Любовь. В Подмосковье рассматривается первый в России иск о бездействии МВД при розыске пропавшего человека
Сын Любови Ястребовой Андрей на ее могиле. Фото: Артем Го / Медиазона
«Мы хотим выяснить, где та грань, до которой сотрудники МВД могут не искать человека пропавшего, и после которой они могут понести за это ответственность». Родные пропавшей пенсионерки из Подмосковья требуют наказать полицейских, которые вместо поисков страдавшей болезнью Альцгеймера женщины занимались перепиской с экстрасенсами, а после ее гибели приписали себе заслуги волонтеров из поисков-спасательного отряда «Лиза Алерт».
Бывшая сотрудница Клинского городского архива Любовь Ястребова вышла на пенсию в 2011 году. Вскоре родственники заметили, что пенсионерка становится рассеянной; иной раз, едва переступив порог дома, она забывала, куда и зачем направляется. Кроме того, она зациклилась на разговорах о работе, ей не давали покоя некие незавершенные дела. Симптомы деменции давали знать о себе все чаще, и вскоре врачи диагностировали у Ястребовой болезнь Альцгеймера.
В один из зимних дней 2014 года она встала до рассвета и, стараясь не разбудить своего мужа Михаила, оделась и вышла на улицу — выгуливать Тишку, серую лохматую дворняжку, которую Любовь подобрала на улице еще щенком. После прогулки попасть обратно в подъезд они не смогли — Любовь не справилась с домофоном. Проснувшись, Михаил сразу бросился искать жену, но ее нигде не было. Вместе со своим сыном Андреем они обошли все ближайшие улицы и дворы. Любовь нашлась только вечером; оказалось, что она зашла в другой подъезд, поднялась на «свой» третий этаж и грелась там вместе с собакой. Весь день мимо нее ходили жильцы, не обращавшие никакого внимания на пожилую женщину на лестничной клетке. Позже кто-то увидел объявление о пропаже пенсионерки на местном телеканале и позвонил в полицию.
После этого случая Михаил решил, что им с женой надо уехать из города. В километре от Клина по Ленинградскому шоссе у семьи был загородный дом. Родственники одобрили переезд; Михаил к этому времени тоже оставил работу и мог посвящать жене все свое время. Так 65-летняя Любовь Ястребова с мужем поселились в частном двухэтажном доме на краю тихой деревни Борозда. За воротами — поле, за забором темнеет лес. С собой из города они привезли и собаку. Михаил взял на себя все обязанности по дому — готовил, стирал и убирался. Андрей часто навещал родителей. «Наверное, нам с отцом нужны были какие-то курсы или тренинги для людей, чьи родственники страдают от этого заболевания, мы ведь толком ничего не знали о болезни. Хорошо, если бы нам объяснили, как ей помочь, как заранее подготовиться к возможным трудностям, а так нам приходилось учиться всему самим», — размышляет он теперь.
Переехав в деревню, Любовь по-прежнему с удовольствием гуляла с собакой и каждый день выходила подышать воздухом, пока муж занимался домашними делами. 16 марта 2015 года в четыре пополудни она, как обычно, отправилась на прогулку, пока Михаил готовил обед. Когда он выглянул из дома, чтобы позвать жену, оказалось, что ни его супруги, ни их собаки во дворе нет.
Поиски
Любовь была дезориентирована и могла не знать, куда и зачем она идет. «Скорее всего, она просто шла за собакой, которая бежала рядом с ней без поводка», — предполагает Андрей.
От дома, где жили Ястребовы, до Ленинградского шоссе около 400 метров. Михаил добежал до трассы, но найти жену не смог. Как выяснилось позже, его супруга перешла Ленинградку и отправилась дальше по проселочной дороге.
Когда Андрей приехал к дому родителей, уже смеркалось; на улице становилось все холоднее. Родственники были уверены, что Любовь по шоссе отправилась в Клин, на старую квартиру, поэтому сын пенсионерки на своей машине первым делом поехал в город. В первые же часы он позвонил в полицию. Дежурный заверил, что информацию о пропаже пожилой женщины принял, и пообещал, что патрулирующие город наряды ее поищут.
Отец и сын Любови расклеили по Клину и деревне объявления с приметами: разыскивается худощавая, невысокая женщина в черной куртке и красно-черном с белым свитере. Писать заявление в полицию Андрей Ястребов приехал в 11 часов утра 17 марта. Дежурный в клинском ОВД, по его словам, вел себя странно и говорил «какие-то противоречивые вещи». «Он говорил, что если будешь писать заявление, то мы искать не будем, если не напишешь — поищем. Я понимал, что это полный бред, какая-то ерунда. Да и на каком основании они будут ее искать, если я не напишу заявление? Я начал настаивать. В итоге дежурный стал диктовать мне текст заявления», — вспоминает сын Любови. Сотрудник ОВД настоял, чтобы, мотивируя свое обращение в полицию, Ястребов использовал формулировку «утрата родственных связей».
Теперь Андрей уверен, что в марте 2015 года дежурный пошел на хитрость, чтобы снять с полиции ответственность за результаты поисков: «Я тогда был далек от подобных ситуаций и обращался за помощью, поэтому, естественно, делал, как он мне говорил. Впоследствии выяснилось, что это их такой способ, чтобы заявители написали, чтобы им потом ничего не делать. Бывают подобные истории, когда у человека что-то украли, например, телефон, и ему тоже говорят: "Пишите, что это утрата телефона". Человек не понимает, а потом оказывается, что "утрата" — это вроде как сам потерял. И он понимает впоследствии, почему его телефон никто не искал», — рассказывает Ястребов.
Даже после обращения в ОВД полицейские, казалось, ничего не предпринимали — они не приехали к Ястребовым, чтобы осмотреть место исчезновения пенсионерки. Первые двое суток родственники искали Любовь самостоятельно. Лишь спустя несколько дней Андрей вспомнил, что в Клину работает Центр кинологической службы. «Ты чего к нам приехал-то? Следы хранятся первые 12 часов. Поздно приехал», — пожал плечами сотрудник Центра. Тогда Ястребовы обратились за помощью к поисковому отряду «Лиза Алерт».
Первым делом волонтеры оклеили ориентировками буквально каждый фонарный столб в Борозде и десятки автобусных остановок в округе. Несмотря на это, за первую неделю поисков им так и не удалось понять, в какую сторону ушла женщина. Лишь через несколько дней сосед Ястребовых случайно упомянул в разговоре, что вечером 16 марта видел Любовь на заправке «Татнефть» на противоположной от Борозды стороне Ленинградского шоссе. «Мы тогда не думали, что соседи наши могли что-то видеть, у них такой глухой забор. Будешь проходить мимо его дома — и он не увидит. Теперь я знаю, что соседей надо опрашивать в первую очередь, но в 2015 году я даже не мог предположить, что он ехал мимо заправки в то время, когда моя мать шла там», — говорит Андрей.
Ястребовы сами написали запрос в головной офис «Татнефти» в Москве с просьбой показать им записи с камеры наблюдения. Через неделю представители компании разрешили им просмотреть видео. Благодаря этому стало ясно, что Любовь пошла не в сторону Клина, как думали ее муж и сын, а в сторону Москвы. Найти следы матери можно было гораздо быстрее, если бы полицейские своевременно отреагировали на заявление о пропаже, уверен Андрей: «Так мы выяснили, в каком направлении нужно искать, потому что до этого мы искали в другом направлении совершенно. По идее, если бы полиция приехала в первый же день и осмотрела место, откуда мама ушла, опросила соседей, мы бы могли ее найти. Мы же не знали деталей, с чего надо начинать поиски».
Следующая зацепка появилась спустя еще несколько дней. Сотрудник придорожного кафе «Корчма» по имени Владимир рассказал, что поздно вечером 16 марта он видел невысокую женщину, которая около 10 часов вечера перешла трассу, зашла в холл кафе вместе с собакой и несколько часов грелась там на лавочке. В разговоре с волонтерами администраторы заведения утверждали, что они предлагали ей зайти внутрь, но женщина отказывалась.
Владимир задал Любови несколько уточняющих вопросов и понял, что та путается в мыслях и как будто не в себе. Набрав телефон экстренной службы 112, он попытался объяснить, что в кафе сидит женщина, которая нуждается в помощи, однако оператор сообщила, что Владимир попал не в Клинский, а в соседний, Солнечногорский район, и за территорию, где расположено кафе, они не отвечают. «Я попробую вас перевести», — пообещала ему оператор, но звонок сорвался. Владимир попытался дозвониться еще несколько раз, но теперь на его звонки вообще никто не отвечал. Потом он надолго отвлекся — помогал парковаться дальнобойщикам, которые как раз в это время сплошным потоком подъезжали к кафе.
«Первый звонок был в 22:33, последний в 22:42, пять раз я звонил. Первый раз там кто-то прореагировал, остальные разы… Ну, понятно. А потом народ у меня поехал, я уже закрутился. И потом только, когда тут все подзакончилось… Тут как раз время такое было, они (водители большегрузов — МЗ) со МКАДа сходят и все, они тут могут толпой идти, один за одним. И потом, получилось так, что я видел, как она уже пошла по Ленинградке. Но что меня больше всего поразило, что она перешла Ленинградку и пошла уже в сторону Клина навстречу движению, как в правилах написано. У меня поэтому отложилось, что пришел в себя человек, вроде», — рассказывал Владимир Андрею, показывая исходящие звонки на своем телефоне. Показания сотрудника «Корчмы» Андрей записал на диктофон, а затем пересказал следователю-дознавателю, которому в конце марта было передано дело о пропаже Ястребовой.
В тот же день волонтеры побеседовали с охранником одного из многочисленных садовых товариществ в окрестностях Клина. По его словам, ночью 16 марта к его сторожке подошла женщина с собакой. Она нерешительно подергала решетку забора, а когда он вышел, смутилась и потянула собаку за лапу. Охранник запомнил, как она пробормотала: «Тишка, пойдем», после чего вместе с псом скрылась в темноте.
«Мама, получается, прежде чем свернуть к СНТ (садовому некоммерческому товариществу — МЗ), ходила по оживленным дорогам, по Ленинградскому шоссе, по местам людным и открытым, — говорит Андрей. — Так продолжалось первые сутки. Все это время полиция вообще ничего не делала, хотя у них были полномочия и камеры смотреть, и людей опрашивать. А к нам на осмотр места, где мама пропала, приехали только через месяц. И то, они это сделали, чтобы написать постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, поэтому участкового к нам отправили. Отца, который последним видел маму, он до этого даже и не опрашивал».
Ястребовы и активисты отряда «Лизы Алерт» объехали все садовые товарищества в том районе, где Любовь видели в последний раз. Жена охранника еще одного СНТ вспомнила, что встретила похожую на пропавшую пенсионерку женщину днем 17 марта: «Я пошла за водой с ребенком к пруду. Она у меня спросила: "Стираете?", я сказала, что да. Тогда она спросила: "Отсюда воду берете?". Я тоже сказала, что да». Свидетель была уверена, что женщина, с которой она беседует, приехала в гости к кому-то из местных жителей. Ничего подозрительного в ее поведении она не заметила.
«Люди, которые болеют болезнью Альцгеймера, они ведут себя… Ну, не так, что ходят и помощи просят. Они будут перемещаться, вести себя вполне естественно, но при этом они не знают, что они делают, куда они идут, что происходит, — объясняет Андрей. — Они могут сказать, как их зовут, но деталей могут не помнить, адрес могут не вспомнить».
Летом на поверхности ухоженного неглубокого пруда в СНТ распускаются водяные лилии. В марте он был скован льдом, воду жена охранника набирала в небольшой проруби.
Днем 17 марта выглянуло солнце, воздух прогрелся, поэтому Любовь сняла с себя черную куртку и оставила ее на берегу. Позже кто-то подобрал ее и повесил на забор. Куда делась женщина с собакой, бродившая весь день по поселку, никто из жителей СНТ не видел. О судьбе Любови родственники узнали много позже.
Экстрасенсы и волонтеры
Несколько месяцев Андрей и Михаил не оставляли попыток разыскать Любовь. К пруду, где была обнаружена куртка пропавшей, выезжали водолазы, но на дне водоема ничего не нашли. За несколько месяцев Михаил исколесил весь Клинский район; он ездил на электричках в Москву, расклеивая объявления о пропаже жены на столичных вокзалах. Вместе с волонтерами Андрей обзванивал больницы и ОВД, ездил в Тверь и на другие железнодорожные станции Ленинградского направления. Незаметно наступила весна, никаких следов пропавшей Любови по-прежнему не было.
Знакомые Ястребовых помогали, как могли; некоторые подруги Любови обращались к ясновидящим. «Нам часто звонили, в основном уже поздно вечером, и говорили: «Ваша мама сидит на берегу какого-то ручья, рядом поле. Идите и ищите там». Мы понимали, что это бред какой-то, но ездили и в потемках искали», — рассказывает Андрей. Когда через полтора месяца семье позвонили из уголовного розыска и сказали, что к ним пришел официальный ответ от экстрасенсов, утверждавших, что женщина уже мертва, Ястребовы были шокированы. Полицейские показали родственникам письмо из Центра правовой и психологической помощи в экстремальных ситуациях Михаила Виноградова.
«Сотрудники МВД обращаются к нам за помощью часто, очень часто. Абсолютно официально обращаются, с запросом — мы официально сотрудничаем и с МВД, и со Следственным комитетом. Мы добились того, что версия экстрасенсов считается одной из версий оперативного розыска», — говорила журналу Еsquire бывшая сотрудница центра, экстрасенс Светлана Проскурякова.
«Уважаемые коллеги! По мнению специалистов Центра, ситуация развивалась следующим образом: собака побежала к водоему и начала тонуть. За собакой бежала Ястребова Л. Н., она попыталась спасти животное, но не смогла этого сделать и тоже утонула. Этот водоем имеет округлую форму (как озеро), расположен недалеко от дома, откуда она ушла. Рядом ровное пространство типа поля (деревьев нет), чуть далее есть лес с обеих сторон. С уважением, руководитель Центра Виноградов М. В.».
Окончательно разочаровавшись в работе правоохранительных органов, Андрей написал жалобу на бездействие полицейских в прокуратуру. В мае 2015 года по итогам проверки дежурному ОВД по Клинскому району, его помощнику и еще нескольким сотрудникам полиции были вынесены строгие выговоры — руководство сочло, что сотрудники ОВД не следили за правильностью заполнения бланков, не указали в заявлении правильные анкетные данные и не в полном объеме указали приметы пропавшей.
Одновременно с поисками матери Андрей Ястребов прошел подготовительные курсы и стал участвовать в других поисково-спасательных операциях отряда «Лиза Алерт». Каждое лето в Клину начинается поисковый сезон: люди идут в лес, будучи уверенными, что смогут самостоятельно найти дорогу домой, и теряются. Многих «потеряшек», как называют их волонтеры, удается найти вовремя, но полиция, отмечает Андрей, в таких ситуациях почти всегда бездействует — исключение составляют случаи, когда речь идет о потерянных детях. «Когда пропадают дети, они сами обращаются к волонтерам, просят помочь. Но когда дело касается взрослых… Я видел, что время идет, а со стороны МВД ничего толком не меняется. У нас пропадал там один мужик, он уехал на машине с телефоном и его детализацию нам делали месяца четыре. Выяснилось, что он пьяный в какой-то водоем угодил на машине. Но суть в том, что если человек находится в опасности, то первые дни никто ничего делать не будет, полиция бездействует совершенно, хотя только они и имеют полномочия на розыскные эти мероприятия», — рассказывает волонтер.
25 сентября полицейские сами позвонили Ястребовым. «Маму нашел в лесу грибник. Случайно наткнулся на останки», — говорит Андрей. Тело лежало в лесу примерно в километре от крайнего дома садового товарищества «Путеец». В начале марта СНТ пустовало, и никто не видел, как пожилая женщина в одном свитере ушла в сторону леса по занесенной снегом тропе. «Скорее всего, она устала, остановилась и замерзла в лесу», — предполагает сын Любови.
За полгода от тела остался только скелет, поэтому в морге Михаил и Андрей опознавали Любовь по одежде. «Мы надеялись до последнего, до момента, когда шли на опознание, что это не она, — признается сын. — Всякое же бывает. Знакомые рассказывали, как женщина пропала в одном конце Московской области, а через полгода-год ее нашли в психиатрической клинике в другом конце Подмосковья».
Сейчас тропа, по которой Любовь уходила в лес, заросла кустарником и молодыми деревьями, а проносившиеся этим летом над Московской областью ураганы повалили на нее старые липы. В своем смартфоне Андрей сохранил точные координаты места, где грибник обнаружил останки его матери. Когда они впервые пришли туда с отцом, то заметили, что следователи собрали не все фрагменты скелета: некоторые еще были разбросаны под разросшимся папоротником. «Она долго тут находилась, могли звери растащить», — предполагает Андрей. На месте, где нашли останки, муж и сын Любови смастерили деревянный крест.
Суд
Когда Ястребовы немного пришли в себя, семья решила обратиться в суд с иском к МВД. По словам Андрея, они с отцом действительно хотели привлечь полицейских к ответственности: «Человек погиб из-за того, что они ничего не делали, но никаких последствий для них не было. Значит, думают они, можно продолжать работать так же. Мы обратились в суд, чтобы выяснить причины, почему так произошло, и хотели доказать, что полицейские же могли найти маму. Они могли сделать элементарные вещи, и человек был бы жив». Андрей и Михаил подали иск на 5 млн рублей в Клинский городской суд. Его рассмотрением занялась судья Наталья Иоффе. В качестве ответчиков выступили ОМВД по Клинскому району, ГУ МВД по Московской области, МВД России и Министерство финансов.
От представителей полиции на процессе Ястребовы узнали «много интересного и нового»: когда стороны в ходе заседаний изучали дело о пропаже Любови, оказалось, что полицейские приписали себе все те действия, которые предпринимали в ходе поисков волонтеры. «Мы ходили, осматривали, искали свидетелей, смотрели камеры. А в деле написано, что все это делали сотрудники полиции, — возмущается Андрей. — Наши звонки туда вообще нигде не регистрировались. Чтобы доказать, что 16 марта я вообще звонил в ОВД, мне пришлось идти в «Мегафон» и заказывать детализацию. Есть доказательство, что я звонил в день пропажи, обращался. А в ОВД такой информации нет. Так же, как нет и звонков человека, который из кафе звонил в 112, чтобы сообщить о маме».
Владимир из кафе «Корчма» к тому времени уволился и работал таксистом в Солнечногорске. Он пообещал Андрею заказать детализацию своих телефонных соединений, которые Ястребовы хотели продемонстрировать в суде, но в назначенное время перестал отвечать на звонки.
В судебном решении говорится, что участковый по Клинскому району Игнатыш на суде утверждал, будто к поискам пропавшей пенсионерки они с коллегами приступили в первые же сутки — объехали Ленинградское шоссе, развесили объявления на станции «Москва-Ленинградская» и в Солнечногорске. По утверждению сотрудников ОВД, сразу после того, как Андрей написал заявление, полицейские осмотрели дом Ястребовых, проверили, проходит ли Любовь по сводкам, ориентировкам и бюллетеням, поступающим из области, по учету неопознанных трупов, и не поступала ли она в больницы района. Ответчики настаивают на том, что данные о пропавшей были размещены на стендах «Их разыскивает полиция», а на ее поиски был ориентирован личный состав Клина и области. Кроме того, данные Любови якобы сверяли со сводками Бюро регистрации несчастных случаев. По словам Андрея Ястребова, на самом деле участковый в суде признал, что выехал на место происшествия только через несколько недель. Теперь родственники намерены запросить копии протоколов заседаний, чтобы выяснить, почему в документах появились показания Игнатыша, которых он на суде не давал.
Начальник уголовного розыска Цапенко утверждал, что помимо основной работы, его подчиненные проводили «негласные мероприятия, раскрывать которые полицейские не имели права». Он также отметил, что от Андрея Ястребова и раньше поступали заявления о пропаже матери, «которую впоследствии находили в соседнем подъезде».
В качестве свидетеля в суде выступила волонтер «Лизы Алерт» Анастасия Волкова, руководившая поисками в марте 2015 года. Она говорит, что уже привыкла к таким ситуациям, когда полицейские выдают работу добровольцев за свою: «Я слышала это много раз. Да и ладно, в конце концов у нас и нет цели найти человека быстрее полицейских. Мы просто хотим найти человека живым, это для волонтеров самое главное. Больше суток, как мы знаем, мама Андрея была жива. Но почему бы им не признаться, что у них не хватало людей для поисков?». По словам Волковой, сотрудники правоохранительных органов обставили дело так, будто родственники сами виноваты в том, что потеряли Любовь и не заметили пропажу женщины вовремя. «Так зачем людям тогда вообще к ним обращаться? Значит, давайте признаем, что искать пропавших должны родственники и волонтеры», — эмоционально рассуждает Анастасия.
По итогам рассмотрения иска судья Иоффе отказалась удовлетворить требования Ястребовых: истцы, решила она, не предоставили «допустимых доказательств», подтверждающих вину полицейских, и не указали, какие именно действия правоохранительных органов причинили им вред. В своем решении судья отметила, что причинно-следственная связь между действиями полиции и смертью Любови не доказана, а отсылка Ястребовых к результатам служебной проверки не может служить «безусловным подтверждением вины сотрудников».
«В суде представители МВД заявляют, что у них все мероприятия проведены, а в том, что человек погиб, виноваты родственники. Мол, это родственники отпустили пропавшую. Более того, в суде выяснилось, что полицейские и не обязаны в определенные сроки совершать какие-то определенные действия», — говорит Андрей Ястребов. Он намерен обжаловать решение Клинского городского суда в Мособлсуде.
«По крайней мере, мы стали первыми, кто пожаловался в суд на сотрудников полиции за бездействие в таких случаях, — говорит сын погибшей пенсионерки. — В итоге мы хотим выяснить, где та грань, до которой сотрудники МВД могут не искать человека пропавшего и после которой они могут понести за это ответственность. Первые десять дней, пока дело не передано в уголовный розыск, людей фактически не ищут. А ведь это тот период, когда человек еще может быть жив».