На прошлом заседании первым в суде попытались допросить потерпевшего ветерана Игната Артеменко, который участвовал в заседании по видеоконференцсвязи. Однако из-за качества трансляции слова ветерана было очень плохо слышно. В результате пенсионер почувствовал себя плохо, ему вызвали скорую помощь, а его письменные показания зачитала прокурор Екатерина Фролова. В них Артеменко рассказывал о своей фронтовой биографии и обиде на политика.

Следующей по видеоконференцсвязи допросили 85-летнюю соседку ветерана Галину Маргулис. Навальный попытался узнать у свидетельницы, какую она и ветеран получает пенсию, но судья сняла эти вопросы как не относящиеся к делу.

Затем в суд пригласили свидетеля Акимова, который рассказал, что в июне 2020 года в «политической группе» «ВКонтакте» увидел упоминание твита Навального о ролике RT в поддержку поправок в Конституцию. По словам свидетеля, ему стало «обидно» за героев ролика и он самостоятельно обратился в Следственный комитет с заявлением на политика. В процессе оглашения документов стало известно, что Акимов перепутал название ведомства и написал заявление не в СК, а в МВД.

Третьей в суде допросили сиделку ветерана по фамилии Тимурова. Свидетельница рассказала, что внук Артеменко прислал ей ссылку на ролик RT. Под этим видео был «комментарий» Навального, который увидел пенсионер и расстроился. По словам сиделки, заявление в полицию на Навального написал внук ветерана.

Последним в суд вызвали внука пенсионера Игоря Колесникова. «Вы торговец своим дедом!» — обвинил Навальный свидетеля. В результате между Колесниковым и политиком завязалась громкая словесная перепалка.

Навальный потребовал объяснить, почему сиделка говорит, что показала пенсионеру ролик по просьбе внука, а внук настаивает, что ничего показывать не просил. «То, что она сказала, это неважно. Она сказала, как она эту ситуацию видит, то, как я вижу эту ситуацию, говорю я», — отвечал Колесников.

Также свидетель утверждал в суде, что ни он, ни его дед не писали заявления на Навального. Однако политик заметил, что сиделка говорила обратное. После того, как обвиняемый попросил огласить из материалов дела заявление на него, судья объявила перерыв.

Корреспондент «Медиазоны» передает, что по всему периметру суда выставили оцепление из полицейских. На входе от журналистов требуют выбрасывать все емкости с жидкостью. Пристав сообщил корреспонденту, что это личное распоряжение председательствующего судьи.

В зал запускают журналистов. Судья Вера Акимова разъясняет сторонам процесса права. Навальный стоит в аквариуме в синем худи Abercrombie & Fitch.

Судья Акимова читает долгую лекцию о том, что допускается и что не допускается в зале. Потом она спрашивает, понятно ли это всем сторонам процесса. Адвокат политика Ольга Михайлова выражает мнение, что странно начинать заседание с такой речи. В ответ судья делает ей замечание, не дослушав. Навальный смеется: «Вы даже фразу ей договорить не дали!».

Михайлова подает заявление об отводе судьи. Акимова ее не слушает и спрашивает о чем-то прокурора. Михайлова повышает голос и говорит, что та обязана рассмотреть заявление. Судья удивляется, что заявление уже есть у нее в письменном виде.

Михайлова зачитывает его. В документе говорится, что председательствующая «продемонстрировала явную зависимость от стороны обвинения, не обеспечила состязательность сторон».

Исправлено в 11:45. Изначально в сообщении ошибочно утверждалось, что на Навальном худи Ralph Lauren.

В ходе прошлого заседания было вынесено постановление о запрете видеосъемки, читает заявление адвокат Михайлова. Тем не менее, по телевидению вышло множество сюжетов, в которых говорилось, что Навальный оскорбил ветерана. Для этих сюжетов, полагает адвокат, использовались технические средства суда, что прямо нарушает постановление, которое вынесла сама судья.

Затем Михайлова рассказывает о том, как судья нарушала ее право на общение с подзащитным. Кроме того, говорит защитница, судья ограничивала Навального в праве на защиту, остановив его речь на прошлом заседании, хотя он имеет право на высказывание своей позиции.

Михайлова считает, что суд допустил незаконную процедуру допроса потерпевшего с использованием технических средств. В частности, ветерана Артеменко допросили посредством видеоконференцсвязи, как и свидетелей.

При этом права Навального были нарушены: сторона защиты была поставлена судом в неравные условия — защите не было известно о том, что допрос состоится посредством видеоконференцсвязи, в то время как обвинение знало об этом и даже знало, кто и в какой комнате находится. При этом решение об использовании такой связи отдельным постановлением судьи не выносилось, не обсуждалось и в протокол не заносилось; также не удостоверялась личность потерпевшего и свидетелей. Кроме того, вместе с ними находились многочисленные лица, чьи личности в заседании установлены не были, продолжает адвокат.

Адвокат Михайлова также отмечает, что сама видеоконференцсвязь была плохо организована — защите ничего не было слышно, на экране постоянно появлялись посторонние люди, потерпевший 1926 года рождения допрашивался без присутствия врача. В результате был объявлен перерыв, в ходе которого было объявлено, что потерпевшему стало плохо.

Помимо этого по видеоконференцсвязи допросили свидетельницу Тимурову, а личность ее устанавливал неизвестный стороне защиты человек. Тимурова — гражданка другого государства, но защите не дали выяснить, на основании какого документа была установлена ее личность.

Михайлова подчеркивает, что суд постоянно снимал вопросы Навального к свидетелям по требованию прокурора, хотя гособвинение таким правом не наделено. В то же время суд не имеет права отклонять вопросы обвиняемого к потерпевшим и свидетелям, если они не являются наводящими. Тем не менее, это происходило неоднократно.

Михайлова подытоживает: судья не беспристрастна, в ходе процесса руководствуется не Конституцией, а личными интересами. Адвокат заканчивает читать заявление.

Судья Акимова обсуждает отвод. Защитник политика Вадим Кобзев поддерживает заявление. Навальный что-то пишет на листе бумаги и передает Михайловой.

Навальный говорит, что в процессе обсуждения ходатайства хотел бы отметить свое разочарование:

– Каждый раз когда свидетели обвинения не могут ответить на мои вопросы, находятся в затруднении, вы прерываете процесс и даете им выйти из зала для того, чтобы дать им получить консультации. Если вы посмотрите глазками направо, то вы увидите камеру. Эта камера снимает. В прошлый раз вы запретили съемку. Тем не менее, все пропагандистские каналы получили записи. Давайте спросим у нормальных журналистов, кто-то еще получил эти записи?

— Вы не имеете права задавать вопросы журналистам. Вы поддерживаете ходатайство? — спрашивает судья.

— Вы не имеете права меня перебивать, — отвечает политик.

После небольшой перепалки с судьей Навальный продолжает говорить:

– Ваша ложь стала очевидна миллионам людей. Вот судья говорит, что запрещена съемка, и вот по телевизору заседание показывают. Мне стало совершенно очевидно что ваше слабое знание УПК вы компенсируете тем, что как попугай говорите: «Вам замечание, вам замечание». Я просто в те моменты, когда УПК позволяет говорить, говорю. А вы каждый раз перебиваете, всем делаете произвольно абсолютно замечания. Поэтому, конечно, я поддерживаю отвод, вам нужно отвести себя, прекратить позориться и поступить на какие-то курсы, чтобы усовершенствовать свои знания о законах РФ, — заключает политик.

Прокурор Екатерина Фролова говорит, что выслушав «пламенную речь» Михайловой, она хочет обратить внимание на отсутствие объективных доказательств нарушения УПК во время прошлого заседания. Доводы, которые приводит Михайлова, несут однобокую оценку, считает гособвинитель.

Большая часть ходатайства адвоката была посвящена допросу потерпевшего, но судебное следствие не закончено, поэтому давать оценку показаниям преждевременно, говорит она. Фролова называет аргументы Михайловой «предположениями» и «оценками». Гособвинитель просит отказать в удовлетворении отвода и обратить внимание на то, что допрошенные на прошлом заседании люди были признаны дееспособными, несмотря на ремарку Михайловой о том, что потерпевший — 1926 года рождения.

Судья уходит на решение, все остаются в зале. Пристав делает журналистке замечание за то, что та не встала одновременно с судьей.

Спустя час судья Акимова вернулась в зал судебных заседания. В руках у нее ворох материалов дела. Пока она зачитывает решение по ходатайству об отводе, все в зале стоят.

Она пересказывает содержание ходатайства и постановляет, что оно подлежит оставлению без удовлетворения, так как защитником не представлены доказательства нарушений статей УПК, по которым судья подлежит отводу.

Навальный просит судью разрешить вести видеозапись в зале суда. Акимова отвечает, что видеозапись запрещена. Тогда Навальный спрашивает, каким образом видео попало на телеканалы.

— Это видеопротокол, — отвечает судья.

— Как я могу получить видеопротокол? — спрашивает обвиняемый.

— После рассмотрения дела вы можете заявить ходатайство и получить доступ к аудио и видеопротоколу.

— А как получил доступ к нему Дмитрий Киселев?

— Ну я же дважды объяснила, — возмущается Акимова.

— Нет, вы ничего не объяснили, — возражает Навальный.

— Судебное заседание продолжено, — оставляет его без внимания судья.

Прокурор Фролова просит приобщить к материалам дела ходатайство потерпевшего от 11 февраля, согласно которому на прошлом заседании он довел до суда свою позицию и ему стало плохо в связи с «продолжающимися оскорблениями» в его адрес и адрес его родственников со стороны подсудимого Навального.

«Продолжать участие в заседании не могу поскольку мне 94 года и в связи с поведением подсудимого Навального», — зачитывает ходатайство ветерана прокурор. Артеменко отказывается от дальнейшего участия в процессе. Ранее данные показания поддерживает ветеран полностью и просит суд вынести справедливое решение по делу.

