Во время предыдущего заседания был допрошен эксперт Эдуард Козлов, изучавший видеозаписи Егора Русского, на которых запечатлена взятая в плен боевиками ЛНР Надежда Савченко. В своем заключении Козлов, в частности, пришел к выводу о том, что 10 файлов по какой-то причине были удалены с камеры.
После этого адвокат Илья Новиков завершил чтение заключения эксперта-лингвиста, который анализировал видеозапись допроса Савченко и на основании «психологического анализа» пришел к выводам о том, что у Савченко есть знания о корректировке артиллерийского огня, а также имеются признаки осуществления ею функций корректировщика. Защитник просил суд изучить видеозапись допроса, поскольку протоколы, представленные на экспертизу, не соответствуют содержанию видео. В этом суд отказал, как и в ходатайстве о вызове самих экспертов для допроса.
«Вы говорите — ради интересов Савченко мы не позволим Савченко доказать, что следователь Маньшин совершил в отношении нее нарушение. Это как?» — возмущался адвокат.
Сами эксперты и назначенная экспертиза вызывали у защитников возражения еще на стадии следствия. К примеру, место работы эксперта Ушаковой — Обнинский институт атомной энергетики — ничего не говорит о ее компетентности как филолога.
Наконец, в суде начали изучать полученное из УФСБ по Ростовской области письмо с ответом на просьбу адвоката Новикова провести проверку человека, который выступал в суде в очках и парике, назвавшись сотрудником ФСБ Алексеем Почечуевым. Проведенная графолагами экспертиза показала, что подписи Почечуева, который был допрошен в ходе следствия, и человека, который выступал в суде под его именем, — не совпадают. Изучение письма в прошлый раз завершить не успели.
Сегодня на процессе Надежды Савченко выступит свидетелем Иван Руснак, один из бойцов 80й АМБ ВСУ, участник боя 17.06.2014. #FreeSavchenko
— Ilya Novikov (@vertiporokh) 18 января 2016
Адвокат Полозов начинает с ходатайства об исключении доказательств по делу Савченко. По его словам, показания свидетеля Хроленко, который был на месте обстрела на следующий день после него, противоречат УПК: этот свидетель самовольно, не имея полномочий, собирал вещественные доказательства. Также он собирал вещественные доказательства в гостинице, где жили погибшие журналисты Волошин и Корнелюк, включая их личные вещи.
Полозов говорит, что свидетель незаконно произвел сбор доказательств, а следователь, заранее зная о незаконности сбора этих доказательств, произвел их выемку.
Фейгин поддерживает ходатайство. «В период предварительного следствия, когда мы знакомились с результатами экспертиз по материалам, собранным Хроленко, мною лично было заявлено такое же ходатайство об исключении этих доказательств как собранных с нарушением УПК. Тем не менее, тогда это ходатайство было проигнорировано, фактически отклонено», — говорит он.
Савченко тоже поддерживает ходатайство: «Последнее время, слушая российские СМИ про "Боинг", когда Россия говорит, что все доказательства были собраны ненадлежащим путем. Здесь тот же случай, когда неопытный человек нагреб доказательств и привез их сюда».
Прокурор говорит о том, что ему необходимо время на ознакомление с ходатайством. «Ох ты ж, я так не доживу!», — возмущается Савченко. В итоге суд дает прокурорам возможность высказаться по поводу этого ходатайства на следующем заседании
Полозов и Савченко возражают. «Прошу внести в протокол мое возражение на действие прокуроров. Если две головы хорошо, а три лучше — давайте сюда прокурора тогда с Москвы. Я на голодовке, у меня время жизни тикает».
Председательствующий решает отложить рассмотрение этого ходатайства и выслушать оставшиеся. Тогда Полозов по тем же основаниям просит исключить протокол осмотра предметов, добытых свидетелем Короленко в гостинице, где проживали журналисты, и на месте обстрела. «Также хочу отметить, что Хроленко здесь по видеосвязи пояснял, как он собирал доказательства: с земли, собирал в некий плащ-палатку, потом перекладывал в контейнер. На месте отсутствовали представители правоохранительных органов Украины. В соответствии с положением о правовой помощи, из России для сбора этих доказательств никто не обращался», — говорит адвокат.
Прокуроры просят и это ходатайство тоже отложить до следующего заседания. Судьи соглашаются.
Таким образом, защита заявляет ходатайства об исключении четырех доказательств, касающихся свидетеля Хроленко — его показаний, двух протоколов осмотра и одного протокола выемки. Во всех четырех случаях защита использует одинаковые формулировки, меняются только названия доказательств. Прокуроры же просят отложить их рассмотрение до следующего заседания.
Судья объявляет пятиминутный перерыв, во время которого адвокат Полозов рассказывает, что на последней его встрече с Савченко в СИЗО в минувший вторник та пообещала держать голодовку до конца, несмотря на то, что ее уже тошнит водой.
«Я поддерживаю и хочу сказать, что если вы удовлетворите эти ходатайства, то уголовное дело просто развалится. Я считаю, что вы этого не сделаете, но всё равно данное ходатайство я поддерживаю», — говорит Савченко.
Последним доказательством, которое просит исключить защита, становится экспертиза, проведенная на основании постановления от февраля 2015 года.Заседание продолжается. Суд переносит рассмотрение всех заявленных защитой ходатайств, чтобы дать стороне обвинения ознакомиться с ними.
До перерыва защита заявила 11 ходатайств об исключении доказ-в по собранным свидетелем доказ-м и их процесс. последствиям #FreeSavchenko
— Николай Полозов (@Moscow_advokat) 18 января 2016
Затем судья удовлетворяет ходатайство защиты о допросе свидетеля, явившегося в суд.
Судья разрешает корреспонденту радио «Свобода» снять допрос свидетеля на видео. Адвокат Новиков просит Руснака рассказать о своей биографии до 17 июня 2014 года.
Руснак рассказывает, что по профессии он — тракторист, работал на компанию «Хрещатик-Агро». В 1994 году свидетель проходил срочную службу в погранвойсках Украины, но не имеет военной специальности.
После начала военного конфликта с Россией и мобилизации Руснак проходил службу в 300-м полку в Черновцах. При себе у свидетеля имеется военный билет, сведения из которого переводчик зачитывает суду.
Затем свидетель рассказывает, как оказался в зоне АТО — это произошло примерно 20 апреля 2014 года, когда его вместе с частью перевели на военные действия на Юго-Востоке Украины. По просьбе адвоката Руснак называет контактные данные командира роты, в которой он прослужил с 8 апреля по 17 июня 2014 года, но не может вспомнить адрес его места жительства, отмечая лишь, что он «сам львовский».
На вопрос Новикова свидетель отвечает, что 16 июня 2014 года он находился у города Счастье, и пытается описать это место — там была река, мост и ТЭС. Руснак говорит, что сможет показать точное расположение на карте, после чего Новиков заявляет ходатайство о том, чтобы показать ее свидетелю. Прокурор возражает: «Свидетель пояснил, где он находился, этого достаточно». Однако суд удовлетворяет просьбу защиты.
Новиков просит свидетеля подробно описать события, начиная с 16 июня. Свидетель рассказывает, что 16 июня бойцы сидели на блокпосту. 17 июня они были мобилизованы группой — рано утром их подняли по тревоге, и они поехали на трех БТРах, в каждом из которых было по семь человек, в одном был восьмой – врач. Переехав реку и блокпост, бойцы поднялись на гору, а затем на другой блокпост, где заняли круговую оборону. «Наш командир дал команду: "По машинам"», — говорит Руснак.
Новиков просит свидетеля не торопиться и стараться каждый раз говорить, сколько прошло времени по этапам. Свидетель уточняет, что проснулся около семи утра, их подняли по тревоге, почему именно – он не знает. Через полчаса они поехали на блокпост. Туда они доехали за полчаса. Это был украинский блокпост, но какой именно – свидетель не знает. Технику он там не видел — только окопы и солдат.
«Перед нами стоял блокпост, перед блокпостом стоял БТР, разведывательный, вроде бы», — говорит Руснак, поясняя, что затем бойцы получили команду ехать за этим БТРом. За рулем БТРа был сослуживец свидетеля Иван Яцик, а сам Руснак был помощником пулеметного наводчика. Находившийся в их машине командир роты дал команду повысить скорость, чтобы не отстать от БТР. Что происходило в это время на дороге свидетель не видел, поскольку с его места в машине обзора не было.
«Мы просто ехали, ехали, и тут началась стрельба, начали обстреливать», — говорит свидетель, уточняя, что он слышал автоматные и пулеметные очереди, а также выстрелы из РПГ.
Сослуживцы Руснака шли в шахматном порядке. Что случилось с каждым из БТРов свидетель сказать не может, отмечая лишь, что тот, в котором ехал он, был подбит двумя выстрелами. Первый выстрел попал в башню крупнокалиберного пулемета. Один из членов экипажа, пулеметчик, погиб, остальные получили осколочные и пулевые ранения.
Затем середине их БТРа разорвался снаряд. Ротный командир получил ранения в обе руки и голову, а сам свидетель — слепое осколочное ранение правого и левого плеча.
Новиков просит суд разрешить свидетелю снять верхнюю одежду и продемонстрировать следы от этих ранений для подтверждения правдивости общих показаний. Прокуроры возражают. Суд отказывает в удовлетворении этого ходатайства, мотивируя это тем, что свидетель является мужчиной, а в зале присутствуют женщины. Новиков настаивает, что это важно, и просит закрыть заседание, провести освидетельствование Руснака, а потом снова продолжить.
Защита настаивает на том, что Савченко оказалась в плену до обстрела, и дальнейшие показания свидетеля могут пролить свет на эти события. По словам адвоката Фейгина, факт наличия ранений поможет оценить правдивость показаний свидетеля. Фейгин напоминает, что когда стороны исследовали камуфляж Савченко и след от огнестрельного ранения, подсудимая демонстрировала его.
Суд отказывает в удовлетворении ходатайства о закрытии судебного заседания, поскольку сам процесс освидетельствования в ходе заседания не предусмотрен. Новиков продолжает допрос и просит свидетеля показать бумаги о ранениях. Переводчик зачитывает документ из министерства обороны Украины, согласно которому ранение мягкой ткани правого и левого плечевых суставов и правого плеча подтверждается справкой по заключению хирурга.
На вопрос Новикова свидетель отвечает, что ранения он получил во время первого обстрела, когда в БТР попал снаряд. Второй выстрел был в сторону водителя, который к тому моменту уже успел эвакуироваться. БТР загорелся, бойцы начали задыхаться. Сослуживец свидетеля Мурзак был тяжко ранен — он получил осколочные и два пулевых ранения, потеряв сознание. Когда бойцы открыли люк и выбрались из машины, свидетель вытащил оттуда и Мурзака. После этого экипаж занял оборону — бойцов начали обстреливать.
Новиков спрашивает, на каком расстоянии от блокпоста они были, когда начался обстрел, но свидетель не может ответить. «Мы возвращались уже назад, когда нас подбили. Так что получается, что БТР подбили на их блокпосту», — говорит он, вероятно, имея ввиду позицию сепаратистов.
Отвечая на вопросы Новикова, свидетель уточняет, что на «их блокпосту» он не видел сооружений, но там были окопы. Новиков спрашивает, можно ли назвать это засадой. Свидетель отвечает утвердительно.
Руснак уточняет, что третий БТР вернулся перед машиной, в которой ехал он сам.
Из этого экипажа погиб пулеметчик, а седьмой член экипажа по фамилии Москаленко пропал — позже свидетель выяснил, что он попал в плен. Свидетель на вопрос Новикова отвечает, что смог бы узнать в лицо людей, которые были в его БТРе и в других БТРах его группы. Не знаком свидетель был лишь с доктором, поскольку в машину его «посадили в последнюю минуту».
Новиков ходатайствует о просмотре видеозаписи ополченца Егора Русского с участием свидетеля Руснака. По словам адвоката, это крайне необходимо, потому что свидетель может узнать фигурирующих на записи людей в лицо, что поспособствует установлению других очевидцев происходившего. Защита и Савченко поддерживают ходатайство. Прокурор против: «Сторона защиты пользуется правом, которое не предусмотрено УПК». К тому же, добавляет он, самого свидетеля на видео нет. Адвокаты возражают и возмущаются. Председательствующий просит стороны уважать и не перебивать друг друга.
Суд отказывает в удовлетворении ходатайства, поскольку «участники судебного заседания видели это видео, свидетель говорит о тех, кого он знает, а то, что защита предполагает, что он там увидит какие-то лица, еще не значит, что защита что-то получит».
Новиков продолжает допрос. Свидетель рассказывает, что исчезновение бойца Москаленко он заметил сразу же. Новиков просит описать его внешность. «Низкий и худой, в то время он был пострижен налысо, цвет кожи был темный, темноватый», — говорит Руснак, уточняя, что пропавший военнослужащий имел звание старшины.
Свидетель рассказывает, что от БТР они пошли в сторону Стукаловой Балки, преодолев примерно полтора километра. «Передвигаться у нас не могли два человека, тяжело раненые, трехсотые, мы их все время тащили», — говорит Руснак. По его словам, у солдат были пулевые и осколочные ранения — у одного были повреждены две руки и нога, у другого — руки, шея и лицо, которое обгорело.
Руснак рассказывает, что в какой-то момент они дошли до места, где заканчивается лесополоса и начинается поселок — там стоял знак, а через дорогу была остановка из бетонных плит желто-голубого цвета, смещенная немного в сторону Луганска.
«Дальше мы лежали, а потом на нас вышла Надежда», — говорит Руснак. Он уточняет, что пока они шли по зеленке, по ним стреляли, но снаряды не долетали, поскольку трасса находилась на возвышенности. Руснак полагает, что обстрел велся четырьмя автоматчиками, которые также использовали гранаты.
По словам свидетеля, при себе у его сослуживцев были только телефоны, а рации сгорели в БТРе. Бойцы пытались вызвать помощь, но затем выключили все телефоны, поскольку при звонках начинала играть музыка, из-за которой их могли вычислить.
«Только залегли возле Стукаловой, и Надя вышла на нас. Я первый ее увидел. Она шла к нам прямо возле зеленки», — говорит Руснак.
Свидетель уточняет, что Савченко шла по левой стороне дороги, если смотреть от Счастья. В тот момент никто не стрелял. С места, где они находились, не было видно горящий БТР, но было видно дым — дорога там идет прямая. При этом с того места, где они залегли, обзора не было из-за лесополосы.
«Надежда окликнула: "Не стреляйте, я своя!". Я увидел у нее шеврон — наш флаг», — говорит свидетель. На вопрос Новикова он отвечает, что форма Савченко отличалась от той, которая была на них: «Заграничная какая-то». По словам свидетеля, на голове у Савченко был зеленый военный платок, поэтому сначала он подумал, что это мужчина. На ногах у нее, по его словам, были берцы коричневого цвета. При ней была разгрузка и АК.
Свидетель уточняет, что видел Савченко с того момента, как она оказалась на дороге, и она не оставляла каких-то предметов. Рюкзака при ней он не видел, равно как бинокля, веревки, лестницы, бронежилета, рации или кошки.
«Надежда оказала нам первую помощь, — говорит свидетель, вспоминая, что Савченко сказала ему не вытаскивать осколок из шеи Мурзака, поскольку оттуда текла кровь, — Она вышла на трассу, звонила не знаю куда, а потом вернулась и сказала: "Ждите здесь, сейчас за вами приедут"».
Новиков просит уточнить время. Свидетель говорит, что увидел Надежду примерно в 09:30, при этом минут 10 у нее ушло на оказание первой помощи. При ней он видел один телефон, какой именно — не помнит. Два раза она пыталась дозвониться, потом вышла на дорогу и разговаривала оттуда — о чем именно, он не слышал.
«С зеленки в нее стреляли, и она подползла к нам, перевязала себе руку и сказала: "Ждите здесь, за вами приедет машина". Сама она пошла вперед помогать другим раненым», — говорит Руснак. «После этого она пошла в зеленку, откуда мы пришли, она прошла метров 50, и нас начали плотно обстреливать из зеленки напротив», — продолжает он, уточняя, что огонь был автоматным и пулеметным.
По подсчетам свидетеля, стрелявших было семеро. У попавших под обстрел бойцов при себе было два автомата и один рожок, но они не отстреливались, поскольку не видели в этом смысла. Они были под обстрелом с момента как ушла Надежда — минут пять — но по ним не попали, и тогда бойцы решили отходить. Позже они укрылись в первом попавшемся доме в Стукаловой Балке.
Свидетель показывает на карте, где было это место. Новиков просит его отдельно нарисовать на листе бумаги: «Изобразите, как шла дорога, как шла лесополоса, где находилась дорога на Стукалову Балку, остановка — все, о чем вы говорили».
Новиков просит приобщить схему, которую нарисовал свидетель, и поясняет для протокола, что там изображено. Суд просит свидетеля написать по-русски слово "остановка". Новиков диктует свидетелю слово «остановка» и просит вместо «Стукаловка» написать полностью «Стукалова Балка». Суд приобщает схему.
Свидетель, отвечая на вопросы Новикова, рассказывает про дом — «Если заезжать в Стукалову Балку, то это первый дом с правой стороны». Там был шиферный забор и закрытые железные ворота. Бойцы разбили забор и зашли на территорию двора. В это время по ним не стреляли. Ротный дал команду найти погреб, но они не смогли это сделать — пришлось прятаться на кухне. На просьбу объяснить, что такое кухня, свидетель отвечает: «Кухня — это там, где готовят есть», поясняя, что она стояла отдельно от самого дома. Хозяев в кухне не было.
Затем начался обстрел: подъехал сепаратистский КАМАЗ, на котором стояла зенитная установка. Оппоненты свидетеля простреливали зеленку, откуда к ним шли на помощь, и они открыли огонь по украинским вертолетам — те развернулись и улетели.
Свидетель говорит, что помощь, которую вызывала Савченко, не пришла. Они слышали машину, которая приехала со стороны Счастья, судя по звуку — легковая. Но они не видели ее, поскольку обзор закрывала зеленка. По его словам, машина проехала до 10:00.
Вскоре подъехали три БМП и один танк. Когда они приехали, бойцы были уже в доме. Что именно это были за машины, бойцы поняли по шуму гусениц и работающему двигателю танка. Новиков попросил описать, чем отличается звучание танка от БМП. Свидетель говорит, что в танке стоит турбина, и он постоянно свистит.
«Сразу же они пошли, их подбили, одна БМП вернулась — было слышно, что назад кто-то поехал — и все», — говорит свидетель.
После этого сепаратисты периодически вели огонь по зеленке. По словам свидетеля, там же шли украинские военные. В доме Руснак и другие члены экипажа его БТРа были с 10:00 до часу ночи. После обеда выстрелы продолжались — как со стороны украинских военных, так и со стороны сепаратистов. Из каких орудий велся обстрел, свидетель определить не смог.
Примерно до одиннадцати часов шел плотный бой, потом все стихло. Ротный начал звонить за помощью, но она так и не пришла. Бой утих, начался дождь, примерно в час ночи они решили пойти сами. Из основного дома выбежала хозяйка, но тут же забежала в дом, и больше они ее не видели.
Свидетель говорит, что они решили идти сами, поскольку раненые истекали кровью. Вышли на трассу и шли в сторону Счастья по дороге, неся Мурзака. Где-то через полтора километра, увидели стоявший поперек дороги расстрелянный автомобиль «Бус».
«Мы дошли до этого "Буса", там стояли наши, держали оборону в зеленке. Нам по телефону сказали пароль, и из зеленки вышли наши. Раненым оказали первую помощь, нас посадили в БТР и отправили в город Счастье в госпиталь», — вспоминает свидетель.
По его словам, он общался с парнем по имени Дима из БТР, который шел к ним на помощь. Тем, кто шел к ним на помощь, почему-то сказали, что они были в Металлисте.
Новиков спрашивает, не обращал ли свидетель внимания на какие-то вышки, которые были в районе, где подбили их БТР. Свидетель говорит, что не обращал. Он уточняет, что этот Дима был из третьей роты, которая шла на помощь.
Новиков просит уточнить, где находятся люди, которых свидетель упоминал в своем рассказе. Руснак говорит, что Мурзак находится дома, как и Москаленко.
Вопросы задает Савченко.
— Спасибо, что вы живой, я рада вас видеть. Автоматы каждому из вас выдавали?
— Да. Осталось только два, потому что остальные остались в БТРе. Автоматы взяли те, кто мог нести оружие.
— Когда ехали, у вас заряжено было оружие?
— Да.
— У вас был приказ на прострел зеленки?
— Нет.
— В принципе, больше спрашивать нечего. Спасибо, что приехали.
Новиков задает дополнительные вопросы.
— Какое у вас отношение к вашим оппонентам?
— Нехорошее. Я их не видел, но они вели такую тактику: они открывали по нам огонь без предупреждения.
По отношению к ДНР и ЛНР свидетель, по его словам, ничего не чувствует. У него нет ненависти к людям, которые говорят на русском языке.
— Когда Савченко оказывала вам помощь, она говорила, что она наводчик или корректировщик огня? Какую она функцию выполняет? — спрашивает Фейгин.
— Нет, — отвечает свидетель.
Руснак отмечает, что ему неизвестно, что произошло с Савченко после того, как она ушла. Полозов спрашивает, известно ли свидетелю, что Савченко корректировала обстрел. Тот отвечает отрицательно.
Судья объявляет десятиминутный перерыв.
После перерыва Новиков спрашивает, видел ли свидетель видеозапись, на которой показаны описанные им события. Свидетель говорит, что смотрел ее в Орехове на ноутбуке — ему показывали украинских пленных, Москаленко и Ярослава Гигорьева. Автора он не знает.
Свидетель говорит, что Григорьев живет в Черновцах, и называет его телефон. По словам Руснака, он общался с Москаленко и Григорьевым. С последним он обсуждал Савченко. Григорьев и Савченко сидели вместе в плену в окопе в лесополосе, утверждает свидетель.
Новиков снова заявляет ходатайство о том, чтобы свидетелю показали видео, которое снял Русский, потому что теперь есть конкретное лицо, которого знал свидетель — Григорьев.
Судья говорит, что защита общалась со свидетелем в перерыве, чем нарушила УПК. Новиков парирует — по его словам, запрещено не общение, а попытки настроить свидетеля на дачу ложных показаний. Тем не менее, судья отказывает в ходатайстве.
Теперь вопросы задает прокурор. Он спрашивает, во сколько Руснак выехал к месту дислокации. Находящаяся в зале сестра подсудимой Вера Савченко что-то говорит, поэтому прокурор просит сделать ей замечание и удалить из зала суда. Когда Вера встает с места, судья предупреждает ее, что это замечание станет для нее последним в этом заседании.
Прокурор спрашивает у свидетеля о расстоянии от блокпоста до того места, где произошел обстрел. Свидетель говорит, что не может указать его, поскольку не не знает, куда они ехали и по какой причине.
Тогда прокурор просит уточнить, по какой команде они выехали. Свидетель называет команду: «По машинам». «И до следующей команды», — комментирует подсудимая. Прокурор просит сделать Савченко замечание. «Себе замечание сделайте и не портите мне нервы! Не могу больше слушать тупые вопросы!», — парирует Надежда.
Прокурор спрашивает у свидетеля, откуда тот знает, что они попали под обстрел в восемь утра. Свидетель говорит, что это было утро — солнце всходило — а потом начинает считать, сколько примерно они ехали.
— Вы хотите сказать, что в июне солнце входило в семь утра? Как вы по времени ориентировались? На мобильный? То есть вас обстреливают, а вы на мобильный смотрите?
Савченко начинает возмущаться. Адвокаты просят обвинение переформулировать вопрос, чтобы избавить его от наводящего характера.
— Когда начали обстреливать БТР, что вы делали? — спрашивает прокурор.
— Перевязывал раненых.
— Одной рукой? Двумя? Как вы тогда смотрели на телефон?
Свидетель говорит, что посмотрел на телефон до этого. Прокурор просит уточнить, за сколько минут до обстрела это произошло. Свидетель говорит, что прошло около пяти минут.
Прокурор спрашивает, откуда Руснак знает, в каком порядке ехали БТР. Руснак говорит, что смотрел в бойницу— справа ехал один, слева ехал другой. Тогда представитель гособвинения интересуется, откуда свидетель знает, что слева ехал еще один БТР, если он смотрел только в правую бойницу. Руснак говорит, что уже отвечал на этот вопрос. Он отмечает, что не видел, как подбили второй БТР, но слышал команду ротного: «Подбили, разворачиваемся».
Защита просит обвинение не задавать вопросы подряд и дать свидетелю возможность отвечать на родном языке, напоминая, что об этом просили с самого начала. Суд, в свою очередь, просит делать паузы во время ответов свидетеля.
Прокурор продолжает пытаться выяснить, каким образом свидетель могу увидеть второй БТР. «Свидетель уже ответил на вопрос!», — возмущается адвокат Фейгин. Судья делает ему замечание. Адвокат говорит, что на свидетеля оказывается давление, добавляя: «Мы просто отвод сейчас заявим и все».
Полозов просит суд как сторону, которая управляет процессом, все-таки повлиять на обвинение и не позволять запутывать свидетеля.
— С того момента, как вы развернулись, сколько произошло времени до того, как вас подбили? — спрашивает прокурор.
— Минута, может быть, две. Развернули БТР, начали набирать скорость, и нас подбили
— Сколько времени вы после этого находились у БТР?
— Минут десять.
— Через сколько времени после этого вы встретили Савченко?
— Мы передвигались, тащили раненых до Стукаловой Балки, примерно с девяти до десяти.
— Это было в каком направлении?
— В сторону Счастья.
Прокурор просит подробно описать форму Савченко. Свидетель говорит, что на ней была не украинская, а современная форма — китель и штаны. Он не видел, на что форма застегивалась, потому что на Савченко была разгрузка.
Тогда прокурор задает вопросы про ранение Савченко. Свидетель говорит, что Савченко стояла левой стороной к стрелявшим. Прокурор спрашивает: «Выше локтя? Кровь была?» Свидетель говорит, что не знает. Выясняет, что свидетель не видел, как Савченко перевязывала себе руку. Прокурор спрашивает, откуда тогда он знает, что Савченко себя перевязывала. «А кто ее перевязывал?» — парирует свидетель.
Прокурор спрашивает про время — его интересует, откуда свидетель знает, что это было именно в 9:20-9:30. На уточняющий вопрос прокурора Руснак отвечает, что выключил телефон сразу после начала обстрела.
— Когда к вам вышла Савченко, почему вы решили, что она является украинским военным?
— Флаг был украинский на правом рукаве.
— А как вы можете объяснить, что на изъятой одежде никакого флага нет? Может, вы не видели Савченко? А как она представлялась?
Свидетель говорит, что после того, как Савченко представилась «Пулей», он ничего не пытался выяснить у нее. «А если бы она оказалась сепаратистом?», — задается прокурор.
Адвокаты возмущаются — по их мнению, на этот вопрос зря тратится время.
Прокурор спрашивает, известно ли свидетелю, что такое ВЧ0624 и видел ли он когда-нибудь бойцов «Айдара». Свидетель говорит, что не видел. Затем прокурор спрашивает про форму: у всех ли сухопутных войск она одинаковая. Свидетель говорит, что не у всех — некоторым выдавали старую форму, некоторым — новую.
Прокурор интересуется, сколько было времени, когда Руснак услышал, что едет БМП. Свидетель не может уточнить, но уверяет, что это было до того, как начала работать артиллерия.
Прокурор спрашивает, были ли рядом в этот момент сепаратисты. Свидетель говорит, что, когда Савченко ушла, начался обстрел.
— Вы знали, что случилось с Савченко, куда она потом делась оттуда?
— Нет.
— А впоследствии?
— На следующий день, восемнадцатого, я видел в интернете видео, как она оказалась в плену.
Свидетель рассказывает, что на видео Савченко стояла на коленях «и один из сепаров сказал — заберите у нее автомат». На уточняющий вопрос прокурора свидетель отвечает, что смотрел это видео не в госпитале, а в Орехове. Тогда прокурор напоминает, что сам Руснак говорил, что после обстрела их отправили в госпиталь. Свидетель поясняет, что из госпиталя раненных отправили вертолетом в Харьков, а его перебросили в Орехов.
Прокурор спрашивает, как в день обстрела работала сотовая связь. По словам свидетеля, «плохо». Тогда представитель гособвинения интересуется, были ли погибшие в БТРе Якобчука. Свидетель отвечает, что погибли все, кроме его сослуживца Григорьева.
Прокурор интересуется, общался ли свидетель перед заседанием с защитником Новиковым. Свидетель отвечает отрицательно. Тогда он задает другой вопрос — спрашивает, как свидетель попал в суд. «Новиков позвонил мне и попросил помочь», — объясняет Руснак. При этом свидетель отмечает, что он не обсуждал свои показания с адвокатом.
Прокурор спрашивает, почему свидетель называл некоторые номера людей, читая по бумажке, намекая на-то, что кто-то подсказал ему так сделать. Свидетель объясняет, что переписал номера телефонов людей из своего БТРа на бумажный лист, готовясь к процессу.
Новиков в последний раз заявляет ходатайство о том, чтобы показать свидетелю видео Русского. «Если свидетелю продемонстрировать видео, он сможет сообщить какие-то новые сведения, это нужно не только защите, но и суду. Свидетель может обнаружить на данной видеозаписи какие-то новые факты, которые вспомнит», — говорит адвокат Фейгин.
По его словам, эти факты можно будет использовать для поиска новых свидетелей.
«У нас еще осталось полчаса времени до окончания сегодняшнего заседания. Я считаю, что это время можно использовать для просмотра видео», — добавляет Савченко.
Однако судья вновь отказывает в ходатайстве. Свидетеля отпускают. На этом сегодняшнее заседание заканчивается — следующее состоится 20 января в 11:00.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке