Предыдущее заседание адвокат Николай Полозов начал с заявления сразу трех ходатайств об исключении недопустимых доказательств. Таковыми защита считает документы, предоставленные следствию бывшим сотрудником компании «МТС-Украина» Вячеславом Железным, постановление о приобщении этих документов и материалы психолого-психиатрической экспертизы Савченко, в ходе которой изучались показания священника Владимира Марецкого о личности Савченко. Решение ни по одному из этих ходатайств суд не принял, так как адвокаты не предоставили их копии гособвинителю.
Также защита просила допросить в суде украинского военнослужащего Антона Шимко, который оказался в плену у сепаратистов одновременно с Савченко и рассказывал, что ее держали в соседней комнате и увезли куда-то в конце июня. Суд отказал в удовлетворении ходатайства: «Если есть необходимость, адвокаты сами могут вызвать его».
Допросить участники процесса успели только одного свидетеля — сотрудника компании «Озон» (бывшая «Лайф»), который летом 2014 года работал в Луганской области. Его допрос проходил в открытом режиме, но свидетель попросил сохранить в тайне его имя, сославшись на то, что в Луганской области живут его родственники и он опасается за их здоровье. Отвечая на вопросы адвокатов и прокурора, свидетель рассказал, что базовые станции в Луганской области 17 июня 2014 года работали, и показал на карте, где они находились.Заседание начинается в отсутствие адвоката Новикова. Полозов и Фейгин просят сначала ответить по ходатайствам, заявленным на первом заседании, а прокуроры — дослушать свидетеля. Судья не сразу понимает, что свидетеля в зале нет.
— Они с Новиковым? — уточняет он.
— Да, в разных машинах. Но застряли.
Судья объявляет перерыв на 15 минут.
Адвокат Новиков добрался до суда. В зал пригласили свидетеля с прошлого заседания, фамилию которого адвокаты просили суд не называть.
— Поясните, есть ли еще документы у вас, которые имеют отношение к вашей работе? – спрашивает Новиков.
— Да, есть документы, подтверждающие, что я и Помазан работали в компании «Озон».
Защита просит переводчика зачитать документ, в котором говорится, что у «Озона» есть доступ к ремонту базовых станций и это входит в обязанности компании.
Затем адвокаты просят приобщить зачитанный документ на украинском языке, но обвинение выступает против. Суд отказывает в удовлетворении ходатайства, мотивируя это тем, что документ является никем не заверенной ксерокопией, а датирован он 2013 годом.
Новиков просит внести возражения на действия суда.
Новиков продолжает.
— Адвокаты просили вас дать ложные показания?
— Нет.
Новиков расспрашивает, как свидетель оказался в Донецке Ростовской области. Его туда привез Олег Рудчев — проукраинский активист, часто посещающий заседания в Донецком городском суде.
— Вы заезжали к каким-то лицам в Полтавской области?
— Да, заезжали.
— Встречались с кем-то?
— Да, с двумя молодыми людьми.
Свидетель, по словам Новикова, привез ответ от сослуживцев Савченко Синяговского и Годзяковского на просьбу адвоката приехать на суд к Савченко. Этот ответ будет оглашен позже.
Фейгин несколько раз пытается спросить, как характеризовали Помазана на работе, но суд эти вопросы снимает.
— У вас была должность менеджера по недвижимости в компании? – спрашивает Полозов.
— Нет.
Полозов демонстрирует удостоверение Помазана суду. Должность, указанная в нем, с реальной должностью Помазана не совпадает, говорит свидетель. Однако по форме удостоверение похоже на то, что использовалось в компании.
Такие удостоверения по форме выдавались до переименования компании в «Озон», потом раздали другие, объясняет свидетель. Фейгин интересуется, продолжает ли Помазан работать в компании. Свидетель говорит, что тот уже уволился.
Адвокат Полозов спрашивает, обсуждал ли свидетель свои политические взгляды с экспертом Помазаном. Судья снимает вопрос. На уточненный вопрос свидетель поясняет, что Помазан «высказывал симпатию к Российской Федерации».
Фейгин долго объясняет, что предвзятость Помазана — важный аргумент в деле Савченко. Судья возражает ему, ссылаясь на то, что Помазан — всего лишь специалист по технической части. «Как технический специалист может быть предвзят?» — смеется он. Фейгин предлагает рассказать ему несколько подобных историй.
Защита напоминает, что Помазан так и не явился на суд, а обвинение ничего не сделало, чтобы его найти.
Вопросы задают прокуроры. Их интересует, чем занималась компания свидетеля, что входило в его обязанности. Защитники указывают, что вопросы задаются второй раз, но суд их не снимает.
— То есть вы работали с документами? — спрашивает прокурор.
— С документами и людьми.
— Вы лично посещали эти станции?
— Посещал.
Прокуроры спрашивают про санитарный паспорт на базовые станции, получением которого занимался свидетель. При этом в материалах дела есть лишь расчет технической документации для базовой станции, необходимый для получения санитарного паспорта, а не сам этот документ. Прокурор явно пытается поймать свидетеля на противоречии, но потом меняет стратегию, спрашивая, сколько людей работали в луганском офисе свидетеля и откуда свидетелю известны должностные обязанности его сотрудников.
— Вы с какой целью интересовались должностями ваших коллег? — спрашивает прокурор.
Затем он пытается выяснить, откуда свидетель узнал, рядом с какими базовыми станциями была Савченко.
— Я читал статьи, смотрел эти данные.
— А где именно?
— В интернете.
— А где именно в интернете? Вы материалы дела видели?
— Ну, у меня к ним нет доступа.
— А кто азимуты мерил?
— Их выставляют монтажники. А измеряют их планеры.
Прокурор напоминает, что вчера свидетель показывал карту, на которую были нанесены лучи азимутов. Их на карту наносили планеры, говорит свидетель.
— Чтобы пресечь инсинуации: мы говорили перед заседанием о том, какие вопросы вам будут задаваться? – спрашивает Новиков.
— Нет.
— Мы говорили, что вы должны отвечать?
— Нет.
— А почему вы тогда документы про Помазана взяли с собой? – ехидно спрашивает прокурор.
Свидетель говорит, что взял то, что, по его мнению, могло понадобиться на суде.
Адвокат Полозов спрашивает, обсуждал ли свидетель свои политические взгляды с экспертом Помазаном. Судья снимает вопрос. На уточненный вопрос свидетель пояснил, что Помазан «высказывал симпатию к Российской Федерации».
Фейгин долго объясняет, что предвзятость Помазана — важный аргумент в деле Савченко. Судья возражает, ссылаясь на то, что Помазан — всего лишь специалист по технической части. «Как технический специалист может быть предвзят?» — смеется он. Фейгин предлагает рассказать ему несколько подобных историй.
Защита напоминает, что Помазан так и не явился на суд, а обвинение ничего не сделало, чтобы его найти.
Вопросы задают прокуроры. Их интересует, чем занималась компания свидетеля, что входило в его обязанности. Защитники указывают, что вопросы задаются второй раз, но суд их не снимает.
— То есть вы работали с документами? — спрашивает прокурор.
— С документами и людьми.
— Вы лично посещали эти станции?
— Посещал.
Прокуроры спрашивают про санитарный паспорт на базовые станции, получением которого занимался свидетель. При этом в материалах дела есть расчет технической документации для базовой станции, необходимый для получения санитарного паспорта, а не сам этот документ. Прокурор явно пытается поймать свидетеля на противоречии, но потом меняет стратегию, спрашивая, сколько людей работали в луганском офисе свидетеля и откуда свидетелю известны должностные обязанности ее сотрудников.
— Вы с какой целью интересовались должностями ваших коллег? — спрашивает прокурор.
Затем он пытается выяснить, откуда Савченко узнал, рядом с какими базовыми станциями была Савченко.
— Я читал статьи, смотрел эти данные.
— А где именно?
— В интернете.
— А где именно в интернете? Вы материалы дела видели?
— Ну, у меня к ним нет доступа.
— А кто азимуты мерил?
— Их выставляют монтажники. А измеряют их планеры.
Прокурор напоминает, что вчера свидетель показывал карту, на которую были нанесены лучи азимутов. Их на карту наносили планеры, говорит свидетель.
— Чтобы пресечь инсинуации: мы говорили перед заседанием о том, какие вопросы вам будут задаваться? – спрашивает Новиков.
— Нет.
— Мы говорили, что вы должны отвечать?
— Нет.
— А почему вы тогда документы про Помазана взяли с собой? – ехидно спрашивает прокурор.
Свидетель говорит, что взял то, что, по его мнению, могло понадобиться на суде.
У прокуратуры и адвокатов больше нет вопросов.
Судья интересуется техническими моментами – каковы диапазоны вышек в районе Луганска, каким техническим средством производится взаимосвязь между базовыми станциями, как принимаются потоки и работают контроллеры.
— Вы можете назвать «мертвые зоны» в Луганском районе? – спрашивает судья.
— Ну, да. Во впадинах они бывают.
— Назвать вы эти места можете?
Свидетель затрудняется с ответом и считает, что для этого нужны измерения.
Его отпускают.
Теперь решается вопрос о ходатайствах защиты об исключении из дела недопустимых доказательств.
Прокуроры подготовили ответ – они выступают против ходатайств. Один из гособвинителей читает определение недопустимых доказательств. То, что свидетель Железный каким-то образом нарушил процесс сбора доказательств, не доказано, считает он, поэтому нарушения законодательства в его действиях не допущено.
Гособвинители зачитывают ответы на все три ходатайства, которые судья допустил к рассмотрению — всего защита заявляла 14. Все они не подлежат удовлетворению, считает прокуратура, в том числе и изъятие из материалов психолого-психиатрической экспертизы Савченко.
Суд поддержал прокуроров: оснований для удовлетворения ходатайств нет.
Судья объявляет перерыв до 14:00.
Заседание продолжается.
— Ваша честь, прошу вызвать специалиста Олега Уленца, представителя компании «Укртранснафта», — говорит Новиков, — Компания занимается нефтепроводами на территории страны. В ее ведении находится департамент связи, в чьем ведении находится неопознанная вышка, указанная в материалах дела
В зал входит мужчина среднего возраста в костюме. Он поясняет, что живет в Полтаве.
— Поясните род вашей деятельности, — просит Новиков.
— Работаю начальником отдела обеспечения приднепровского нефтепровода. Образование – Харьковский институт электроники, специальность – система управления. Занимаюсь обеспечением связи на нефтяных магистралях, работаю в этой области 29 лет, — говорит эксперт. Он предоставил диплом и удостоверение судье.
— Поясните, в районе города Луганска где проходит ваш трубопровод? – спрашивает Новиков.
— Это линия между городом Мещанском и городом Луганском. Немного восточнее Луганска.
— Вы используете радиомачты в качестве составной части обеспечения связью?
— Да.
— В районе Металлиста такая вышка присутствует?
— Да.
Новиков называет координаты вышки, указанной в деле. Эксперт говорит, что координаты этой вышки на несколько секунд отличаются от той, что принадлежит его компании. Он называет точные координаты. Других подобных вышек в том районе нет.
Новиков спрашивает, помнит ли эксперт координаты всех вышек. Эксперт говорит, что нет, но насчет этой вышки к нему обращались правоохранительные органы Украины. С собой у эксперта есть копия разрешения на эксплуатацию вышки.
Эксперт демонстрирует фотографию одной из вышек компании, поясняя, что все они возведены по одному проекту. Новиков просит вернуться к фотографиям позднее. Савченко тем временем позирует на камеру в «аквариуме»: постукивает пальцами по клетке, смотрит в объектив и улыбается.
Переводчик подходит к судье и переводит с украинского документы, представленные экспертом суду. Защита просит приобщить технический документ. Коллегия изучает бумаги.
— А у вас нет еще одной копии? — спрашивает Новиков.
— Нету! — внезапно говорит прокурор.
— Я к эксперту вообще обращался, — удивляется адвокат.
— Ваша честь, прошу принять этот документ, так как прокуратура и обвинение меня засунули на эту вышку, откуда я якобы корректировала огонь по бедным журналистам, вам важно посмотреть, как она хотя бы выглядела, — говорит Савченко.
Обвинение против приобщения, поскольку документы и схема составлены на украинском языке, а в оригинале не указана дата, стоит только год.
— Сейчас мы видим, как обвинение ущемляет любой другой язык, кроме русского. Я украинка и говорю на украинском языке. Пусть пользуются переводчиками. Что это за отмазки? Это ущемление моих человеческих прав! — возражает Савченко, постепенно переходя на крик.
Суд отказывает в приобщении документа. Председательствующий просит Савченко не выкрикивать с места и обещает в следующий раз удалить ее из зала. Подсудимая разражается речью на украинском.
— Как только я буду удалена из зала, я объявлю сухую голодовку, — обещает она.
Новиков обещает к понедельнику перевести документ на русский язык.
Новиков продолжает задавать вопросы эксперту и просит нарисовать на листе бумаги конструкцию мачты.
— Это цельнометаллическая конструкция, диаметр — 72 сантиметра, на высоте 35 метров находится площадка, к основанию мачты ведет лестница, первая ступень мачты находится на высоте 6,8 метра от земли, — поясняет эксперт, рисуя.
Новиков просит эксперта подписать рисунок перед тем, как передать его судье. Адвокат специально встает подальше от специалиста.
— Ты лезла по такой конструкции? Какая молодец, подпрыгнула на шесть метров! — громко говорит Фейгин подсудимой.
Судья рассматривает рисунок. Савченко тихо шепчет, что сегодня хочет сделать какое-то заявление. Новиков просит приобщить фотографии, которые принес специалист, поскольку, по его словам, вышки идентичны. Обвинение против.
— Здесь мы возражаем, потому что это не та вышка, о которой идет речь, — говорит прокурор. По его словам, непонятно, зачем вообще их приобщать, поскольку ее реальное состояние на июнь 2014 года остается неясным. Судья отказывает в ходатайстве.
Эксперт продолжает отвечать на вопросы защиты. По его словам, посторонние лица на вышку не попадают – кражи или порчи электронного оборудования компания никогда не фиксировала. Специалисты, если им нужно, используют лестницу необходимой высоты, либо подгоняют специальный автомобиль. Подъем на мачту с помощью специальных приспособлений занимает до получаса.
У компании есть четыре антеннщика-мачтовика, объясняет эксперт. Для подъема на мачту, говорит он, должны быть задействованы два человека, поскольку сама специальная лестница очень тяжелая.
Мачту, координаты которой есть в деле, эксперт видел в октябре 2012 года. Приняли ее в эксплуатацию в 2000 году. Затем из эксплуатации ее вывели – исчезла необходимость обеспечения радиосвязи этого участка местности. Сама вышка осталась целой, ее не разбирали. Что с ней сейчас, пояснить эксперт не может.
Эксперт говорит, что он на вышку не поднимался, но в Донецке есть один из мачтовиков. Он приехал дать показания как свидетель.
По версии следствия Савченко с простреленной рукой залезла на такую мачту чтобы корректировать. 7м до низа ступеньки pic.twitter.com/u4vjv9I25o
— Ilya Novikov (@vertiporokh) 28 января 2016
— На вышке, кроме антивандальной лестницы, были еще антивандальные приспособления? – спрашивает Савченко. Эксперт говорит, что нет.
Полозов спрашивает о высоте ограждения на площадке мачты. Порядка метра, прикидывает он.
— Если ли расчеты о ее раскачивании в ветреную погоду? – уточняет Полозов.
— Есть информация о том, при каком ветре на ней нельзя работать.
Вопросы задает сторона обвинения — в первую очередь ее интересует, почему эксперт помнит точные координаты вышки. Тот отвечает, что у него есть с собой соответствующий документ. По его словам, вышку осматривали до мая 2014 года, когда она еще стояла. Позже Украина потеряла контроль над этой территорией и осмотры прекратились.
— Без страховки возможно забраться на эту лестницу? – спрашивает прокурор.
— Этот вопрос носит предположительный характер! – кричит Савченко.
— Вот вы нарисовали схему. Фундамент вышки над уровнем земли или ниже? – спрашивает судья.
— Он на уровне земли.
Новиков, эксперт и один из прокуроров столпились у стола судьи.
— Лестница в какую сторону ориентирована? На Луганск? На Счастье? На запад или восток? – спрашивает Новиков. Свидетель не может ответить на этот вопрос. Обвинение интересуется диаметром мачты после этой площадки.
На этом вопросы к эксперту заканчиваются.
— Я хотел пояснить, почему я привез не те фотографии. Просто у нас нет доступа сейчас к тем снимкам, — говорит он напоследок.
Судья объявляет пятиминутный перерыв.
Следующий свидетель Сергей Чапак – антеннщик-мачтовик. Защита просит его допросить, но прокурор против.
— Какие данные он может сообщить, имеющие отношение к этому делу? Он скажет, что лез на мачту, прямого отношения нет. Мы на данном этапе против, — говорит прокурор.
— Да дайте ему объяснить, может он со мной лез на нее, вы же не знаете! – раздражается Савченко.
— Свидетель может быть допрошен по любым обстоятельствам по этому делу, — говорит Полозов. Он говорит, что свидетель имеет опыт подъема на вышку, к которой у следствия есть определенный интерес.
Судья разрешил допросить мачтовика. Он зашел в зал – седой короткостриженый мужчина в джинсах и свитере, уроженец Полтавы.
— У вас имеются служебные документы, подтверждающие должность? – спрашивает его Новиков.
— Покажите их, пожалуйста, — говорит Савченко. Свидетель пошел было к ней, но потом понял, что документ должен показать судье. Он передал несколько удостоверений и копию трудовой книжки.
Новиков уточняет точное расположение мачты, фигурирующей в деле. От другой мачты ее отделяет примерно 30 километров, «перепутать невозможно», говорит свидетель.
Фундамент мачты выступает сантиметров на 40, лестница приварена к трубе на высоте 6-7 метров, чтобы предотвратить воровство. «Чтобы не было доступа другим людям», — объясняет он.
Для подъема на мачту специалисты надевают страховочный пояс и используют лестницу с зацепами. Она весит 20-30 килограмм, один человек пользоваться ею не может – ее высота, составляет около 6 метров.
— Перед тем, как лезть на мачту, вы проходите медицинский контроль?
— Да.
Подъем занимает около 20 минут. Свидетель утверждает, что сам никогда не лез на мачту без страховки, на его глазах такого никто не делал.
Диаметр площадки на мачте – метр-полтора. Диаметр трубы около 80 см.
— Человека на мачте видно снизу?
— Видно, да.
— На какое расстояние видно с площадки, если смотреть в сторону Луганска? Вы представляете себе поселок Металлист? — продолжает допрос адвокат Новиков.
— Да.
— Как выглядит горизонт с площадки? Дорогу Луганск-Счастье видно с него?
— Нет, ее не видно за посадкой. Ее видно дальше. Но возле высокие деревья – метров по 5-6.
— Пост ГАИ видно?
— Нет.
— Без страховки можно удержаться на площадке? – уточняет Фейгин.
— Можно, двумя руками можно.
— А если одной рукой держаться? — уточняет Полозов.
— Ну, уже проблематично.
— А если рука ранена и надо смотреть в бинокль?
— Нет, без страховки это очень проблематично.
По словам свидетеля, башня колеблется от ветра, особенно сильного. С рюкзаком или автоматом в руках на мачту лезть сложно, поясняет свидетель.
Свидетель подтверждает, что все мачты одинаковы. Он говорит, что мачта от ветра упасть не может.
— Это ваше предположение, что с автоматом нельзя лезть? – спрашивает прокурор.
— Ну, я не лазил.
— Металлист находится на возвышенности или в низине?
— На равнине.
— А пост ГАИ?
— Не могу сказать, я же сверху смотрел.
— Ну вы ведь как-то подъезжали туда!
Прокуроры пытаются выяснить, как именно эксперт ехал к мачте.
— А локтевым суставом за лестницу можно зацепиться и так лезть?
— Нет. Без страховки нет.
— Почему?
— Можно упасть.
— А можно не упасть, — ехидничает прокурор.
Теперь представители гособвинения хотят понять, можно ли залезть на вышку без страховки. Свидетель говорит, что нет.
Судья просит измерить примерную нагрузку на руки при подъеме, и чуть было не снимает свой вопрос как некорректный под выкрики защиты, однако свидетель все же пытается примерно подсчитать — получается примерно 20-25 килограммов.
На этом свидетеля отпускают.
Свидетель — бывший военнослужащий 80-й бригады ВСУ Ярослав Григорьев. Когда молодой человек с короткой стрижкой и в свитере заходит в зал суда, Савченко говорит адвокату Новикову, что узнает Григорьева. Суд проверяет военный билет свидетеля и удостоверение личности.
— Поясните пожалуйста, знаком ли вам Иван Руснак? — спрашивает Новиков.
— Да, это мой боевой товарищ. Он служил во втором взводе, я — в первом. Я был наводчик пулемета.
— Где вы были накануне 17 июня?
— 16 июня я прибыл в Счастье Луганской области, заняли оборону ТЭЦ. Пробыли там до вторника.
Новиков просит описать события 17 июня, начиная с утра.
«В ночь до семи утра я не спал, потому что был в наряде. В 7 утра последовала команда: "По машинам". Мы доехали за мост по дороге от Счастья до Луганска и заняли оборону блокпоста», — говорит свидетель. Стрельба велась со стороны Луганска — там с самого утра с перерывами шел бой.
Командиром роты свидетеля, в которую входили три взвода, был лейтенант Венгрен. Григорьев перечисляет имена тех, с кем он был в то время — повторяет фамилии, которые называл Иван Руснак.
По словам свидетеля, всего по команде поднялись человек 20, все двигались на трех БТРах. Примерно в 7:20-7:30 бойцы стали двигаться в сторону Луганска. Одновременно, от Луганска по дороге возвращался батальон «Айдар».
— Откуда вы знаете, что это был «Айдар»? — уточняет адвокат.
— Они кричали нам.
— Как вообще происходило взаимодействие между разными частями ВСУ? Вы перечислили «Айдар», 80-ю, 128-ю бригады.
— На уровне командиров. Знаю, что так было.
Свидетель вспоминает, что бойцы ехали, наполовину высунувшись из люков, а ноги у всех были в машине. Руснак был в центральном БТР, а свидетель — в крайнем правом. За ними ехал БТР полка спецназа.
— Мы должны были занять оборону в определенном месте. Но их БТР оторвался от нас и мы не свернули туда, куда нужно.
— На гольфклуб?
— Да, но вместо этого проскочили поворот и, набрав скорость, поехали дальше. На трассе увидели группу людей, которые открыли огонь из стрелкового оружия и РПГ. Первые ракеты не долетали, а потом попала в мой БТР. Срикошетила, взорвалась под БТР, его подкинуло. Мы съехали с дороги, переехали их окоп и заглохли.
— Тогда кто-то погиб?
— Еще нет. Я сказал открыть люки и вылезти. Солдат Леонтьев стал разворачивать пушку. По нам открыли огонь. По нам попала вторая ракета. БТР стоял на правой стороне дороги на Луганск. После того, как мы расстреляли весь боекомплект в ответ, кто-то заглянул в люк и сказал, что либо я выйду, либо сейчас бросят гранату. Я вышел. С меня сняли балаклаву, бронежилет, каску. Раздели. Я остался в берцах и форме. Увидел несколько солдат, о которых я подумал, что они погибли. Тут же убили солдата Валявского. Я услышал выстрел из пистолета, видел это краем глаза. Как потом узнал, его убили, потому что мы в окопе переехали одного из сепаратистов. А Валявский был водитель. Вышел человек с позывным Кэп и сказал, чтобы меня оставили в живых в качестве языка. Он руководил, отдавал команды. Было видно, что его слушают.
Говор у Кэпа был не украинский — он четко выговаривал букву «Г» и чеканил «что», отмечает свидетель.
— Вы видели ваших товарищей убитыми?
— Троих убитыми видел. Илью Леонтьева — тяжело раненым. Сепаратисты мне потом сказали, что всех убили.
Оппоненты подвели свидетеля к Кэпу, перевязали ему ногу, отобрали военный билет и деньги. После этого они пошли в окоп в зеленых насаждениях. Окопы были вдоль правой стороны дороги — в 20 метрах за полосой. Когда 128-я бригада поехала на БМП, Кэп скомандовал открыть по ним огонь, вспоминает Григорьев. Впоследствии он узнал, что две из трех машин подбили: «Крайний левый БТР проскочил в Луганск, а тот, который ехал в центре, где ехал Руснак, был подбит. Я слышал, как это произошло. Потом я уже узнал, что произошло и кто погиб».
Григорьев перечисляет фамилии погибших, раненых и тех, кто, будучи ранеными, отошел в посадки. Он вспоминает, что боец Москаленко попал в плен и впоследствии бежал, но в плену свидетель его не видел.
— Когда был подбит ваш БТР? — спрашивает Новиков.
— В 8 часов. В окопе я пробыл минут 40. Сначала я был там один, потом туда привели солдата из экипажа танка, который подбили. Он сказал только, что из Полтавской области, имени его не знаю. Потом нас перевели на левую сторону от дороги, если смотреть на Луганск. Рядом стоял простреленный военный УАЗ «Патриот».
Адвокат Новиков просит свидетеля нарисовать схему места событий. Свидетель рисует, поясняя: «Здесь мой БТР, УАЗ, дорога и окоп, где я был сначала, и еще один, куда нас отвели позже. Там было человек 40. Одеты по-разному, много казаков, у всех на руке георгиевские ленты».
— Кроме Кэпа вы видели командиров? — продолжает адвокат.
— Наверное, но я их не определил. Человек, который снимал видео, тоже отдавал приказы.
— Что за человек снимал видео?
— Егор Русский. Он сам так назвался на видео.
Свидетель вспоминает, как его посадили на землю, он обнял дерево, а противники связали ему руки. Позже привели человека в форме, с шарфом на голове: «Потом я узнал, что это Надежда Савченко». Новиков просит как можно более подробно вспомнить ход событий в этот момент.
— Привели пленных из 128-й бригады. Что происходило с Надеждой не видел, она была за спиной.
— А что вы видели?
— Подъехала серебристая малолитражка китайская. Свой БТР я не видел, но знал, где он находится. Это было в метрах 70-80 от него.
— Что с машиной?
— Когда она подъехала, сепаратисты начали кричать, стрелять в воздух. Она подъехала, но на ней не было следов обстрелов. Там находились двое военных. Позже я узнал, что это были бойцы батальона «Айдар» Александр Годзяковский и Сергей «Цунами».
Свидетель не смог сразу вспомнить фамилию Годзяковского, но суд разрешил найти его телефон в записной книжке.
— Вы видели потом этого человека?
— Когда я ехал сюда, видел его в Полтавской области. Он передал заявление человеку, который меня сопровождал, Олегу, — отвечает свидетель, показывая рукой на сидящего в зале помощника Савченко Олега Мезенцова.
Свидетель рассказывает, что в плену Цунами и Лысый говорили всем, что они из стройбата и бежали из ВСУ из-за тяжелых условий службы.
— А почему они так говорили?
— Потому что они умные, — отвечает свидетель, вызывая смех в зале, — Если бы они сказали правду, их бы убили. Признались они уже после обмена, когда сели в машину Владимира Рубана.
По словам Григорьева, о том, что они ехали за раненными, Цунами рассказал уже после обмена.
— Машина принадлежала сестре Надежды Савченко, которую знали под позывным Пуля. Мы сидели с ней через стенку в военкомате Луганска.
— Машину обстреляли около 8, минут 40 вы были справа в окопе, и вас перевели. Когда был эпизод с машиной? — уточняет адвокат.
— Надо считать, — задумался Григорьев, — Около 10.
Прокурор бормочет про себя: «Как это?». Савченко улыбается гособвинителям: «Сами пусть считают, математики».
— Машину остановили уже после того, как я оказался возле дерева, — продолжает свидетель, — Я увидел людей из машины, но куда их увели — не видел, это было за спиной.
Свидетель описывает приметы Годзяковского и Сергея «Цунами».
— Что-то еще примечательное между обстрелом машины и появлением человека, которого вы определили, как Надежда Савченко, случилось?
— Да. Возле меня посадили пленных из 128-й бригады Антона Шинко и сержанта Вячеслава. Это было перед тем, как приехала машина. Как говорили сепаратисты: «Ехала вторая волна»; когда ехали БМП.
— Вы видели видеозаписи, снятые тогда?
— Да. Там были мы с Антоном, с нами вел диалог тот, кто снимал видео. На заднем фоне был человек в повязке.
— Когда вы увидели Надежду?
— Точно сказать не смогу. Перед тем, как приехала машина. Когда приехала машина, Надежда уже была там, и ее увели.
— Кто вел Надежду?
— Не видел. Я смотрел в сторону дороги, а ее вели в другую. Егор Русский ее снимал, а группа людей была вокруг. Одета была в военную форму НАТОвского образца, и шарф. Я не сразу понял, что это женщина. Понял только, когда зашел в душевую, и она была пристегнута.
— То есть, пока ее водили по лесу, вы не понимали, что это женщина?
— Не понимал. Ее лицо сначала было закрыто, а потом открыто, но я не обратил внимания. У нее не было бронежилета, рюкзака. Руки были связаны за спиной.
О чем сепаратисты говорили с Савченко, свидетель не слышал. Потом ее увели в сторону Луганска. Точно сказать, сажали ли ее в машину, он не может. Эти события происходили в 11-11:30, полагает Григорьев.
Затем приехала машина, из которой привели двух людей.
— Я слышал, как стреляли, когда появилась машина, но на ней потом не оказалось повреждений. Я интернете видел видеозапись с этой машиной. После этого подъехала зенитная установка на КАМАЗе, перегоняли БМП-2 и БТР в сторону Счастья, открывали огонь с них в сторону позиций ВСУ. После этого нас повел человек, которого я не знаю, ни позывного, ни фамилии. Но его голос я слышал на видеозаписи: он сказал, что не нужно давать воды, когда один из наших раненых попросил пить. Нас повели примерно в полвторого-два, потому что, когда я попал в батальон «Заря», в военкомат, были заметны тени от зданий.
— Сколько дней вы провели в плену?
— 28 дней. Потом приехал Владимир Рубан, привез пленных сепаратистов. Нас погрузили из военкомата в ГАЗель и отвезли к администрации. Там уже ждал Рубан. Он построил нас в шеренгу, спросил имя-фамилию. Еще полтора часа пробыли на месте, а после этого нам надели мешки на голову и вывезли.
Новиков попросил суд продлить сегодняшнее заседание дольше 18:00, чтобы «не получилось, как с Тимко». «Давайте не будем отвлекаться. Задавайте вопросы», — ответил судья.
По просьбе Новикова свидетель показывает распечатанные скриншоты из видео Егора Русского, которое было сделано 17 июня 2014 года. Новиков передает их суду и показывает прокурору.
Вопросы задает Савченко.
— Когда вы были подняты по тревоге, поехали на трех БТР?
— Да, было три наших БТР, а четвертый — это БТР полка спецназа, который должен был забрать нас на гольфклуб.
— Куда он делся?
— Не знаю. Но потом мне товарищи рассказывали, что он приехал на блокпост и уехал, но двигался быстро и оторвался от нас, повернул на гольфклуб. Когда мы проезжали поворот, мы его не видели, только три гражданских автомобиля. Мы проскочили и поехали в сторону Луганска.
— Когда вы ехали, башенные пулеметы были заряжены?
— Да, конечно.
— И КПВТ?
В диалог вмешивается прокурор: «Давайте будем переводить?». Но переводчик объясняет ему, что это слово не переводится, поскольку является названием оружия. «В армии нужно было служить», — говорит Савченко прокурорам. «Служили, не переживайте», — тихо отвечает один из них.
— Почему были открыты люки? — продолжает подсудимая.
— Потому что если попадет снаряд, если не будет открыт люк, то можно потерять сознание.
— Это был твой первый бой?
— Да.
— Тогда я скажу, что у тебя для первого боя отличная память и ориентация. Молодец!
Вопросы защиты закончились.
Прокурор заявляет, что у него масса вопросов, и просит перенести допрос. Савченко: «А я бы просила поменьше курить». Свидетель говорит, что у него нет возможности приехать в суд еще раз.
Судья задумался и пересматривает скриншоты. Новиков просит приобщить материалы, полученные от свидетеля, в качестве дополнения к допросу. Прокурор протестует, ссылаясь на то, что на документах есть записи на украинском языке. «Может закроем полностью дело, если нельзя использовать документы на украинском языке», — ехидничает Новиков.
Савченко на повышенных тонах делает заявление о том, что если ее права будут нарушены и украинский язык будет ущемляться судом, она обратиться к уполномоченному по правам человека в РФ Элле Памфиловой. «Я говорю это, чтобы не выглядело, как удар в спину», - предупредила Савченко.
В ответ председатель Донецкого суда, который редко озвучивает свою позицию, попросил Савченко не отчитывать суд. «Я предупреждал вас, что удалю из зала суда?», — спросил Савченко председательствующий судья. «А я предупреждала, что объявлю в таком случае сухую голодовку», — парирует подсудимая Савченко.
Суд приобщил к протоколу допроса Григорьева лишь рукописную схему, которую он нарисовал в зале суда.
Надежда #Савченко на сегодняшнем заседании суда. Донецк, Ростовская область
Фото опубликовано Антон Наумлюк (@antony_mon) Янв 28 2016 в 7:05 PST
Следующее заседание состоится в 11:00 1 февраля.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке