«Прям пачками подходили женщины, похожие на чиновниц». Независимые наблюдатели — о досрочном голосовании на выборах президента Беларуси
Анастасия Бойко
«Прям пачками подходили женщины, похожие на чиновниц». Независимые наблюдатели — о досрочном голосовании на выборах президента Беларуси
8 августа 2020, 19:36

Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС

Объединенный штаб Светланы Тихановской призывает приходить на участки непосредственно в день президентских выборов — 9 августа, но Центризбирком уже отчитался: больше 30% белорусов проголосовали досрочно. При этом ЦИК решил, что из-за пандемии коронавируса количество наблюдателей на участках нужно ограничить до трех во время досрочного голосования и до пяти — в основной день. «Медиазона» поговорила с шестью независимыми наблюдателями, которые своими глазами видели, как проходило досрочное голосование.

Лера

Наблюдает во Фрунзенском районе Минска.

Досрочное голосование в запертой на ключ школе — Избиратели, которых выводили через черный ход — Милиция просит наблюдателей уйти за забор — В школу зашли 86 человек, а проголосовали, согласно протоколу, 232 — Международные наблюдатели прячутся в кустах

Мне 25 лет, я чуть младше, чем наша власть. За ситуацией в стране слежу достаточно давно. Более активно принимать участие в ней меня сподвигнул COVID, открытие АЭС и аккумуляторного завода в Бресте, задержания людей. Решила быть наблюдателем, наверное, после 14 июля. Собрала подписи буквально за два вечера и 24 июля аккредитовалась на участке.

В понедельник, 3 августа, я позвонила секретарю комиссии, говорю, мол, вы, наверное, потеряли мой номер телефона, потому что не позвали ни на одно заседание. Секретарь сказал, что все ок, вы у меня есть, просто не было заседаний! Он меня пригласил прийти на участок в 9:45 4 августа. Я пришла к половине десятого, пришли еще независимые аккредитованные наблюдатели. Шторки в кабинках есть, но они не завешены. Нас поздравили с прекрасным праздником — началом выборов, опломбировали урну. Я начала задавать вопросы о количестве избирателей, бюллетеней. И с этого момента получилось выстраивание негативного коннекта с председателем. Они очень долго не хотели давать мне этих данных, но в итоге что-то выбуркнули. Потом открыли журнал, пригласили первых трех наблюдателей из списка, а остальных попросили покинуть помещение участка. Некоторые наблюдатели сели в холле, а я осталась стоять у двери. Буквально через три минуты в истерике выбежала председатель с замом, начали в хамской форме спрашивать: «Что вы тут смотрите? Что вы тут стоите?». На эти крики подошли сотрудники милиции. Я сказала: «Хорошо, я отойду дальше». В итоге я стояла почти у входной двери в школу. Через пару минут председатель вернулась и начала требовать, чтобы я покинула помещение. Она говорила, что, находясь в школе, я являюсь наблюдателем, потому что могу видеть, на какие участки идут люди, а наблюдатели у них уже есть, поэтому я обязана покинуть школу. На мои слова о законодательстве она не реагировала. Через пару минут выгнали и мою коллегу, которая тихонько сидела в углу холла.

Мы сели на лавочке около школы, начали катать жалобы. И тут поняли, что двери в школу закрываются. То есть избиратель приходил, ему открывали, уточняли, на какой участок и все такое, и сразу за ним двери закрывали на ключ. Такая ситуация длилась до четверга.

На закрытие участка на обед нас не пустили настолько, что всех избирателей, которые голосовали в этот период, выпускали не через главную дверь, а через черные ходы.

Как-то с утра я хотела получить протокол, но все, что слышала от председателя — покиньте помещение, вы мешаете работе. На мои слова о том, что я напишу жалобу на ее действия, она отвечала: «А я на ваши». Разговариваем мы только в присутствии милиции. Она все время только кричит, не смотрит на статьи законов, которые мы показываем. Милиция говорит: «Мы здесь для решения административных вопросов, а вы сейчас поднимаете вопросы Избирательного кодекса».

Нас не пустили на закрытие участка, но я прорвалась в школу и попросила позвать председателя, чтобы сходить в милицию и написать на нее заявление в ее присутствии. Милиция сказала, что то, что я иду за ней, говорю ей статьи кодекса и снимаю все на камеру — преследование, и это нарушает закон.

Милиция попросила нас полностью покинуть территорию школы, то есть выйти за забор. Я объясняла, что уважаю их труд, я плачу налоги, но мне нужно основание, по которому я должна покинуть территорию. Хотя в целом мы довольны работой милиции. Школьные вахтеры подходят и спрашивают, как у нас дела, все ли у нас хорошо. Но при этом в четверг девочку-наблюдателя не пустили в туалет.

В нашей команде наблюдателей есть бывшие ученики этой школы. И на два участка в этой школе учителя их пустили со словами: «Мы вас учили и не хотим стать позором для вас». Но при этом мы узнали от небезразличных родителей, что их созывают мыть пыль в этой школе. То есть понимаете, это создается для видимости явки. Мы же фиксируем всех! В первый день у нас было 86 человек «уличных», а у них в протоколе было 232!

Из надежного источника мы узнали, что создаются карусели из учителей, уборщиц, завхозов и так далее, которые два раза в день посещают школу. Я писала об этом в чат наблюдателей, и многие такую же систему заподозрили.

В пятницу в школу приехали два иностранных наблюдателя — там был представитель посольства Эстонии. Они сфотографировали, как мы сидим, мы рассказали что нам разрешают, что не разрешают. Они сказали, что пойдут и проверят. У двери стояла часть избирателей и минут пять-семи никто не открывал. Потом вышел директор, кланялся — ой, здравствуйте, заходите.

Они заметили, что на одном участке творится вакханалия. Там не было ни председателя, ни зама. Им сказали, что аккредитованных наблюдателей пускают и на открытие, и на закрытие участка, предоставляют все протоколы. Мы сказали, что это не так и предложили приехать к закрытию участка.

Они приехали в 18:45. Мы предложили им постоять за кустами — сейчас наблюдатели наши пойдут, и вы увидите как это все происходит. В итоге трое наших наблюдателей — по одному на каждый участок — подходят к двери, но их снова не пускают. Вылетает другая председатель, начинает кричать — что вы здесь забыли, вышли отсюда. Подошли международные [наблюдатели], и она им говорит: «Вы же здесь уже были, зачем вы опять приехали?». Она начала хамить, говорила, что у них есть трое наблюдателей. После препираний она их пустила. Одну из независимых наблюдательниц пустили в школу только после того, как вся комиссия вышла через черный вход и уехала на синем бусике.

Дмитрий

Наблюдает в агрогородке в Витебской области

Член комиссии с 1976 года — Избыток наблюдателей в городах и нехватка на селе — Отзывчивость к агитации

Мотивация у меня — совместить приятное с полезным: отпуск с наблюдением. Могу сказать только, что комиссия здесь исполнительная. Как в правилах написано, так и делают. Голосование, выборы для них — процедура, которую надо безошибочно пройти. Как смешивание реагентов на химии. Одна из членов комиссии говорит, что проводит выборы с 1976 года. При ней было четыре генсека, два руководителя Беларуси, а для нее не изменилось ничего. Ей смена власти нипочем, с ней-то ничего не станется при любой власти.

Досрочное голосование в Минске. Фото: Наталия Федосенко / ТАСС

Надеюсь, что конкретно здесь, на этом участке, все пройдет тихо-гладко. Расчет на то, что все проголосуют «как надо». И действительно, я вижу старенькую бабушку, которая уже в среду пришла на второй этаж школы, на избирательный участок. И уверен ведь, что проголосовала за Лукашенко, у самого такая бабушка. Потому что так надо. Почему, зачем?.. Это ей 50 лет назад объяснили, и с тех пор она ходит.

Жаль, что на участки в сельсоветах не очень активно записывались наблюдателями. В городах что, удивишь независимым наблюдателем? Понимаю, пять наблюдателей на участок, можно сделать ротацию. Но, ребята, десять зачем? А неподалеку от больших городов остаются серые участки.

Пока собираешь подписи, агитировать еще можно. Вот он ты, и тебе не все равно, за кого поставят галочку. Одна бабушка здесь за шестьдесят спрашивала, «надо ли голосовать за Тихановскую, а то разное в интернете пишут». Да, надо, и другим скажите, что надо! Сарафанное радио-то никто не отменял. Ладно, не наблюдаете, сядьте в машину, на электричку, на велосипед и проагитируйте. Терпеливо, дождавшись тех, кто вас ждет. А вас ждут. Они позовут знакомых и тех, кто сомневается. Они здесь живут, они знают.

Наконец, не стоит забывать, что я в отпуске. Утром, вечером и в обед у меня есть пару часов, чтобы съездить на местные озера. Тут ландшафтный заказник, тут ходил школьником как турист. То есть, да, мне не все равно, как здесь проголосуют. И ехать стоит туда, где не все равно.

Лера

Наблюдает на одном из участков в Ленинском районе Минска

Think global, act local — Как наблюдать из коридора — На третий день председатель комиссии задается вопросом, законно ли присутствие наблюдателей... — ...и рассказывает, что возможно болен COVID-19 — Избирателей подвозят и приводят «пачками» — Признание «подставного» — Разница между данными наблюдателей и официальной явкой растет — Эмоциональные качели

Я увидела, что есть независимая гражданская инициатива «Честные люди», что есть возможность альтернативного наблюдения и общественного контроля над выборами. Мне эта идея была близка, поэтому я стала волонтером. Сначала мы работали в команде, общались с лидерами мнений, чтобы продвигать инициативу в массы и рассказывать о других проектах «Честных людей». Наверное, ты слышала про проекты «Скорая взаимопомощь»— инициатива по поддержке тех, кто потерял работу по политическим причинам. Проект по привлечению наблюдателей «Все по чесноку», проект «Голос» для альтернативного подсчета голосов. Я поняла, что «Честные люди» — это классная и важная инициатива и что хочу к ней присоединиться.

Это первый раз, когда я пошла наблюдать. Не могу сказать, что я была аполитичной: всегда следила за повесткой и мониторила новости, но активно не проявляла гражданскую позицию. В этот раз я увидела возможность перемен, что сама могу на что-то повлиять. Фраза think global, act local мне кажется сейчас суперактуальной.

Я собирала подписи за выдвижение наблюдателем еще в июне, когда хотела стать членом УИК. Тогда собрала подписи за час, люди очень позитивно откликнулись и поддержали. Тогда всех независимых выдвиженцев в УИК развернули. Потом я еще дважды собирала подписи за выдвижение наблюдателем, и меня наконец аккредитовали.

После формирования УИК первыми в журнале наблюдателей оказались представители провластных организаций, поэтому, когда я пришла аккредитовываться, была уже пятнадцатой в списке. Места в графике для независимых наблюдателей уже не осталось, поэтому находиться на самом участке и наблюдать за голосованием нам не разрешили. Мы находимся за дверью в коридоре, на лестнице. Все, что мы можем делать, — фиксировать явку по вошедшим и вышедшим людям. На третий день досрочного голосования у председателя комиссии вообще возник вопрос, можем ли мы находиться на территории административного здания, насколько это законно. В эмоциональной и немного агрессивной форме он начал требовать от нас объяснений, на каком основании мы тут стоим. Аргументы про официальную аккредитацию и статью 13 Избирательного кодекса не работали. Мы попросили показать документы, запрещающие нам находиться внутри здания. Таких документов нет — на улицу нас выдворить не смогли.

Провластные наблюдатели никак с нами не взаимодействуют. Единственные, кто с нами общается — это милиционеры с поста охраны и председатель комиссии, который периодически пытается установить с нами контакт. Милиционеры, к слову, очень дружелюбны и заботливы — помогают пенсионерам дойти до участка, а меня однажды угостили печеньем, узнав, что не успела позавтракать. Председатель как-то сел напротив меня на лестнице и, кажется, полчаса пытался перетянуть на свою сторону, объяснял, что приходит много пожилых людей — вы же понимаете, за кого они голосуют. Рассказывал, как переболел COVID-19, и что, возможно, у него сейчас есть подозрение на повторный положительный тест. Мне кажется, это лютая безответственность. Человек только что перенес болезнь, рассказывал, каким это было ужасным икспириенсом и что все равно плохо себя чувствует. Недавно только его выписали — и тут он председатель комиссии.

В основном приходили голосовать пожилые люди, было несколько молодых. В четверг мы заметили, что большим потоком, прям пачками подходили женщины, похожие на чиновниц. У нас было предположение, что это какая-то карусель. Знаешь, в среднем человек десять за час, а тут прям человек десять за пять минут пришло. Это показалось нам странным. В пятницу похожие истории продолжились — людей подвозили на машинах и микробусах. Нам удалось зафиксировать это на камеру. Один из таких людей мне сам шепотом признался, что они «подставные».

В первый день мы насчитали 48 человек. Наши цифры отличались от официальной явки на четыре человека. Мы фиксируем только тех, кто зашел и вышел, но не видим, голосуют эти люди или нет. Возможно, они приходят на прием или по рабочим вопросам к председателю комиссии, а возможно, искусственно создают видимость явки. Во второй и третий дни разница между нашими и официальными подсчетами увеличивалась. В пятницу была 16 человек, но это несравнимо с разницей на других участках, где наблюдают наши коллеги.

То, что сейчас происходит с нами — это каких-то два параллельных мира. С одной стороны, суперподдержка и солидарность, а с другой — полнейший сюр, коммуникация с членами комиссии, запреты фотографировать и находиться на участке, невозможность поставить нам стул. Это лето — большие эмоциональные качели.

Если честно, это какая-то глухая беспомощность. Если бы не поддержка людей, которые приходят, поддерживают, приносят еду и воду, стулья, то было бы намного хуже.

Павел

Наблюдает в Лиде

Как провластные наблюдатели «забивают» дни в графике — Явка выше, когда на участке нет независимых наблюдателей

Года два назад наткнулся на канал Nexta. Конечно, понимал до этого, что в стране не все так гладко. Но на прошлых выборах вообще голосовал за Гайдукевича. А оказалось, что он марионетка Лукашенко, в этот раз снялся с выборов в его поддержку. Понял, что не за того голосовал, чтоб это все поменять. Последний год вообще был веселый. Мне хотелось посмотреть, что вообще на этих выборах происходит.

В день перед началом досрочного мне позвонил председатель и предложил прийти записаться в график. Я вписался во все свободные места, в которые только можно было. Например, второй день досрочного голосования был полностью занят другими наблюдателями, в основной день была занята вторая половина дня. Все остальные наблюдатели, кроме меня, направлены от «Белой Руси» и общественного объединения ветеранов. Может быть, второй день они забили, чтобы как-то провернуть свои махинации — урна непрозрачная, туда можно в какой-то момент вкинуть кипу бюллетеней, а в последующие дни дописывать явку. Наблюдать весь день возможности нет.

В среду было 157 человек по протоколу, но меня не было. Очень удивился количеству, потому что в первый день досрочного пришло лишь 47 избирателей. Я подумал, наверное, и в четверг люди будут постоянно приходить в большом количестве. Но после обеда я наблюдал только 24 человека, а в протоколе было записано 196. То есть как 170 человек прошли за первую половину дня, мне непонятно.

Наблюдатель на участке. Конечно, это фото облетит весь мир. Очередной штрих к циничному спектаклю под названием...

Posted by Yury Voskresensky on Thursday, August 6, 2020

С комиссией у меня нормальные отношения. Мы и болтаем, когда никого нет, на сторонние темы. Они не препятствуют, не пытаются что-то предъявить. Иногда я им даже помогаю — например, расставлять столы. Протокол мне показывали и давали сделать фото без проблем. В первый день досрочного, когда с утра опечатывали урну и я указал, что есть щели в крышке, их заклеили бумажками с подписями. А после того, как установили урну на место, дали сделать фото. До сих пор никаких манипуляций над урной, которые бы повредили целостность пломбы или листков, я не заметил.

Алесь

Наблюдает в здании одного из университетов в Минске

Увидеть своими глазами и ****** [удивиться] — «Я насчитал десять, они написали 12» — Проректор университета выгоняет выпускника с участка — В гостях на соседнем участке: у кого приписки больше — Наблюдение инкогнито — «50 человек дорисовали»

В предыдущие разы были не очень интересные кампании. И вообще я рабочий человек, а для такого нужно отпуск брать. А тут увольняюсь, взял отпуск. Решил, что хочу своими глазами посмотреть на этот процесс. В общем, чтобы все себе доказать, чтобы никаких сомнений не было, чтобы я сам посмотрел и ***** [удивился].

Я был включен в график наблюдения на два дня. Но когда кто-то из наблюдателей по своему графику не приходил, я занимал их место. Так получилось, что в первые два дня я находился на участке весь день. То есть тогда была просто сказка в сравнении с тем, что происходит на других участках. В первый день я насчитал десять человек, они написали 12 — ну, типа нормально. Потом у меня было 28, а у них 34. Я знаю, что был весь день и все видел.

В четверг я разговаривал с деканом своего факультета. Он пошел на повышение и стал проректором. Мы стоим, мило болтаем, я его поздравляю с повышением. Он меня поздравляет тоже, говорит, мол, Алесь, ну ты молодец, ******** [классный] такой, в ЕПАМ распределился. Я говорю, что распределение закончилось, может, в науку пойду. И тут он спрашивает: «А ты что вообще тут делаешь?». Я ответил, что наблюдатель. Проходит минут десять, я стою в коридоре, наблюдаю. Он ко мне возвращается и говорит: «Выходим отсюда». В смысле выходим? Попросил его рассказать о внутренних правилах университета, запрещающих мне находится в здании, сказал, что я аккредитованный наблюдатель и все такое. А он такой: «Этсамое, выходим отсюда». Я сказал, что уйти не могу, потому что я наблюдатель. Ну и все, он начал меня, немного толкая, выпроваживать. То есть вот мы ******* [офигенно] разговариваем, и вот он меня берет и за руки выводит.

Я вышел на улицу и, когда он ушел, зашел обратно. После этого наш конфликт повторился, он начал кому-то активно звонить. Тогда я решил не накалять ситуацию и снова ушел на улицу, но перед этим обратился к наблюдателям на участке: «Господа наблюдатели, меня отсюда выгоняют. Прошу вас проконтролировать явку».

Во вторую смену я был в графике, поэтому наблюдал на участке. Смотрю в протокол, а там на шесть больше, чем я насчитал. Я начал им говорить, как им не стыдно, спрашивал, представляют ли они, что делают. Я пошел на соседний участок в этом же здании посмотреть протокол. Мне сказали, что я не избиратель, поэтому меня не пустят. Я сказал, что по закону этот документ должен висеть на всеобщем обозрении. На этом участке наблюдатели говорят, что по 80-100 человек приписали в официальной явке.

Досрочное голосование в Минске. Фото: Sergei Grits /

В пятницу я не был в графике. Взял временный пропуск в университет, чтобы иметь право находиться в здании все время. И тоже началось: «Что вы тут делаете?». Посмотрели на пропуск — окей. Уже собрался консилиум из четырех человек меня обсуждать, я слышал что-то про оппозицию. Подошли ко мне и говорят: «А вот вам неправильно пропуск выписали». Я повторил, что я аккредитованный наблюдатель, наблюдаю за голосованием, у меня есть временный пропуск. Потом с такими же вопросами ко мне подходили милиционеры.

В итоге я решил наблюдать инкогнито со стороны. За полтора часа я насчитал четыре человека. Мой коллега во вторую смену наблюдал шесть. Два часа мы пропустили. В итоговом протоколе написали цифру 72. По моей информации, за те два часа, пока я не наблюдал, было человек 12. 50 человек вот дорисовали.

Артем

Наблюдает в Гродно

Бедность, усталость и разочарование — Не больше трех наблюдателей на участок — Аномалии четвертого дня — Жалоба за фотографию протокола — Нормальный человек в комиссии

Меня не устраивает уровень жизни в стране. Ты получил высшее образование и получаешь 700 рублей зарплаты. Меня не устраивает отношение к людям — то, что я увидел на выборах, на заводе даже. Эта бедность надоела — сколько людей по мусоркам лазает! Хотелось, чтобы с нами считались. В первый раз проголосовал в 2015 году — за Лукашенко. Было пофиг. Надавали еще каких-то ручек, блокнотов, потому что голосовал впервые. Потом начал жить один и понял, что денег на жизнь хватает впритык, и начал анализировать ситуацию вокруг.

Наблюдать я решился 3 августа, собрал подписи где-то за час. В график наблюдения меня не включили, там уже все было занято. Нам разрешили присутствовать, когда опломбировали ящики. Потом председатель сказал, что на участке не должно быть больше трех наблюдателей, и нас попросили уйти. Мы начали наблюдать из коридора. Но потом директор школы сначала пытался выгнать нас на улицу, но мы договорились остаться в холле. Из-за этого мы считаем явку на три участка, расположенных в школе.

В первые три дня все было нормально. В четверг уже у нас явка не сошлась на 50 голосов. Ну, мы понимаем, если б человек двадцать не сошлось с трех участков... Зампредседателя говорил: «Нууу, у нас есть второй вход, там люди могли пройти». Но как-то это все несерьезно, что ли. Я считаю, что 50 человек — это слишком много.

Нам разрешают фотографировать протоколы только на тех участках, где мы аккредитованы. Мы с коллегой охватываем два, на третьем нам не разрешают. В пятницу я пошел, сфотографировал там протокол. Ко мне подошел председатель с другого участка и начал допытываться, что я делаю. В итоге он сказал, что его комиссия написала на меня жалобу. Но причем тут его комиссия — непонятно.

У меня в комиссии есть нормальная молодая девушка. Рассказывала, что некоторые люди фотографируют свои бюллетени. У нас на участках нет такой фигни, что фотографирование запрещено. За четыре дня досрочного у комиссии получилось 714 проголосовавших, а у нас 559. В субботу, по нашим подсчетам, пришло 172 человека, а в официальном протоколе написано 400.

Обновлено в 20:40. Уже после публикации текста один из наблюдателей сообщил «Медиазоне» данные о явке в субботу. Она, по его подсчетам, завышена в 2,5 раза: 172 человека по его подсчетам и 400 — согласно протоколу.

Исправлено в 21:49. Сначала этому наблюдателю по ошибке были приписаны слова о завышении явки в пятницу. На самом деле он говорил о субботе.