Почти семь лет назад судья Октябрьского районного суда Саратова Котлов вынес приговор по заурядному делу, десятки сообщений о подобных которому ежедневно появляются на сайтах региональных управлений Следственного комитета.

Котлов признал установленным фактом, что в ночь на 26 октября 2008 года риелтор Сергей Тимохин убил свою любовницу Веру Галаеву — «нанес ей побои и несколько ударов ножом, в результате чего последняя скончалась на месте происшествия». Как и в тысячах подобных случаев, ссора вспыхнула в ходе совместного распития алкогольных напитков.

Тимохин получил 11 лет колонии строгого режима. Сейчас он продолжает отбывать наказание в ИК-10. На этом в заурядной истории об убийстве Галаевой могла бы быть поставлена точка, если бы не одно «но»: последние семь лет другой житель Саратова — 52-летний Владимир Дмитриев — пытается доказать, что преступление совершил не Тимохин, а он.

Рядовое дело

До приговора уроженец курского села Степановка Сергей Тимохин работал менеджером по недвижимости в агентстве «Алмаз-А». Жил в центре Саратова, был разведен — от брака остался несовершеннолетний сын, с которым он виделся раз в две недели, а раз в месяц отправлял его матери 10 тысяч рублей алиментов — и имел колоритный вид из-за травмы глаза, которую получил в пьяной драке. После развода у Тимохина возникли проблемы с алкоголем — по его признанию, он злоупотреблял спиртным в течение последних десяти лет, а за неделю до гибели Галаевой ушел в запой.

С Галаевой Тимохин познакомился в 2006 году — ему был 41 год, ей — 46. В течение двух лет они поддерживали любовно-алкогольную связь, встречаясь примерно дважды в месяц. В приговоре говорится, что во время одной из таких встреч в ночь на 26 октября 2008 года пара вновь распивала спиртное в квартире риелтора, когда между ними возникла ссора: «на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений» Тимохин нанес Галаевой удар ладонью руки по лицу, после чего мужчина и женщина пошли на кухню и продолжили распивать спиртные напитки.

В ходе продолжившегося застолья Тимохин нанес Галаевой еще один удар рукой по лицу, от чего та упала на пол кухни, говорится в приговоре. «В этот момент у Тимохина на почве неприязненных отношений возник преступный умысел на лишение жизни Галаевой. Действуя умышленно, Тимохин взял со стола кухонный кож, подошел к Галаевой, которая лежала на полу, и с целью убийства нанес ей ножом удары в шею и верхнюю губу, причинив резаную рану с повреждением наружной яремной вены, колото-резаные раны на левой боковой поверхности шеи, колото-резаные раны на красной кайме верхней губы справа […] В результате преступных действий Тимохина наступила смерть Галаевой», — постановил судья.

Затем, согласно тексту приговора, Тимохин позвонил своему 23-летнему племяннику и попросил его зайти к нему домой. Приехавший родственник увидел на кухне труп Галаевой, а Тимохин, утверждает судья, пояснил ему, что убийство совершил именно он. Племянник не стал отказываться от просьбы помочь избавиться от трупа — родственники завернули тело в ковер, погрузили его на заднее сиденье «четверки» хозяина квартиры, доехали до реки Малый Караман и утопили его.

Сын Галаевой жил вместе с матерью, но долгое отсутствие женщины его не удивило. Какое-то время он пытался разыскать ее самостоятельно, а 3 ноября обратился с заявлением о пропаже в полицию. Спустя более чем две недели тело, обезображенное водой и следами от ударов ножа, нашли. Оперативники задержали Тимохина в тот же день в его собственной квартире — последний звонок на телефоне Галаевой был от него.

Доказательств, которые могли бы указывать на прямую причастность Тимохина к смерти его подруги, в деле нет: нож, которым было совершено преступление, был неоднократно вымыт, тело, долгое время пролежавшее в воде, претерпело изменения, а свидетелей самого убийства следователи найти не смогли. Однако для вынесения обвинительного приговора они и не понадобились, поскольку на протяжении всего следствия Тимохин давал признательные показания.

В первом таком документе — протоколе явки с повинной — говорится, что, по признанию Тимохина, после совместного распития водки он и Галаева легли спать, однако ночью гостья разбудила его, начала собираться уходить и говорить, что он «ей не нужен». «Мне не понравилось ее поведение, и я ее ударил ладонью в область лица, после чего она упала. Я испугался, что она умерла, и с целью сокрытия преступления взял из кухонного стола нож с черной ручкой и перерезал горло Галаевой, после чего взял покрывало с дивана, обернул ее и положил [в свою машину], после чего вывез в сторону города Маркса, место могу показать», — сказано в машинописном протоколе. Рядом крайне неровный почерк Тимохина, букв почти не разобрать: «С моих слов записано верно, прочитано».

Этот странный короткий документ был составлен рано утром. А в восемь часов вечера к нему добавился еще один протокол — подробнейший семистраничный допрос в качестве подозреваемого. В нем Тимохин изложил всю свою жизнь вплоть до момента смерти Галаевой — развод с женой, ссора с сыном, работа риелтором, магазин «Родничок», где любовники обычно покупали спиртное, детали одежды убитой в тот вечер — а затем детально описал сам процесс убийства. Несмотря на выпитые с Галаевой 0,7 литра водки и еще 0,5, выпитые в одиночестве уже после ее смерти, рассказать следователю какой ладонью, по какой щеке, с какой силой, в какой последовательности, под каким углом и в какую часть тела он наносил удары подруге, судя по документу, Тимохину не составило труда.

Сразу после задержания мужчину заключили под стражу. Адвокат по назначению обжаловать его арест не стал, объясняет нынешний защитник бывшего риелтора Андрей Еремин. «Понятно, что такой адвокат исполняет свои обязанности формально и, как показывает практика, практически не защищает. Сам Тимохин говорит: "Ну, был адвокат, рядом сидел, для формы, для порядка". Реально он не защищал. А человек просто ранее судим не был, и, соответственно, не был знаком со спецификой работы адвокатов по назначению», — рассказывает он.

По словам Еремина, «роковую ошибку» — так адвокат называет дачу признательных показаний сразу после задержания — его клиент совершил из-за физического и психологического давления оперативников. «Обычный метод работы с подозреваемыми в милиции до реформы МВД — человека сажают на стул, избивают и морально давят. Человека ломают, и он готов все, что угодно подписать, лишь бы его оставили в покое», — уверяет защитник.

Помимо этого, из материалов дела следует, что среди оперативников, присутствовавших при первом допросе Тимохина, был его давний знакомый по фамилии Булеков, сам бывший риелтор. Еремин со слов своего доверителя говорит, что при условии моментального признания вины этот человек обещал его клиенту переквалификацию на менее тяжкую статью — убийство в состоянии аффекта или причинение смерти по неосторожности. Однако этого не произошло.

Уже после начала рассмотрения дела в суде Тимохин подал заявление с просьбой возбудить уголовное дело в отношении оперативников, избивавших его на допросе. По результатам короткой проверки, закончившейся в начале 2009 года, следователь СК вынес постановление об отказе, сославшись на показания самих оперативников.

Олег-Владимир

В самом уголовном деле Тимохина нет его заявления об отказе от ранее данных признательных показаний. Однако во время допроса в ходе судебного заседания он сделал неожиданное заявление: якобы в тот вечер вместе с ним и Галаевой был еще один человек — по имени Олег.

Как следует из приговора, на допросе в Октябрьском районном суде Тимохин рассказал, что в тот вечер он вместе с Галаевой пошел за водкой в «Родничок». Выйдя с покупкой из магазина, говорил бывший риелтор, он застал дожидавшуюся его снаружи подругу с мужчиной, которого та представила ему как Олега. Не растерявшись, Тимохин позвал его в гости. Застолье продолжилась, но в какой-то момент гости поссорились. Утомившись от выпитого, Галаева легла спать вместе с Тимохиным в комнате, а Олег попросился переночевать и лег в зале. Ночью подруга разбудила хозяина квартиры и предложила выпить, но тот отказался. После этого Тимохин услышал шум на кухне.

«[Войдя туда] он увидел, как Олег воткнул нож в горло Галаевой. Он оттолкнул Олега. Тот сказал, что Галаева хотела его порезать. Олег сообщил, что вернется и заберет труп Галаевой. [Тимохин] был не в себе и продолжил пить водку. Потом он пошел искать Олега, но не нашел его. Через некоторое время он очнулся дома и стал звонить племяннику. Олега уже не было», — пересказываются в приговоре показания Тимохина, данные в ходе заседания. Судья оценил их критически — как способ защиты.

Тимохину дали 11 лет строгого режима; его племяннику, признавшему вину и пошедшему на сделку со следствием — год условно. Приговор был оглашен 5 марта 2009 года — судебное и досудебное следствие заняло всего четыре месяца. По настоянию Тимохина его адвокат по назначению обжаловал приговор вплоть до кассационной инстанции. Единственной отрадой бывшего риелтора стали редкие передачки и свидания с сыном, а его дело было отправлено в архив. Но неожиданно — в конце сентября — появился человек, который попытался доказать невиновность Тимохина и взять ответственность за убийство его подруги на себя. Правда, звали его не Олег, а Владимир Дмитриев.

По словам Дмитриева, он познакомился с Тимохиным за за три года до убийства Галаевой, попав в непростую ситуацию: из-за проблем с алкоголем у мужчины накопился крупный долг за коммунальные услуги, что привлекло внимание «черных риелторов» к его двухкомнатной квартире в центре Саратова. «У меня ее захотели отжать, а я тогда достаточно много пил, и фактически не знал, что делать — мне угрожали, шантажировали, поджидали меня на каждом углу буквально. И тогда я обратился к знакомому агенту по недвижимости, который жил со мной на одной улице. Он помог разменять эту квартиру и расплатиться по долгам. Я переехал в Маркс. Ну и все это переросло в дружбу между нами», — объясняет он «Медиазоне».

Как говорит Дмитриев, 25 октября 2008 года он приехал из Маркса в Саратов и встретил Тимохина вместе с незнакомой ему до этого Галаевой. Собеседник «Медиазоны» настаивает — пить в квартиру к риелтору они пошли втроем, и при убийстве женщины сам Тимохин не присутствовал. «Он ушел в комнату спать, а я и Галаева остались, между нами произошла ссора, в ходе которой Галаева стала разговаривать со мной на повышенных тонах, оскорблять. В какой-то момент она перешла на крик, схватила лежащий на столе нож и начала размахивать им передо мной. Дальше все в одну секунду произошло — я попытался выхватить нож у нее, и в ходе этого несколько раз ударил в область шеи. Когда я понял, что произошло, я убежал», — утверждает он. Рассказывать о причинах ссоры Дмитриев не хочет. По словам адвоката Еремина, женщина начала обвинять собутыльника в том, что он имеет отношение к драке, в которой Тимохину выбили глаз.

Бежать убийца решил подальше в область. Из нестройного рассказа Дмитриева можно понять, что после гибели Галаевой он погрузился в беспробудное пьянство, а после попал на некую ферму, где и остался жить — вероятно, на положении раба. «Я помогал там по хозяйству, очень долго. Думал, что все как-то утрясется. Но только хуже становилось, совести не прикажешь. И я решил вернуться в Саратов, а по возвращению узнал от общих знакомых, что Тимохин сидит», — вспоминает Дмитриев.

Сам Дмитриев полагает, что Тимохин не рассказал о его участии в застолье следователю не только из-за оперативников, которые требовали дать признательные показания, но и из-за дружеских отношений с ним. «Почему он так поступил? Он знал мою историю. Хотел, наверное, как-то прикрыть. Мы с ним сильно дружили. Потом уже я пытался связаться с ним, отправил ему несколько писем. Один раз мне пришел его ответ. Я у него просил прощения, и он в этом ответе сказал, что простил меня. Ну, понял, что сложилась такая ситуация. И он рад, что я не оставил все как есть и пытаюсь бороться. Но не рад, конечно, что безуспешно», — рассказывает мужчина.

На просьбу объяснить, почему в ходе судебного заседания Тимохин назвал Дмитриева «Олегом», адвокат риелтора отвечает, что тот якобы понадеялся на более тщательную работу следствия. «То есть на следствии он не стал говорить о третьем человеке, потому что не хотел закладывать товарища — я его спрашивал, он сказал, что это не в его правилах. А на суде, придумав это имя — Олег — он попробовал немного схитрить. Наивно, конечно, но он действительно подумал, что если он даст подсказку, то следствие будет обязано провести полноценную проверку этих обстоятельств, и, в конечном в итоге, понять, что он к убийству не причастен, что в квартире был еще кто-то. Говорит, посчитал, что правоохранительные органы должны сами разобраться во всем и установить истину. По-большому счету, он прав. Тут должен действовать принцип презумпции невиновности и бремя доказывания должно лежать на стороне обвинения, а обвиняемый ничего доказывать не должен», — объясняет Еремин.

Между небом и землей

Узнав о приговоре Тимохину, вернувшийся в Саратов Дмитриев попытался исправить ситуацию, найдя адвоката и вместе с ним обратившись в областную прокуратуру. Прокурор отправил их в региональное управление СК при прокуратуре, сотрудники которого, по словам Дмитриева, были его явке с повинной «не рады» и отказались принимать ее. В итоге после нескольких обжалований 30 сентября 2009 года зампрокурора Октябрьского района Саратова все же возбудил по заявлению Дмитриева производство ввиду новых обстоятельств. Однако после проведенной проверки в мае 2010 года оно было прекращено в связи с отсутствием оснований для возобновления уголовного дела. «Схема телесных повреждений у Галаевой, составленная Дмитриевым в ходе проведения следственного эксперимента, противоречит схеме телесных повреждений, обнаруженных на трупе Галаевой при проведении судебно-медицинской экспертизы», — говорится в постановлении.

Сам Дмитриев утверждает, что этот эксперимент был единственным следственным действием, проведенным при его участии в рамках прокурорской проверки. При этом проводился он не в квартире Тимохина, а в кабинете следователя. «Там, значит, был этот резиновый человечек, в кабинете следователя. Но на нем ничего не покажешь, ну, силу сопротивления — это же вата, по сути. На основе этого эксперимента они выяснили, что я показываю неправильно, что не с той стороны якобы бил, не под тем углом. Но они не учли, что, во-первых, я был сильно пьян, и по прошествии года довольно трудно было вспомнить, под каким углом и в какой руке, а во-вторых, что эксперимент проводили на кукле, на которой и не покажешь нормально — ее следователь сам держал, чтобы она не падала», — говорит он.

В рамках производства также был проведен тест на полиграфе, по результатам которого эксперты сделали вывод о том, что слова Дмитриева могут не соответствовать истине. И хотя, согласно УПК, полиграфическое исследование не может служить полноценным доказательством вины или невиновности, а лишь дополнять их, в этом случае прокурор сослался на его результаты как на неоспоримую истину. «[В рамках производства проводились процессуальные действия, в том числе] психофизиологические экспертизы Дмитриеву и Тимохину с использованием полиграфа. […] Полиграфические экспертизы показали, что Дмитриев не располагает сведениями об обстоятельствах убийства, а Тимохин располагает таковыми. Учитывая, что в ходе проведенного расследования доводы Дмитриева о совершении им убийства были опровергнуты, надзорным ведомством было вынесено постановление о прекращении возбужденного производства», — решили в ведомстве.

После того, как в принятии явки с повинной Дмитриеву было отказано, его адвокат обжаловал это решение в президиуме областного суда Саратовской области. Однако и там причин для возобновления дела об убийстве Галаевой не нашли — соответствующее постановление было вынесено 11 октября 2010 года. После этого Дмитриев надолго исчезает; объяснять, что именно с ним происходило, мужчина не хочет. Помолчав, он наконец не без туда формулирует: «Был между небом и землей».

Очередную попытку доказать свою вину в убийстве Галаевой Дмитриев предпринял лишь в сентябре 2014 года — вернувшись в Саратов, он с помощью местного правозащитника Виктора Синаюка созвал пресс-конференцию в гостинице «Волга», чтобы вновь пересказать свою историю. Адвокат Александр Челобанов, вместе с которым они пытались возобновить дело об убийстве Галаевой, к тому моменту уже умер.

Кое-какие результаты пресс-конференция все же дала — об истории Дмитриева сняли сюжеты для программы «Человек и закон» Первого канала и «Анатомии дня» НТВ. Однако никакой реакции от правоохранительных органов, кроме опровергающего слова Дмитриева сообщения на сайте СК, не последовало — в обоих сюжетах мужчина был представлен как опустившийся маргинал, которому обеспеченный риелтор Тимохин заплатил за то, чтобы тот попробовал взять вину за его преступление на себя.

С тех пор Дмитриев ежемесячно рассылает письма — в Общественную палату, уполномоченному по правам человека, министру юстиции, депутату Госдумы Хинштейну, руководству СК, прокуратуры, Верховного суда и ФСИН. «Уважаемый Александр Иванович! Помогите исправить судебную ошибку! В исправительной колонии отбывает наказание не тот человек, который совершил преступление! На его месте должен быть я! Я не могу спокойно жить, зная, что вместо меня в тюрьме находится невиновный! Помогите восстановить справедливость!», — пишет он председателю СК Бастрыкину.

Сейчас Дмитриев живет в съемной квартире в Саратове и работает озеленителем в одном из пригородных поселков.

В ожидании УДО

Одновременно шлет письма чиновникам и отбывающий наказание за убийство Галаевой Тимохин. «В милицию я сразу не обратился, так как боялся, что убийство повесят на меня (впоследствии так и вышло), так как труп находится в моей квартире. Дмитриев сбежал, и, судя по ситуации, сдаваться милиции не собирался, соседи что-либо видеть не могли, поскольку события происходили в квартире при закрытых дверях, каких-либо очевидцев не было. Таким образом, круг замкнулся на мне! […] Я согласен нести ответственность за недонесение или за укрывательство преступления, однако убийство я не совершал и не хочу нести наказание за действия другого лица!» — говорится в одном из них.

Тимохин отбывает наказание в ИК-10, заключенные которой неоднократно жаловались на избиения со стороны администрации и «актива». «Союз заключенных» определяет эту колонию как «зону красного беспредела».

В конце прошлого года Тимохин по совету общих знакомых обратился за помощью к адвокату Еремину. Решение заключить договор с ним бывший риелтор принял после того, как понял, что может подать на условно-досрочное освобождение — это главная просьба, о которой он говорит в каждом из своих писем чиновникам.

«Тимохин просит — раз вы не можете признать судебную ошибку, то хотя бы условно-досрочно освободите. Сидит он нормально — он ведь не блатной, не красный, обычный мужик, который сидит там уже очень долго. Работает на швейном цехе, ведет обычный образ жизни, стал сильно верующим в колонии, храму помогает. Но тем не менее, когда он заговорил об УДО, ему тут же влепили взыскание — по надуманному поводу. Сейчас пытаемся отбиться. Семь лет без вины сидеть — это все же целая жизнь», — говорит Еремин.