Фролова продолжает выступать: она говорит, что ей поступили медицинские документы о вызове скорой помощи и ответ на запрос в больницу, согласно которому у ветерана есть множество диагнозов, прежде всего связанных с сердцем. Главврач больницы сообщает, что допрос и проведение иных следственных действий с участием потерпевшего не рекомендуется.

«Прошу приобщить и напомнить, что вызов скорой помощи был осуществлен после тех высказываний, которые допустил Алексей Анатольевич Навальный», — уточняет прокурор и дает документы судье.

Навальный пытается задать вопрос. Судья угрожает удалить его из зала суда. Навальный кричит: «Значит, я хочу узнать, как у прокурора оказались документы? Ей сам Артеменко дал документы?».

— Уважаемый Алексей Анатольевич, у вас есть юридическое образование, вам должно быть известно, что потерпевший выступает на стороне обвинения. Поэтому я вправе передавать документы от имени Артеменко, — говорит Фролова.

Судья выносит Навальному третье замечание. Навальный продолжает спрашивать: как у прокурора оказалось заявление, приходила ли она к нему домой. Судья выносит четвертое замечание и говорит, что может удалить Навального.

— Вы написали за него и подписали за него это заявление? — спрашивает политик.

— Это ваши домыслы, — отвечает Фролова.

— Если у вас появилось заявление, значит оно у вас взялось. Кто его вам дал в руки? — продолжает Навальный.

Прокурор молчит. Навальный смотрит заявление сам сквозь стекло аквариума. «Ага, да», — говорит он. Заявление передается судье.

Судья спрашивает мнение о приобщении документов. Михайлова не возражает. «Однако их достоверность вызывает у нас сомнение. Поскольку, как вы видите, это большое ходатайство потерпевшего, которое напечатано на компьютере, а учитывая те заболевания, о которых говорила прокурор, убедиться в том, что сам потерпевший печатал его, мы не можем», — отмечает адвокат. Кобзев против приобщения не возражает.

— Мое мнение заключается в том, что мы видели этого человека. Он прочитал три строчки по бумажке, не понимал вопросов и вообще был едва жив. И сейчас вы мне пытаетесь сказать что он набрал на компьютере страницу текста в выражениях типа «полностью доверяю обвинению в выражении своего мнения». Если вы прокурор пишете за потерпевшего, то хотя бы пытайтесь писать так, как написал бы 95-летний человек, — возмущается Навальный.

Судья его прерывает. Политик говорит, что сейчас тогда сам удалит ее из зала суда. Он говорит, что подпись очевидно поддельная:

— Кроме того на подделку этого документа указывает пассаж о том, что ему стало плохо из-за высказываний моих. Но это невозможно — он прочитал по бумажке, ему стало плохо, после этого вы его отключили. Каким образом у нас появляются заявления от потерпевшего, откуда они берутся? Это доказывает, что все документы подделаны, а вы бедного деда используете как куклу, подделывая документы за него, — говорит политик.

Судья снова объявляет замечание Навальному и приобщает ходатайство ветерана к делу.

Прокурор Фролова предлагает продолжить заседание в отсутствие потерпевшего и вернуться к допросу внука ветерана — Игоря Колесникова.

Прокурор также просит обратить внимание участников процесса на то, что защита ссылается на еще не исследованные документы. Она говорит, что дело было возбуждено на основании рапорта должностного лица, который был вынесен по результатам проверки, проведенной по материалам поступившим в адрес органов СК.

Судья спрашивает, где свидетель. «Может, ему стало плохо из-за моих высказываний?» — смеется Навальный.

В зал суда заходит свидетель Колесников. Он называет свои личные данные и говорит, что неприязни к Навальному не испытывает. Судья просит внука ветерана рассказать все, что ему известно по делу.

— Все же было уже рассказано, — говорит Колесников

— Желаете дополнить? — спрашивает его судья.

— Да нет.

Следующими задает вопросы сторона защиты.

— Вас научили, как отвечать мне на вопросы? — спрашивает свидетеля Навальный.

— Кто научил? — недоумевает Колесников.

Судья говорит, что свидетель вправе воспользоваться 51-й статьей Конституции, отказаться от показаний и «не поддаваться на провокации».

— Вы помните последний вопрос, который я задавал? — продолжает политик

— Вы не имеете права задавать вопросы, — прерывает его судья.

— Вы же сказали задавать вопросы?! — возмущается обвиняемый.

— Вопросы должны быть сформулированы четко.

— Так я могу задавать вопросы?

— Задавайте вопросы, — разрешает судья.

Навальный спрашивает у свидетеля, в какой сфере свидетель зарегистрирован как индивидуальный предприниматель. Прокурор возражает против такого вопроса.

— Вы предприниматель, в какой сфере вы предприниматель? — спрашивает Навальный.

Судья снимает вопрос.

— Вы родились 25 мая 1986 года? — продолжает политик.

— Вы что, не слышали? — возмущается судья.

— Я просто пытаюсь понять, какие вопросы я могу задавать, а какие нет, — отвечает политик.

— Вопрос снимается.

Свидетель говорит, что «люди Навального» уже узнали о нем всю информацию, и просит политика спрашивать по существу дела.

— Я пытаюсь узнать, когда вы стали торговать своим дедушкой, — не сдается Навальный.

Свидетель снова говорит, чтобы политик спрашивал по делу.

Тогда Навальный интересуется, правда ли, что Колесников занимается ремонтом сотовых телефонов. Прокурор просит его вернуться в рамки уголовного процесса.

— Ваш дедушка занимается ремонтом мобильных телефонов вместе с вами? — спрашивает обвиняемый.

— Следующий вопрос, — реагирует судья.

— Каким образом вы объясните тот факт что ваш дедушка в возрасте 86 лет был учредителем вашей компании и чинил мобильные телефоны? — продолжает политик.

— Снят вопрос.

— Давно ли в вашей семье принято пользоваться дедом для регистрации фирм? — интересуется Навальный.

Свидетель выражает возмущение тем, что обвиняемый не задает вопросы, а излагает свою речь. На вопрос Навального он не отвечает.

Прокурор говорит, что вместо вопросов Навальный пытается донести до общественности сведения о свидетелях. Судья выносит Навальному замечание за то, что он перебил прокурора, пытаясь задать очередной вопрос.

— Я задаю вопрос внуку уважаемого ветерана войны… — говорит Навальный

— С каких это пор он для вас стал уважаемым? — интересуется свидетель.

— Каким образом ветеран войны в 86 лет чинил мобильные телефоны и занимался этим бизнесом? — стоит на своем политик.

— Вас бьют что ли там? — недоумевает Колесников.

— Вы часто подписываете документы вместо своего дедушки?

— Вопрос отклонен, — вмешивается судья.

— Это вопрос по существу. Я последовательно доказываю, что Колесников давно имеет привычку подделывать подпись своего деда, использовать его в своих целях, — настаивает Навальный.

— По существу задавайте вопросы, — приказывает судья.

— Каким образом ваш дедушка в 86 лет стал учредителем фирмы? — продолжает обвиняемый

— Вы снова задаете вопросы, которые были отклонены! — говорит судья.

— Как ваш дедушка в 86 лет стал интересоваться предпринимательством? — снова спрашивает Навальный.

— Он мог и раньше заинтересоваться! — возмущается свидетель.

Прокурор опять просит задавать вопросы по существу обвинения. Судья снова говорит о возможном удалении Навального. Политик снова спрашивает, может ли он задавать вопросы. Судья говорит, что он спрашивает одно и то же и это не относится к существу обвинения.

— Я вижу в деле заявление, якобы подписанное Артеменко. Вы сообщали суду, что заявление Артеменко не писал. Как в материалах дела оказалось заявление, подписанное вашим дедушкой? — спрашивает Навальный.

— Я никаких заявлений не писал. Что там дедушка делал, я не знаю, — отвечает Колесников.

— Вы в прошлый раз сказали что ни вы, ни ваш дедушка заявление не писали. Я вижу в материалах дела заявление, подписанное вашим дедушкой. Кто подделал подпись?

Прокурор просит снять вопрос. Судья спрашивает, в чем вопрос. Навальный еще раз уточняет:

— Вы заявили на прошлом заседании что ваш дедушка не обращался с заявлением в правоохранительные органы. В материалах дела есть заявление от вашего дедушки. Каким образом оно появилось?

— Я не знаю. Если оно у вас есть, дайте мне его посмотреть.

Навальный просит дать заявление на обозрение. Судья ищет его в материалах.

Колесников смотрит на заявление:

— Это дедушкина подпись. Значит, мой дедушка написал это заявление.

— А почему вы так категорично в прошлый раз говорили что он не писал заявлений? — спрашивает политик.

— Потому что я искренне думал, что это дело было возбуждено Следственным комитетом в защиту моего дедушки.

— А при каких обстоятельствах было написано это заявление?

— Я не знаю. Там должно быть написано, я не знакомился с материалами уголовного дела.

— Насколько ваш дедушка представляет, сколько управлений и отделов в СК? — спрашивает политик.

Судья отклоняет вопрос.

— Может ли ваш дедушка 95 лет, сидя дома, написать заявление на имя руководителя второго управления по расследованию особо важных дел Следственного комитета Российской федерации по городу Москве Алиеву? — интересуется Навальный.

— У вас же было время, вы общались с дедушкой. Вместо того чтобы называть его куклой с медальками спросили бы у него, — отвечает свидетель.

— Куклой с медальками его сделали вы, — парирует обвиняемый.

Навальный спрашивает у свидетеля, откуда его дедушка знал фамилию, имя и отчество начальника управления СК по Москве. Судья Акимова снимает вопрос.

— А не кажется ли вам что заявление подделано? — говорит политик.

— Нет, мне не кажется — отвечает Колесников.

— Вы считаете, что ваш дедушка зашел в интернет и нашел начальника управления?

— Алексей, заявление написано дедушкой, которого вы оскорбили. Вы сейчас как уж на сковородке извиваетесь, вместо того, чтобы извиниться.

— Я перед вами извиняться не буду. Тут у всех дедушки воевали, но никто дедушками не торгует.

