Авария

Вечером 16 июля 1982 года 17-летний житель Брянска Олег Акинин припарковал свой мотоцикл «Ява» на пятачке возле остановки «Почта», где перед дискотекой собиралась местная молодежь. Акинин и его друг, сидевший сзади, поговорили со знакомыми девушками, а потом собрались ехать по своим делам. Молодой человек завел мотоцикл, начал разворачиваться и набирать скорость, но через пару секунд обнаружил, что в руль вцепился мужчина в милицейской форме.

«В этот момент скорость моментально набирается, вы же понимаете. И когда я уже поехал, я увидел, что за мотоцикл держится милиционер. И потом нас понесло. Мы проехали несколько метров. Он даже не то, что заскочил [на мотоцикл], его вскинуло на него. Он встал на выхлопные трубы, мы влетали в забор уже почти. И в этот момент он спрыгнул, а в аварию попали мы вдвоем уже», — рассказывает Акинин. По его словам, все произошло за считанные секунды, а пострадавшего милиционера после аварии он не видел.

Удар от столкновения с забором был сильным — Олега перекинуло через руль, а его приятель сломал ногу. «У него прям кость торчала. Я встал с земли, начал друга поднимать, а тут началось избиение — меня вырубил второй милиционер, он нас на машине «Жигули» сразу начал преследовать», — вспоминает Акинин. Тем временем сотрудник милиции, столь неудачно схватившийся за руль мотоцикла, поднялся с земли и сел в автомобиль своего коллеги.

В тот же день молодого человека доставили в милицию, а оттуда — на освидетельствование в больницу. При этом милиционеры нарушили закон, считает Акинин: «Меня привезли в КПЗ (камеру предварительного заключения — МЗ) и посадили к бывшим зэка, которые уже по несколько лет отсидели — один с особого режима, второй со строгого. Они не имели права, я ведь был несовершеннолетний. Но меня туда кидают. Слава богу, люди везде есть — это хорошие дедушки были, они мне пояснили, что мне делать, как себя вести».

Сокамерники посоветовали подростку не давать показаний без адвоката. Поэтому, когда на следующий день сотрудники милиции попросили его подписать какие-то бумаги, Акинин отказался и потребовал привезти в отдел его мать и защитника. Следующие несколько месяцев молодой человек провел в изоляторе.

Суд

О том, что у Акинина серьезные неприятности, родители подростка узнали от его друзей — кто-то принес им тапочки сына, оставшиеся на месте аварии.

«Официально из органов нам никто о задержании Олега не сообщил. И, что самое главное, — нас так ни разу и не пустили на свидание с братом. Это вопиющая ситуация. Мы сидели и ничего не знали, что с ним происходит вообще», — говорит Ольга Митина, старшая сестра Олега.

Мотоцикл Олега Акинина после аварии. Фото предоставлено сестрой Акинина Ольгой Митиной

Несовершеннолетнему мотоциклисту были предъявлены обвинения в сопротивлении сотруднику милиции с применением насилия (часть 2 статьи 191.1 УК РСФСР).

На суде потерпевший Александр Миронов утверждал, что увидел, как Акинин проехался перед знакомыми девушками на заднем колесе. По словам милиционера, после этого он подошел к молодым людям и сделал им замечание. В это время мотоцикл рванул с места, ударил сотрудника МВД, а тот рефлекторно схватился рукой за руль. Водитель мотоцикла протащил его около 300 метров, после чего Миронов упал, ударился головой о бордюр и потерял сознание.

Милиционер Мачихин, присутствовавший при инциденте, сообщил в суде, что Миронов вышел из машины, чтобы попить газированной воды. Он, как и другие свидетели аварии, говорил, что перед тем, как схватиться за руль, Миронов пробежал несколько метров и запрыгнул на мотоцикл. «Мы думаем, дело было так: брат на красивом мотоцикле подъехал к девчонкам. Чтобы перед ними повыеживаться, проехался на заднем колесе. Видимо, Миронов увидел это, и у него заело, мягко говоря», — предполагает сестра Акинина.

Председательствовавший в процессе судья Шматков встал тогда на сторону следствия и игнорировал ходатайства защиты, уверена Ольга. Адвокат Акинина просил провести экспертизу разбитого мотоцикла, а также исследовать должностные обязанности пострадавшего милиционера Миронова. «В ответ на это судья просто молчал и смотрел на всех нас исподлобья», — говорит Митина.

«Я не знаю, что Миронов от меня хотел вообще. Таким методом задерживать… У меня номера и все остальное было на месте. Он вообще не имел права на меня тогда прыгать. Если бы я мог остановиться, я бы остановился. В стальной забор я бы не полетел», — рассуждает спустя десятилетия сам Акинин.

20 декабря 1982 года Бежицкий районный суд Брянска приговорил молодого человека к пяти годам колонии общего режима. «Это было уже после смерти Брежнева. Все говорили, что я под амнистию попаду, но это тяжелая статья оказалась, я как политический был», — вспоминает Олег. Его родители подали жалобу на приговор несовершеннолетнему, однако в январе 1983 года областной суд оставил решение судьи Шматкова в силе. В 1986 Акинин освободился из колонии по УДО.

Олег Акинин. Фото предоставлено сестрой Акинина Ольгой Митиной

Иски

Александр Миронов проработал в милиции до 2004 года. За несколько месяцев до увольнения из органов он неожиданно потребовал провести проверку инцидента, который произошел с ним 1982 году. В заключении о результатах служебной проверки отмечается, что Миронов при исполнении обязанностей получил черепно-мозговую травму. В результате 49-летний милиционер получил свидетельство о болезни, вышел на пенсию и подал иск к бывшему работодателю — отделу вневедомственной охраны. Миронов настаивал, что полученная при исполнении травма дает ему право на ежемесячные социальные выплаты. Суд обязал МВД выплачивать истцу эти деньги. Ведомство в ответ забрасывало суд регрессными аналогичными исками к Акинину — в 2011, 2012 и 2016 годах ему были предъявлены три исковых требования на общую сумму 546 858 рублей.

В 2013 году у безработного инвалида III группы Олега Акинина начали удерживать часть пенсии. «Мы и не поняли сразу, в чем дело: сначала 50% удерживали, а затем 25%», — рассказывает Ольга Митина, взявшаяся отстаивать интересы брата. За 30 лет материалы дела, которые были у родственников на руках, потерялись, говорит она: «Родители и мы просто не задумывались, что через 29 лет будут предъявлены иски. И, конечно, к этому вопросу никто не возвращался, наш отец эти бумажки просто выбросил».

По словам Митиной, их родители не видели текст приговора, вынесенного судом в 1982 году — они не разбирались в юридических тонкостях, им хотелось побыстрее забыть о том, что произошло с сыном. Пытаясь помочь брату, Митина запросила в Бежецком районном суде Брянска копию приговора. Однако, как оказалось, оригинал был уничтожен. Документ, который ей в итоге выдали, не был заверен печатью и подписями народных заседателей, участвовавших в процессе. «И только тогда мама вспомнила, что народные заседатели ей говорили, что документ они не подписывали, поскольку были с ним не согласны. Тогда с отцом они не знали, насколько это существенное обстоятельство», — говорит сестра Олега Акинина.

Позже Акинин узнал, что вместе с подлинником приговора было уничтожено кассационное определение, которое должно было храниться в архиве. Он и его сестра уверены, что документы уничтожили умышленно. «В 1990-х судья Шматков стал зампредседателя областного суда. Примерно тогда же, как я понимаю, исчезли эти определения. И вот каким-то образом появился на свет документ, который называется приговором, но выглядит как черновик — он с помарками, все участники процесса перечислены без инициалов, он не заверен печатью народного суда с оттиском символики РСФСР», — говорит Ольга Митина.

Она обращает внимание, что в рамках уголовного дела Миронов гражданский иск о возмещении вреда не подавал. С приговора они с Акининым не встречались.

«Я до сегодняшнего так и не добилась, чтобы нам показали личное дело Миронова и его военный билет, куда вносятся записи об освидетельствовании. А значит, эти записи могут быть доказательством тому, что Миронов, может быть, и не болел. В иске, предъявленном нам МВД, нет справки о тяжести полученной им травмы. Только в 2010 году у него была установлена III группа инвалидности, а он, получается, уже успел получить социальные выплаты. Не имея группу инвалидности, справки. Я думаю, что ему по договоренности эти деньги дали, а это, получается, уже незаконное расходование бюджетных средств», — говорит Митина. По ее мнению, суды, удовлетворявшие иски МВД, действовали незаконно. «Первый суд в 2011 году ссылался на подлинник приговора моему брату, которого, как мы теперь знаем, не существует. Заседание длилось 10-20 минут, моему брату и матери, которые ходили на суд, не дали даже слова сказать», — отмечает она.

В ноябре 2016 года областной суд Брянской области признал один из регрессных исков МВД незаконным. Акинин и его сестра надеются, что и остальные иски будут аннулированы. В петиции на Change.org они просят у властей дать независимую оценку действиям правоохранительных органов и судов. Акинин покинул Брянск, по его словам — опасаясь расправы: в мае 2017 года кто-то поджег его подъезд.

Интересы семьи взялись представлять правозащитники из движения «За права человека». Юрист Олег Безниско допускает, что Акинин — не единственный, кто столкнулся с такой ситуацией.

«Даже не принимая во внимание срок исковой давности — человек, допустим, пострадал 15 лет назад, а приказ МВД издан всего три года назад — можно предположить, что работает следующая схема. Региональным приказом конкретный человек внесен в список и получает выплаты из бюджета. Он даже может не знать, что та организация, которая совершала выплаты пострадавшим (в данном случае это отдел кадров ОВО по городу Брянску), подала регрессный иск к физическому лицу для возвращения денег в бюджет. Пострадавший полицейский получает свою компенсацию, остальное его не касается. Взыскиваемые деньги, по идее, должны возвращаться в бюджет. Попадают ли они в бюджет, мы не знаем», — говорит Безниско.