Трое адвокатов, которые в разное время представляли интересы Алексея Навального — Вадим Кобзев, Алексей Липцер и Игорь Сергунин — были арестованы 13 октября 2023 года по делу об участии в «экстремистском сообществе».
Следствие решило, что защитники Навального, «используя свой статус», регулярно передавали письма оппозиционера из колонии его соратникам. Таким образом, по логике следователей, через адвокатов Навальный «продолжил осуществлять функции лидера и руководителя экстремистского сообщества».
В мае 2024 года стало известно, что Игорь Сергунин признал вину и дает показания по делу. Заседания по продлению арестов Кобзеву, Липцеру и Сергунину проходили в закрытом режиме.
12 сентября суд начал рассматривать дело против адвокатов Навального по существу. По просьбе прокуратуры заседания проходили в закрытом режиме. До самых прений о ходе процесса в Петушинском суде ничего не было известно.
17 января 2025 года адвокатам вынесли приговор. Вадима Кобзева приговорили к 5,5 годам колонии, Алексея Липцера к 5 годам, а Игоря Сергунина — к 3,5 годам.
Владимирский областной суд начал рассматривать апелляционную жалобу на этот приговор 13 августа. Защита попросила оправдать адвокатов, прокуратура — ужесточить наказание.
Прокурор Локтионова считает, что увеличить сроки надо всем троим адвокатам. Она попросила суд исключить смягчающее обстоятельств в случае Вадима Кобзева и Алексея Липцера — «тяжелое материальное положение семьи». До ареста Вадим Кобзев воспитывал трех несовершеннолетних детей, дочь Алексея Липцера на момент ареста была совсем маленькой.
Ужесточить наказание Игорю Сергунину прокуратура хочет, потому что все доказательства были собраны и без признательных показаний Сергунина «в условиях очевидности».
Супруга Алексея Липцера Людмила приехала на заседание во всем черном — 5 сентября после продолжительной скончалась мама Алексея Липцера, Елена. Суд не отпустил Алексея Липцера на похороны матери.
Объявляются прения сторон. Встает прокурор Ирина Локтионова. Она просит изменить приговор Петушинского суда в сторону ужесточения.
Сначала она повторяет, что даже признавшему вину Сергунину надо усилить наказание, так как дело можно было бы раскрыть и без него.
Прокурор Колотилова не озвучила, какие сроки она просит теперь назначить осужденным, ограничившись словами о том, что их надо ужесточить.
В январе Вадима Кобзева приговорили к 5,5 годам колонии, Алексея Липцера к 5 годам, а Игоря Сергунина — к 3,5 годам. 6 лет — максимальный срок наказания по этой статье обвинения.
От защиты первым выступает адвокат Вадима Кобзева Андрей Гривцов. «Я не тешу себя иллюзиями, что судьи или прокуроры отличаются от нас, адвокатов, в понимании права или что мы, адвокаты, умнее», — начинает он свою речь.
Гривцов вновь напоминает, что недопустимо прослушивать беседы адвокатов с доверителями — как это было сделано в случае встреч Алексея Навального с адвокатами в колонии.
«Российское государство когда задумывалось, создавалось, оно прописало, что адвокатская тайна является приоритетом. Но при определенных условиях адвокатскую тайну можно нарушать в рамках оперативно розыскной деятельности. За исключением свидания доверителя с его адвокатом. Почему так? Потому что, если вторгаться при свиданиях в адвокатскую тайну, эта деятельность невозможна. Ведь наших клиентов не зря называют доверителями», — говорит Гривцов, подчеркивая, что это ставит под удар всю адвокатскую деятельность.
«Практику формируют громкие дела. А это громкое дело, за которым следит все адвокатское сообщество и все правоохранительное сообщество. Если вы скажете, что так можно, на этом адвокатская деятельность закончится. Нельзя будет защищать людей. Они не доверятся вам», — подытоживает Гривцов и просит оправдать Вадима Кобзева.
Теперь выступает адвокат Орлов в защиту Алексея Липцера.
Он напоминает, что еще на стадии следствия было зафиксировано, что Липцер добровольно прекратил участие в обозначенном обвинителем «экстремистском сообществе».
При этом Липцер вообще не посещал Навального в ИК-6 строгого режима в Мелехово — это подтвердил даже сотрудник ФСИН. При этом времени заключения Навального именно там посвящена половина дела.
Последний раз он был у Навального 8 июня 2022 года в ИК-2 общего режима в Покрове. Но суд все равно назначили Липцеру наказание за «участие» вплоть до задержания — в октябре 2023 года. К этому моменту он уже не представлял интересы Алексея Навального, не получал оплату за эту работу и был удален из общего адвокатского чата.
По словам Орлова, все это означает, что дело против Липцера надо было прекращать и отпускать его из СИЗО еще на стадии следствия. Так как он согласно примечанию к статье 282.1 УК сам прекратил участие в «экстремистском сообществе».
Судья первой инстанции Юлия Шилова в своем приговоре написала, что это не было сделано, так как Липцер не сообщил о своей «преступной» деятельности в правоохранительные органы. Но это, говорит Орлов, прямо не указано в уголовном кодексе как требование для освобождения от ответственности. И это бы означало, что адвокат Липцер должен бы донести на своего доверителя Алексея Навального, что невозможно.
Самым вопиющим доводом в приговоре судьи Шиловой защитник называет тот факт, что по сути Липцер не прекращал участие в «экстремистком сообществе», так как уже после расторжения соглашения с Навальным он подал в его интересах одну жалобу.
«Даже если из этой чудовищной логики исходить: что Липцер совершил "экстремизм" в виде подачи жалобы. То в чем заключался "экстремизм" с лета 2022 по осень 2023 года, [когда он вообще ничего не делал]?» — недоумевает Орлов.
«Прокурору пяти лет мало, прокурор просит еще полгода добавить», — констатирует защитник Орлов.
Приговор Алексею Навальному об «экстремистском сообществе» и другие приговоры, связанные с ФБК, были вынесены уже после того, как Алексей Липцер перестал его защищать, напоминает адвокат Орлов.
«В чем заключалась общественная опасность в передаче писем?» — задается вопросом Орлов.
Он подчеркивает, что конкретные сотрудники ФСИН не смогли ответить в суде первой инстанции на вопросы, где там в письмах «экстремизм». Например, что нарушает письмо об изучении английского языка по карточкам. Единственное письмо, которое фсиновцы уверенно называли «экстремистским», было посвящено сводкам о росте цен в российских магазинах.
Допрошенный в суде первой инстанции лингвист Никольская подтвердила, что в самих письмах никакого «экстремизма» нет. Судья Шилова, вынося приговор, согласилась, что важна была именно личность Навального, отмечает защитник Орлов.
При этом Орлов отмечает, что передача писем в обход цензуры — это максимум административное правонарушение.
«Я прошу оправдать моего подзащитного», — заканчивает речь Орлов.
Теперь встает адвокат Рустам Жане.
«Состязательность сторон закончилась, когда представитель гособвинения встал и зачитал бумажку из ЦПЭ по Владимирской области об угрозах и вопреки положениям о гласности у нас заседания были закрыты», — реагирует он на реплику прокурора Колотиловой, которая в прениях утверждала, что нарушений в суде первой инстанции не было.
Защитник Жане сетует, что у него с коллегами так и не получилось понять, — «не потому что мы глупые» — с какого же момента, по версии следствия, Алексей Липцер сознательно вступил в сообщество, чтобы заниматься «экстремизмом» — именно это считается оконченным преступлением, согласно УК.
Третий защитник Липцера Анна Ставицкая возвращается к своему тезису, что приговор копирует обвинительное заключение:
— Я, конечно, живу не на облаке, и мы, адвокаты, прекрасно знаем, что судьи используют обвинительное заключение в своей работе. Но результаты моего исследования меня поразили. Примерно 95% приговора — копия обвинительного заключения. 234 листа. Три листа — резолютивная часть. Из оставшихся 231 листа 215 — копия.
По мнению Ставицкой, судья первой инстанции Юлия Шилова подрывает доверие к судебному разбирательству, когда просто переносит обвинительное заключение в приговор.
«95% — это большой перебор и суду вышестоящей инстанции надо обратить на это внимание», — резюмирует она.
Ставицкая согласна с коллегой Гривцовым, что прослушка свиданий недопустима: «Мы и так-то на ухо шепчем, на коленке, сидя выстраиваем защиту. А если еще и полностью будет подорван институт адвокатской тайны…».
Адвокат Ставицкая добавляет, что, по мнению оперативников ФСИН, они «очень ловко поступили»: якобы прослушивали только Алексея Навального, а адвокаты оказались рядом.
Но очевидно, что в комнате для свиданий прослушивали адвокатов и нарушали адвокатскую тайну. Все прекрасно это понимали, подчеркивает Ставицкая.
По ее мнению, для прослушки именно встреч с адвокатами оперативники должны были бы получить отдельное разрешение, но этого сделано не было.
Анна Ставицкая просит оправдать Алексея Липцера.
Сам Липцер начинает свое выступление в прениях с рассуждения о позиции прокуратуры, что надо увеличить сроки. В статье 282.1 УК прописана вилка сроков от 2 до 6 лет, напоминает он. Она нужна, чтобы можно было учесть все обстоятельства.
И ему — не судимому, без отягчающих обстоятельств и со смягчающими обстоятельствами — уже назначил пять лет, почти максимальное. Но обвинение теперь требует назначить 5 лет и 6 месяцев, исключив одно из смягчающих обстоятельств — тяжелое материальное состояние семьи. Липцер говорит, что ему «это просто непонятно».
Он напоминает, что его семья взяла кредит на восьмизначную сумму. Он не работает, а у жены на руках малолетний ребенок.
«Это какие суммы зарабатывают в прокуратуре в месяц, если они считают ежемесячную шестизначную сумму платежа незначительной, а положении семьи не тяжелым?» — возмущается адвокат.
Далее Алексей Липцер снова разбирает правовую коллизию по срокам участия в «экстремистском сообществе».
По мнению Липцера, все абсурдные формулировки в приговоре, где утверждается, что он якобы «участвовал» в «экстремистском сообществе» в том числе во второй колонии ИК-6, — это прямое следствие того, что судья Шилова просто скопировала обвинительное заключение.
Липцер констатирует, что фактически его признали виновным в том числе по чужому уголовному делу, которое против него даже не возбуждали. «Это нарушение само по себе влечет отмену приговора», — говорит он.
Аналогичным образом Алексею Липцеру «абсолютно непонятно», на каком основании суд первой инстанции решил, что он жил в квартире в Коврове, которую снимали Сергунин и Кобзев с июля 2022 года — уже после того, как Алексей Липцер перестал представлять интересы Алексея Навального.
В приговоре процитированы слова Сергунина, что тот жил там по понедельникам и вторникам, а Кобзев — со среды по пятницу. Но вывод сделан про всех троих, недоумевает Липцер.
«Как я [встречаясь с ним последний раз летом 2022 года] должен был осознавать, что спустя год и четыре месяца Навальный будет осужден как лидер экстремистского сообщества?» — возмущается Липцер формулировкам из приговора.
В приговоре суда есть намек на то, что адвокаты должны были понимать, что, раз ФБК объявили «экстремистским» еще в 2021 году, то и Навальный занимается «экстремистской» деятельностью — а значит, значит должны был «испугаться его защищать», подытоживает Липцер. Он просит себя оправдать.
Без вас «Медиазону» не спасти
«Медиазона» в тяжелом положении — мы так и не восстановили довоенный уровень пожертвований. Если мы не наберем хотя бы 5 000 ежемесячных подписчиков, нам придется и дальше сильно сокращаться. Сохранить «Медиазону» можете только вы, наши читатели.
Помочь Медиазоне