Прокурор просит его не кричать. Навальный говорит что не может оценить громкость голоса в аквариуме. Он спрашивает пользуется ли компьютером дедушка и смог ли бы он написать заявление. Свидетель говорит, что пенсионер пользуется компьютером, но вряд ли смог бы написать заявление. Он говорит, что политик мог бы спросить об этом у потерпевшего на допросе.

— Считаете ли вы, что единственный в этом зале человек, который выступает на стороне вашего дедушки, пытаясь выяснить, кто подделал его подпись это я? — спрашивает Навальный.

— Я считаю, единственный, кто должен извиниться перед моим дедушкой — это вы.

Судья опять пытается сказать Навальному, что он задает не вопросы, но в конце концов сдается. Навальный объясняет, что пытается понять, каким образом дедушка мог написать это заявление. Прокурор просит снять этот вопрос как повторный.

— Вы считаете, что он сам написал это заявление? — спрашивает политик.

— А кто мог написать его? Там написано, значит он, — отвечает свидетель.

— А каким образом он передал его в суд?

— Я не знаю.

— Вы когда видели его последний раз?

— Меня не было в Москве. Я вчера прилетел.

— Могло ли что-то такое случиться с вашим дедушкой, что он научился пользоваться компьютером и смог написать заявление?

Прокурор опять возражает и заявляет, что не устанет это делать. Свидетель почему-то поворачивается к журналистам и спрашивает: «У нас же все это записывается, что Алексей говорит?».

Судья говорит, что вопросы должны начинаться с «Где?», «Когда?» и «Почему?». Навальный в замешательстве: «Почему в материалах дела лежит заявление, которое не мог написать ваш дед?» — пытается он сформулировать вопрос.

— Я не знаю, — говорит свидетель.

Судья снова напоминает о возможности удаления Навального из зала суда. «Если вы не задаете вопросы по существу, то вы отказались от реализации права», — говорит она.

Акимова просит Навального присесть. Политик отказывается и говорит, что у него осталось еще много вопросов. «Суд не слышит вопросов», — возражает судья. Тогда Навальный говорит, что хочет задать другой вопрос. Он спрашивает, какой у свидетеля доход. Колесников молчит. Тогда сам Навальный отвечает за него: «У вас доход за прошлый год 33 тысячи рублей».

Прокурор опять возражает. Судья снова спорит с Навальным, что спрашивать нужно по существу. «Меня обвиняют в том что я оскорбил человека…» — пытается сказать политик.

— Все видели, что вы это сделали… — говорит свидетель.

Навальный снова говорит про доход свидетеля и спрашивает, почему такая маленькая сумма. Колесников говорит, что понес из-за пандемии очень большие расходы. Обвиняемый спрашивает, правда ли, что за год он заработал 33 тысячи рублей.

— Откуда у вас информация эта? — возмущается Колесников

— Правда ли, что у вашей супруги доход 1920 рублей в месяц?

— Алексей, если вы хотите в грязном белье копаться…

— Почему вы называете грязным бельем доход своей супруги? Почему вы ИП, но получаете меньше, чем любой сотрудник конвоя? Когда вы решили использовать дедушку для решения своих материальных проблем?

Судья говорит, что он не вправе обсуждать материальное положение свидетеля.

— То, что вы не нашли моего заработка, вам в ваших глазах дает мотив продать деда — смеется свидетель.

— Именно это я и говорю! Каким мерзавцем надо быть, чтобы продать деда!

— Таким мерзавцем, который сейчас сидит в клетке! Единственная мотивация сидеть здесь и терпеть все гадости от вас и от ваших сочувствующих в интернете — это желание защитить честь своего дедушки.

Навальный снова апеллирует к тому, что на дедушку зарегистрирована фирма Колесникова. Прокурор спрашивает является ли Артеменко дееспособным лицом. Свидетель отвечает, что да. «Это не выступление — это чушь! Позорная чушь! Ковыряетесь в суде как в грязном белье!» — возмущается он.

Судья начинает говорить о том, что Навальный препятствует заседанию, «в связи с чем объявлен перерыв».

— А я могу быть свободен? — спрашивает свидетель

— Нет, вы не можете! — кричит Навальный.

— И вы не можете! — говорит Колесников подсудимому в аквариуме.

Судья объявляет перерыв 15 минут.

Журналистов снова пустили в зал. Навальный просит дать ему воды. Ее наливают в кружку, но секретарь почему-то ставит ее рядом с собой, а не приносит Навальному.

Подсудимый спрашивает:

— Классно ли кататься летом по городу Москве на кабриолете?

— У вас с головой проблемы? Ну причем это тут? — возмущается Колесников.

У Навального в руках распечатки с фотографиями. Прокурор говорит, что они не приобщены к материалам дела и не имеют к нему никакого отношения.

Свидетель говорит, что понял задачу Навального: он хочет как можно сильнее «облить грязью» его, чтобы «гадости» писали не только ему, но и его родственникам.

— Как думаете, почему вам пишут гадости? — спрашивает Навальный.

Судья зачитывает с листа: «Неоднократно допускал оскорбительные высказывания в адрес свидетеля <…> Право подсудимого на допрос реализовано в полном объеме, в связи с чем суд приходит к выводу о прекращении допроса».

Свидетель сразу разворачивается и идет к двери. Напоследок спрашивает: "Я могу идти?". Прокурор говорит, что свидетель освобожден от допроса и приглашает свидетеля Лукина Алексея Ивановича.

В зал заходит пожилой мужчина в свитере. Он говорит, что живет в Москве, пенсионер, оснований говорить неправду у него не имеется.

— Ваша честь, прежде чем мы приступим к допросу… — говорит Навальный.

— Замечание вам, — обрывает его судья.

— Я хочу заявить возражения на действия председательствующего…

— Я вам уже сказала!

— Слушайте, ну есть статья, я вам могу заявить, это есть в УПК!

— Сейчас допрос свидетеля. Расскажите обстоятельства известные вам по делу, — обращается Акимова к Лукину.

Лукин начинает рассказывать:

— 2 июня прошлого года я зашел в интернет, посмотрел ленту новостей, там я подписан на некоторых общественных деятелей, и там я увидел их заметки по поводу высказывания гражданина Навального о людях, снимавшихся в ролике в поддержку Конституции. Потом прошел по ссылке попал на страницу гражданина в социальной сети твиттер Навального. И увидел… Поскольку собрались люди тут уважаемые, такие слова говорить не стоит наверное. И там был ветеран войны, и эти слова употреблялись в отношении людей и в том числе этого ветерана. Для меня тема Великой Отечественной войны болезненна, потому что у меня дядя воевал, отец воевал… Я посчитал, что для солдата Великой Отечественной войны такие слова говорить нельзя. Поэтому я написал заявление в Следственный комитет. Вот, собственно, и все.

Прокурор спрашивает у свидетеля, как он понял, что зашел именно в твиттер. Тот отвечал, что увидел адрес в строке браузера. «Был ролик, текстовый комментарий, там, холуи, позор страны, и было слово предатель… Вот это слово меня больше всего возмутило, ну, в отношении ветерана войны сказать предатель, ну, это вообще!» — возмущается свидетель.

Фролова интересуется, были ли комментарии под записью. Лукин говорит, что не читал их.

Теперь вопросы задает адвокат подсудимого Михайлова. Она интересуется, сколько людей участвовало в ролике. «Человек меньше десяти», — прикидывает Лукин.

— А Артеменко где был? — продолжает защитница.

— Ближе к концу, почти в конце.

— Как вы можете охарактеризовать этот ролик?

— Ну ролик и ролик, агитационный в поддержку поправок в Конституцию, уважаемые люди снимались… — говорит свидетель и перечисляет: Охлобыстин и еще «с розовыми волосами».

— Вы обращались с заявлением только в отношении Артеменко?

— Да, я посчитал что остальные может быть достаточно влиятельные, чтобы защитить себя юридически, а ветеран за 90 лет, судя по ролику, живет небогато, он просто герой страны… Если бы там были только гражданские… А тут человек воевал… — говорит Лукин.

— Не считаете ли вы, что те лица, которые снимаются в агитационных политических роликах, они должны более спокойно относиться к критике, которая может возникнуть, учитывая ту роль, которую они на себя взяли? — задает вопрос Михайлова.

— К критике да, но, по-моему, там были только оскорбления. Вот было бы там: «Ты снялся в ролике, ты не прав поэтому, поэтому». «А ты снялся в ролике — ты холуй, предатель», — это не критика, — выражает мнение Лукин.

— А вы думаете это «предатель» было связано с тем, что он не воевал на войне, или предатель в том смысле, что он выступает за изменения в Конституцию?

Прокурор просит снять вопрос. Михайлова возражает. Судья просит задать следующий вопрос.

Вопросы задает адвокат Кобзев:

— Вы два раза употребили понятие оскорбление. Вы считаете что эти слова именно оскорбляют людей?

— Холуй, позор страны… оскорбляют. Предатель в отношении гражданского — это оскорбление, а в отношении служившего человека — это по-другому, — отвечает Лукин.

Следующий вопрос пытается снова задать Михайлова: «Вот все эти слова, они относятся к тому, с каким призывом выступали участники ролика…».

Судья опять снимает вопрос.

Теперь спрашивает адвокат Кобзев:

— Как вы воспринимали эти слова, они к чему или к кому относились?

— Они относились ко всем участникам этого ролика, в том числе к ветерану Великой Отечественной войны. У Даля, там в русском языке имеется толкование, если кого-то называешь предателем, ты как-то должен это обосновать. Тем более, если ты солдата называешь предателем. Не знаю, как сейчас… Но это я когда присягу приносил (у меня все мужчины в роду служили в армии), там последняя фраза такая: «Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся», — зачитывает свидетель.

— Клевета и оскорбление это синонимы? — продолжает Кобзев.

Судья снимает вопрос. Адвокат пререкается с Акимовой, та выносит ему замечание.

— Вы шутите что ли? Вы даже вопросы не даете задать? — возмущается Навальный.

