В ходе предыдущего заседания по делу, которое прошло в Голосеевском районном суде Киева во вторник, стороны допросили двух свидетелей — военного врача Григория Максимца и командира разведвзвода ВСУ Богдана Козачика.
Максимец, сделавший рентгеновские снимки раненых россиян в день их задержания, рассказал суду, что пленные в больнице Счастья представились ему бойцами спецназа вооруженных сил РФ, причем Ерофеев назвал место постоянной дислокации своей части — Тольятти. При этом свидетель (нарколог по гражданской профессии) не заметил у подсудимых суженных зрачков, нарушений речи и других признаков, которые могли бы указывать на действие анестетиков. Адвокат Юрий Грабовский заявил, что, расспрашивая своих пациентов о месте службы, Максимец нарушил врачебную этику.
Выступивший следом старший лейтенант Козачик служил на ротном опорном посту ВСУ «Фасад», в нападении на который, по версии обвинения, участвовали Александров и Ерофеев. Свидетель вспомнил , что 16 мая около 13:00 по местному времени наблюдатели доложили ему о появлении на расположенном в 2,5-3 км от «Фасада» посту сепаратистов двух грузовиков «Урал», из которых выгрузились 15-20 человек. По информации источников Козачика, это были прибывшие в Луганск «спецы». Комвзвода отправился на «Фасад», чтобы доложить о появлении противника, но пост был уже атакован, и Козачик получил приказ преследовать диверсионно-разведывательную группу.
Описывая последовавшее за этим боестолкновение, свидетель рассказал о применении бесшумного оружия (это могли быть «Винторез» или «Вал», предположил разведчик) и 120-миллиметровых минометов, которых, согласно Минским соглашениями, вообще не должно было быть возле линии соприкосновения. Также Козачик был, вероятно, первым украинским силовиком, который просмотрел фотографии, хранившиеся на телефоне Александрова. Адвокат Оксана Соколовская ходатайствовала о признании показаний разведчика недопустимым доказательством, поскольку тот ссылался на информацию от третьих лиц (наблюдателей и информаторов). Суд обещал дать оценку показаниям свидетеля позже.
В зале заседаний во вторник присутствовала сестра Надежды Савченко Вера, которая в перерыве поговорила с подсудимыми и пожелала им свободы. «Мы не держим на вас зла, мы вам не враги. Надя спрашивала про вас. Надеюсь, что вы и она будете обменяны», — сказала она.
Поговорив с защитниками, в зал Рубан заходить не стал. Заседание начинается, прокуроры говорят, что сегодня они намерены допросить двух последних свидетелей.
Первый — Сергей Солохин из Кременчуга, он сержант и командир отделения в 92-й бригаде ВСУ, в зоне АТО находится с 14 сентября 2014 года, занимается обслуживанием машин и подвозом боеприпасов.
16 мая 2015-го он вместе с комбригом Виктором Николюком объезжал позиции, около 15 часов по местному времени они подъезжали к посту «Фасад». «Подъезжали туда, по рации передали, что бой идет, и у нас есть раненые. Подъехали, выносили уже, кого — не знали тогда. Сказали, что наш боец», — вспоминает свидетель.
— Извиняюсь, волнуюсь. Выскочили из машины, выбежал боец 92-й…
— Фамилию помните?
— Запамятовал… Самохин! Выскочил и сказал — я в кого-то попал!
По словам Солохина, комбриг Николюк, офицер СБУ Верес и боец Ольхович-Новосадюк побежали за тем бойцом. «Я оставался возле машины, я всегда остаюсь возле машины. Через 10-15 минут услышал стрельбу. Прибежал боец какой-то или двое, сказали, что есть раненый, нужны носилки».
Говорит, что подбежали и там был раненый Ерофеев. «Хотели оказать помощь, но он уже был перевязанный. Мы его погрузили и понесли в машину. По нам стреляли, и наши вели ответную стрельбу».
Раненого погрузили в машину Mitsubishi L200. Затем вернулись за вторым раненым, это был Александров, его эвакуировали уже без носилок — на плащ-палатке.
Свидетель Сергей Солохин. Фото: Ирина Ромалийская / «Медиазона»
Свидетель вспоминает, что Ерофеев даже хотел сам идти, а Александров был в тяжелом состоянии.
