Тере-Хольский кожуун — самый отдаленный и безлюдный район Тывы. Здесь стоит древнеуйгурская крепость Пор-Бажин, местные жители — их всего около 2,5 тысяч — имеют статус представителей коренного малочисленного народа Севера. Добраться сюда из столицы республики Кызыла можно примерно за 12 часов. Для этого нужно преодолеть 350 километров бездорожья.

Единственный населенный пункт Тере-Хольского кожууна, отмеченный на картах Google — райцентр Кунгурут. В окружающих его саянских предгорьях разбросано примерно 90 чабанских стоянок. Местные жители строят бревенчатые дома — кыштаги — или ставят юрты; кроме скотоводства тут занимаются охотой и сбором дикоросов; поселения разбросаны вдоль берегов Малого Енисея на расстоянии пяти-шести километров друг от друга.

22 февраля 2017 года на сайте Верховного Хурала Тывы появилась заметка под заголовком «Маленькая героиня далекого Кунгурута». Ее автор, руководитель пресс-службы регионального парламента, вдохновенно рассказывал о четырехлетней Саглане Салчак из «таежного местечка Салдам-Белдир».

«Нынешняя зима особо не отличалась от предыдущих, — повествование пресс-секретарь начинал издалека. — Снега как всегда выпало много — чем дальше от Кунгуртуга, тем труднее добираться до кыштага. В далекие зимники, а они разбиты в основном у подножий высоких и красивых гор, можно добраться только на мощных автомобилях "Урал". Их, на удивление гостей, у жителей Тере-Холя уже немало».

Как следовало из публикации, Саглану воспитывала страдавшая гипертонией бабушка и слепой дедушка. Мать навещала девочку «в любое время года и всегда привозила с собой продукты питания и все необходимое для нужд родителей-пенсионеров». Несмотря на болезнь, бабушка не соглашалась на предложение администрации района переехать поближе к Кунгуртугу. За несколько дней до публикации заметки девочка, проснувшись, сказала дедушке, что бабушка не шевелится. Поняв, что та умерла, слепой дед сказал внучке идти «на близлежащий чабанский зимник Анай-оола Найдана».

«Он знал, что до зимника около восьми километров, но не знал, так как был слепой, что на дворе еще темно: было около шести часов утра. Тем не менее, малышка, прихватив с собой коробок спичек, шагнула в темноту, чтобы известить соседей о страшной беде — кончине любимой бабушки.

<…> Снега было много, местами даже по ее грудь. Берег реки высокий, а кругом лес. Саглана часами упорно пробивалась к соседнему кыштагу. Очень хотелось есть. К счастью, не появлялись волки, которые часто нападали на их скот», — нагнетал тревожное напряжение пресс-секретарь Хурала. Около девяти утра, продолжал он, девочку, «уставшую и изможденную», наконец заметила соседка.

«Саглана сильно замерзла, ее лицо раскраснелось, а торчащие из-под шапочки волосы были покрыты густым инеем. Малышка только сумела сказать взрослым: "Кажется, у меня бабушка умерла…"» — говорилось на сайте парламента.

Вертолет на Кызыл

Мать девочки из этого рассказа — 31-летняя Элеонора Салчак, рассказывает «Медиазоне» ее адвокат Лейла Монгуш. По ее словам, Элеонора не знает ни слова по-русски. Ее род испокон веков занимается оленеводством, но в 1990-х, объясняет Монгуш, поголовье оленей в районе было почти полностью утрачено, поэтому семья добывает рыбу, собирает орехи, грибы и ягоды, часть из которых перепродает в соседние деревни. Единственный постоянный доход семьи Салчак — 762 рубля детского пособия, которые Элеонора получала за малолетних сына и дочь.

Раз в две-три недели женщина вместе с мужем за 10 километров уходила в Кунгурут за продуктами. Дочка оставалась у 59-летней бабушки, которая, хоть и была гипертоником, но, по словам Монгуш, никогда не жаловалась на здоровье. События, описанные на сайте парламента, происходили 6 февраля — в этот день, пока Элеонора была в райцентре, ее четырехлетняя дочь, проснувшись, сказала незрячему дедушке, что «бабушка уже давно лежит с открытыми глазами».

Саглана Салчак с мамой Элеонорой. Фото: официальный сайт Верховного Хурала (парламента) Тывы

«Бабушка уже была холодная. Они посидели, поплакали. Потом дедушка спрашивает: "На улице светло? — Светло. — Ты можешь дойти до соседей? — Конечно", — говорит девочка. Она по этому пути много раз его водила за руку, как поводырь. Времени было около девяти утра. И дедушка отправил ее сообщить о смерти бабушки, потому что ее ведь нужно хоронить. Девочка дошла вдоль устья реки до соседей, сообщила, что бабушка умерла. Она нормально дошла, и с ней ничего не случилось», — утверждает Монгуш.

Вскоре после этого в район с визитом приехала группа депутатов республиканского парламента в сопровождении пресс-секретаря. Услышав историю девочки от местных жителей, он опубликовал ее на сайте Хурала — по словам Монгуш, изрядно приукрасив. «Когда они прилетели, местные похвастались, что у них тут народ выносливый, и даже четырехлетний ребенок может спокойно дойти до соседей пешком зимой. Он впечатлился и начал рассказывать все по-другому: там было пять километров, а не восемь, и сугробов никаких не было, потому что эти дома расположены вдоль устья реки, и там протоптанная дорога, по которой даже автомобили иногда ездили — чтобы закупить рыбу, из районного центра приезжали, или там орехи у них покупали. Про то, что кишат дикие животные, волки — это просто выдумка для красного словца», — говорит адвокат.

Монгуш предполагает, что именно после этой публикации на семью Салчак обратили внимание «на уровне федеральных структур — то ли с прокуратуры, то ли со Следственного комитета». 12 марта в отношении матери девочки было возбуждено уголовное дело по статье 125 УК (оставление в опасности, наказывается штрафом в размере до 80 тысяч рублей либо лишением свободы на срок до года). По версии следствия, Салчак, обязанная заботиться о своем ребенке, оставила дочь «в опасном для жизни состоянии» с больными и нетрудоспособными бабушкой и дедушкой.

14 марта к удивлению местных жителей в кожуун прилетел вертолет МВД. «За две недели до этого у нас в населенном пункте неподалеку случилась трагедия страшная: полностью семью зарубили — двое детей и муж с женой. И туда авиацию никто не выделил», — говорит Монгуш, которая, еще выступая в качестве адвоката по назначению, находилась в этом вертолете вместе с четырьмя оперативниками и следователем.

Полицейские нашли Элеонору Салчак и, по словам адвоката, принялись насильно усаживать ее в вертолет. «Все это происходило на моих глазах: ее повалили на снег, стали скручивать руки. Женщина никогда в городах не была, представляете, как ей было страшно? Она умоляла этих полицейских: дайте хотя бы денег занять, сменную одежду взять. Говорила, что ей негде остановиться в Кызыле, что ее дети без нее не выживут, но всем было без разницы. Я ничего на тот момент не могла поделать. В вертолете она схватила меня за руку, стала умолять: "Не бросайте меня!"» — вспоминает защитник.

Когда вертолет прибыл в Кызыл, Монгуш стала жаловаться на неправомерность действий оперативников, а следователь — уговаривать Элеонору отказаться от ее услуг. «Он говорил ей, что если не откажется, то навсегда тут останется, детей не увидит», — утверждает адвокат. Однако обвиняемая отказалась и заключила с Монгуш соглашение о защите.

Фото: официальный сайт Верховного Хурала (парламента) Тывы

Оставление у бабушки

В Кызыле работающему pro bono адвокату пришлось решать не только юридические, но и бытовые вопросы. «Во-первых, ей просто негде было жить. Сначала она была у одной родственницы, но там очень маленькое помещение — на две или три семьи. Во-вторых, она действительно жить не может без детей, так уж у них заведено, но обратно ее никто не вез, пока следственные действия не закончатся. В результате дочку и сына ей доставили сюда. Когда стало совсем тесно, мы договорились с центром социальной помощи при агентстве по делам семьи и детей, с помощью омбудсмена по правам ребенка — им выделили комнатку небольшую, но 1 марта там начался ремонт, и пришлось переезжать к другой родственнице», — говорит Монгуш. Депутаты, после визита которых и появилось сообщение о «героической девочке», судьбой ее матери не интересовались.

Следователь разрешил Элеоноре уехать домой лишь в начале мая — администрация Тере-Хольского кожууна прислала за ней вездеход. За это время следователь успел взять с адвоката Монгуш подписку о неразглашении материалов следствия и добавить к обвинению еще одну нетяжкую статью — 156 УК (неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего, наказывается штрафом в размере до 100 тысяч рублей либо лишением свободы на срок до трех лет). Сейчас дело в отношении женщины ведет следственная группа СК, состоящая из четырех следователей. «Такое серьезное внимание к делу по таким нетяжким статьям — это просто смешно. Подписку взяли, потому что посчитали, что дело имеет резонанс большой общественный, передали дело в СК, хотя 125 статья — это вообще дело дознавателя МВД, но никак не СК», — объясняет адвокат.

По ее словам, обвинение упирает на то, что Элеонора якобы оставила дочь в опасности, поручив ее заботам бабушки, страдавшей гипертонией, и слепого дедушки. «Но бабушке было 59 лет, с ней все было в порядке, заранее ведь никто не знает, когда человек умрет. Да хоть бы годами она жила у бабушки, что тут такого? Она уходит на рыбалку — и ребенка некуда попросту девать, потому что там нет ни детского сада, ни школы, поэтому все оставляют детей у родственников. Ну нету состава тут, извините, товарищ генерал!» — уверена адвокат.