Судья Акимова просит внести замечание подсудимому в протокол. «Вы в дневник мне поставьте замечание, у меня столько замечаний в школе было последний раз», — ехидничает политик.

Навальный задает вопросы свидетелю:

— Вы сказали, что в интернет-дискуссии можно что угодно говорить, а, тем не менее, написали заявление. Почему так?

— Вы назвали предателем ветерана Великой Отечественной войны. Нельзя называть предателем ветеранов, — говорит Лукин.

— Там была фраза: «Я считаю Артеменко ветерана предателем»?

— Такого не было. Но в ролике там было не так много людей.

— Может, я одного считаю холуем а другого — предателем?

— Поскольку вы не разделили, значит ваши слова относятся ко всем.

— Я имею право считать холуями и предателями всех, кто поддерживает поправки к Конституции?

— Вопрос снят, — обрывает обвиняемого судья.

— Видели ли вы чтобы я где-то писал про Артеменко конкретно?

— Нет.

— Могу ли я считать предателями тех, кто поддерживает поправки к Конституции?

— Вопрос снят, — снова обрывает судья.

— Слышали лозунг «Единая Россия — партия жуликов и воров»?

— Вопрос снят — говорит Акимова.

— Могут ли все члены «Единой России» на меня в суд подать? — не сдается Навальный.

— Вопрос снят, — вторит судья.

— Имею ли я право на такую точку зрения? — интересуется Навальный у свидетеля.

— Имеете, но… — пытается сказать Лукин.

— Вопрос снят.

Навальный продолжает допрос свидетеля.

— Вы сказали что ветеран живет бедно. Почему вы так сказали?

— Вопрос снят, — повторяет Акимова.

— Имею ли я право считать холуями и предателями всех тех, кто сделал так, чтобы ветераны жили бедно?

— Вопрос снят.

— Вы сами не считаете тех, кто у власти находится, предателями?

Свидетель молчит, прокурор просит снять вопрос, судья снимает.

Судья говорит что Навальный больше не будет задавать вопросы, пусть допрос продолжает адвокат Михайлова. Последняя заявляет возражения на действия судьи, потому что та снимает все вопросы защиты в то время, как все вопросы гособвинения излагаются до конца. Это свидетельствует о неравенстве в процессе.

В ответ судья выносит предупреждение защите Навального, так как, по ее мнению, адвокаты неоднократно вступают в пререкательства, перебивают ее, комментирует действия председательствующего.

— Я не понимаю, она только что заявила возражения, а вы ей выносите предупреждение? Вы шутите? — удивляется Навальный.

Свидетель Лукин уходит.

В зал заходит мужчина в очках. Его зовут Сархан Кичибеко. Он работает в поликлинике терапевтом. Врач рассказывает, что 9 июня после окончания работы он на скорой помощи приехал по вызову к Артеменко.

Пенсионер пожаловался на боли в сердце. Терапевт спросил, на фоне чего у него возникли боли, он ответил что возникли на фоне стресса, эмоционального перенапряжения. Сиделка ветерана рассказала, какие пациент принимает препараты. Терапевт решил, что препараты он принимает правильные. После осмотра давление опустилось и пришло в норму.

После осмотра Кичибеко вернулся в поликлинику. Свидетель обращает внимание на то, что ранее ветеран к поликлинике не прикреплялся и даже не имел там карту.

Прокурор спрашивает у свидетеля, внятно ли ветеран отвечал на его вопросы.

— По поводу лекарств он не мог назвать названия препаратов, а по поводу своих жалоб и своего состояния он достаточно внятно говорил, это я могу вам сказать, — ответил терапевт.

У защитников и Навального нет к нему вопросов. Свидетеля отпускают.

Прокурор предлагает вернуться к оглашению протокола допроса ветерана, а также огласить заявление Артеменко, которое он направил в адрес мирового судебного участка перед проведением предварительного слушания.

Навальный возражает:

— Я считаю, что все его показания не имеют отношения к делу — это просто пересказ его биографии. Вы же все равно будете зачитывать все эти тома, давайте просто их зачитаем, — говорит он.

Михайлова также возражает против оглашения показаний, потому что стороне защиты не дали возможность его допросить. В результате судья удовлетворяет ходатайство об оглашении.

Фролова начинает зачитывать воспоминания ветерана про 1942 год. Навальный опять спрашивает, какое это имеет отношение к делу. Судья делает ему замечание.

Прокурор продолжает читать показания. В ее речи можно расслышать обрывки фраз: «Дошли до Миляховки…», «Коммунисты подключились к движению… решили собрать партизанский отряд…», «Тимофей Васильевич Кузнецов стал комиссаром».

«Однажды летним вечером 1942 года ко мне подошли два незнакомых мужика и поинтересовались оружием… <...> Местные ребята собирали эти сокровища весьма охотно», — зачитывает прокурор.

«Дело было опасное… Понимая, что передо мной не простые искатели оружия, а партизаны, я понимал, что подвергаю себя опасности. Но тем не менее я понимал, что это будет мой вклад в победу, поэтому я не раздумывая помогал защитникам Родины», — зачитывает Фролова воспоминания ветерана.

«Митька-переросток выводил соловьиные трели, в деревне он славился умением подражать птичьим голосам на все лады», — продолжает она.

Прокурор рассказывает, что Артеменко задержали фашисты и стали допрашивать. Дальше ветеран вспомнил про полицейского, который собирал оружие и передавал его немцам-фашистам. Ветеран рассказал, что обманул немцев и сказал, что отдавал оружие не партизанам, а полицейскому, поэтому его отпустили. После этого Артеменко переоделся и решил бежать…

Потом, бубнит Фролова, Артеменко рассказал родителям о побеге. Из опасений, что немцы будут его искать, они выгнали его подальше от дома. Ночевать ему приходилось в стогах сена. «Хлебал горячие щи…», — пересказывает его воспоминания прокурор. Ветеран вспоминает, что зимой было холодно спать даже в сене, но постепенно он понял, что никто его не ищет.

Однажды немцы стали искать человека по фамилии Козлов, спросили о нем у Артеменко, но он сказал, что не знает никакого Козлова, хотя, на самом деле, знал. Однако мимо проходил какой-то мальчишка и сказал, что знает Козлова, а также показал на его хату. Так Артеменко не удалось спасти односельчанина.

Фролова переходит к воспоминаниям ветерана о весне 1942 года. Партизаны дали Артеменко задание: «Оно было не столько опасным сколько сложным. Нужно было втереться в доверие к вдове полицая и добыть информацию о соседней деревне».

Корреспондент «Медиазоны» из зала суда пересказывает дальнейшие события:

Артеменко переправил детей вдовы полицая через реку, по пути они разговорились, и она рассказала ему все про деревню. Воспользовавшись этой информацией, партизаны напали на деревню и отбили ее у немцев.

В декабре 1943 года у Артеменко пропали дед и бабка. В итоге его забрали с собой партизаны. После этого ветеран подробно рассказывает про структуру партизанского отряда: в нее входит взвод, батальон, полк…

Затем ветеран вспоминает про свою жизнь с партизанами и их быт. Кормили их два раза в день. «Суп из крупы, утром и вечером хлеб, соли не было, мылись в бане по-черному, пол был дощатым, топили очень сильно», — зачитывает прокурор Фролова.

Жили партизаны в землянках и жгли дрова прямо там, поэтому приходилось по ночам дежурить. «Основным занятием партизан были засады», — продолжает гособвинитель.

Затем Артеменко рассказывает про несколько эпизодов своего участия в таких операциях. Один раз он с такими же подростками-партизанами ночью расстреляли из пушки разрушенную церковь в которой обосновались полицаи. Однако пушка оказалась не маневренным орудием, поэтому ее решили больше не использовать и стали брать с собой миномет.

Однажды партизаны пытались взять немецкий обоз, но немцы стали отстреливаться. В итоге им все же удалось взять в плен несколько фашистов и одного власовца.

После этого эпизода прокурор почему-то стала читать мемуары тише. Корреспондент «Медиазоны» предполагает, что следующим идет эпизод нападения партизан на власовцев.

Перед тем, как рассказать об освобождения беларуской деревни партизанами, прокурор берет небольшую паузу:

— Люди целовались, обнимались, плакались, плясали, снова обнимались, делясь пережитым горем, рассказывая друг другу о страшных потерях

«Постепенно жизнь в деревне налаживалась, стал расти картофель», — продолжает читать Фролова. В апреле 1944 года Артеменко заболел. Вскоре его официально призвали в ряды Красной армии, он стал изучать там виды стрелкового вооружения, а в феврале 1945 года принял присягу. Артеменко отправили служить в стрелковую дивизию.

Ветерана зачислили в команду разведчиков, которую забросили на реку в Беларуси (название корреспондент «Медиазоны» не расслышал). В апреле 1945 года мост через реку был взорван, были бои», били «Катюши». Противник располагался за вторым рукавом реки…

Артеменко получил задание вместе с командой разведчиков прорваться ко второму рукаву — до него было около двух километров. Ползти пришлось по-пластунски, под шквальным огнем было опасно поднимать голову. Почти достигнув цели, он почувствовал острую боль в ноге и пополз обратно. Переправился через реку, после чего его отправили в полевой госпиталь.

В госпитале Артеменко сделали перевязку. После выписки его отправили в Вальденбург и назначили заведующим складом. В середине 1946 года войсковую часть реорганизовали. Артеменко отправили в германский город Гутенберг на трактороремонтную базу. Поскольку у него уже был опыт заведования складом, его назначили бухгалтером. Потом базу перевели под Дрезден.

В дальнейшем Артеменко сдал экзамены на курсы младших офицеров, ему дали звание младший лейтенант административной службы. Так он стал офицером. Потом Артеменко в 1952 году перешел на службу в училище Жуковского.

«На этот момент чтение я завершу» — говорит прокурор

Теперь Фролова зачитывает заявление, в котором ветеран возмущается тем, что Навальный назвал его холуем.

