28 октября 2010 года гражданская жена ачинского предпринимателя Александра Попова Елена Сидорова проснулась в 8:30 утра. Она разбудила мужа на работу; убедившись, что тот встает, Елена умылась и пошла на кухню. В этот момент женщине позвонил ее брат Юрий Зубарев. Как и договаривались накануне, он подъехал к воротам дома Попова, чтобы обсудить с хозяином покупку его подержанной «Волги» — Юрий промышлял частным извозом, и недорогая машина была нужна ему для работы.

— Да, Юра, сейчас выйду! — сказала Елена брату и пошла отпирать калитку.

Юрий уже стоял у ворот. Женщина успела открыть засов. В этот момент ее брат заметил валявшийся на земле пакет из-под сока и поднял его, чтобы выбросить в мусорный контейнер. Через секунду у дома №46 по улице Щетинкина, где жили Сидорова и Попов, раздался мощный взрыв.

Попов был в душе, когда услышал звук, напоминавший взрыв. Он почувствовал легкую секундную вибрацию. Не одеваясь, хозяин выбежал во двор. У калитки на земле неподвижно лежал Юрий, возле веранды — Елена. Женщина держалась за живот и кричала от боли; Александр попытался было поднять ее, но она попросила этого не делать: движения причиняли ей слишком сильную боль. Прибежавшие на звук взрыва соседи бросились звонить в скорую и в милицию.

Спасти пострадавших от взрыва бомбы Елену и Юрия врачам не удалось — 40-летний Зубарев, как выяснилось, скончался мгновенно, а его сестра, получившая тяжелые ранения, спустя восемь часов умерла в больнице.

Версия следствия

Осенью 2010 года 30-летний машинист Александр Бутьянов неожиданно для себя стал совладельцем пиццерии «Пицца Италика». Заведение на улице Зверева в Ачинске открылось год назад; помещение под него бизнесмены Александр Попов и Александр Марченко арендовали у семьи Бутьяновых. Однако летом 2010-го партнеры разругались и начали делить имущество — делили все «до последней вилки», вспоминают горожане. Оставив арендованное помещение, Попов забрал оборудование и открыл на соседней улице собственное кафе «Итальяно». Вместе с ним из пиццерии ушел почти весь персонал. Бизнес нужно было начинать почти с нуля, и, чтобы разделить с кем-то расходы, Марченко предложил Бутьянову долю в предприятии. Александр согласился. Вместе со своей сестрой Еленой они вложили в пиццерию около 250 тысяч рублей — все накопления семьи.

Рано утром 27 октября Бутьянов поехал в Красноярск за новыми столами для пиццерии и вернулся около девяти вечера. Гражданская жена Александра Анжела Безрукова встретила мужа и накормила его ужином. Потом он снова ушел и появился дома только в час ночи. Куда и зачем отлучался Александр, Анжела не знала.

Вскоре после взрыва у дома бизнесмена Попова Бутьянова начали приглашать на допросы. «Сашу звали не по повестке, просто звонили и назначали время, когда ему нужно подойти. С самого начала ему говорили странные вещи: требовали, чтобы он начал давать показания, просили сотрудничать со следствием. Мы наняли адвоката, когда поняли, какой настрой у правоохранительных органов», — вспоминает Елена Бутьянова. Девушка ходила в следственный отдел вместе с братом и во время допросов ждала его в коридоре на лавочке.

В конце ноября 2010 года по подозрению в убийстве Сидоровой и Зубарева был задержан друг Бутьянова Павел Карчебный, в кармане которого при задержании нашли гранату. Затем был задержан и сам Бутьянов.

Следователи полагали, что, став совладельцем пиццерии, Бутьянов решил избавиться от Попова «на почве личных неприязненных отношений». Для этого он «в неустановленное время и в неустановленном месте» приобрел самодельное взрывное устройство — гранату РГД-5, упакованную в наполненную гайками коробку из-под сока. Бомбу, предназначавшуюся для Попова, Бутьянов хранил «в неустановленном месте» до 27 октября.

Согласно тексту обвинительного заключения, после того, как Бутьянов съездил за мебелью для пиццерии в Красноярск, он вернулся домой и договорился о встрече с Карчебным, которого знал по работе в локомотивном депо.

Коллеги встретились около десяти вечера у магазина «Ледяной городок», и Бутьянов попросил приятеля отвезти его на перекресток улиц Трудовых резервов и Щетинкина. Когда они доехали до места, Павел припарковался и остался ждать в машине, а Александр вышел из автомобиля и скрылся в темноте — как отмечали очевидцы, в ту ночь на улице не работало освещение.

По данным следствия, Бутьянов подошел к калитке дома Сидоровой и Попова, достал из пакета бомбу и удалил из запала шплинт, «в результате чего предохранительная скоба стала удерживаться на месте под действием массы самодельного взрывного устройства».

Следователи утверждают, что Бутьянов знал — в результате взрыва могут погибнуть случайные люди, но не придавал этому значения. Он рассчитывал, что утром Попов выйдет из дома первым и заденет калиткой взрывное устройство. Подложив бомбу, Бутьянов дошел до ближайшей автобусной остановки и дождался там Карчебного. На следующее утро Зубарев и Сидорова погибли.

Бутьянову были предъявлены обвинения в убийстве двух лиц, совершенном общеопасным способом (пункты «а», «е» части 2 статьи 105 УК), и незаконном приобретении и хранении боеприпасов (часть 1 статьи 222).

Одним из первых показания против Александра дал его приятель Карчебный. Несколько месяцев он провел в СИЗО Красноярска, отказываясь от общения со следователями и ссылаясь на 51-ю статью Конституции, однако в апреле 2011 года неожиданно заговорил. В своих показаниях Карчебный вспоминал, что Бутьянов пришел на встречу к магазину с темным пакетом, в котором лежало «что-то весомое квадратной или прямоугольной формы». Уже в машине Павел разглядел, что из пакета выглядывала упаковка из-под сока. По словам Карчебного, Александр отлучался почти на час, а когда вернулся, пакета с коробкой у него уже не было.

Павел также сообщил следователям, что Бутьянов якобы рассказывал ему о своем конфликте с Поповым и признавался, что именно он готовил покушение на бизнесмена.

Свои показания Карчебный подтвердил в ходе следствия трижды. За хранение гранаты он был приговорен к году условно и освобожден в зале суда.

«Когда Павел вышел, он рассказал, как его жестко прессовали, пока он был в СИЗО. Сажали в камеру к так называемым "опущенным", к "голубым". Ну, давили на него, как они умеют. А следователь все время требовал дать показания на Сашу и обещал отпустить. Потом уже мы смотрели видеозапись с допроса Карчебного, и там видно, что следователь сам дает показания за Карчебного — сам задает вопросы и сам на них отвечает, а Карчебный ничего не отвечает на вопросы», — рассказывает Елена Бутьянова.

Павел Карчебный согласился пообщаться с корреспондентом «Медиазоны», но на вопросы отвечал неохотно и односложно.

«Ну я сам принял решение (в апреле 2011 года — МЗ) общаться со следствием. На меня давили, конечно. Ну, у них работа такая», — признал Карчебный. По его словам, о причастности Бутьянова ко взрыву он в своих показаниях не говорил: следователь неверно записал его ответы на допросе, сам он имел в виду совершенно другое. Тем не менее, жаловаться на действия силовиков уже бессмысленно, считает Карчебный.

Кроме показаний Павла в качестве доказательства вины Бутьянова следователи использовали данные биллинга, согласно которым вечером 27 октября Александр с приятелем находились неподалеку от дома Попова. «Учитывая, что у нас в городе всего четыре вышки сотовой связи, неудивительно, что он оказался недалеко от одной из них», — говорит Елена Бутьянова.

Александр Бутьянов с сестрой Еленой. Фото предоставлено Анжелой Безруковой

Версия Бутьянова

Сам Бутьянов свою причастность к убийству Сидоровой и Зубарева отрицал с первого допроса, однако где он был вечером 27 октября, рассказал не сразу.

«Когда он понял, что дела разворачиваются серьезно, тогда и решил все рассказать», — говорит сестра Александра.

По словам самого мужчины, около десяти вечера в тот день он действительно договорился встретиться с Карчебным, однако на улицу Щетинкина они поехали не сразу. Сначала друзья захотели покататься по городу и в районе студенческих общежитий познакомились с двумя девушками, имена которых теперь даже не помнят. Немного поболтав с Александром и Павлом, студентки сели к ним в машину.

«Мальчишки, так сказать, поехали потусить», — вздыхает Елена Бутьянова.

Александр, Павел и их новые знакомые решили поехать в гости к другу Бутьянова Андрею Коваленко, проживавшему на улице Щетинкина, и напроситься к нему в баню. Уже на месте друзья разделились — Александр вышел из машины с понравившейся ему девушкой, а Карчебный решил уединиться с другой. Он отъехал от дома Коваленко, припарковался у гаражей и выключил телефон. «Не хотел, чтобы ему жена позвонила», — объясняет Елена.

В баню Коваленко приятеля в тот вечер не пустил — он провожал брата в армию, застолье было в разгаре.

«Андрей — серьезный семьянин, ему не хотелось пускать к себе домой Сашу с этой незнакомой девушкой», — объясняет Елена Бутьянова.

Немного потоптавшись у ворот Андрея, Бутьянов позвонил другому своему знакомому — Сергею (сведения об этом звонке есть в данных биллинга) и предложил ему провести время вместе, однако его друг уже выпил пива и не хотел садиться за руль. Тогда Бутьянов позвонил Карчебному, но его телефон был уже выключен. Вместе с девушкой Александр побрел к расположенной неподалеку автобусной остановке. Впрочем, скоро Павел включил телефон, забрал Александра с остановки и отвез его домой, высадив девушек у общежития.

«Понятно, что оба они не хотели рассказывать об этом приключении, потому что тогда узнали бы их жены», — объясняет сестра Бутьянова. По просьбе ее брата Андрей Коваленко тоже поначалу не говорил следователям, что Александр заходил к нему поздно вечером в обществе молодой незнакомки.

Елена уверена, что обвинение против ее брата строится исключительно на сфальсифицированных доказательствах. «Биллинг ничего не доказывает, показания Карчебного были даны под пытками. А это все, что есть у следствия», — говорит она.

По словам сестры Бутьянова, пострадавший бизнесмен Попов и сам несколько раз менял показания: «Сначала, когда его спросили, кого он подозревает, он указал на своего напарника по бизнесу Степанова. Попов ведь не только пиццерией владел, а в том числе занимался металлопереработкой. Как раз незадолго до взрыва они начали бизнес этот делить. Но потом Степанова допросили, поняли, что это не он, и главным подозреваемым стал мой брат».

В деле фигурируют показания бизнесмена, согласно которым накануне взрыва Попов приехал домой около 12 часов ночи. Подъехав, он вышел из машины и открыл металлический засов на воротах. После этого он загнал автомобиль во двор. Он курил на крыльце, когда его сторожевой пес на цепи залаял, но Попов не придал этому значения — собака лаяла на всех, кто проходил мимо забора. Вместе со своей гражданской женой он поужинал, они немного посмотрели телевизор и легли спать.

«Изначально Попов говорил, что их собака, алабай, кажется, начал рваться с цепи и лаять в три часа ночи, Попов от этого проснулся. Но в это время Саша уже был дома, и его нельзя было обвинить, поэтому свои показания Попов поменял», — рассказывает Елена Бутьянова.

Между тем, сам Попов утверждал, что Бутьянов, оказавшись совладельцем кафе «Пицца Италика», предъявлял ему претензии из-за того, что предприниматель переманивал к себе персонал пиццерии. Кроме того, крупный скандал между ними произошел после того, как Попов разместил на местном телеканале рекламу — в объявлении говорилось, что «Пицца Италика» и весь ее коллектив переехали в пиццерию «Итальяно». В ходе ссоры Бутьянов, утверждает Попов, пригрозил ему расправой. «Хочешь войны, ты ее получишь», — якобы бросил ему Александр в их последнем разговоре. Эти сведения на суде подтверждали и сотрудники пиццерии Попова.

Гражданская жена Бутьянова Анжела Безрукова, впрочем, утверждает, что, вопреки показаниям Попова, ее муж старался в конфликте предпринимателей не участвовать.

«Саша им говорил, чтоб они — Попов и Марченко — не были мелочными и делились по-человечески. То есть, например, ложки одному, а вилки другому, но Попов не согласился. В итоге Попов забрал печь для пиццы, печь гриль, мойку — все самое дорогое, и по мелочи. Остался только разделочный стол. Сама пиццерия всего 66 квадратных метров вместе с туалетом и кухней. Это очень маленький бизнес», — рассказывает Анжела.

Тем не менее, один раз Бутьянов с Поповым все-таки поругались. За пару недель Александр приехал на разговор в кафе «Итальяно». Мужчины повздорили из-за одной из сотрудниц Попова: та распускала слухи о романе между Александром и поваром Шуляновой — единственным человеком, который не ушел из пиццерии на улице Зверева в новое заведение.

В своих показаниях Попов подчеркивал: он уверен, что к взрыву у его дома причастен именно Бутьянов, хотя в частных беседах, говорит Елена, бизнесмен говорил другое.

«У Попова один дружок был, везде за ним ходил. Я с ним встречалась, разговаривала. Так вот, он говорил, что конфликт между Поповым и Марченко вообще начался из-за того, что сыновья Марченко заняли у Попова много денег и уехали. Там сумма, он говорил, почти в миллион была. Братья тогда много у кого деньги назанимали и уехали, до сих пор в городе не появлялись. Какой-то период у Попова тогда не очень был, и конфликты уж точно были серьезней, чем с моим братом», — объясняет Бутьянова.

Арест, пытки, экспертиза

Александра Бутьянова задержали 27 ноября, через месяц после взрыва у дома Попова. Он ехал по делам вместе со своим знакомым Алексеем Дьячковым, когда на перекрестке их машину остановили полицейские. Мужчин вытащили из автомобиля, омоновцы и сотрудники уголовного розыска начали их избивать, рассказывал адвокату Бутьянов.

Александра доставили в отдел полиции на улице Декабристов, где, по словам Бутьянова, его еще раз сильно избили в спортзале — оперативники уголовного розыска наносили удары ногами по спине, груди и другим частям тела. Сами сотрудники МВД позже отрицали свою причастность к избиению задержанного.

По словам адвоката Владимира Бригадина, представляющего интересы Бутьянова с 2016 года, уже в день задержания сотрудники ИВС зафиксировали у него множественные травмы: закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение головного мозга, ушиб ключицы и грудной клетки.

Дьячкова отпустили из отдела полиции через несколько часов; он подтверждает, что сотрудники МВД применяли насилие к нему и Бутьянову. Александра же отвезли в ИВС Ачинска, где его снова избили, но на этот раз — сокамерники. Надзиратели утверждают, что ничего не знали об избиении задержанного, однако их слова в своих показаниях опровергает Евгений Синицин, неоднократно судимый житель Ачинска, который в конце ноября 2010 года также содержался в городском изоляторе.

По словам Синицина, они с Александром находились в одной камере, однако вскоре Бутьянова решили перевести в соседнюю; надзиратели объяснили: из-за плохого самочувствия Александр не может убираться самостоятельно, поэтому на время уборки его надо перевести в другое помещение.

«В этот момент я услышал, что дверь камеры, в которую поместили Александра, не закрылись, и в этот же момент стали доноситься звуки, по которым я понял, что в камере происходит драка. В этот момент в коридоре, где расположены камеры, находились двое сотрудников ИВС, которые наблюдали за происходящим», — рассказал Синицин. Подследственный видел надзирателей через «реснички» — прямоугольное отверстие в двери на уровне глаз, которые позволяет сотрудникам изоляторов наблюдать за заключенными, не открывая дверь.

Спустя 5-10 минут сотрудники ИВС на матрасе выволокли Александра из камеры в коридор. Бутьянов держался за живот и хрипел; по словам свидетеля, это продолжалось в течение 10-15 минут. Затем Бутьянова на окровавленном матрасе втащили в камеру к Синицину. У Александра были разбиты губы, других повреждений его сокамерник не заметил. Бутьянов попил воды и сообщил, что в камере его избил высокий мужчина в очках. Уже в СИЗО Синицин узнал, что это был человек по прозвищу «Лепа», но в детали конфликта он вдаваться не стал.

Александр Бутьянов. Фото предоставлено Анжелой Безруковой

28 октября в суде, где подследственному избиралась мера пресечения, Александр не мог ни говорить, ни дышать, утверждает его сестра. В ходе заседания мужчине стало плохо, его госпитализировали. Врачи диагностировали у него пневмоторакс — скопление воздуха в оболочках легких, в связи с чем Александру потребовалась операция. Медики также зафиксировали у Бутьянова ушиб теменной области и ключицы, ссадину на губе.

После ареста Александра перевезли из ИВС Ачинска в ИВС ГУ МВД Красноярского края. Ежедневно при осмотре сотрудники изолятора фиксировали у него новые и новые синяки. Гематомы продолжили появляться, и когда Александра перевели в СИЗО в Красноярске.

«Фельдшеры, перед тем как подследственного вывозят из ИВС и СИЗО на следственные действия и когда его привозят обратно, фиксируют в журнале специальном, есть ли у человека повреждения или нет. 1, 2 и 3 декабря за Бутьяновым приезжали сотрудники уголовного розыска, вечером привозили. И каждый раз вечером у Бутьянова после этих оперативных бесед появлялись новые синяки. Это все зафиксировано в журнале», — утверждает адвокат.

Так, к полученным 27 октября травмам через день добавились ушиб почки и мягких тканей нижней половины туловища. 1 декабря в журнал осмотра внесли сведения о кровоподтеке в области плеча, ссадинах на пояснице, в области груди и на запястьях, а также ожоге языка. О пытках Бутьянов сообщал родственникам через своего адвоката; в частности, защитник рассказывал, что сотрудники уголовного розыска пытают Александра током, поднося оголенные провода к мочкам ушей.

6 декабря Бутьянов совершил первую попытку суицида. Вытащив из кипятильника провода, он сунул их себе в рот и включил прибор в розетку. Тогда его спасли сокамерники — выдернули вилку и вызвали надзирателей.

По словам родственников Бутьянова, Александра регулярно вывозили в красноярский ИВС. 1 февраля 2011 года Александр вернулся оттуда с обширными гематомами плеча и бедра. На следующий день он предпринял еще одну попытку самоубийства, на этот раз он вскрыл себе вены. Прибывшие по вызову сотрудников СИЗО врачи увидели Бутьянова пристегнутым к батарее, на голове у него была каска — после неудачной суицидальной попытки Александр попробовал разбить голову об стену.

Весной 2011 года Бутьянов был направлен в Москву на комплексную судебную психолого-психиатрическую экспертизу в Центр имени Сербского. По итогам обследования у Александра было диагностировано временное психическое расстройство «в форме депрессивного эпизода в тяжелой степени, развившееся в условиях психотравмирующей ситуации» с декабря 2010 года. Ранее Бутьянов, согласно мнению экспертов, расстройствами психики не страдал.

Врачи отметили, что мужчина стал забывать факты собственной биографии и перестал понимать характер и значение совершаемых им действий. Кроме того, у Бутьянова замедлилось мышление, появились нарушения сна и аппетита, напряженность и трудности в общении с другими людьми. Подследственный теперь представлял опасность для самого себя, заключили эксперты.

Елена увидела брата лишь спустя девять месяцев после его ареста — в связи с психическим расстройством Александра она была назначена его законным представителем

«Когда мы с ним увиделись, я спросила, узнает ли он меня. Он долго молчал, концентрировался, а потом неуверенно выговорил: "Лена". Он очень странно себя вел, стал не таким, как раньше», — говорит Бутьянова. Она уверена, что перемены в поведении брата связаны с примененными к нему пытками.

Дело против Александра Бутьянова было передано в Красноярский краевой суд в конце 2011 года. Во время одного из заседаний главный свидетель обвинения — Павел Карчебный — признался, что оговорил своего приятеля.

В числе ключевых свидетелей по делу суд допросил и взрывотехника, готовившего экспертизу по бомбе, которая сработала у дома Попова.

«К этому эксперту у самого судьи было много вопросов, поскольку взрывотехник не смог внятно ответить на самый рядовой вопрос — мог ли Саша сам соорудить такую бомбу. Он отвечал, что да, якобы мог, но для этого он должен был обладать определенными навыками, а эти навыки и знания сейчас якобы можно получить в интернете. Судья его переспрашивал, уточнял, но он снова повторял одно и то же», — рассказывает Анжела Безрукова.

Сам Бутьянов на заседаниях в основном молчал; вопросы от его имени задавали адвокат и Елена, представлявшая брата на процессе.

«Саша давал показания в самом конце, на последнем заседании или вроде того. Я не знаю, приняли ли их во внимание, учитывая, какое у него было состояние. Тем не менее, он говорил. Ну, при этом он через адвоката попросил меня выйти из зала. Там были нелицеприятные вещи такие, и ему не хотелось в моем присутствии об этом говорить», — вспоминает Анжела Безрукова.

27 февраля 2012 года Бутьянов был оправдан по обвинениям в убийстве Сидоровой и Зубарева. Суд посчитал доводы следствия несостоятельными, и Александр был освобожден в зале суда.

«Для детей папа в командировке»

После освобождения Александр Бутьянов постепенно привыкал к дому и, хотя общаться с ним было по-прежнему трудно, сестра и гражданская жена отмечали некоторые улучшения. Мужчина часто гулял с сыном и дочерью и иногда виделся с друзьями.

«На свободу Саша вышел совсем другим. Он стал замкнутым, мало общался. Мы пытались его как-то адаптировать, просили его друзей почаще к нам приходить. Дома, конечно, попроще было», — говорит Елена Бутьянова. Несколько раз ее брат лежал в больницах в Ачинске и в Красноярске.

По словам Анжелы, состояние мужа постепенно выравнивалось: «Очень медленно его эмоциональное состояние улучшалось, он мог что-то вспомнить из своей жизни. Мы старались, чтобы он как можно реже оказывался в стрессовых ситуациях».

Добиться возбуждения дела против сотрудников МВД и ФСИН родственники Бутьянова пытались с 2011 года. Они уверены, что силовики не только пытали Бутьянова, но и с самого начала привлекали к издевательствам над Александром заключенных-«прессовщиков».

Так, после избиения Бутьянова в ИВС Ачинска объяснения о случившемся надзиратели взяли с двоих осужденных — Леонова и Овчинникова. По их словам, конфликт тогда начался с того, что они спросили вошедшего в камеру Бутьянова: «Ты что тут делаешь?». Эти слова якобы вывели Александра из себя, и завязалась драка. Зачем вообще подследственного Бутьянова поместили в камеру к осужденным, пока только предстоит разобраться, говорит адвокат Бригадин.

«Как мы потом выяснили, в том числе и при помощи адвокатских запросов, в ИВС Ачинска на тот момент всего было 12-15 отдельных камер. 27 ноября 2010 года, согласно журналу, там было пять свободных камер. Но Бутьянова потом перевели в камеру к осужденным Овчинникову и Леонову, что противоречит закону о содержании под стражей, который запрещает содержать в одной камере подозреваемых по уголовному делу и осужденных, они не могут содержаться вместе», — объясняет адвокат.

Кроме того, неясно, кто и зачем перевел Леонова и Овчнникова в ИВС. Из сопроводительных документов следует, что осужденные были доставлены в изолятор временного содержания по поручению ачинского следователя Сергея Буева, который, однако, утверждает, что такого поручения никогда не давал. Сейчас он на пенсии, однако в разговоре с Еленой Бутьяновой заверил, что ни Леонов, ни Овчинников никогда не фигурировали ни в одном уголовном деле из тех, что он вел.

Примечательно, что Леонов и Овчинников были переведены в ИВС из СИЗО всего на два дня — субботу и воскресенье. Соответственно, никаких следственных действий, о которых говорится в сопроводительных документах, с ними никто не проводил, отмечает адвокат.

В мае 2011 года следователь по особо важным делам Управления СК по Красноярскому краю отказал в возбуждении дела об избиении Бутьянова и доведения его до самоубийства в связи с отсутствием состава преступления. В 2015 году Центральный районный суд Красноярска признал это решение незаконным и отправил жалобу на новое рассмотрение. Тем не менее, с мая 2016 года следователи не менее четырех раз отказывали в возбуждении дела. Последний раз постановление об отказе было вынесено в октябре. При этом прокуратура Красноярского края последовательно отменяет все отказные постановления СК. 10 ноября надзорное ведомство в очередной раз обязало следователей провести более детальную проверку по факту избиения Бутьянова в ИВС и СИЗО.

«Родственники хотят получить ответ от следователей: почему он стал таким? Почему он выходил из дома в день задержания абсолютно здоровым, целым и невредимым, без единого синяка, но, попав под контроль следствия, он стал инвалидом и сошел с ума? Вот это родственники и пытаются выяснить», — говорит адвокат Бригадин.

Тем временем, оправдательный приговор Александру Бутьянову был обжалован прокуратурой в Верховном суде, откуда дело против него вновь вернулось в Красноярский краевой суд на новое рассмотрение.

На этот раз суд не принял во внимание ни показания самого Бутьянова, ни последние показания Павла Карчебного, признавшегося в оговоре своего товарища. Краевой суд постановил применить к Александру принудительные меры медицинского характера. Однако исполнить это решение пока не удалось — после оглашения постановления Александр ушел из дома и больше туда не возвращался.

«На три-четыре последних заседания он не ездил, плохо себя чувствовал. На суд ездила одна Лена. Она позвонила мне, чтобы рассказать, ну и он просто рядом находился и все услышал. Я замешкалась, вышла на кухню, кажется, а потом увидела его в коридоре в куртке. Я спрашивала, куда он идет, пыталась его затащить в дом, но это было бесполезно. Он сказал, что вернется, и с тех пор находится в розыске», — вспоминает Анжела Безрукова.

О том, что ее брат ушел из дома, Елена узнала, когда возвращалась из Красноярска с заседания краевого суда.

«Он сразу говорил, что не будет сидеть за то, что не совершал, и что он не хочет, чтобы мы страдали за него», — объясняет она поступок брата. Елена все еще надеется доказать, что доказательства по делу были сфальсифицированы, а проблемы с психикой появились у ее брата из-за пережитых пыток.

«Я очень хочу надеяться, что дело о применении к Бутьянову пыток все-таки возбудят, и будет проведено полномасштабное расследование. Ведь чем отличается простая проверка от предварительного следствия? Простая проверка не накладывает на лиц, с которых берут объяснения, никаких обязательств. Они могут давать неверные показания, и ничего им не будет. Кроме того, до возбуждения дела можно проводить очень узкий набор процессуальных действий — осмотр места происшествия, экспертиза, освидетельствование. Все остальные действия можно проводить по возбужденному делу. Вот мы и говорим следователям: какая вам разница? Возбудите дело, проведите детальную проверку, а потом выносите решение», — рассуждает адвокат Бригадин.

10-летняя дочь и шестилетний сын Бутьянова уверены, что их отец находится в командировке, рассказывает Анжела Безрукова. «Я стараюсь тему папы с ними не поднимать. Для них папа в командировке», — говорит она.