«Вы перестанете быть молчаливым большинством»

Фото: Валерий Мельников / РИА Новости

В Комитете «Гражданское содействие» открыли специальную горячую линию для пострадавших или свидетелей преступлений на почве ненависти, совершаемых в Москве. В чем особенность этих преступлений, как они отражаются на обществе, и почему так важно помогать их жертвам?

Как это выглядит

Один из худших городских кошмаров: что делать, если при тебе, например, в вагоне метро, избивают ни в чем не повинного человека просто за то, что он смуглый или с раскосыми глазами, а ты даже позвонить в полицию не можешь, не привлекая внимания бандитов? Или сиди и смотри, или тебя тоже побьют.

Что уж говорить, если имеешь основания бояться, что на тебя самого так нападут.

Жизнь человека, принадлежащего к так называемым «видимым меньшинствам», связана с постоянным риском столкнуться с более или менее агрессивными проявлениями расизма.

Об этом много написано; вот, например, итоги 2014 года от «Совы»; приведу лишь несколько примеров, касающихся Москвы.

- Моей подруге – гражданке РФ с пропиской в Чечне и жгучими черными волосами – медсестра в поликлинике практически порвала иголкой кожу, беря кровь из вены. Подруга вежливо попросила быть поаккуратней, на что получила злобное «понаехали, черномазые, да еще и поаккуратней им!».

- Семья полутрудовых-полувынужденных мигрантов-узбеков из киргизского города Ош столкнулась с более сложной ситуацией. На мать с маленьким, еще грудным ребенком напала толпа расистов. Женщине удалось убежать, но ребенку успели плеснуть в глаза кислотой. Ребенка лечили, но все осложнилось: российские пограничники депортировали мать, а отец остался с больным ребенком на руках.

По предварительным данным центра «Сова», в 2014 году в России от неонацистского и расистского насилия погибли 19 человек, получили ранения – не менее 103. Жертвами ультраправых чаще всего становились уроженцы Центральной Азии (10 погибших, 17 раненых) и Кавказа (3 и 13). Самыми опасными для потенциальных жертв ксенофобного насилия городами страны в 2014 году «Сова» называет Москву (8 погибших, 28 раненых) и Санкт-Петербург (2 и 29). С начала года суды в России вынесли 19 обвинительных приговоров по делам о насилии по мотивам ненависти, по ним были осуждены 42 человека, 5 из них – условно.

- Или вот такая была история: музыкант, коренной москвич, типичный современный горожанин ехал в метро в поздний час. Его сильно избили несколько подростков, выкрикивая на весь вагон антисемитские ругательства.

- Совсем недавно в Свиблово ножом пырнули женщину в мусульманской одежде. Когда это произошло, она стояла у своего подъезда. Упав, стала звать на помощь. Мимо прошли минимум три женщины. Не дозвавшись, она, истекая кровью, сама приползла к себе домой на четвертый этаж, где ей вызвали скорую помощь.

- В апреле в Москве нацисты зарезали таджика Махмадкарима Джалилова, когда он вечером шел домой с продуктами. У него осталось трое детей.

Почему мы выделяем такие преступления в отдельную группу?

Самый простой и неполный ответ – потому что они уже выделены в отдельную группу нашим законодательством. Насилие, совершаемое по мотиву расовой, национальной, религиозной и другой ненависти, по таким статьях, как убийство, нанесение телесных повреждений и так далее, наказывается строже, чем «обычное», бытовое насилие.

Более осмысленный ответ на этот вопрос занял бы не одну статью. Если попробовать сформулировать его кратко, то жертвой насилия на почве ненависти или предрассудков всегда становится конкретный человек, но целью агрессора всегда выступает некая группа, к которой этого человека отнес агрессор (могут напасть и на русского, приняв его за еврея или кавказца). Такие нападения – всегда сигнал группе, попытка запугать, «поставить на место», затерроризировать. Государство, выделяя эти преступления в особую группу, также подает сигнал об их особой общественной опасности.

Что ждет жертву такого преступления в полиции, больнице и суде?

Выше я привела несколько примеров нападений. Все они разные по последствиям для жертв расизма. Не только потому, что поцарапанная рука не сравнится с побоями, а тем более с убийством. Существенная разница состоит в том, какой статус имеет человек в России. Наличие или отсутствие гражданства, собственного жилья, семьи, медицинской страховки, денег имеет решающее значение для самой возможности продолжать нормальную жизнь после того, как на тебя или на кого-то из твоих близких напали.

Я думаю, все имеют примерное представление, с чем приходится сталкиваться жертве «обычного», бытового насилия или его/ее близким людям. Часто недешевое лечение, грубость со стороны работников медицинских учреждений, полиции. Тяжелые психологические последствия. Вынужденный отрыв от работы, часто ведущий к потере заработка, а иногда и жилья.

А теперь представим, что вы плохо говорите по-русски и вам трудно объяснить врачу или полицейскому, что случилось. А если у вас не в порядке документы, регистрация просрочена, вот это все? Иногда, даже не имея проблем с легальным статусом, люди боятся обращаться в полицию, требовать возбуждения дела и наказания преступников. Надо сказать, не зря боятся: были случаи, когда самих же пострадавших обвиняли в нападении на агрессоров.

Характерная особенность такого насилия, в отличие от насилия бытового, состоит в том, что его жертвами чаще всего становятся представители групп, в отношении которых в обществе практикуется дискриминация. Таким образом, жертва нападения очень часто подвергается дискриминации двойной или даже тройной: со стороны полиции, врачей, прохожих.

Зачем НКО в это вмешиваться?

Все люди имеют право на жизнь и на защиту своих интересов, и государство обязано эти права обеспечивать. Но также совершенно очевидно, что описанная ситуация требует особых мер, особой помощи пострадавшим, так как им еще труднее добиться обеспечения этих прав, чем тем, кто не относится к дискриминируемым группам. Как часто бывает, инициатива подобного рода идет, конечно, не от государства, а снизу.

Несколько лет назад в Москве не было почти никого, кто занимался бы такой помощью на постоянной основе.

Комитет «Гражданское содействие» всегда занимался, по преимуществу, вопросами, связанными с помощью в получении легального статуса, социальной помощью. Центр «Сова» – сбором статистики преступлений на почве ненависти. У Московской протестантской церкви (Moscow Protestant Chaplaincy), немало сил тратящей на помощь бездомным и беднякам, среди которых много африканцев, есть специальный проект по противодействию расовому насилию, но, к сожалению, их ресурсов хватает лишь на социальную помощь и сбор информации. Все три организации время от времени сотрудничали, объединяя усилия по отдельным случаям.

Но вот уже два года существует специальный проект по помощи пострадавшим от такого насилия. Он осуществляется на базе «Гражданского содействия» в кооперации с «Совой».

Что могут сделать НКО?

Цель этого проекта – не только помочь отдельным жертвам – юридически, психологически, иногда материально – но и включить эту тему в общественную повестку дня. Реальные и потенциальные жертвы, другие некоммерческие и благотворительные организации, фонды, журналисты, широкая публика, – вот группы, до которых этот проект призван донести информацию о наличии проблемы, о необходимости ее решать, о том, наконец, что частичное решение этой проблемы существует и воплощается на практике.

Город станет чуть менее враждебным для потенциальных жертв таких нападений, если они будут знать, что есть люди, готовые прийти на помощь.

Неравнодушные свидетели, благотворительные организации, не имеющие своих ресурсов, например, для предоставления адвоката, будут знать, куда советовать обратиться потерпевшим.

Ясно, что помочь человеку, на которого на ваших глазах напали, простым звонком на горячую линию не выйдет. Но сообщив, даже спустя некоторое время, о том, что вы видели, вы поможете собрать статистику, необходимую, например, для составления карты благополучных и неблагополучных районов (а есть и такой план). Вы сможете стать свидетелем в суде, если вдруг до этого дойдет дело. Вы перестанете быть молчаливым большинством.

К сожалению, Москва слишком большой город, чтобы силами пары небольших НКО можно было полностью решить такую проблему. Берлин, на опыт которого во многом опирались разработчики и воплотители московской инициативы, как известно, разделен на несколько весьма самостоятельных районов. Так вот, чуть ли не в каждом из них действует подобный проект, причем действует часто на муниципальные деньги, во взаимодействии с местной полицией и соцслужбами. (На этом месте хочется немножко повыть на луну, конечно, что уж скрывать.) Разные обстоятельства нашей жизни говорят о том, что в современной Москве, не говоря уже об остальных городах, такие службы помощи в каждом районе просто непредставимы. Тем не менее, живем мы здесь и сейчас, и незачем ждать более благоприятных экономических и политических условий для поддержки инициативы, необходимость которой назрела уже примерно позавчера.