У Навального есть свое заявление. Он просит занести в протокол, что Артеменко выступал в суде и с огромным трудом прочитал четыре строчки текста:

— Поэтому сама идея, что этот же пожилой человек самостоятельно надиктовал… То, что прокурор читал 37 минут — это просто насмешка. Я даже нашел, откуда они это взяли. Но написал он это много лет назад, в 1974 году. То есть эти бессовестные люди взяли его старые воспоминания, оформили их как протокол и теперь нам суют его. Хотя он не мог это в своем состоянии наговорить! Вот мне понравился момент с допросом в фашистской комендатуре — это очень напоминает нынешнее заседание. В связи с этим прошу дать мне обращаться к вам не ваша честь, а оберштурмбаннфюрер, — говорит политик.

Судья объявляет перерыв на 45 минут

Корреспондент «Дождя» передает, что перед Бабушкинским судом, где идет процесс над Навальным, мужчина с мегафоном залез на дерево. «Тех, кто испугаются, знают это, и испугаются, я объявляю предателями и изменниками своему гражданскому долгу», — говорит он.

Перерыв заканчивается. Прокурор приступает к исследованию письменных доказательств дела. Фролова берет три тома и начинает читать с первого. Он начинается с постановления о возбуждении дела, следом идет постановление о передаче дела по подследственности.

«Расследование представляет особую сложность», имеет «большой общественный резонанс», поэтому прокурор направляет дело руководителю ГСУ СК по Москве, методично зачитывает документы гособвинитель.

Тем временем, РИА «Новости» передает, что мужчину, забравшегося на дерево с мегафоном, задержали.

Прокурор Фролова огласила заявление от имени Артеменко, протокол осмотра скриншота твиттера Навального с описанием видео и твита, новости на РЕН ТВ под заголовком «Ветерану стало плохо из-за Навального», а также протокол осмотра твиттера Навального с описанием сколько у него читателей и читаемых, а также какие политик делал ретвиты.

Затем гособвинитель переходит к оглашению лингвистической экспертизы твитов Навального.

Корреспондент «Медиазоны» передает, что сидящие в зале журналисты иногда впадают в дрему, приставы будят их, трогая за плечо.

Как заметили в телеграм-канале «Арбитр», ветеран Игнат Артеменко числился директором ЗАО «Л-Кристо». Должность он занимал с декабря 2013 года по июль 2014 года, то есть Артеменко тогда было больше 85 лет. Эта организация была ликвидирована, ее правопреемницей указано уже ООО «Л-Кристо», гендиректор которой — Игорь Колесников, внук потерпевшего.

Фролова перечисляет паспортные данные Навального, указания о составе его семьи и судимостях. Также она подробно рассказывает про имущество политика: квартиру в собственности и офис в аренде, отмечая их метраж. Следом прокурор говорит про рапорты, согласно которым в рамках оперативного сопровождения было установлено, какими автомобилями пользуется Навальный: Range Rover и Chevrolet.

Затем гособвинитель говорит про школу, которая предоставила помещение для проведения следственных действий. Предположительно, речь идет о допросе сиделки ветерана Тимуровой.

Фролова читает материалы, согласно которым ветерану в марте и апреле 2020 года выплачивали по 2 тысячи рублей материальной помощи из-за пандемии коронавируса. Кроме того, ему начислялись пенсионные выплаты. Корреспондент не расслышал, о каких точно суммах идет речь, но Фролова говорила про 70 и 75 тысяч рублей. Прокурор также упоминала праздничные продуктовые наборы, которые вручали ветерану 9 мая.

Гособвинитель рассказывает, что со 2 июля в квартире Артеменко проводится ремонт. Следом прокурор зачитывает ответ на запрос, согласно которому ролик в поддержку внесения поправок в Конституцию снимался на деньги RT и никто героям видео не платил. Затем Фролова начинает оглашать данные о счетах Навального в «Сбербанке».

Корреспондент «Медиазоны» передает, что во время оглашения материалов Навальный явно скучает. Он вздыхает, засовывает руки в карманы, ходит по аквариуму и рассматривает экраны ноутбуков своих адвокатов.

«Гимади или Димади, я уже не знаю…» — быстро бормочет в этот момент прокурор. Навальный что-то с улыбкой шепчет приставу, который стоит у аквариума.

Вскоре Фролова переходит к протоколу осмотра ютуб-канала «Навальный LIVE», на котором 2 157 видеороликов.

Навальный перебивает прокурора: «Давайте не так подробно читать, мы же двинемся сегодня! Давайте просто в общем!».

Фролова не реагирует на подсудимого и продолжает читать.

«На 30-й минуте 40-й секунде Алексей Навальный говорит следующий текст: "Я действительно обозвал сборищем холуев тех, кто снялся в том [ролике]". Далее показывается ролик, в котором все выступающие, в том числе Игнат Сергеевич. <…> "Они вытащат нам этот пасьянс, там будет несколько жуликов, там обязательно будет ветеран, все скажут, боже мой, что? Ты ветерана оскорбил? <…> Ты назвал его холуем? Конечно, я назвал его холуем, и он холуем и является"». — очень медленно, чеканя каждое слово, читает Фролова протокол осмотра одного из роликов на канале Навального.

После этого Фролова зачитывает расшифровку звонка в скорую помощь, которую вызвали Артеменко.

Теперь прокурор зачитывает регалии ветерана и его передвижения по службе. Корреспондент «Медиазоны» передает, что это единственная часть материалов, которую Фролова произносит с выражением. «Юбилейная медаль за воинскую доблесть», — говорит она, особенно выделяя голосом слова «медаль» и «доблесть».

Адвокат Михайлова говорит, что сейчас на улице ждет специалист, приглашенный защитой. Она просит пустить его в здание суда. «Сейчас доказательства представляет обвинение», — отвечает судья.

— Ваша честь, проявите гуманность, он пожилой человек! — говорит Михайлова.

— Обвинение, продолжайте представлять доказательства.

Прокурор читает материалы дальше.

Навальный просит суд объявить перерыв на три или пять минут:

— Вы имеете совесть еще говорить о каком-то уважении к участникам процесса! Человека даже не пускают в помещение суда. У нас открытый процесс, он имеет право зайти сюда! — кричит политик.

— Я делаю вам замечание, — говорит Акимова и просит прокурора продолжать оглашение материалов.

— Уважаемый прокурор, вы не могли бы не облизывать пальцы, я не могу смотреть на вас! — говорит Навальный.

— Замечание подсудимому, — прерывает судья.

Прокурор продолжает читать материалы дела.

Возле Бабушкинского районного суда Москвы кроме активиста, говорившего в мегафон, также задержали главного редактора RusNews Сергея Айнбиндера, который снимал происходящее на видео, передает «ОВД-Инфо».

Айнбиндер рассказал изданию, что их обоих доставили в ОВД «Лосиноостровский». С активистом в отдельном кабинете беседуют сотрудники Центра «Э»

Прокурор Фролова закончила читать материалы дела.

Адвокат Михайлова опять просит пустить в зал свидетеля защиты. В свою очередь, гособвинитель считает, что сперва необходимо допросить Глотову Альбину Владимировну, которая участвовала в лингвистической экспертизе твитов Навального.

Навальный кричит на судью. Он говорит, что Акимова специально не пускает эксперта:

— Я понял, почему вас выбрали судьей! Видимо, в Бабушкинском суде провели голосование и спрашивали, кто самая бессовестная судья у нас? Судья Акимова, почему специалист Глотова находится тут, в тепле и у нее все прекрасно, а наш должен на улице стоять? Почему? — возмущается политик.

Михайлова тоже кричит:

— Я прошу допустить в суд профессора Анатолия Баранова, профессора института имени Виноградова, который ждет уже 45 минут!

В ответ судья делает уже замечание Михайловой.

Снова говорит Навальный:

— Вы это делаете, просто потому что ждете, когда он уйдет, потому что это пожилой человек. Почему вы не пускаете? Вы упиваетесь этим всем, сидите, думаете: «Я такой штурмбаннфюрер очень крутой». Вы так думаете?

— Замечание вам, — отвечает судья.

— А я вам делаю замечание. У меня их уже больше 30. Эти замечания ничего не стоят, — говорит подсудимый.

Судья объявляет перерыв на 15 минут, в связи с тем, что «Навальный мешает проводить заседание».

Перерыв заканчивается. Корреспондент «Медиазоны» передает, что на время допроса журналистов просят убрать с кафедры диктофоны.

В зал заходит свидетельница Глотова. Она занимает должность старшего эксперта отдела лингвистических экспертиз экспертного центра при Следственном комитете.

Прокурор просит предъявить эксперту ее исследования из материалов дела. Глотова смотрит. Фролова спрашивает свидетельницу, знает ли она об ответственности за дачу ложных показаний.

Прокурор просит эксперта рассказать про методику экспертизы. Глотова отвечает, что это методика, утвержденная ЭКЦ МВД России в 2008 году. В экспертизе она свое личное мнение не выражала, исследования всегда проводятся непредвзято, отвечает Глотова.

Прокурор спрашивает, стала ли работа Баранова основополагающей для исследования. Глотова подтверждает, что пользовалась его работой, но не только ей. В списке используемой литературы, который она зачитывает, восемь имен.

— В какой части вами использовались научные труды Баранова? — спрашивает Фролова.

— Я обращалась к ней тогда, когда читала о том, что такое утверждение и как доказывается, что есть утверждения, что такое информация, сведения, чем они отличаются и как в процессе лингвистической экспертизы их отличить друг от друга, — отвечает Глотова.

— Литература использовалась вами в совокупности или больше внимания было уделено конкретным трудам конкретного автора?

— В совокупности. Мы работаем в рамках методики, она утверждена, и мы должны по ней работать, но так как иногда не хватает информации, мы обращаемся к определенным источникам, — говорит свидетель.

Прокурор задает свидетельнице уточняющие вопросы: оказывалось ли на нее давление, какие именно материалы использовались в исследовании и другие.

— В том случае, если бы комментарий, который был опубликован, не был бы прикреплен к видеоролику, он бы нес то значение, которое вы определили в экспертизе?

— Тогда объекта оценки не было бы оно не было персонифицированно. Но субъект был обозначен местоимением они.

— Что означает слово предатель?

Эксперт ищет определение в экспертизе — в словаре Ефремовой это «человек, предавший свои идеалы». Затем она по просьбе прокурора зачитывает определение слова «холуй» — это слуга, лакей, раболепный приспешник и подхалим. Затем слово «продажный» — человек, готовый на бесчестные поступки ради денег, из корыстных соображений. Следующим эксперт зачитывает определение слова «позор» — это постыдное унизительное положение, вызывающее насмешку и презрение.

— А также «судья Акимова» — добавьте в это определение! — говорит Навальный.

— Замечание вам, — говорит Акимова.

— Вам замечание! — отвечает подсудимый.

— А местоимение «они» и «оно» кого отражает? — спрашивает прокурор.

— Оно отражает всех участников данного видеоролика, — отвечает свидетельница.

Теперь вопросы Глотовой задает адвокат Михайлова. Она спрашивает свидетельницу, почему следователь поручил производство экспертизы именно ей. Прокурор возражает. По ее мнению, эксперт не может ответить за другого человека. Судья снимает этот вопрос.

Акимова продолжает снимать вопросы о том, почему именно эксперту Глотовой была поручена экспертиза. Судья настаивает, что работа была поручена экспертному центру, а не конкретно Глотовой.

Навальный кричит из аквариума: «Ну, бумага перед вами лежит, там написано "эксперту Глотовой", едрена-матрена!».

Судья снова делает замечание Навальному.

Адвокат Кобзев пытается выяснить у эксперта: видео и комментарий — это две разных сущности или нет. Глотова настаивает, что они взаимодополняют друг друга и местоимение «они» указывает именно на содержание видеоролика.

— Вы в своем заключении указали, что есть факты, распространенные в негативном ключе. Я фамилию Артеменко упоминал? — спрашивает Навальный.

— В своем комментарии нет, — отвечает эксперт.

— А вообще в материалах?

— В тех материалах, которые я видела, — нет.

— Я про Артеменко какую-то информацию распространял?

— Ах, ну там несколько лиц, среди них Артеменко, — поправляется свидетельница.

— Утверждение: «Сотрудники конвоя — это лучшие люди на свете». Я похвалил капитана или прапорщика сейчас? — спрашивает Навальный.

— Вопрос снят, — прерывает судья.

— Почему? Если есть без упоминания фамилий утверждение вы как лингвист каким образом понимаете, к кому относится данное утверждение?

— В том случае он участник видеоролика. Как участник группы, он также получил негативную оценку, — объясняет Глотова.

— Если я говорю: «Судьи Бабушкинского суда продажные…» — продолжает Навальный.

— Вопрос снят, — обрывает его Акимова.

— Если я говорю: «Судьи Бабушкинского суда отличные», я говорю о судье Акимовой?

— Вопрос снят. Подсудимый превышает реализацию права на допрос, следовательно, отказывается от него, — говорит судья.

— Распространил ли я умышленно информацию о человеке по фамилии Артеменко?

— Вопрос снят, — перебивает судья.

— Делаю вам замечание судья Акимова, будет еще раз — выведу вас из зала! Я требую чтобы мне дали вопрос задать! — горячится Навальный.

— Вопросы, пожалуйста.

— Я и задаю вопросы!

— Вы реализовали свое право, — заключает Акимова.

Теперь вопросы Глотовой задает адвокат Вадим Кобзев:

— Поясните разницу между утверждением о факте и оценочным суждением.

— Утверждение о факте — это утверждение о том, что имеет место быть. А оценочное суждение — это мнение человека о ком-либо, о чем-либо. Это непроверяемая информация.

Навальный хочет еще что-то спросить у свидетельницы, но судья говорит, что подсудимый больше не может задавать вопросы, так как злоупотребляет своим правом.

Вопросы продолжает задавать адвокат Кобзев:

— Те комментарии Навального — «позор страны», «продажные холуи» — это относится к оценочному суждению или к фактам?

— Я же сказала, что это оценка, — раздражается Глотова.

Навальный снова пытается задать вопрос:

— Я хочу спросить про Баранова…

— У вас вопросы закончились, — обрывает его Акимова.

Тогда Михайлова задает вопрос, который хотел спросить Навальный:

— В вашем заключении вторым номером стоит эксперт Баранов. Лингвистическая экспертиза текста — его работа. Эта работа — она авторитетная и насколько она используется?

Прокурор просит снять вопрос, потому что эксперт является лингвистом, а ее ответ будет носить оценочный характер. Судья предлагает эксперту ответить, если она может.

Глотова говорит, что Баранов действительно является заслуженным специалистом, поэтому ЭКЦ часто обращается к его работам. «В этом нет ничего такого, эксперты же должны брать знания, информацию. Используются разные источники», — отвечает свидетельница.

Больше к Глотовой нет вопросов.

Прокурор просит приобщить к вещественным доказательствам диски с записями ютуб-канала Навального о твите, с самим твитом и другие.

Судья удовлетворяет ходатайство о приобщении и исследовании материалов. Однако видео Навального длятся более двух часов, поэтому прокурор просит посмотреть только ту часть, которая касается ролика.

Несколько минут в суде ищут ножницы, чтобы открыть конверты с дисками.

После этого на экране включают ролик RT за внесение поправок в Конституцию. Корреспондент «Медиазоны» передает, что по какой-то причине его показали два раза.

Корреспондент «Медиазоны» передает из зала суда, что ролик RT включили в третий раз.

Прокурор обращает внимание суда на то, что в ролике имеется запись о том, кто такой Артеменко. Следующим включают передачу «Россия будущего» с Алексеем Навальным. Корреспондент «Медиазоны» передает, что видео притормаживает. В суде смотрят ролик RT в четвертый раз — теперь в передаче Навального.

«Я безусловно считаю их холуями всех, и предателями всех, кто тянет на этот обман. Все скажут: "Боже, что ты и ветерана оскорбил, и известного врача, а ты его назвал холуем?". Конечно, я его назвал холуем и холуем он является», — говорит Навальный в ролике.

На моменте с Артемием Лебедевым прокурор останавливает ролик. Навальный очень просит продолжить просмотр, но его не слушают. Политик говорит:

— Я считаю всех холуями и предателями — и тех, кто сделали Путина царем, и тех, кто превратил ветерана в куклу, как мы убедились на процессе этом много раз. Их я считаю в первую очередь такими.

Суд также приобщает к документам постановление Симоновского районного суда об отмене условного срока Навального по «делу Ив Роше». На этом сторона обвинения закончила предоставлять доказательства. Суд переходит к представлению доказательств стороны защиты.

Адвокат Михайлова просит приобщить к материалам дела заключение лингвиста Баранова. Он профессор, стаж 40 лет. Она отмечает, что его работа использовалась для экспертизы, назначенной следователем.

Михайлова зачитывает, какие вопросы были поставлены перед специалистом — есть ли в твите сведения, негативно характеризующие Артеменко. Если есть, то в какой форме они выражаются — в оценочной, в предположении или как-то еще. Также перед экспертом поставили вопрос, есть ли в твиттере Навального высказывание, которое относится к ветерану Артеменко с негативной оценкой данного лица.

Михайлова начинает говорить про выводы, к которым пришел лингвист Баранов. Прокурор Фролова ее перебивает. Она считает, что документ еще не приобщен к материалам дела, поэтому оглашать выводы нецелесообразно. Защитница возражает: она оглашает ходатайство. Судья разрешает дочитать экспертизу до конца.

Баранов пришел к выводу, что в комментариях сообщается негативная информация в том числе и об Артеменко: «Вот они, голубчики», «Команда продажных холуев», «Позор страны», «Предатели». Она передается в форме оценочного суждения, отражающего мнение автора. Она не сообщает каких-либо фактов и не может быть проверена на соответствие действительности.

Кроме того, Баранову было представлено заключение Глотовой. Он указал, что в этих экспертизах справедливо отмечается, что Артеменко в материалах характеризуется как бесчестный, заслуживающий порицания за свои поступки человек. Справедливо делается вывод, что характеристика содержит отрицательную коннотацию. Однако эти фразы обобщающие, считает эксперт.

— Никаких фактов эксперты не выявили и не описали, — заключает Баранов.

Михайлова ходатайствует о приобщении документов — это запрос в институт Виноградова Баранову, само заключение специалиста. Судья объявляет перерыв на 15 минут для ознакомления с материалами.

Судья вернулась в зал заседания.

Прокурор говорит, что она не против приобщения ходатайства, запроса и заключения. При этом Фролова обращает внимание, что в адвокатском запросе нет сведений о том, что эксперт Баранов предупреждается об уголовной ответственности, и в самом лингвистическом заключении его тоже нет.

Судья приобщает документы. Адвокат Михайлова говорит, что в суде находится специалист Баранов, она хочет допросить его, а перед этим — исследовать заключение. Никто не возражает, ходатайство удовлетворено.

В зал заходит Анатолий Баранов, заведующий отделом в Институте русского языка имени Виноградова.

Адвокат Михайлова говорит, что сейчас он дал подписку суду, и спрашивает, подтверждает ли он свое заключение. Баранов подтверждает.

Тогда защитница просит рассказать эксперта о своем стаже работы и званиях. Ученый отвечает, что он профессор, преподаватель разных учебных заведений, стаж работы — «с восьмидесятого года, страшно сказать, прошлого века», лингвистической экспертизой занимается с 1990 года «прошлого века».

— У меня есть книга довольно известная, много разных публикаций, — уточняет Баранов.

Адвокат Михайлова просит пояснить, к каким выводам пришел эксперт. Баранов предупреждает, что сделает только обобщение:

— Вот у нас есть два фрагмента. В твиттере есть еще слово «предатели». Все слова, которые, тут есть — они передают негативную оценку. Эта негативная составляющая зафиксирована в словарях русского языка. Слово «голубчики» передает иронию. Там слово «продажные», слово «холуй», слово «позор», выражение «без совести». Это все оценочные фразы, толкования которых легко найти в словарях. Я их привожу в своем заключении. Основная сложность со словом «предатели», потому что оно используется в разных значениях. Для клеветы, как я понимаю, нужно, чтобы было некое утверждение, которое можно проверить на соответствие действительности. Например: «Петр болен». Это можно проверить. А «Петр — негодяй» это моя оценка. Для одного он негодяй, для другого — замечательный человек. Слово «предатели» используется в двух значениях. Прямое значение — человек, изменивший Родине. Второе значение не очень хорошо фиксируется в толковых словарях, но оно представлено в обычном общении людей: «Муж-предатель ушел к любовнице». Понятно, что тут речь не об измене стране.

Баранов приводит примеры из литературы.

— «Она бесновалась, называла ее шлюхой, а меня — предателем, беглецом и трусом», — продолжает эксперт. — Ну где здесь измена родине? Это очевидная вещь, переносная, этому учат на первом курсе. Переносное значение есть в словаре языка Пушкина. Что мы читаем: «О человеке, нарушившем верность в любви. Шутливо о лице, повинном перед своим приятелем». И приводятся примеры из Пушкина — тут явно переносное употребление.

Баранов говорит, что лица которые выступали в этом ролике — было бы странно предполагать, что каждый из них является изменником родине, и контекст говорит, что нет никаких сомнений в том, что это именно переносное значение, указывает лингвист:

— Там это использовано в том смысле, который следует из контекстов и толкований слова "предатель" в академических и толковых словарях. Например, человек, нарушивший верность идеалам общества. Следовательно, данный комментарий это выражение негативного отношения к лицам, которые комментируют поправки к Конституции РФ. И это просто выражение отношения, попытка найти тут другое толкование имеет выморочный характер. Наличие клеветы — ну, по-моему, тут очень слаба эта клевета.

По просьбе защитницы эксперт переходит к другим словам, рассказывает о «голубчиках», читает толкование этого слова в прямом и переносном значениях, Навальный с интересом смотрит на него.

— Голубчик — за деньги готовый на бесчестные поступки. Это что значит, готовый? Это не реальный факт, который имел место. Это мое мнение о том, способен ли он на это. Как мы можем оценить это на истинность или ложность? Ну, надо какой-то регистратор в голову поставить, чтобы понять — это правда он так думает или это ложно, — рассуждает ученый.

Примерно то же самое он говорит о «лакее» и «холуе» — смысл этих слов предполагает только оценку, а не утверждение о каком-то факте.

— Можно взять учебник по теории оценки, он кстати есть для студентов юридического факультета, там это все описано. Теория оценки преподается в юридических вузах, вот это именно оценка, как по учебнику, — подчеркивает он.

Говорит Навальный:

— Спасибо большое, вы так хорошо все рассказали. Мне кажется, на этом моменте уже можно прекратить производство по делу. Но я хочу уточнить важнейшую вещь. Я человек довольно ясных политических взглядов, это заметно по месту, в котором я нахожусь. Я часто высказываюсь о властях. Мы на процессе по делу о клевете. И каким-то образом представители обвинения обнаружили в моем утверждении клевету, а именно — умышленное распространение фактов о гражданине Артеменко, которыми он был опорочен. Вот в моем утверждении есть распространение фактов, которые я сделал умышленно?

— Ну я бы вообще не говорил, что это утверждение. Это оценочные категории. Это оценки, мы не можем их проверить на соответствие действительности. Здесь нет ни одной фразы, которую можно было бы проверить. Они в грамматическом смысле утверждения, но в грамматике все утверждения — это подлежащее, сказуемое. В этом смысле это утверждение. Но вообще это оценочное суждение. Есть ли здесь сознательное оскорбление? Но ведь я так понял, тут речь о клевете идет. Оскорбление это КоАП, как я понимаю, я не юрист, я могу ошибаться, но мне кажется, оскорбление тут вообще не рассматривается.

Прокурор Фролова интересуется, выражал ли эксперт субъективное мнение. Баранов отвечает, что это абсолютно объективное мнение, основанное на науке, и для того, чтобы его дать, достаточно быть студентом первого курса филологии.

Обвинительница уточняет, заключил ли он соглашение с кем-нибудь для дачи данного заключения — да, заключал с Ольгой Михайловой.

— Известно ли вам в чем обвиняется Алексей Анатольевич?

— Я знаю из прессы.

— Можете сказать?

— В клевете.

— Знакомо ли вам определение клеветы из УК?

— Я не специалист-юрист.

Фролова зачитывает определение клеветы из УК, затем просит его раскрыть определение слова «честь», которое есть в определении этого слова из УК.

Михайлова возражает, потому что специалист был вызван по ходатайству защиты. Судья делает замечание и говорит, что специалист должен сам ответить.

— Как лингвист ответьте, что такое честь? — просит прокурор.

— Это этическая категория, связанная с восприятием человека окружающими, — отвечает Баранов.

Дальше Фролова спрашивает про достоинство, про репутацию. Баранов говорит, что эти определения лучше не говорить наизусть, они есть в словарях.

Затем прокурор спрашивает про определения «порочить», «порочащий», «подрывать репутацию».

— Порочащий — это правовая категория, она есть в постановлении пленума ВС №3 от 2005 года. Надо смотреть там, вы же меня спрашиваете как лингвиста. Как лингвист я могу ответить на вопрос вам, процитировав определение из толкового словаря, — удивляется Баранов.

— Являются ли слова «позор страны», «предатели», «продажные холуи» порочащими честь, достоинство и репутацию?

— Что касается порочить или не порочить — это дело суда. Это суд решает, порочат или нет. Это правовая категория. Вы требуете не без определенного, боюсь, умысла интепретировать правовые термины. Это право правоприменителей, которым я не являюсь.

— А вы действительно считаете, что нельзя проверить, является ли человек предателем?

— Если это переносное значение, то это оценка. Проверить оценку невозможно.

— А может ли быть предателем родины ветеран войны?

— В первом значении конечно может. А во втором — нет, потому что это оценка.

— В том ролике стоит человек в военной форме, его грудь увешана медалями за доблесть перед Отечеством и за его великие подвиги перед страной и перед всеми нами. Когда про него говорят, что он предатель, это относится к нему?

— Это относится ко всем лицам, которые упомянуты в ролике.

— Ко всем лицам? — торжествующе спрашивает прокурор.

— Ко всем.

Навальный жалуется, что судья не сняла ни одного вопроса прокурора. Баранов вновь говорит, что это лишь выражение отношения к тем, кто участвует в этом ролике.

— Вот нам прокурор зачитала формулировку, распространение сведений. Я их распространял?

— Нет, там нет сведений. Есть оценка, — отвечает эксперт.

Специалиста отпускают, объявляется пятиминутный перерыв для консультации защиты.

Перерыв окончен. Судья спрашивает, желает ли Навальный дать показания. Тот отвечает, что желает заявить ходатайство.

«Выслушайте меня, е-мое! Я смотрел материалы дела и обнаружил, что Артеменко расписывается в каждой своей бумаге по-разному. И подписи, вы знаете, прошу вас ознакомиться с фотокарточкой, явно выполнены разными людьми. О чем я постоянно говорю. Я настаиваю, что дедушку использовали как куклу. За него подписывался следователь, за него подписывался внучок его. И сегодня я вижу от прокурора бумагу — и там снова я вижу другую подпись. Поэтому я требую проведения почерковедческой экспертизы, потому что в семье Артеменко принято использовать его для каких-то штук, в частности, в 86 лет, он стал владельцем ремонта техники Apple».

— Сейчас стадия допроса, — указывает судья.

— Нет, он заявляет ходатайство, я его поддерживаю, — настаивает адвокат Кобзев.

Прокурор выступает против: она говорит, что все сказанное Навальным носит предположительный характер.

Навальный говорит:

— Вы взгляните глазами хотя бы на подписи. Судья спрашивает, есть ли еще ходатайства. Михайлова просит обозреть документы из материалов дела с подписями Артеменко, где все подписи разные.

Михайлова достает материалы дела и показывает их судье. Та уходит в совещательную комнату.

Судья вернулась и оглашает решение: в ходатайстве о проведении почерковедческой экспертизы отказать.

Выступает Навальный. Он говорит, что у него очень негативное отношение к тем кто выступал за поправки к Конституции, так как поправки были затеяны, чтобы люди, которые сидят у власти, остались у власти навечно.

— У нас-то здесь процесс по клевете. И диспозиция этой нормы предполагает, что должны быть сведения, которые я умышленно распространил про какое-то лицо. Я знать не знал ни про какого Артеменко до этого процесса. И я сказал мое отношение, — подчеркивает оппозиционер.

— Ладно эксперт, которого мы пригласили, сказал, что не было распространения сведений, даже эксперт Глотова делала экспертизу по поручению СК, она сказала дословно — это были оценочные суждения. Чего мы здесь делали-то тогда? Это были оценочные суждения. Если эти суждения не нравятся Охлобыстину, Артемьеву или Артеменко, они могут пожаловаться за оскорбление. Но я сведений не распространял. Сведения это если бы я сказал, пенсионер Артеменко перешел линию фронта в таком-то месте. Он бы сказал — ну это клевета, ты распространяешь сведения обо мне, и они все — ложные. Но я же этого не делал, — настаивает он.

Продолжается выступление политика.

«Но то, что люди эти участвовали в кампании в поддержку власти, которая удерживается 20 лет, это плохо, и я отношусь к ним плохо. У нас генпрокурор вместе с бандой Цапков бизнес организовал. Я про это делал фильмы. Я ругаю всех последними словами и я считаю, что я абсолютно прав, и я не буду выбирать выражения, потому что я абсолютно прав. А клеветы никакой не было. Весь этот суд придуман, чтобы, к сожалению, взять как куклу ветерана, и трясти. И мы это наблюдаем в совершенно отвратительной форме. Вы включили его на три минуты, потом выключили. Сказали, что приехала скорая помощь. Потом зачитали показания вот такой длины. Хотя очевидно, что ему 95 лет, он с трудом разговаривает. Подписи все поддельные. Вы взяли этого несчастного пенсионера, пользуясь тем, что он ничего не понимает, в 95 лет вряд ли кто-то из нас будет что-то понимать. И циничные бессовестные люди во главе с [Маргаритой] Симоньян сказали, что давайте этого ветерана вытащим и будем рассказывать, какой плохой Навальный, и таким образом защитим всех тех, кто участвовал в кампании за конституцию».

«Даже ваш эксперт сказал, что это были оценочные суждения, а тем не менее, процесс все идет и идет, и идет», — заключает политик. У защиты нет вопросов.

— Есть ли у вас телеграм-канал или аккаунт?, — спрашивает прокурор.

— Канал-телеграм или аккаунт? — уточняет Навальный.

— Имеется ли у вас канал в Telegram или аккаунт?

— Вы имеете ввиду просто аккаунт в телеграм или канал в телеграме?

— Давайте разобью вопрос. Имеется у вас канал в телеграме?

— У меня имеется, наименование — Навальный.

— Какое количество подписчиков?

— Затрудняюсь сказать. Думаю, в районе 200 000. Имеется твиттер. Я его очень люблю. Наименование Навальный. У него два миллиона подписчиков. Пользуясь случаем, передаю привет всем подписчикам.

— Когда вы увидели ролик RT?

— Отвратительный гнусный антипатриотической ролик я увидел в твиттере отвратительного лживого дрянного канала, который, между прочим, получает 20 млрд рублей ежегодно.

— Когда увидели?

— Я не помню. Затрудняюсь сказать. А почему вы называете ролик патриотическим? Патриотически — это Путина оставить у власти еще на 20 лет?

— Я вас прошу ответить на вопросы. Обратили ли вы внимание на то, что участниками ролика были разные люди по возрасту и профессии?

— Я обратил внимание на то, что началась отвратительная гнусная кампания, чтобы Путин остался и построил еще один дворец.

Судья советует:

— Воспользуйтесь 51-й статьей.

— Обратили вы внимание на то, что люди в ролике были разными? Да или нет? — продолжает прокурор.

— Вы задаете большие вопросы, на которые нельзя ответить «да» или «нет». Я обратил внимание, что для того, чтобы продвигать эту кампанию, используются дети, используются пенсионеры…

— Еще раз. Обратили ли вы внимание, что участниками ролика были разные люди по возрасту, профессии и характеристике?

— Я отвечаю на вопрос как могу. Я увидел и подумал, что RT собрала кучку людей, чтобы обмануть как можно больше граждан России.

— Вы обратили внимание на то, что они были разными по возрасту, полу и иным характеристикам?

Судья:

— Он ответил на вопрос.

— Узнали ли вы кого-либо?

— Я увидел Артемия Лебедева, потом Охлобыстина, и уже прикрыл глаза рукой. Потому что это настолько уже было абсурдно…

— А вы обратили внимание на присутствие таких лиц, как Лановой и ветеран Артеменко, который был в военной форме?

— Я думаю, что я мог бы обратить внимание на Ланового, это известный актер, Но уже точно я не обратил внимание на Артеменко. Мне он был неинтересен, я не мог знать его. Я знаю как это работает, собесы идут, собирают нищих стариков…

— Где и когда вы опубликовали комментарий [про холуев]?

— Я не помню, когда. Опубликовал в телеграме и в твиттере. Мне кажется, даже в фейсбуке.

— А можете пояснить, в связи с чем тексты в твиттере и телеграме различные? В телеграме нет слова «предатели». Вносились ли изменения в сообщения и с какой целью?

— Я, честно говоря, от вас впервые это слышу. Я думаю, я просто написал где-то так, а где-то — по другому.

— Испытываете ли вы личную неприязнь к кому либо из участников ролика?

— Что вы имеете ввиду под неприязнью?

— Ну, кого-то лично ненавидите…

— Ненавидеть это сильное слово. Моя оценка этих людей — крайне негативная. Я оцениваю их как холуев. А лично — ну, кроме Лебедева — я их не знаю, поэтому такого рода чувств я не испытываю к ним.

— Исходя из текста вашего комментария и используемых формулировок, можно ли утверждать, что он относится к каждому из участников ролика?

— Поскольку это сказано во множественном числе, и это очевидное обобщение, я бы хотел обратить внимание — я холуями и предателями считаю всех этих людей, от тех кто начал этот процесс, до Эллы Памфиловой, которая на пеньке подделывала бюллетени.

Судья опять советует ему 51-ю статью Конституции.

— Вот вы можете операторов РТ притащить, тех кто придумал этот ролик, тех, кто притащил Артеменко, надевал на него китель, сажал перед экраном — вот они еще худшие холуи. Мое утверждение о том, что холуи и предатели, оно действует во времени.

— Отвечайте по существу вашего вопроса, — требует прокурор.

— Меня в школе учили, что надо отвечать полно, вот я так и отвечаю.

— Если ваш комментарий относится ко всем, значит он относится к каждому?

— Я сказал, что мои утверждения касаются кампании в целом. И мои оценочные суждения касаются всех людей, которые так или иначе участвовали во лживой кампании по продвижению поправок к Конституции.

— Понимали ли вы, что ваш комментарий будет доступен большому количеству пользователей?

— Я очень на это рассчитывал, — признается оппозиционер.

— Предпринимали ли вы действия для ограничения доступа к нему?

— Нет.

— Имелись ли у вас достоверные и неопровержимые доказательства излагаемых вами в данном комментарии фактов?

— В моем комментарии не содержалось никаких фактов, что подтверждается как экспертом Барановым, так и экспертом СК. И тот, и другой сказали, что это оценочное суждение. «Вы мерзкие продажные люди, а ты слишком много орешь в своем аквариуме» — это оценочное суждение.

— Оскорбление ветерана — это случайность или последовательная позиция точки зрения вас и ваших сторонников? Это верно, что в ваши задачи входит дискредитация победителей ВОВ?

— Я думал об этом. То, что мы видим на этом процессе, это самое настоящее оскорбление ветеранов. Вот он слабым голосом говорит, я не хочу здесь участвовать, но тем не менее его притащили. Поэтому я думаю, да, вы намеренно оскорбляете ветерана.

— Алексей Анатольевич. Указанный вопрос относился к вам и вашим сторонникам.

— Я хочу сказать, например, ветераны войны должны в России получать пенсию не меньше, чем офицер Вермахта. А вот Владимир Путин считает, что он должен получать меньше, чем сторона, которая проиграла. Я защищаю права ветеранов от той банды воров, которая засела в Кремле.

— Оскорбляя их?

— А потом обворовывает, используя в своих мерзких целях.

— Когда вы услышали просьбу Артеменко, чтобы вы принесли извинения, поскольку он считает комментарии непростительными, по какой причине вы не принесли извинения потерпевшему Артеменко?

— Объясню. Когда я увидел эту просьбу. Вот причина, по которой я [показывает листок с фото, где в кабриолете едет внук Артеменко] — вот она, причина. И мне было понятно, что есть у него. Мне было понятно, что есть внук, торгующий дедушкой. И он хочет хоть что-нибудь, он хочет влезть куда-то.

— Вопрос абсолютно конкретный. Почему вы не принесли извинения?

Навальный продолжает кричать, что есть дедушка, а есть внук, который все это устроил.

— С 2007 года вы участвовали в каждом «Русском марше», тогда же создали освободительное движение «Народ», а в следующем году создали..

— Вопрос снят, — прерывает судья.

— Ваш глава штаба в Волгограде Волков был признан виновным [по делу о памятнике «Родина-мать», который в фотошопе выкрасили зеленкой], — пытается продолжить прокурор.

— Следующий вопрос, — вновь прерывает судья.

— Весной 2020 года несколько ваших сторонников выложили на сайт «Бессмертный полк» фотографии Гитлера, Гиммлера…

— Это администрация президента!

— Вы назвали «несусветной глупостью» парад, а само существование Дня Победы — бредом… — продолжает допрос прокурор Фролова.

— Я назвал парад в условиях пандемии бредом. И проведение «бессмертного полка» назвал бредом, его отменили… — отвечает Навальный.

Судья снимает вопрос.

— Ну давайте что еще вы придумали такого… — интересуется оппозиционер.

— Настоящее ликование вызвала смерть Ланового среди ваших сторонников.

— Когда умер Лановой, я был в СИЗО-1, представитель прокуратуры нагло лжет, она говорит выдуманные вещи. Какие-то сторонники одобрили смерть Ланового… Вот здесь важные люди стоят, сидят журналисты, и она же придумала это все, просто придумала на глазах у всех, несмотря на то, что это очень легко проверить, — недоумевает оппозиционер.

На один из многочисленных вопросов прокурора Фроловой Навальный отвечает вопросом «А сколько вы детей съели вчера?»

— Вы преднамеренно занимаетесь разрушением исторической памяти нашего народа, фальсификацией истории, которой занимаются ваши сторонники? — допытывается прокурор.

— Я бы хотел еще раз обратить внимание на то, что если и есть политическая сила, которая выступает за сохранение исторического наследия, чтобы ветераны получали нормальные пенсии, вот мы требуем, чтобы пенсию ветеранам повысили, а вы ее разворовываете, и еще тут сидите и говорите, что мы разрушаем историческое наследие. Вы — люди, у которых нет совести вообще. От того, что вы сидите в кителе и у вас две звезды на погонах, вы думаете что вы такая крутая, но это не так, — злится Навальный.

— Вы намеренно оскорбили ветерана и высказали в отношении него клевету?

— Я не видел никакого ветерана, ветерана не знаю и высказал оценочное суждение. А вы намеренно в прокуратуру поступили, когда узнали, что генпрокурор Чайка делает бизнес с Цапками, как мы показали в нашем фильме «Чайка»?

Прокурор молчит. Спрашивает судья.

— У вас есть дети?

— Двое.

— Заболевания хронические?

— Острая нелюбовь к Бабушкинскому суду является хронической?

— Повторяю вопрос.

— Не имеются.

Допрос окончен. Следующее заседание назначено на 10:00 16 февраля.