельность.
Офицеров рассказывает, что он знал о назначении Белых губернатором, который «не сходил с экранов телевизоров месяцами», и решил изучить регион для возможности заняться бизнесом. Офицеров, по его словам, ездил по Кирову, по предприятиям, разговаривал с людьми. «Узнал, что есть крупнейшее предприятие «Кировлес». В следующий раз я, уже одевшись как подобает, то есть костюм, рубашка, галстук, приехал в Киров и сразу с вокзала отправился в «Кировлес».
Офицеров все рассказывает очень подробно, начиная со своего завтрака и вплоть до того, как секретарша в «Кировлесе» негативно относилась к окружающим. Затем он рассказывает о своей встрече с Опалевым., который жаловался на отсутствие продаж и позитивно воспринял предпринимателя из Москвы.
«Было два факта: кризис 2009 года и не сезон – зима. У «Кировлеса» не было продаж практически вообще», – уточняет обвиняемый. Офицеров говорит, что договорился с Опалевым заключить договор, детали обсуждались позже.
«Основной вопрос , он говорил дайте мне денег вперед, а мы вам потом лес поставим», – продолжает Офицеров, сам он настаивал, чтобы было все наоборот. Опалев предложил ему и еще одному человеку поехать по лесхозам посмотреть на «Кировлес». «Учитывая, что я был в костюме и легкой обуви, мы поехали по Кировской области", – говорит Офицеров и подробно перечисляет те районы, которые посетили за двое суток. «В каждом регионе люди подходили и просили Опалева продать лес. Опалев делал вид важного барона и говорил, что я подумаю», – рассказывает Офицеров.
По словам Офицерова, везде было плохое оборудование. Он едет в Москву и регистрирует компанию ООО ВЛК. «Через объявление в газете нашел офис, заключил договор с оплатой по безналу, начал набирать сотрудников», – Офицеров уточняет, что их было почти 15 человек, в офис он купил мебель и компьютеры. «После двух месяцев торга договорились о контракте», – продолжает он.
Офицеров планировал заниматься продажами, он плохо разбирался в сортах древесины, во влажности, типах породы и подписание договора «полностью отдал на откуп КОГУП». По сравнению с другими компаниями он внес некоторые изменения. «По природе недоверчивости я не очень верю в предоплату», – говорит он. Также речь шла об ответственности за поставку некачественного товара: «Потому что все говорили, если будешь работать с «Кировлесом», половина вагона будет всякого барахла.
«Это было предприятие по размерам огромное, по сути ущербное, потому что в Кировской области есть десятки коммерческих предприятий с большим оборотом и меньшим количеством сотрудников, чем у КОГУП», – говорит Офицеров.
Офицеров продолжает рассказывать про взаимоотношения с Опалевым и говорит, что никто не заключал с «Кировлесом» контрактов зимой 2009 года, потому что не было леса. Он говорит, что у самого Опалева было 6 продавцов, которые «искали партнеров от Пакистана до Африки».
По его словам, долго согласовывали пункты контракта, которые подготовила Бура. В итоге Опалев их сам подписал. На вопрос о давлении, Офицеров говорит, что из его показаний можно предположить, что «у человека иногда меняется сознание».
«На прошлом процессе свидетели говорили, что Опалев представлял Офицерова как "человека из Перми"», – напоминает обвиняемый. – Я его поправлял, потом уже плюнул на это дело. Он, возможно, не лжет, потому что есть парамнезия, когда человек выдумывает себе воспоминания, в которые верит».
Офицеров вспоминает, как не мог дозвониться до Навального и сам пришел к нему, туда же зашел Опалев. Навальный хотел их познакомить, а они уже оказались знакомы. По словам Офицерова, когда они уже обо всем договорились договор все равно несколько недель не подписывался – Опалев потребовал взять на работу Буру для оформления соглашения. Офицеров взял ее на работу, потому что не разбирался в древесине, «тем более что зарплата была маленькой».
«Договор был подписан 15 апреля. С середины апреля по начало мая начинают перекрывать дороги, отгрузки почти прекратились. Железнодорожных станций для отгрузки у КОГУП было немного, поэтому лес возили на станции "жигулями" из других мест», – говорит Офицеров.
Офицеров описывает сотрудничество ВЛК и «Кировлеса»: КОГУП в 7 из 10 случаев давал отрицательные решения по предложенным заказам, например, из-за невозможности выполнить нужную конфигурацию. Он поясняет, что некоторых видов лесопродукции было очень мало, а у некоторых лесхозов было плохое оборудование.
«Одним из оснований для отказа было, что у КОГУП не было возможности доставить товар по железной дороге. Из тех трех контрактов, которые «Кировлес» принимал, они выполняли один. Опалев постоянно изображал княжну Ярославну и рыдал, что ему нужно продавать низкосортную древесину», — говорит Офицеров и вспоминает, что выходцы из КОГУП рассказывали, что если бы ВЛК забирала и низкосортную древесину, «всем было бы хорошо». Опалев предлагал ВЛК продавать весь баланс «Кировлеса», но Офицерову это было невыгодно. А Опалев постоянно повторял «спичкряж, спичкряж», вспоминает Офицеров. А в итоге не отгружал продукцию клиентам, заключившим контракт с ВЛК.
Офицеров вспоминает, что контракт с КОГУП разорвали, потому что клиенты «звонили и обзывали грязными словами» из-за некачественного товара или недопоставок. В «Кировлесе» утверждали, что по пути кто-то украл часть товара.
«Дальше произошло удивительное и комичное событие: прошло недели две, меня вызывает Опалев и говорит, а давайте контракт разорвем», – рассказывает Офицеров. Затем Опалева увольняют, вместо него ставят Тышлика, который был «поэнергичней Опалева, который часто любил смотреть в окно». Тышлик начинает «задалбливать» звонками с требованием передать контракты всех своих старых клиентов. «А нафига они просили контакты старых клиентов?» – риторически спрашивает Офицеров. Он иронически сравнивает «старых клиентов» с бывшими девушками, как он уже делал ранее, когда спрашивал: «если у меня была девушка 20 лет назад, то это моя девушка?
Затем Офицеров спрашивает у Навального, рассказывать ли «про эпопею с собранием», обещает позже рассказать про «клановую борьбу». К этому моменту он понял, что с лесом ему работать неинтересно, потому что в России недостаточно перерабатывающего бизнеса.
Компанию Офицеров предоставил на управление брату, которому сказал платить «Кировлесу» по документам о поставках. Вновь настаивает на том, что состава преступления нет, а «дело склепано».
«Если бы я оплатил, я бы сейчас обвинялся по реальным проблемам, потому что у КОГУПа не было документов. Один или два суда удовлетворили иски («Кировлеса»), а остальные решили отказать, по одной простой причине – тупо у КОГУП не было документов, работали как в деревне. ВЛК закупила товар у КОГУП «Кировлес» на 16 млн рублей, оплатила 14 млн 875 тысяч рублей. Вот остаточную сумму мы элементарно не можем перевести по 1 простой причине – нет подтверждающих документов. Обвинению это не помешало увидеть потерянные 16 миллионов», – говорит Офицеров.
Брат Офицерова по предоставленным документам все оплатил, ВЛК, обещает он, все оплатит по документам.
Основатель ВЛК поясняет, что компания была, в том числе экспериментом с целью понять, насколько в России возможна работа полностью «по-белому» и вспоминает, как над ним смеялись из-за того, что на его компьютерах никогда не было «крякнутых» программ.
Затем он кратко рассказывает о том, что стало с деньгами, полученными ВЛК от КОГУП. «Куда деньги потратились? Большая часть ушла на налоги», а также на зарплату сотрудникам и аренду помещения.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке