Нурпаша Кулаев — единственный из захвативших школу в Беслане террористов, кто, по официальной версии, остался в живых после штурма здания. Оглашение приговора Кулаеву судья Верховного суда Северной Осетии Тамерлан Агузаров начал 16 мая 2006 года, а завершил только 26 мая. Кулаев был приговорен к пожизненному заключению в колонии строгого режима.

При этом в чтении приговора был сделан перерыв на два выходных дня, кроме того, оглашение было приостановлено 25 мая. Как объяснил судья Агузаров, этот перерыв был необходим из-за того, что 25 мая проводился последний звонок, все силы правопорядка должны были быть задействованы в охране школ и не смогли бы обеспечить безопасность процесса.

Суд счел вину Нурпаши Кулаева доказанной по всем пунктам обвинения: бандитизм, незаконное приобретение и ношение оружия и боеприпасов, покушение и захват заложников, терроризм, убийство двух и более лиц, совершенное с особой жестокостью, посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов и покушение на убийство. По трем из этих статей суд приговорил Кулаева к пожизненному заключению, по остальным — к наказанию сроком от 7 до 20 лет. Показания Кулаева о том, что его участие в банде было принудительным, судья счел необоснованными.

«Когда Кулаева выводили из клетки, несколько женщин пытались прорваться к нему, но милиционеры и приставы смогли их удержать. Остальные потерпевшие, покидая зал суда, выглядели растерянными — казалось, они не знали, что делать дальше, ведь длительный процесс, который больше года помогал им жить, закончен. К тому же судья Агузаров так и не вынес частного определения в адрес силовиков, которого они так ждали: в этом определении они надеялись услышать мнение суда уже не о степени вины Нурпаши Кулаева, а о том, почему произошел теракт и кто в этом виноват», – писала сразу после приговора корреспондент «Коммерсанта» Ольга Алленова.

В середине октября 2014 года Европейский суд по правам человека начал рассматривать иск потерпевших к Российской Федерации. 447 заявителей уверены, что силовые структуры заранее обладали информацией о подготовке теракта, но не предприняли необходимые меры для защиты мирного населения. Кроме того, заявители и их защитники считают, что власти России не проработали должным образом план операции по освобождению, что повлекло чрезмерные риски для жизни заложников.