— Вы слышали выстрелы? — уточняет прокурор.
— И наши вели стрельбу, кто стрелял, по нам или наши — не слышно было.
На автомобилях добрались до больницы в городе Счастье. «Потом я вернулся на кемпинг». Прокурор Климович уточняет, из чего стреляли. Свидетель: «из стрелецкой, из подствольников, 5.65, 7.62».
Защитник Ерофеева Оксана Соколовская:
— Когда именно вы прибыли на место?
— Я не помню, 8 месяцев прошло.
— Когда уже были раненые?
— Я не засекал время.
— Вы были там во время столкновения?
— Нет.
— Можете сказать, что Ерофеев принимал участие в нападении?
— Нет, я не был свидетелем.
— Видели, чтоб Ерофеев был вооружен?
— Нет. Когда я подошел, он уже был без оружия.
Адвокат Соколовская по-украински говорит «був вооружен», российский консул Алексей Грубый ей подсказывает шепотом, что правильно говорить — «озброєний».
Солохин рассказывает, как эвакуировали раненых, на носилках — Ерофеева, на плащ-палатке — Александрова. Кто в кого стрелял, он не видел. «По нам тоже велся огонь. И наши — в ответ». Огонь велся из стрелкового оружия.
— Была угроза жизни Ерофеева от кого-либо из военнослужащих?
— Нет, не было.
— Были при вас допросы?
— Нет, при мне не было.
Адвокат Грабовский:
— Когда вы увидели их впервые, это было в лесопосадке или на открытой местности?
— На открытой.
— Кто их туда перетащил?
— Не знаю.
Адвокат Соколовская:
— Чем вы были вооружены, военные, чем сотрудники СБУ?
— Стрелковым. У Кирилла Вереса — АКС, по-моему, у Батько — пистолет, по-моему.
— Кто такой Батько?
— Николюк.
Следующий свидетель — Станислав Шляхович, с мая 2015 года он служил в 92-й бригаде помощником автоматчика, находился на посту «Дальний», который относился к опорному пункту «Фасад».
«16 мая я сменился с поста, через 10 минут услышал по рации… что идет нападение на пост, выбежал мой человек на помощь. Сразу все быстро произошло, я оделся, выбежал в окоп. Я побежал на пост "Аляску", мне сказали, что нужно идти в зеленку, возможно, там кто-то есть. Я, Залогин и Бондаренко пошли в зеленку с целью проверить. Мы точно не знали, что там кто-то находится, но проверить нужно было», — вспоминает Шляхович.
Он поясняет, что бойцы «хотели найти ополчение или как они там себя называют, врага для меня». Шляхович увидел Ерофеева. «После этого я повернул голову налево, и в 15-20 метрах лежал Александров. Увидел ранение, за мной бежал Николюк, он уже был рядом. Он мне сказал — прикрывай зеленку, о чем он общался с Александровым — я не знаю».
Свидетель рассказывает, что они на месте оказали первую помощь Александрову.
— С той стороны велся огонь.
— А украинские военные стреляли? — уточняет прокурор.
— С другой стороны велась стрельба, это по звукам было слышно, пули свистели.
— Звуки выстрелов, можете определить, были с какой стороны?
— Конкретно не могу понять. Все проходило в панике, велся огонь не с одной точки. С чего конкретно стреляли — не могу сказать, со стрелкового оружия.
— Громкие выстрелы?
— Ну, не знаю, свист пуль был!
Свидетель Станислав Шляхович. Фото: Ирина Ромалийская / «Медиазона»
— За 100-200 метров можно было по вам вести прицельный огонь?
— Нет, зеленка же. В условиях боя я не думаю, что в такой местности можно вести прицельный огонь.
— Во что был одет Ерофеев?
— Военная форма, зеленая, какой модели, не могу сказать.
— В такой форме военных Украины или бойцов сил АТО вы видели?
— Нет.
Свидетель говорит, что при Ерофееве было оружие: «Я краем глаза увидел, что это был, по-моему, "Винторез"». Рядом с Александровым, по его словам, лежал «Вал». Шляхович поясняет, как внешне отличаются эти виды оружия и как он их определил.
— Где был «Винторез»?
— Сбоку, в руках он не держал его. Рядом с Александровым лежал «Вал». Он никакого сопротивления не оказывал. Велась стрельба. По команде Николюка мы оказали им первую помощь.
— Куда делось оружие Александрова?
— Не знаю, мы положили его самого на плащ-палатку. В это время начался минометный обстрел со стороны Луганска. Александрова мы доставили на мост.
— Об оружии был вопрос. Куда оно делось? — уточняет судья.
— Я не могу сказать, я не знаю.
Оксана Соколовская:
— Видели момент нападения и убийство Пугачева?
— Нет.
— Когда вы на место попали, в какой момент? После того, как Ерофеев и Александров были ранены?
— В момент боя я был там. Когда потом выдвигались разведчики 92-й и «Айдара», я в этом не участвовал.
— Можете вы сказать, что Ерофеев нападал?
— Да! Я видел, что он был в форме и у него было оружие.
— Ну вы видели, что он вел огонь и нападал?
— Нет, нет, нет.
— Форму вы можете отличить?
— У военных украинских, у добробатов такой формы нет, такую форму я видел в России, в интернете.
— По каким признакам вы это определяете?
— По цвету.
Шляхович говорит, что сам он был вооружен АКС, калибр 5.45. Про «Винторез» Ерофеева он снова повторяет, что тот лежал рядом.
— Вы видели раньше «Винторез»?
— В интернете видел.
— В вашем присутствии его осматривали?
— Нет.
— Кто его забрал и куда он делся?
— Я не знаю. Я обычный солдат, и вернулся на свое место службы. Когда приехали потом после эвакуации, они сказали, что выдвигаются вглубь, я находился на посту. Я не видел, кто и что потом делал с «Винторезом».
Свидетель повторяет, что он присутствовал, когда Александрова эвакуировали и когда начался минометный обстрел. «5-10 метров мы пронесли Александрова и начался обстрел».
— Вы можете предположить, что минометный обстрел вели Ерофеев и Александров?
— Минометный?
— Да.
— Нет!
Потерпевший Богдан Гаркуша:
— Ты живешь на позициях? Или перемещаешься?
— Жил на позициях. Если нужно было выйти в город, выходил.
— С чего начиналось утро?
— Вопрос снимается! Только вопросы по сути! — вмешивается судья.
— Меня интересует минометный обстрел в 5 утра!
— Меня не интересует.
На этом допрос свидетеля заканчивается. Прокурор говорит, что больше у обвинения свидетелей нет. 15-минутный перерыв.
После перерыва начинают допрашивать потерпевших. Первый — служащий в разведроте 92-й бригады Андрей Ольхович-Новосадюк. Он говорит, что у него контузия.
Он рассказывает, что в тот день «около двух или полтретьего выдвигались мы на опорные пункты, по рации передали, что нашего ранили одного». «Мы минуты через три приехали на место происшествия. Еще в окоп не успели прыгнуть, когда выносили нашего раненого».
На место он приехвал вместе с комбригом Николюком и сотрудником СБУ Вересом. «Я прибежал, сразу к Ерофееву, увидел его. Это поляна была, возле кустов лежал Ерофеев. До «Фасада» оттуда метров тридцать. Я ему наложил жгут, у него нога была ранена, я спросил, сколько вас людей пришло? Он сказал, что еще один пулеметчик где-то наш».
Судья уточняет:
— У Ерофеева нога была ранена?
— Да.
Ольхович рассказывает, что потом он увидел и Александова, и почти сразу начался минометный обстрел. «Мы отошли, отвезли их в больницу».
Потом вернулись на место боя. «Приехали на место, пошли на зачистку, прошли 200-250 метров и возле меня разорвалась мина, меня ранило и двоих товарищей. Мы отошли».
Об оружии раненых он говорит, что у Ерофеева «справа ближе к руке» был «Винторез»: «Глазом видел, с деревянным прикладом». У Александрова он не видел оружия.
— По вам велся огонь. Откуда? Видели, кто стрелял?
— По слухам, по глазам, слух был оттуда с Веселой Горы, тихие выстрелы, видимо, с глушаками.
— А минометный откуда?
— С Веселой Горы, может, дальше. По звуку оттуда — с Веселой горы.
Во время обстрела Ольхович-Новосадюк получил сквозное в правую руку, 10 суток провел в больнице, потом реабилитация 15 дней.
— Вы ощущаете себя потерпевшим от действий российских военных?
— Да.
Адвокат Юрий Грабовский спрашивает, кто еще был в окопе. Потерпевший говорит, что сначала он один был, потом еще двое.
— Сколько в этом окопе обычно человек пребывает?
— Четыре солдата, которые меняются через каждые 3 часа.
— Чем вооружены эти солдаты?
— 5.45 АКС.
— Момент попадания пули в Пугачева вы видели?
— Нет.
— Когда увидели?
— Когда его выносили.
— Из окопа или уже на поверхности?
— На поверхности.
— На чем выносили?
— Плащ-палатка.
— Кто?
— Наши из 92-й бригады.
— У Александрова вы лично видели оружие при нем?
— Нет.
— Вы какую-либо помощь медицинскую Александрову оказывали?
— Нет.
Адвокат Соколовская:
— Во что были одеты Ерофеев и Александров?
— Ерофеев был в маскхалате, в кроссовках.
— Форму можно отличить от украинской?
— Конечно. Мы не носим такую форму. Я сразу понял, что это ДРГ.
— Вы вели огонь по убегающим?
— Нет.
— Известно ли вам о конфликтах Пугачева с другими украинскими военными?
Прокурор попытался снять этот вопрос, поскольку он не касается дела, но судья не снял.
— Нет, он неконфликтый был.
— Вы в интервью рассказывали, что когда Ерофеева допрашивали, над головой произвели два выстрела, это было угрозой его жизни?
— Нет, это было скорее психологическое давление, чтобы он сказал, сколько их.
— Кто производил эти выстрелы?
— Я, наверное.
— Задавали ли вы какие-то вопросы Ерофееву?
— Я спросил только, сколько человек пришло.
— Осматривали при вас «Винторез»?
— Нет. Куда он делся, я не знаю.
Следующий потерпевший — 33-летний Александр Сирош. Он рассказывает, что был с конца мая 2015-го в зоне АТО, сначала командиром стрелкового отделения в «Айдаре», потом служил в разведроте.
16 мая, вспоминает Сирош, «мы поехали на штаб утром, там были часов 12 в Старобельске, потом были на полигоне. В полтретьего дня нам позвонили с «Фасада», что там нападение. Я, Молодец, Гаркуша быстро поехали на Счастье. В отделе взяли еще пару человек — Самурая, Балу, это позывные, фамилии не помню».
Где-то в половину четвертого все они прибыли на «Фасад» и на мост. «Перед нами приехал комбриг, мы согласовали движение. По нашей информации, туда зашло около 30 человек. Ребята, которые там были, сказали, что видели троих, двоих увезли, один ушел в лес».
Сирош рассказывает, что их группа «пошла на зачистку», но начался минометный обстрел со стороны Веселой Горы. «Был перелет, не очень прицельный. Мы решили идти дальше».
«Когда подошли плотно к зеленке, прозвучал сзади взрыв, взрывная волна, я упал, меня спросили, что за ранение, рука у меня. Комбриг сказал свернутся. Мы вышли». На машине его отвезли в Счастье.
У потерпевшего было ранение левого предплечья и контузия от взрывной волны. 10 дней он провел в госпитале; 24 дня заняла реабилитация.
— Со стороны украинских военных велся минометный огонь?
— Велся такой огонь, когда группа вышла с леса, когда раненых вынесли.
— А до этого времени?
— Нет, потому что работала группа.
Сирош уточняет, что, когда им позвонили, сообщили, что убит сержант и два человека с их стороны ранены.
Адвокат Грабовский:
— Вы видели лично Пугачева в момент столкновения?
— Нет, я позже приехал.
— Что первым вы увидели после того, как зашли за «Фасад»?
— Да ничего! Мы сразу распределились и пошли вперед.
— Видели кровь Пугачева?
— Нет.
— Вы лично оказывали помощь Ерофееву и Александрову?
— Нет.
— Непосредственно Александров нанес вам вред здоровью?
— Нет.
— Когда Вас ранили? — уточняет Соколовская.
— Уже после эвакуации Ерофеева и Александрова.
Третий потерпевший — Богдан Гаркуша из Черкасс, он рассказывает, что в зоне АТО служил с июня 2014 года, в мае 2015 был около Счастья. Нес службу в части 2950, «Айдар».
«Я помню, солнечный день был, — рассказывает он о 16 мая. — Утро началось с гранатометного обстрела. Около 5 утра был прицельный минометный и гранатометный обстрел «Фасада». Я доложил старшему группы, в 8 утра вернулся в расположение. Потом выдвинулся на полигон, там был до двух дня примерно. Старший группы Молодец, это позывной, дал команду ехать в Счастье, на "Фасад". Пока ехали в Счастье, минут 20, он пояснил, что было нападение на "Фасад", есть один 200-й из 92-й, погибший, и были взяты... враги были взяты, не могу сказать в плен, два человека, которые не имеют отношение к ВСУ».
На «Фасаде» они встретили комбрига Николюка, который дал краткий инструктаж, затем все выдвинулись к Веселой горе.
— С какой целью? Состав группы?
— Из «Айдара» было шесть человек. Молодец, Балу, Самурай, я... Состав 92-й — Николюк, Ольхович-Новосадюк и еще два бойца разведподразделения.
Прошли расстояние примерно 200-250 метров по правую сторону Северского Донца, затем почувствовали хлопки, стрельбу со стороны врага. Через 20-30 секунд начали прилетать мины.
Обстрел, по его словам, велся со стороны примерно между Веселой горой и поселком Металлист. «Дальше были разрывы мин, три или четыре, в этот момент я был ранен, несколько осколков попали в бронежилет, один — в меня. Ранение в живот, минновзрывное осколочное. Далее комбриг дал приказ выносить раненых, выходить, возвращаться на позиции ВСУ».
— Сколько времени вы добирались до места с момента сообщения вам?
— Минут двадцать до подразделения, 5-7 минут на сборы и 4-5 минут, чтоб доехать на «Фасад». Подсчитайте! Где-то минут сорок.
— Сколько лечились?
— В госпитале 5 дней, потом в другой госпиталь переехал. Лечится почти полтора-два месяца.
Адвокат Грабовский:
— Лично вы видели момент убийства Пугачева?
— Нет.
— Эвакуацию его?
— Нет.
— Видели на месте боестолкновения Ерофеева и Александрова?
— Нет.
— Вы говорили, что утром были где, на самом «Фасаде»?
— Да, слева.
— Кто из бойцов еще вместе с Пугачевым нес службу в день его гибели?
— Я знаю парней в лицо, но именно в то время, кто был с ним на посту, не знаю.
— Можете подтвердить или опровергнуть информацию предыдущего потерпевшего о том, что там постоянно пребывает четыре человека?
— Там постоянно пребывает четыре-шесть. Тогда было немного больше. Они отдыхали.
—Пугачев был не один?
— Не знаю, меня не было.
— Действиями Александрова вам нанесены телесные повреждения?
— Мне нет.
Больше вопросов к нему нет. Заседание откладывается, поскольку не пришла еще одна потерпевшая — мать погибшего военного Пугачева. Следующее заседание состоится 22 января в 11:30 мск.
«Есть моменты, увидите. Ранение было не из "Винтореза"», — адвокат Соколовская отвечает на вопрос о том, почему ее интересовало, были ли у Пугачева конфликты с другими военнослужащими.
Адвокат Грабовский добавляет: «Мы пытались установить, кто еще был с Пугачевым в окопе. Почему мы спрашивали это, увидите позже».
Он поясняет, что Рубан спрашивал его, согласны ли защитники на обмен.
Прокурор Нимченко комментирует слова Ольховича-Новосадюка про выстрелы над головой: «На тот момент это, возможно, было сделано, чтоб определить уровень опасности. Ведь он сказал, что там еще пулеметчик был. Я бы эти действия оправдал. По Рубану: я никакого участия в переговорах не принимаю. Но обмен может быть только после приговора, говорю вам как юрист».
По словам прокурора, мать сложно вызвать в суд, поскольку она не хочет идти давать показания. Сегодня она сказала, что плохо себя чувствует. Возможно, в суде будет выступать ее представитель.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке