«Видели купюру? — Да, видели. И все, сбыт». История молдаванина с рассеянным склерозом, который мечтал о российской больнице, а оказался в тюрьме

Уходя на работу в подмосковный ТЦ «Вегас», уроженка Молдавии Оксана Чекушко созванивалась со своим мужем Александром Ротарем каждые два-три часа. 31-летний мужчина, последние шесть лет страдавший рассеянным склерозом, почти не выходил из дома, и телефон жены был его единственным каналом связи с внешним миром.

Когда вечером 25 января 2017 года он не взял трубку, Оксана тут же почувствовала неладное. Через полчаса его телефон оказался выключенным. Родители Александра, вместе с которыми супруги жили в тесной съемной «двушке» в Химках, сказали, что тот по просьбе матери отправился в ближайший магазин — она послала сына купить торт к Татьянину дню.

«Естественно, мы сразу начали бить тревогу, потому что ему это не свойственно: человек сильно болен, поэтому мы всегда должны быть в курсе, что с ним и как. Я стала обзванивать морги и скорую помощь — и в Химках, и в Москве, хотя он туда никогда не ездил; родители позвонили в полицию с сообщением о пропаже. Там стали говорить, что заявление принимается только через три дня после исчезновения. Родители объяснили, что он болен, никуда не выходит, никого не знает в этом городе, и если телефон выключен — значит, с ним что-то случилось. "А может, с друзьями?" — "Да нет у него друзей здесь!"» — вспоминает разговор с дежурным она.

За полчаса до полуночи Оксане позвонили из полиции Химок и сообщили, что Александр задержан за мелкое хулиганство. В отделении полицейские объяснили, что Ротарь поссорился с некоей бабушкой на улице Московская, стал ругаться матом, вел себя неадекватно, поэтому его пришлось оставить в отделении на ночь. Поговорить с мужем Оксане не разрешили даже по громкой связи в присутствии сотрудников, и ей пришлось уехать домой.

Около четырех часов ночи Оксане снова позвонили и попросили привезти корсет, без которого Александр не мог ни сидеть, ни лежать. «В полпятого утра я его привезла, но мне сказали, что Саша сейчас спит, а утром его отпустят. Наутро я приехала уже вместе с мамой. Мы стали просить, требовать, чтобы нам показали его, а они вывели его уже в наручниках», — рассказывает женщина.

Увидеться с Александром в следующий раз ей удалось только через три дня, которые он провел в ИВС. Задержание за мелкое хулиганство обернулось домашним арестом, а административный протокол — приговором по статье 228 УК.

Болезнь

Оксана и Александр познакомились в 2010 году в молдавском городке Фалешты, где они оба родились и выросли. Через полгода молодые люди сыграли свадьбу и стали жить вместе. Окончив колледж и юридический институт, Александр хотел устроиться на работу, но этому мешало недомогание, которое с каждым месяцем ощущалось все сильней и сильней. Выслушав жалобы на онемение в конечностях, молдавские врачи прописали успокоительное.

Александр стал замечать, что правый глаз видит намного хуже, чем раньше, но визиты к офтальмологу не приносили результатов, поэтому его отправили на томографию. Диагноз «рассеянный склероз» мужчине поставили лишь в сентябре 2011 года — болезнь к этому времени уже заметно прогрессировала. Молдавские врачи, говорит Оксана, называли заболевание «недостаточно изученным» и разводили руками, поэтому супруги решили лечиться в Москве. Здесь Ротаря положили в НИИ неврологии, а затем — в клинику Гелмгольца, где мужчине пытались вернуть зрение, делая инъекции в глаз.

«Увидев, как его лечили в Молдавии, в НИИ неврологии нам сказали, что такими методами не пользуются еще с Советского Союза. Нам объяснили, что для адекватного лечения нужно получить российское гражданство, потому что препарат, который может помочь, выдается под строгую отчетность — одна коробка в месяц на одного гражданина по госпрограмме, в свободной продаже его нет. Получение гражданства стало для нас целью в жизни — чтобы успеть, пока он еще мог ходить, потому что это очень коварное заболевание. Как он потерял зрение за три дня, так он мог потерять способность ходить, разговаривать, любая деталь могла полностью отключиться. Эту болезнь называют болезнью с тысячей лиц, потому что неизвестно, что может быть завтра и каким образом она себя проявит», — объясняет Оксана.

Отец Ротаря получил российское гражданство еще в середине нулевых, поэтому документы оформлялись по упрощенной программе. Весной 2016 года у Александра случилось обострение, и его вновь положили в центр неврологии. В марте он вышел оттуда с диагнозом: «Рассеянный склероз, обострение. Остеопороз, компрессионный перелом трех позвонков. Хронический панкреатит вне обострения. Мочекаменная болезнь». Внутренний российский паспорт еще не был готов, поэтому получить нужный препарат он не мог. Отчаявшись, говорит Оксана, Александр отнес в Церковь святителя Николая в Хамовниках дорогую икону XVIII века, доставшуюся от родственников. Первичное получение препарата было назначено на 28 января 2017 года. В этот же день Александра отправили под домашний арест.

Фото из материалов дела

Купюра

Согласно постановлению о возбуждении уголовного дела, составленному на следующий день после задержания Ротаря, 25 января около 17:50 Александр, вместо того, чтобы купить в магазине торт, «незаконно, то есть не имея на то разрешения компетентного государственного органа, путем продажи за 1 000 рублей сбыл Олесе Владимировне Загуменной, выступающей в качестве покупателя в оперативно-розыскном мероприятии "проверочная закупка", имевшейся у него шприц с жидкостью внутри, объемом 1,0 мл, содержащий в своем составе наркотическое средство — героин».

По словам Оксаны, Александр познакомился с 29-летней Загуменной летом 2016 года. Тогда с мужчиной связался в «Одноклассниках» его молдавский приятель Иван Кетрарь. Зная о недуге Ротаря, Кетрарь, проездом посещавший Москву, сообщил, что собирается заехать по делам в Химки, и предложил старому знакомому прогуляться. Во время прогулки, объяснял позже жене сам Ротарь, к ним подошла болезненного вида блондинка, которая поздоровалась с Кетрарем — тот объяснил, что непродолжительное время снимал у нее комнату — и увязалась за молодыми людьми.

Женщина жаловалась на нехватку денег на лекарства то ли от туберкулеза, то ли от гепатита. После недолгих уговоров, пересказывает Оксана слова мужа, сердобольный Александр дал ей в долг тысячу рублей. Они обменялись телефонами и распрощались. После этого Кетрарь сказал приятелю, что тот совершил опрометчивый поступок: оказалось, что Загуменная недавно вышла из колонии, поэтому с деньгами, вероятно, придется попрощаться.

Как и предупреждал Кетрарь, на звонки Загуменная не отвечала — долг она не вернула ни через неделю, ни через месяц. Спустя полгода — 24 января, когда Александр уже забыл о долге — она позвонила Ротарю сама и сказала, что готова отдать деньги. Мужчина чувствовал себя плохо и позвонил за советом жене. «Я говорю, ну куда ты пойдешь? Ну, говорю, если так хочет, то передай ей, чтобы дошла до подъезда. Он так и сделал — назвал адрес, та сказала, что будет через 15 минут, он спустился, стал ждать. На улице жуткий мороз стоял, он ей стал перезванивать. Она отвечала, то "выхожу", то "я уже близко, не уходи", "подожди пять минут". Простояв полчаса, он психанул и пошел домой. До подъезда она так и не дошла», — говорит Оксана.

На следующий день на телефон Ротаря стали приходить эсэмэски от Загуменной с просьбой перезвонить. Сначала Александр не обращал на них внимания, но в 12:25 все же перезвонил — по его словам, Загуменная вновь предложила встретиться. «Я его отругала: "Сиди дома, какая тысяча рублей, опять такая же ситуация будет, намерзнешься, а она тебе ничего не принесет. Хочет принести — вот когда возле подъезда будет, спустишься и заберешь". Но тут вечером как раз мама послала в магазин по случаю праздника: "Не хочешь прогуляться, если у тебя силы есть?". Он согласился, спустился, заодно набрал ее. Она через какое-то время подошла, отдала тысячу рублей, и тут же к ним подошли полицейские», — рассказывает Оксана.

Закупка

Как объясняет представляющий сейчас интересы Ротаря адвокат Сергей Артюшков, полицейские пояснили, что Александр похож на человека, совершившего кражу в «Ашане» неподалеку, и предложили ему проехать вместе с ними в отделение.

«Там у него сначала достали все из карманов — ключи от дома, паспорт, телефон, карточки разные, и эти две тысячи рублей — одну от Загуменной, другую от мамы. Потом купюру от мамы оставили себе, переложили в один карман тысячу от Загуменной, в другой — телефон, позвали двоих понятых — наркоманов, которые на ногах-то не стояли. "Видели купюру?" — "Да, видели". И все, сбыт», — рассказывает адвокат. В ходе личного досмотра у Ротаря были изъяты купюра в тысячу рублей и мобильный телефон, полицейские сделали срезы ногтей с пальцев рук и смывы с ладоней. В протоколе приводятся слова задержанного: «От показаний отказываюсь, данную купюру мне дала мама».

Трое из четверых понятых, участвовавших в деле Ротаря, были ранее судимы. Надежду Давыдову, наблюдавшую за «контрольной закупкой», как минимум дважды судили по части 1 статьи 228 — в августе 2012 года ей дали год условно, а в феврале 2014 года назначили штраф в 20 тысяч рублей, следует из базы данных Химкинского городского суда. Также участвовавшей в ОРМ Марии Малеванник в 2008 году дали три с половиной года колонии за покушение на сбыт, в 2011 году — еще год (но отсрочили отбытие наказания в связи с недостижением ее ребенком возраста 14 лет). В 2012 году Малеваник снова осудили , теперь за хранение наркотиков в крупном размере — на четыре года колонии. В отношении участвовавшего в досмотре Ротаря Антона Иванова в июле 2017 года был вынесен обвинительный приговор за кражу с причинением значительного ущерба. Информацию о судимостях второго понятого — Владислава Готова — «Медиазоне» найти не удалось, однако его имя фигурирует в приговоре по делу об организации притона: мужчина упоминается в качестве его завсегдатая.

На следующий день после задержания Александра осмотрели специалисты; медосвительствование не выявило в его организме следов употребления героина. Загуменная же в объяснении, данном полицейским в тот же день, утверждала обратное. «У меня есть знакомый по имени "Саша", его полных данных я не знаю, с ним я познакомилась около пяти месяцев назад, в компании общих знакомых. В ходе общения я узнала, что Саша, так же, как и я, употребляет наркотическое средство героин. Однажды, некоторое время назад, точной даты я не помню, Саша предложил мне покупать у него героин, по цене 1000 рублей за один чек готового наркотика в шприце. <…> На протяжении нескольких месяцев я приобретала наркотик у Саши с разной периодичностью. [25 января] Саша мне позвонил около 13 часов и предложил приобрести у него. Я сказала ему, что сейчас у меня нет денег, и чтобы он перезвонил позже. Однако я решила, что не могу больше употреблять наркотики, поэтому решила изобличить лицо, причастное к незаконному обороту наркотиков», — говорится в документе.

Чтобы «изобличить лицо», продолжала Загуменная, она обратилась в отдел наркоконтроля УМВД по городу Химки и написала заявление о том, что готова добровольно принять участие в оперативно-розыскном мероприятии «проверочная закупка». Оперативники выдали ей меченую тысячу; через некоторое время «Саша» перезвонил и сообщил, что та может прийти за героином, утверждается в объяснении.

«Примерно в 16:30 я, понятые и сотрудники полиции проследовали на место встречи с Сашей. <…> Около 17:00 мне поступил звонок от Саши, который поинтересовался, где я нахожусь, на что я ответила, что нахожусь возле магазина "Каштан". Спустя несколько минут он позвонил и сказал, что идет ко мне. [Когда мы встретились у магазина, мы непродолжительное время прогуливались], Саша смотрел по сторонам, выглядывая, нет ли за нами слежки. [Мы перешли на другую сторону улицы и Саша повел меня во дворы]. Там он оставил меня на улице, а сам зашел в подъезд на несколько минут. Затем позвонил и сказал, чтобы я шла к соседнему дому. Догнав меня у него, он передал мне шприц, пояснив, что в нем раствор героина. Я передала ему тысячу рублей, которую он положил в карман куртки. Затем я одела капюшон куртки, что послужило сигналом сотрудникам полиции о том, что проверочная закупка наркотического средства героин состоялась. Мы прошли несколько метров вместе, после чего были задержаны», — рассказывала Загуменная следователю.

Сразу после задержания Ротаря она по просьбе оперативников зашла в приложение МТС и отправила полицейским выписку о соединениях своего телефона, которая позже была приобщена к материалам дела. В ней следователь отметил пять входящих звонков с номера Ротаря на ее номер — по полторы минуты в 15:25 и 16:59, 45 секунд в 17:13, три секунды в 17:18 и 21 секунда в 17:44.

При этом никакого внимания на постоянные входящие смс от Загуменной на номер Ротаря следователь не обратил. «То есть ей оперативники заранее объяснили, что для того, чтобы доказать дело в суде, нужно, чтобы он первым позвонил. Поэтому она его закидывала смс с просьбой перезвонить и добилась своего, а дальше ее показания подогнали под детализацию — под те звонки, во время которых он пытался ее найти, когда шел в магазин», — полагает адвокат Артюшков.

Когда адвокат по назначению вызвал супругу и родителей Ротаря к следователю, в их квартиру пришли оперативники, которые попытались открыть дверь ключами, изъятыми из куртки Александра. «То есть они их забрали, а в протоколе написали, что ключей вообще не было никаких — у нас три двери входных плюс домофон, все закрыты были, а человек без ключей пошел. Они опять пришли со своими понятыми и, думаю, что хотели еще и в квартире что-то подкинуть, но нам повезло с сознательными соседями — они увидели полицейских и вызвались стать понятыми, а полицейские не нашли объяснения для того, чтобы отказать им. В результате в квартире хотя бы ничего не нашли», — рассказывает Оксана.

На состоявшемся 28 января заседании по избранию Ротарю меры пресечения следователь ходатайствовал о заключении под стражу, однако прокурор, изучив медицинские документы, неожиданно отказался поддержать это ходатайство. «Следователь говорил, что начальство приказало просить стражу, что отказаться не может. Потом, посмотрев его справки, уже прокурор покрутил пальцем у виска, попросил домашний арест. А СИЗО, я так подозреваю, было нужно для того, чтобы он дал признательные показания», — рассуждает жена Александра.

Следствие

Расследование дела Ротаря длилось почти три месяца. За это время была проведена экспертиза смывов с ладоней и срезов ногтей Александра, которая не выявила следов каких-либо наркотических веществ, допрошены двое понятых, наблюдавших за ОРМ, и двое участвовавших в досмотре задержанного, и исследована жидкость из шприца, в которой в пересчете на сухое вещество было обнаружено 0,129 грамма героина.

Сам Ротарь все время, пока шло следствие, отказывался от показаний, ссылаясь на 51-ю статью Конституции и отмечая лишь, что героин никогда не продавал и не употреблял. По словам Оксаны, воспользоваться этим правом его убедила нанятая сразу после заключения Александра под домашний арест адвокат Ольга Голуб. Сама Голуб это отрицает. «Он принял решение воспользоваться статьей 51-й — не свидетельствовать против себя. Вы немножечко путаете. Давать показания и не давать — это немножко разные вещи. Это его право, воспользоваться 51-й и не свидетельствовать против себя. Он объяснял, что никому ничего не продавал, а эти деньги были возвращенным долгом. Но по обстоятельствам он действительно пользовался 51-й, сам к такому решению пришел», — объясняет она «Медиазоне».

Фото из материалов дела

По словам Оксаны, заключить соглашение с Голуб семье посоветовали общие знакомые. Однако сейчас супруга Ротаря называет это решение ошибкой. «Мы не учли, что она сама из Брянска, но ей родители уже заплатили деньги, отказываться было поздно. За все время она не присутствовала ни на одном продлении меры пресечения, да и вообще — я с ней виделась два раза, а Александр — три. Все время занята, то в Верховном суде, то еще где. Даже когда обвинение предъявляли — я ведь не знаю, что это такое — звоню ей: "Скажите, что нам делать, подписывать, не подписывать?" — "Подписывать, ничего страшного, главное 51-ю возьми, а в суде разберемся"», — вспоминает женщина.

При этом Голуб не стала ходатайствовать ни об исследовании шприца на наличие на нем отпечатков пальцев Ротаря, ни о допросе его приятеля Ивана Кетраря, который мог бы подтвердить версию самого арестованного. «Посмеялась — говорит, что отпечатки со шприца снять нереально практически, что они там не держатся. Потом про допрос Ивана тоже самое: "Сейчас не время, он нам в принципе по сути и не нужен. Ну подтвердит он, что Саша в долг дал, и что? Нам ничего это не даст, тут сбыт, вы поймите, а со сбыта слезть единственный шанс — это по болезни"». То есть следствие прошло, время было потеряно и ничего не сделано, а Кетраря в итоге и в суде не удалось допросить, потому что он уже обратно улетел в Молдавию», — сетует Оксана.

Сама Голуб обсуждать избранную ею линию защиты с журналистами не хочет. «По телефону и неэтично, и некорректно обсуждать такие вещи с посторонним человеком. <…> Во-первых, я не знаю, кто вы, и не оперативный ли сотрудник на другом конце провода. Во-вторых, ну, не решаются так такие вопросы; вот вы позвонили и спрашиваете — почему. <…> Все вопросы мы обсуждали [с Ротарем], кого нужно допрашивать, кого не нужно. Если защита ходатайств не делала, значит, на тот момент мы приняли такое совместное решение, он принял», — объяснила адвокат «Медиазоне».

Саму Олесю Загуменную судили пять раз. В феврале 2010 года ей дали условный срок за кражу, а спустя шесть месяцев заменили его на полтора года общего режима за новое преступление по той же статье. В июне 2012 года она вновь была осуждена за кражу на два года условно; в январе 2014 девушке вынесли обвинительный приговор за два эпизода хранения наркотиков и один эпизод кражи (текста решения на сайте суда нет). В феврале 2015 года Загуменную приговорили к еще одному году колонии за хранение наркотиков.

Суд

После того, как Голуб не пришла и на заседание по рассмотрению дела Ротаря по существу, семья решила отказаться от ее услуг. Поэтому ключевой момент судебного процесса — допрос Загуменной — занял лишь несколько минут: адвокат по назначению, не зная материалов дела, задал ей всего пять вопросов.

— В чем был раствор героина? — цитируется вопрос защиты в протоколе судебного заседания.

— В шприце.

— Где он находился?

— Александр достал его из кармана куртки.

— Вы брали в долг 1 000 рублей у моего подзащитного?

— Наркоманы всегда берут друг у друга в долг.

— 25 января вы не возвращали ему долг?

— Нет, это было на покупку наркотика.

— Вы вернули долг?

— Я брала в долг, и мы вместе на эти деньги тогда купили наркотик и употребили его, так что ничего я ему не должна была уже.

На этом вопросы у адвоката закончились, а прокурор огласил показания Загуменной, данные ею на следствии. В результате, говорит адвокат Артюшков, когда он вступил в дело, шансов на освобождение у Ротаря уже не оставалось.

«Время было потеряно, плюс, когда я вступил в дело, от меня начали скрывать свидетелей — они даже оперов не хотели приглашать, от которых мне нужно было узнать, откуда у них появилась информация, что Ротарь распространяет наркотики, потому что пленум Верховного суда четко говорит, что нельзя проводить контрольную закупку без проверочной информации, — рассказывает он. — Я ходатайствовал сделать полный биллинг ее телефона — потому что тогда в суде было бы установлено, что в момент, когда она якобы писала заявление в отделе полиции о том, что не хочет больше употреблять и хочет участвовать в закупке, она на самом деле находилась дома. Просил полиграф пройти — во всем отказали. При этом я точно знаю, что судья был уверен в его невиновности, но так сложилось, что оправдательных приговоров у нас не бывает. В результате он после прений взял перерыв на неделю, чтобы ознакомиться с материалами дела».

Судья Химкинского городского суда Александр Беспалов огласил приговор Ротарю 29 августа. В мотивировочной части документа слово в слово повторялось постановление о возбуждении уголовного дела: суд установил, что 25 января в 17:50 Ротарь сбыл за 1 000 рублей Загуменной, участвовавшей в ОРМ «проверочная закупка», шприц с жидкостью, содержащей героин, после чего был задержан. Позицию Александра, рассказавшего в суде, что давал эти деньги в долг, судья счел опровергнутой показаниями самой Загуменной, понятых и оперативников, а также денежной купюрой, листком с детализацией и немногочисленными письменными доказательствами. «К показаниям допрошенных в суде [супруги и матери] Ротаря о том, что подсудимый не мог сбывать наркотические средства, суд относится критически, поскольку данные свидетели являются близкими родственниками подсудимого и тем самым желают помочь последнему избежать уголовной ответственности за содеянное», — решил Беспалов.

В результате судья признал Ротаря виновным по части 1 статьи 228.1 УК (сбыт наркотических средств) и назначил ему наказание в виде четырех лет лишения свободы в колонии общего режима. Его взяли под стражу в зале суда.

«На предпоследнем заседании судья вдруг спросил: "А рассеянный склероз, это когда память теряется?". Ему объяснили, что все хуже гораздо, но он вынес все же такой приговор. То есть он мог принять решение признать его виновным и освободить от наказания связи с болезнью, поскольку все документы медицинские у него были на руках, где четко прописано, что это заболевание препятствует содержанию под стражей. Но сказал: "Мое дело осудить, а все остальное — головная боль ФСИН. Может он отбывать, не может — меня не волнует, это пусть они сами решают"», — утверждает Артюшков.

По словам адвоката, после приговора Ротарь провел две недели в ИВС — в СИЗО отказывались принимать арестанта с таким диагнозом, но в итоге все же приняли. Из-за некачественного лечения — препараты Ротарю в изолятор приносят нерегулярно — у него появились осложнения на сердце. «Два раза было плохо — схватывало сердце — сокамерники стучали в дверь, но никто даже не подошел. Ну и, естественно, он находится там в камере с людьми, которые болеют, а его иммунная система ослаблена, ему вообще очень опасно для здоровья хоть чем-то болеть. Ему нужно лечиться, а не в камере сыреть», — говорит защитник. «Я понимаю, что мы в конце концов все равно добьемся этой правды — до ВС, до ЕСПЧ дойдем. Но ему-то хуже там становится. Он может просто не дожить», — добавляет супруга Ротаря.

Адвокат Артюшков утверждает, что за время пребывания Ротаря под стражей ему удалось найти пятерых людей, в делах против которых Загуменная выступала закупщицей либо понятой. «В Химках она известная личность, и пол-СИЗО Зеленограда из-за нее сидит. Выясняется это очень просто — дело в том, что когда заезжаешь в камеру, чтобы доказать, что ты не барыга, тебе нужно назвать имя того, кто делал на тебя закупку. И когда Ротарь назвал фамилию Загуменной, его трогать никто не стал: "У нас тут половина таких"», — рассказывает он.

Сама Загуменная отказалась комментировать дело Ротаря, хоть и вспомнила его фамилию. «Вопросы ему надо задавать! А я не знаю, кто вы, начнем с этого, и не надо мне такие вопросы задавать. До свидания!» — сказала она и повесила трубку.