«Если дело возбуждено, закрывать его уже невыгодно». Бывший прокурор рассказывает о надзоре за следствием
Дмитрий Швец
«Если дело возбуждено, закрывать его уже невыгодно». Бывший прокурор рассказывает о надзоре за следствием
31 июля 2018, 8:25

Иллюстрация: Ольга Аверинова / Медиазона

Ленивые следователи, бюрократия и бесконечные проверки: бывший прокурор, который надзирал за следствием в Сибири и Московской области, а теперь перешел в адвокатуру, рассказал «Медиазоне» о своей работе и карьерном росте.

Как надзирают на следствием

Суть нашей работы такова, что прокурор проверяет законность действий. И если в регионе много историй попадают в прессу, это говорит не о том, что все плохо, а что работают все органы — не только на выявление преступлений, но и на противодействие преступлениям в правоохранительных органах.

Объем работы огромный, если кратко, то это надзор за возбуждениями уголовных дел, за отказами в возбуждении и ходом следствия, то есть за сроками [проведения следственных действий]. В Сибири я в шесть часов вставал и в шесть уходил с работы, а в Московской области постоянно до одиннадцати сидел и в выходные радовался, что могу поспать подольше перед тем, как пойду на работу. Это отчеты, проверки административно задержанных — [для этого] надо в милицию ездить. Днем я обычно решал насущные задачи, а вечером уже проверял уголовные дела.

Прокурорам поступает много жалоб на незаконное преследование, на милицейский беспредел. Надо проверять, обоснованы они, или нет, запрашивать дела. Но здесь вопрос статистики: если, например, в прошлом году мы удовлетворили семь жалоб, [в этом году] можно сделать небольшой прирост. Но если [прирост] будет большой — с нас спросят, куда мы смотрели и почему допустили нарушение. И прокурора [района] поднимут на совещании, где все областные прокуроры и начальники отделов собираются и слушают отчеты.

Политика здесь такая: удовлетворенные жалобы означают отсутствие надзора. Если полицейские кого-то избили, значит, профилактика не проводилась, мы должны были представления вносить и требования. Почему-то все спрашивают с прокуратуры.

Иногда жалобы приходится удовлетворять. Вот, допустим, человек через год пожаловался на отказ в возбуждении дела — нельзя же написать, что я вчера, перед жалобой, его отменил, пишешь — ваша жалоба удовлетворена, постановление отменено.

Как проверяют отказ в возбуждении дела

А так — поступает, допустим, постановление об отказе в возбуждении дела, мы смотрим материалы, а там неполная проверка. Нужно провести еще какие-то действия и тогда уже можно будет говорить, что проверка проведена в полном объеме и оснований для возбуждения дела нет. Или они есть. Но ведь бывает, что надо опросить свидетеля, а его просто нет. Все же ограничены по срокам [проверки], бывает, что по несколько раз решения отменяется по таким основаниям. Бывает, что [следователи] просто не успевают провести проверку из-за большого объема работы.

У прокуратуры есть еще такой показатель — выявление укрытых преступлений. И вот отказ в возбуждении дела — один из способов их укрыть. Тогда мы смотрим основания для отказа и проводим встречную проверку: обзваниваем людей или вызываем их к себе и проверяем, действительно ли они говорили, что написано [в отказе]. Бывает, человек говорит, что его попросили так сказать. Это вопиющие случаи, но они имеют место. Тогда прокуратура выносит требование возбудить уголовное дело, но следствие его может и не выполнить, и придется это решение обжаловать у их руководства.

Вообще следователи могут лениться, нет инициативы из-за маленькой зарплаты, в каждом случае это индивидуально. Ну почему вот это дело расследуется плохо, а это — хорошо? У полицейского [следователя] часто стоит задача — закрыть квартал, какой-то отчетный период. Вот у них какие-то дела уходят, они ими занимаются, а долгоиграющие перекидывают на следующий месяц. При этом в УПК же есть статья 6.1 — разумный срок уголовного судопроизводства. В Европейский суд по правам человека пошли иски из-за нарушения этих разумных сроков, и после этого по ведомствам пошло: вносите требования по этой статье.

Иллюстрация: Ольга Аверинова / Медиазона

Коррупцию мы не выявляем, у нас нет оперативных подразделений, этим занимается их внутренняя служба собственной безопасности. Если и кажется по документам, что может быть какая-то коррупционная составляющая, то… Ну, там сидят люди с высшим юридическим образованием, голословно человека обвинять в коррупции некорректно — ты его не поймал за руку. Но можно написать представление или информационное письмо, связаться с МВД, сказать что есть проблема. Но это уже на уровне прокурора района минимум решается.

«Все будут работать, чтобы был обвинительный приговор»

Со следователями мы лично контактируем. Они заходят, на какие-то вопросы отвечают, чтобы нам не писать бумагу, или хотя бы для себя — разобраться. Указания им можно давать и карандашом на постановлениях. Это экономит время, вот представьте: прокурору принесли сто материалов, допустим, все — незаконные. Он садится их печатать и теряется на сутки минимум, а если на половине быстро карандашом раскидать: здесь доделайте, тут, то сильно быстрее получается. Но тут страдает статистика, прокурор уже не сможет написать, что отменил сто постановлений — получается, немного жертвует карьерой ради продуктивности.

Если дело возбуждено, то закрывать его уже никому не выгодно — все будут бороться, даже если есть основания для прекращения. Система правосудия такова, что если нет состава [преступления], то все равно не надо прекращать дело.

Думаю, это такая политика: вот человека преследовали, может, даже посадили в СИЗО, а потом общественные защитники скажут, что он просто так сидел. И пока есть силы и возможности, все будут работать, чтобы был обвинительный приговор. Потому что оправдание будет значить, что не было прокурорского надзора: спросят, куда вы смотрели, товарищи? Возбуждения ведь проходят через прокуратуру, она же в суде представляет обвинение.

Если следователь прекратил дело за отсутствием состава преступления, его же и накажут — столько проверок будет, даже по его линии: почему человека преследовал, почему не сделал нужные выводы в самом начале? На такие вопросы и не ответишь. Принципиально надо найти виноватого. У МВД и СК это будет следователь, у прокуратуры — прокурор из-за отсутствия надзора.

Хотя вообще в идеале дела и возбуждаются, чтобы установить все обстоятельства и прийти к обоснованному решению, прекращать их или нет. Уголовно-процессуальный кодекс вообще написан шикарно, но закончить все дела в соответствии с ним невозможно. Понятно, что они обычно более или менее приведены в порядок, но чтобы полностью — я таких дел не знаю. Вот протокол допроса должен быть: вопрос-ответ, вопрос-ответ, а у нас все допросы идут сплошным текстом, и это плохо.

Я уже как адвокат прихожу к следователю, он такой [говорит моему подзащитному] — рассказывайте. Я говорю: мы не будем, вы задавайте вопросы, и наше право потом — обжаловать, может у вас вопросы наводящие будут или у вас обвинительный уклон, а вы же должны устанавливать обстоятельства, не обвинять. В этом плане, наверное, ФСБ лучше всех работает, у них четко: вопрос-ответ и вопросы продуманные.

За ФСБ редко надзирать приходится, как правило, этим занимается прокуратура субъекта [федерации], там у них есть отделы по надзору за спецслужбой с соответствующим доступом к секретности.

Карьера прокурора

Какое подразделение лучше — это индивидуально, платят одинаково. Гособвинение завязано с судом — до скольки суд работает, столько они и работают. А надзор — сколько жалоб тебе пришло, столько ты и разгребай.

Карьерный рост — вообще провокационный вопрос, даже для анонимного разговора. Думаю, если посмотреть родственные и другие связи прокуроров районов, то все станет понятно. Бывает, в прокуратуре сын генерала карьеру делает, бывает, кто-то по объявлению пришел. В остальном это еще и вопрос команды, насколько я знаю, если меняется прокурор области, то его люди становятся прокурорами районов, а те, кто был на их местах, уходят в аппарат и теряют реальную власть, занимаются статистикой. Это было бы хорошо на начальном уровне: уйти в аппарат и там карьеру делать. А [уходить туда] с должности прокурора района — уже нет.

Про взятки тоже надо спрашивать минимум у прокуроров района. Я свечку не держал, наверное, какие-то вопросы решаются, но это на уровне предположений. Хотя из моих коллег я единственный на работу пешком ходил. На прокурора района есть смысл выходить, он скажет [подчиненным], и никто спрашивать не будет. А на помощника прокурора же и могут доложить, та же милиция скажет, что с ним что-то не так.

Иллюстрация: Ольга Аверинова / Медиазона

«У Следственного комитета все совсем безобразно»

Сейчас, со стороны, кажется, что беспредела намного больше, что он везде. Когда я работал в прокуратуре, казалось — ну, у нас почти все законно, сейчас подравняем. Но там ты не сталкиваешься с людьми, тебе приходят бумаги, ты бумаги и оцениваешь, тебе люди не говорят, в какую ситуацию они попали и что претерпели от полиции и Следственного комитета.

Надзор еще иногда участвует в заседаниях по мере пресечения. И я ходил, и, бывало, выступал против ареста, которого требовал следователь. В Сибири еще судья был классный — и профессионал, и как мужик рассуждал правильно. В Москве же на процессе прокурор бубнит «считаю обоснованным, бу-бу-бу», и я тоже такой тактики изначально придерживался. А тот судья спрашивал — а чем обосновано-то все это? Вы хоть обоснуйте, говорил, поддержите. И это приятно, так сам процесс правильно построен. Даже арестант понимает — прокуратура не просто мямлит, а что-то обосновывает.

Иногда кажется, что в полиции уровень профессионализма выше, чем у СК, эти вообще наобум дела загоняют, очень много беспредела, на них и жаловаться сложнее — у них меньше статистики, которую им прокуратура может подпортить. Хотя, насколько я знаю, в одной из прокуратур в Московской области был такой конфликт, что даже заместителя прокурора не пускали в комитет, приходилось из областной прокуратуры приезжать и разбираться.

Как адвокат уже могу сказать, что у Следственного комитета все совсем безобразно. Ведь если человека осудили и все грамотно сделали, даже если он вину не признает, в душе-то он понимает — все доказали и деваться некуда. А если по беспределу посадили, человек не понимает, за что. Комитет вообще сильно изменился после выделения из прокуратуры. Раньше на совещаниях как было: надзор свободен, следствие — останьтесь. Был большой коллектив, много направлений, и не хотелось за одно из них краснеть. А теперь там начальник помогает своим.