Как и накануне, адвокат Кольченко Светлана Сидоркина выходит с ходатайством о присутствии свидетеля Александра Пирогова при допросе Чирния. Она отмечает, что во вчерашнем выступлении Пирогова было много противоречий относительно действий и мотивов Чирния, поэтому защите будет необходимо задавать вопросы им обоим.

Судья Сергей Михайлюк ходатайство отклоняет — поскольку Чирний еще не допрашивался, пока все доводы о наличии противоречий в его показаниях остаются предположениями.

Чирний будет допрошен первым. Сегодня на заседании отсутствует адвокат Дмитрий Диндзе: Кольченко защищает Сидоркина, а Сенцова — Владимир Самохин. В ожидании начала допроса обвиняемые о чем-то шутят друг с другом и смеются.

Начинается допрос Алексея Чирния: он рассказывает, что до ареста проживал в Симферополе на улице Куйбышева, имеет судимость — приговор к семи годам лишения свободы в колонии строгого режима от 21 апреля 2015 года, текст которого полностью зачитывается судьей.

На процессе по делу Чирния интересы обвиняемого в Северо-Кавказском окружном суде представлял адвокат Илья Новиков, вступивший в дело уже после утверждения обвинительного заключения. Из-за досудебного соглашения со следствием процесс проходил в особом порядке. Новиков, по его словам, предлагал Чирнию отказаться от соглашения и попытаться доказать свою невиновность, однако подзащитный отказался. Сам адвокат в суде заявлял, что обвиняемый оговорил себя, после чего судья отстранил Новикова от участия в процессе за расхождение с позицией доверителя. «Чирний не герой, он чувствует себя беззащитным и не верит, что Украина может чем-то ему помочь», — говорил адвокат после оглашения приговора.

Согласно приговору, Чирний действовал в составе возглавляемого режиссером Сенцовым «террористического сообщества», целью которого было «воздействие на принятие решений органами государственной власти Российской Федерации о выходе республики Крым из ее состава».

Суд посчитал, что Чирний был причастен к двум эпизодам терактов — поджогам здания «Русской общины Крыма» 14 апреля 2014 года (у здания обгорела дверь) и местного отделения «Единой России» 18 апреля 2014 года (у здания обгорел подоконник), а также к двум эпизодам покушений на совершение теракта. По версии обвинения, он и другой фигурант дела Афанасьев приобрели самодельные взрывные устройства, чтобы по указанию Сенцова взорвать в Симферополе памятник Ленину у Вокзальной площади и мемориал «Вечного огня» на 9 мая. Однако сделать этого не удалось — оба были задержаны.

Адвокат Сенцова Самохин говорит о заинтересованности прокурора Ткаченко, поскольку тот участвовал в процессе против Чирния и имеет заинтересованность в исходе дела, и просит судью об отводе.

Чирний отказывается от дачи свидетельских показаний по 51 статье Конституции. При этом он отмечает, что подтверждает все данные ранее показания. Судья уходит на решение об отводе прокурора.

После небольшого перерыва судьи возвращаются в зал: заявленный отвод прокурора Олега Ткаченко удовлетворению не подлежит, поскольку его участие в процессе против Чирния не может свидетельствовать о его заинтересованности в исходе процесса против Сенцова и Кольченко.

Адвокат Сидоркина просит уточнить, является ли Чирний гражданином Украины. Свидетель встает и отвечает судье — он гражданин Украины. Тогда Сидоркина спрашивает, каким образом, проживая в Крыму, ему удалось сохранить украинское гражданство. «Потому что я написал заявление об отказе от российского гражданства», — отвечает Чирний.

Поскольку Чирний отказался от дачи показаний по 51 статье Конституции, но не стал опровергать данные ранее показания, прокурор просит огласить их и различные процессуальные материалы, а также посмотреть в присутствии свидетеля видеозаписи его встреч с Пироговым, расшифровки с которых были оглашены в суде накануне.

Всего прокурор просит огласить около 90 листов материалов дела, плюс просмотреть видеозапись, которая длится около трех часов. Судья отмечает, что, скорее всего, огласить все материалы только за сегодняшнее заседание не получится. Адвокат Чирния говорит, что не против оглашения.

Первым оглашается допрос в качестве подозреваемого от 9 мая 2014 года — эти показания Чирний дал сразу после задержания. Начинается протокол так: «Свою вину в совершении инкриминируемых преступлениях (часть 2 статьи 205.4, часть 1 статьи 30 и пункт «а» части 2 статьи 205, часть 3 статьи 30 и часть 3 статьи 222 УК — МЗ) признаю полностью, желаю сотрудничать со следствием и давать правдивые показания».

Чирний рассказывает следователю, что в конце января прошлого года приехал на неделю на Майдан в Киеве, чтобы «познакомиться с новыми людьми», разделяющими его «антироссийские взгляды», и «посмотреть, какова там ситуация». В столице он жил в квартире своего знакомого Максима Шелова. По возвращению в Симферополь он познакомился со Станиславом Ермаковым, «активно пропагандирующим антироссийские взгляды», а 8 марта посетил вместе с ним проукраинский митинг — тогда колонна людей с украинскими флагами шла по бульвару Розы Люксембург.

На этом мероприятии Чирний, согласно его показаниям, познакомился с неким Геннадием (Афанасьевым), молодым человеком с большой челкой. Тот передал ему три противогаза, а также баллончики с неизвестным веществом. После референдума о присоединении Крыма Геннадий позвонил и свидетелю и назначил ему встречу на речке Большой Салгир. Там было много людей, выступавших против присоединения к России, рассказывает Чирний. В ходе общения Геннадий якобы интересовался у каждого участника встречи, есть ли у них знакомые-пиротехники.

«Вспомнив, что у меня есть знакомый Пирогов Александр по прозвищу Пингвин, я высказал это Гене. Услышав это, Гена указал о необходимости изготовления СВУ для взрыва памятника Ленина, и передал мне на приобретение необходимых компонентов 200 гривен», — говорится в показаниях. Там же Чирний познакомился с «Олегом» (Сенцовым — МЗ), участником Автомайдана. Геннадий и Олег, по словам Чирния, постоянно интересовались ходом создания СВУ и контролировали его. Допрос прерывается на том, что 9 мая, когда Чирний извлек из тайника два СВУ, к нему подошли сотрудники ФСБ России.

Сенцову задают вопрос: «Оспариваете данные показания?» «Да, конечно, всю свою позицию я оглашу в конце всего процесса», — отвечает он.

Затем читают протокол дополнительного допроса подозреваемого от 10 мая 2014 года. В нем Чирний уточняет, что во время встречи проукраинских активистов на речке Малый Салгир Геннадий, которого до этого свидетель видел в группе «ВКонтакте» «Правый сектор Крыма», раздавал инструкции о том, что делать «в случае вступления в столкновения со сторонниками действующей власти в республике Крым». Тогда же, по словам Чирния, он рассказывал о порядке использования противогазов и баллончиков.

Спустя два дня была еще одна — у школы №7 Симферополя. На ней, вспоминает Чирний, собрались около 20-30 человек, а Геннадий выдавал каждому пришедшему листовки «явно антироссийского содержания» : «Танки не выбирают, кого давить!» и «Думаешь, они пришли тебя защищать? Нет! Они пришли за твоей землей!». Позже, на встрече 10 апреля на речке Малый Салгир, когда Геннадий познакомил Чирния с Олегом, тот показался ему «военным или представителем спецслужб». Геннадий якобы отметил, что с ним можно связаться через организацию «Крым-SOS». «На данном собрании Олег указал, что необходимо устроить показательную акцию, а именно устроить взрыв памятника Ленина и сделать это к 22 апреля 2014 года (день рождения Ленина), пояснив, что памятник находится на одной из центральных площадей Симферополя и его подрыв, безусловно, привлечет большое внимание властей, прессы и произведет устрашение населения республики Крым, посеет среди мирных жителей панику и приведет к дестабилизации обстановки», — говорится в протоколе дополнительного допроса.

«В середине апреля 2014 года, по инициативе Олега, он на своем автомобиле встретил меня, Геннадия, Никиту и моего знакомого по прозвищу Лекан, и отвез в частное домовладение, где нас встретил наш общий знакомый по имени Энвер. Как я понял, данное домовладение было специально арендовано, либо приобретено Олегом для конспиративных встреч. На данной встрече Олег призывал ускориться с проведением взрыва памятника и соблюдать при этом все меры конспирации. На мое предположение о том, что в случае провала нас могут сотрудники правоохранительных органов (взять), он вышел в другую комнату, и продемонстрировал пистолет системы Макарова, показал магазин заряженный, как мне показалось, боевыми патронами, и сказал: «Нам есть, чем вас защитить!». В общении он выражал явное недовольство нашими действиями и тем, что вся наша деятельность на территории города не скоординирована и носит беспорядочный характер. При этом он часто гоорил фразу: «Вот я воевал…», при этом имея ввиду то, как он участвовал в боевых действиях против сотрудников правоохранительных органов в городе Киеве во время так называемого «майдана»», — рассказывал Чирний. «Также на встрече Олег пояснил, что в осуществлении взрыва должна будет принимать участие группа людей с разными задачами. Мне будет необходимо осуществить закладку СВУ, кто-то будет осуществлять наблюдение за улицами, а кто-то обеспечивать отход», — уточнял он.

Контакты «Гриши» (Степана Цириля, находящегося в розыске — МЗ) в скайпе, который может помочь с исполнительным механизмом для СВУ, проконсультировать или переслать его, согласно показаниям Чирния передал именно Геннадий. На этом моменте адвокат Чирния снова говорит, что тот со всеми показаниями на следствии согласен, и поддерживает их в полном объеме. «Да-да, — говорит Чирний. — Никаких новых показаний я давать не буду»

Переходят к еще одному протоколу дополнительного допроса подозреваемого, теперь от 12 мая 2014 года.

В нем Чирний рассказывает об обстоятельствах двух поджогов: штаба «Русской общины Крыма» и офиса «Партии регионов» в Симферополе. 14 апреля ему позвонил Геннадий Афанасьев и позвал к тайнику у моста на улице Воровского, «который использовал Олег». На встрече был Илья «Лекан», должен был, по словам Афанасьева, также присутствовать Никита, но он не пришел. Афанасьев якобы передал указание Сенцова поджечь «Русскую общину Крыма» и выдал емкость с бензином, распределив роли. Чирний и Зуйков должны были обливать жидкостью и поджигать, а Афанасьев контролировать ситуацию.

Получив инструкции, они пешком дошли офиса,подожгли его и убежали, а потом встретились на берегу реки Малый Салгир и выбросили маски. Через пару дней встретились по инициативе Олега с общим знакомым по имени Энвер (Асанов - МЗ). «В ходе нашей встречи Сенцов выражал крайнее недовольство нашими действиями по поджогу офиса. Говорил, что мы действуем не организованно, поэтому наш поджог не приобрел значимого эффекта […] он постоянно упоминал фразу «Вот я воевал…», при этом имея ввиду, как он участвовал в боевых действиях против сотрудников правоохранительных органов в Киеве», — говорится в протоколе.

18 апреля Геннадий снова позвонил и позвал к тайнику, где они встретились с Никитой (Боркиным - МЗ) и Александром «Тундрой» (Кольченко - МЗ). На встрече речь шла о том, что от Сенцова якобы поступило указание на совершение поджога «Партии регионов». У Чирния не получилось разбить окно кувалдой, помог Никита, но поджег не очень удачно, и у Чирния оплавилась балаклава.

По просьбе адвоката Владимира Самохина прокурор зачитывает отношение Чирния к воинской обязанности — комиссован по состоянию здоровья. Затем зачитывают протокол допроса обвиняемого от 4 июня 2014 года, который почти полностью совпадает с показаниями, данными в качестве подозреваемого. В этом протоколе Чирний уже говорит, что именно Сенцов спрашивал у всех участков встречи про знакомых пиротехников, и что именно он дал свидетелю указание изготовить СВУ для подрыва памятника Ленину.

Посреди заседания в зал вводят Афанасьева и его адвоката. Афанасьев в футболке с синими полосками, правая рука полностью в татуировках — цветами, чешуей, узорами и маленькими рунами. Прокурор прерывает чтение. Афанасьев представляется, говорит, что родился 8 ноября 1990 года и имеет высшее юридическое образование. Судья уведомляет его о том, что сегодня допросить Афанасьева, скорее всего, не получится, а также просит уточнить его позицию по отношению к адвокату, Светлане Волковой. Афанасьев отвечает, что адвокат ему не нужен, после чего приставы его уводят.

Судья объявляет обеденный перерыв до 14:10.

Заседание возобновилось. Прокурор зачитывает протокол дополнительного допроса в качестве обвиняемого от 15 октября 2014 года. В нем Чирний рассказывает, что Сенцов «позиционировал себя как сторонник организации «Правый сектор», поддерживающий и пропагандировавший радикальные методы ведения борьбы за выход республики Крым из состава России».

Самого Чирния Афанасьев якобы представлял как активиста, «участвующего в различных протестных акциях в Симферополе, целью которых было выразить недовольство вступлением республики Крым в состав Российской Федерации». Затем Чирний рассказывает, как Сенцов распределял роли для поджога «Русской общины Крыма», отмечая, что «перед совершением поджога в отсутствии в офисе людей никто из нас не убедился».

В этом протоколе допроса Чирний постоянно подчеркивает, что группа, в которую он входил, была создана именно Сенцовым, и что именно он отдавал распоряжения и распределял роли.

Следующий протокол — дополнительного допроса обвиняемого от 29 октября 2014 года. В нем следователь предъявляет Чирнию лампочку от карманного фонаря с припаянными к ней проводами, которая была изъята у него дома, и спрашивает, что это. «Внимательно ознакомившись с данной лампочкой, могу пояснить, что она, насколько я понимаю, является одним из элементов исполнительного механизма, который был передан мне Пироговым примерно 8 мая 2014 года. Данный исполнительный механизм был необходим для приведения в действие изготовленного Пироговым самодельного взрывного устройства», — отвечает он.

Затем следователь предъявляет ему часы KENKO с прикрепленными источниками тока, которые Чирний также опознает как часть исполнительного механизма, аммиачную селитру, которую он опознает как вещество, используемое им в качестве удобрения, и сверток газеты «Объявления Крыма», пропитанный аммиачной селитрой. «Внимательно ознакомившись с данным предметом, могу пояснить, что он представляет собой так называемую дымовую шашку, которую мне передал на одном из митингов, проводимых в городе Симферополе, человек по имени Алексей, более о котором мне ничего не известно. Данную шашку он передал мне для возможного использования в боевых столкновения с сотрудниками правоохранительных органов при проведении антироссийских митингов», — отвечает обвиняемый.

На опознание Чирнию также предъявляется шарф с эмблемой «Правого сектора», который он якобы купил в Киеве, поскольку «на тот момент разделял идеи» этой организации, и с десяток патронов от различных пистолетов — обвиняемый говорит, что хранил их у себя исключительно в качестве сувениров.

Читают протокол допроса от 7 ноября 2014 года. В нем Чирний рассказывает о подготовке к поджогам, уделяя много внимания фигуре Сенцова. Например, там встречается такая фраза: «Воспринимая Сенцова как представителя организации "Правый сектор", я, разделяя на тот момент идеи данной организации и их методы осуществления своей деятельности, стал осознавать, что Сенцов является создателем и руководителем некоего структурного подразделения организации "Правый сектор", действующей на территории республики Крым, и его указания подлежат исполнению».

Рассказывая о подготовке к взрывам на 9 мая, Чирний упоминает, что Афанасьев передал ему контакт Цириля в скайп, пояснив, что этот человек может сделать СВУ с исполнительным механизмом с системой замедления и переслать его из Киева по почте. Однако через неделю после разговора устройство все еще не было готово. «5 мая 2014 года мне позвонил Афанасьев и передал трубку Сенцову, который, угрожая мне физической расправой, приказал мне не ждать посылки с исполнительным механизмом из Киева, а стараться справиться своими силами», — говорится в протоколе.

Следующий допрос — от 10 февраля 2015 года. Он практически целиком повторяет предыдущие показания, объединяя их.

Прокурор вернулся к первому тому — теперь он читает протокол обследования участка местности от 9 мая 2014 года. Это тайник под мостом через речку Малый Салгир, где лежали муляжи СВУ. Затем переходит к протоколу обыска в жилище Чирния от 9 мая 2014 года: в нем говорится о компонентах СВУ, шарфе с надписью «Слава Украiнi! Героям слава!», и патронах различных калибров. После зачитывается протокол осмотра всех предметов, обнаруженных в квартире Чирния, и протокол проверки его показаний на месте.

Протокол проверки показаний на месте от 10 мая 2014 года: Чирний показывает дом, в котором якобы проводились организованные Сенцовым конспирологические встречи, и тайник в нише пешеходного моста на улице Воровского, где хранились зажигательные смеси и «орудия для разбивания окон». Протокол проверки показаний на месте от 12 мая 2014 года: Чирний показывает офисы «Русской общины Крыма» и «Партии регионов», и объясняет, как производились поджоги.

Очередь доходит до протокола опознания Чирнием Афанасьева по фотографии. Адвокат Самохин говорит, что ему непонятно, по каким основаниям опознание проводилось по фотографии, а не лично, хотя Афанасьев, как и Чирний, на тот момент уже был задержан. По его словам, предъявленные для опозания люди на фотографиях абсолютно не похожи друг на друга. Тем не менее, прокурор зачитывает аналогичные документы по фотографиям Сенцова, Никиты Боркина, Кольченко, Степана Цириля.

Судья готовится к просмотру видеозаписи с разговорами Чирния и Пирогова, в частности, решается вопрос о том, транслировать ли материал на экран в коридоре — он содержит нецензурную брань. В итоге судья запрещает трансляцию.

Прокурор считает, сто суд проходит от имени государства. Нельзя от имени государства транслировать маты в коридор.

— Почта РосУзника (@RosUznik) 30 июля 2015

Начинается просмотр видеозаписи длительностью 34 минуты. На ней Пирогов и Чирний общаются в лесопарковой зоне днем 24 апреля. При встрече Чирний жалуется на неудачный поджог офиса «Единой России»: «Та шо, эти придурки ж, блин, меры не знают, все у них через **** (спустя рукава) делается. Я почему же и забил. Вообще залег на 21-22. Потому что дело с ними иметь не хочу. Должно было шесть человек быть, было четыре человека. Должно было быть чем поджигать, а поджигать не было. Должны были разбить и разлить с дорожкой. Не разбили. В итоге у Леши сгорело пол-***** (лица) и все замечательно […] Да экшен. Грубо говоря, как экшена чуть-чуть осталось на шее. Шимага прилипла, плавиться начала, ****** (попала) на физиономии».

Затем Чирний объясняет Пирогову суть своей просьбы: хотя он думает «работать сам», для подрыва памятника Ленину ему нужно еще три человека: кто-то должен «на стреме постоять», кто-то в случае непредвиденных обстоятельств сделать отвлекающий маневр, например, начать колотить в двери продуктового киоска. Двое других предполагаемых участников — «Дюс» и «Кирюша». На прошлом заседании Пирогов объяснил, что Кирюша — это человек, который познакомил его с Чирнием в 2012 году, а Дюс — брат Кирюши. В ответ на вопрос о дальнейших планах Чирний объясняет: «Все остальное там уже Кирюша с Дюсом…Предлагали мосты, блин, линии электропередач. Это вот будем делать сами. Уже деньги я буду искать на этом сам. Но с этими ********** (недоумками) я дела иметь не хочу. У них все не профессионально. Они фактически подставляют задницы чужие, сами ничего не делая. Мне это страшно не нравится. Как бы, грубо говоря, вот ходить два раза, отходили пешком, бегали. Нет, чтобы за углом машину поставить. У одного из них есть машина, который листает бабло».

Чирний объясняет свою задумку: памятник Ленину состоит из двух плит, между которыми есть стык, в который и будет удобно заложить ВСУ. На вопрос Пирогова о примерном времени взрыва в случае его участия Чирний отвечает, что этот вопрос нужно обсудить с Кирюшей и Дюсом.

— Ну вот смотри, вам же не главное, чтобы, как бы, там, жертвы и ***** (ужас) была? — задает вопрос Пирогов.

— Да нет, как раз, в данном случае, жертвы какие, ну тут они минимальные.

— Я имею ввиду человеческие, то есть ночь?

— Главное, чтобы ты задержку поставил. Как бы детонатор не ***** (среагировал). Негоже к Одину без рук и головы идти, ну ты пойми, Саня! Да еще в качестве одного убитого врага иметь себя.

Затем обсуждение переходит к тому, стоит ли пытаться привлекать к акции посторонних людей.

— То есть тебе как бы легче с теми, кого, ну, как бы знаешь, да? — спрашивает Пирогов.

— Конечно, Дюса, Кирюшу и тебя я уже знаю черт знает сколько. Я знаю, что вы умеете работать вместе, я видел, как вы с Дюсом работали. И для вас с взрывчаткой вообще не надо работать, у вас другие задачи, но, тем не менее, вы друг друга знаете, друг другу доверяете, а я доверяю вам. Вот такая фигня, и в данном случае на этом мероприятии как раз и нужно максимум четыре человека. Больше не нужно.

В это время они прогуливаются по лесу.

— Смотри, земляника скоро будет! — восторгается Пирогов.

— Да, ее у меня на даче целя поляна…

— Интересно, если ее выкопать, приживется?

«Можно шишек насобирать, думаю, дерево не обидится. Это ж хрень хорошая, на спирту настаиваешь и колени, понял, протираешь… — между делом советует Пирогов — Шишки ******** (отличные), пахнут хорошо. Прополис прямо».

Обсудив шишки, друзья возвращаются к разговору о грядущих взрывах.

— Вообще, на будущее у меня есть идейка по поводу вокзалов, — вспоминает Чирний.

— На вокзале хочешь что-то провести?

— Да, и на нашем, в частности, несколько точек сделать. Причем пройтись днем, и сделать это именно днем.

— То есть ты с жертвами хочешь? Да?

— Да, я хочу, чтобы москали почувствовали ужас.

Потом возвращаются к вопросу о детонаторах, и решают, что все же лучше, когда они есть.

— В костер кинуть, нас пеплом не присыплет? — спрашивает Пирогов.

— Я и думаю, а куда бы отойти сразу.

— Да я ***** (брошу) к забору.

— Ты как бы… Ты… Мне главное принцип детонации интересен. Не как вы с Дюсом тогда, отпрыгивали и куртками накрывались!

— Когда меня пнем чуть не прибило?

— Я не помню, я помню, что первый отпрыгивает Дюс. Такой аж ***** (ничего себе), потому через полторы секунды ты в яму ныряешь. На Новый год.

— *** (черт) его знает, может на Новый год… Я точно не помню.

— Какой-то электронный детонатор нужен, или там сам думай.

Обсуждают технические детали: где именно в СВУ должно быть расположено вещество, а где сам детонатор, и как разбежаться в разные стороны после взрыва. Объясняя, почему идея со взрывом памятника у вокзала кажется ему привлекательной, Чирний называет себя нацистом: «[…] Я считаю, что это весьма символично. Во-первых, смотри какая штука, во-первых, сколько Лениных… Все мы бывшие, врать не буду, я не бывший скин, я, скорее, нацист, в чистом виде. Во-вторых, это центральная, это, как это, это вокзал, понимаешь, вокзал, куда все эти уроды будут ехать. […] по факту такое, что это не два сожженных офиса, это намного серьезнее».

Вдруг Пирогов обращает внимание на растущие в лесу цветы — «Скоро еще ромашка пойдет, надо пособирать, ромашки, и всякую херню… Может, клинику свою открою, фито». Но быстро возвращается к основной теме разговора: «Главное, чтобы, если серьезно, то серьезно там».

Дойдя до места, они испытывают петарду, однако сразу ее поджечь не получается. «А, сама петарда просрала… Да ладно, ты ж знаешь, я бессмертный», — говорит Пирогов. «Мощность взрывов я помню вашу, неплохая!», — обращается к петардам Чирний. Раздается взрыв. Они убегают и потом после недолгого обсуждения вновь приходят к тому, что СВУ должно быть детонировать от электричества. Продолжают прогуливаться по роще. Пирогов вспоминает, что можно сделать промежуточный инициирующий взрыватель, и тогда тротил будет детонировать от электричества, но для этого нужно хотя бы «в количестве 0,2 гремучей ртути по весу».

— А ее нету? — спрашивает Чирний.

— Да, видишь.

— Нет, ну если она где-то есть, но нет денег, то деньги я достану, это уже теперь исключительно мой проект, как ты понимаешь.

Потом пускаются обсуждать жизнь в Крыму после референдума. «Если вам пофиг, я не представляю, правда, как может быть пофиг то, что сейчас происходит в Крыму. Для меня это просто верх хамства и тихого ужаса. Как можно залезть на чужую территорию и просто вот так, планомерненько, время перевести, бабло… Вчера пошел за пивом, уже в рублях. Я говорю: «А сколько на гривны будет». А посчитайте, там три и восемь. Пошли вы на *** (к черту), зачем мне их вообще считать!», — негодует Чирний.

Обсуждают оружие.

— Хочешь, «Беретта» золотой есть, — предлагает Чирний.

— Беретта? А, это то, что я переделать хотел.

— Я не знаю, что ты там хотел переделать. Я думал, что у тебя уже боевой вариант.

— Откуда у меня боевой вариант?

— А хер его знает.

Прогуливаясь, Чирний и Пирогов встречают прохожих, которые слушают музыку на мобильном, и просят угостить их сигаретой. Затем продолжают рассуждать: как часто нужно устраивать акции и как дорого это будет стоить.

— Сезон какой-никакой будет, но тысячу-другую я буду иметь в сезон. Соответственно, я буду пускать их именно на это. Не как они, по 10 мероприятий в месяц. Одно мероприятие в месяц. Например, в августе одно мероприятие, в июле другое. Чтобы не расслаблялась сволота. И каждое мероприятие, естественно, должно планироваться, необязательно в Симферополе. Он должен быть разнесен. Я могу в Ялту уехать или в Севастополь.

— Как бы планируешь на срыв курортного сезона?

— Да. Сделать для начала наш вокзал, а потом и по регионам прокатиться, индивидуально. Знаешь, чтобы… Ну, в общем, да, план такой — срыв курортного сезона. Чтобы сволота не расслаблялась. А деяка сволота да не лизла бы сюда що вбьютъ. Вони ж дуже бояться за свои дупы.

— Для меня вот здесь духи, даже в такой побитой цивилизации, в природе. Боги — они вот здесь живут, в каждом кусту, в каждой капле этой воды, воздуха. Но культура заключается в христианстве узаконенном, и *** (нет) поклоничеству 9 мая, этой так называемой победе. Для меня это антикультура, моей культуре это противоречит в корне. У них это основа, поэтому у меня с ними ничего общего и близко нет. Разве что язык, — рассуждает Чирний, прогуливаясь по роще.

Беседа переходит в обсуждение крымских татар, ислама, джихада и противостояния американской империи. «Хоббитам», говорит Чирний, «***** (без разницы), они воюют там на стороне за деньги». Пирогов вспоминает, как разговаривал с «хизбами», и пришел к выводу, что их единственный интерес — «борьба с кефирами» и «построение халифата в Крыму». «Да хоть халифат, только б не москали», — отрезает Чирний. Пирогов громко пьет воду. Собеседники пускаются в воспоминания о том, какая вода в речке раньше была холодная.

Затем вновь начинают обсуждать СВУ. Чирний жалуется, что перестал общаться «с этими»: «У них был выход на кучу бензина и масла».

— ***** (черт), меня взбесило, когда был такой уговор, когда, если мы выходим, кто-то не выходит. Не вышли аж два человека, значит, мы звоним, и подъезжает типа главный, типа: «А что-что, я слышал, типа, вам не нравится, типа, я ничего не делаю, руковожу?». Я, глядя в глаза говорю этому нашему, типа, старшему, малолетке. «Не, не, ему не будем звонить, типа, нельзя». Ага, нельзя, значит, нас забрать на автобусе и машине нельзя, и ему приехать нельзя, и вообще, непонятно. Зато потом перед Киевом он потом будет отчитываться, что это он сделал. Да? А у меня ***** (лицо) обгорело, потому что кто-то не пришел, коктейли выкинули в свое время туда, куда не надо, и вообще, брать их было не надо, тем более залезли, ударил, не доделал вот такой пролет. Вот, чтобы пролить, чтоб ты понял, нужно сделать вот так, то аж внутрь залазит рукой. Я залез, у меня перчатка, понятно, двойной комплект одежды, чтобы рука, но оно же пошло резко, там бензин, смешанный с маслом, дает ******** (сильный) эффект. Ведь огонь разный бывет. Огонь, который в костре, то совсем другой огонь. Там бешеный эффект. А я ж разворачивался боком. Видишь, у меня части бровей нет?

— Да.

— У меня левая сторона выгорела по этой. У меня начала плавиться балаклава, прям на физиономии. Естественно, я ее сорвал, мог под камеру попасть, но, учитывая, что ко мне приехали не сразу, последнее время, значит нормально, как-то обошлось.

— Ну значит да.

— Ну, по глупости я еще и спалился, мог спалиться, и в прямом, и в переносном смысле. Поэтому я решил, что ***** (к черту), ребята. А в итоге еще кому-то что-то не понравилось, недостаточно хорошо. Хотел сказать: «Идите ***** (к черту), ребята».

— Это эти? С «Правого сектора»?

— А они не «Правый сектор». Там вообще непонятно. Тот, который руководит, он говорит, что он — «Автомайдан».

Чирний говорит, что если сделать какую-либо «эффектную» акцию, то может появиться вероятность, что его начнут искать сотрудники ФСБ. «Но как они меня будут искать? Опять же, с такой же вероятностью могут искать и «Правый сектор», как человека, который что-то делает в Крыму, понимаешь?» — делится он своими соображениями. Продолжают прогуливаться, вскоре видят бревно и присаживаются на него.

— Я не боюсь попасться, чего там. Если будут деньги, я, первое, сразу буду ствол покупать и броник, чтобы можно было отстреливаться, или, там, застрелиться, если вдруг попытаются взять. Но вот единственное, что я боюсь, как бы сказать, опасаются, так это чтобы мне моей же бомбой не оторвало руки или голову. Вот это меня больше беспокоит, чем меня типа повяжут или посадят. Это меня совершенно не беспокоит. Потому я этого как бы, не знаю, эту тематику, логично, если я с вами буду работать дальше. Я научусь этому и сам, мне это интересно, — объясняет Чирний.

— Вы же, получается, как подполье сейчас действуете? Там-то им легче, там-то руки им более развязаны, — рассуждает Пирогов.

— Да мы всегда в подполье были. Можно подумать, что мы с нацистскими флагами когда-то ходили по городу.

— Хорошо, ***** (черт), анестезия есть.

— Что, зуб болит сильно?

— Да, там гнойничок был.

— Сколько можно, уже все повыгнивало. Коренных крайних нет уже.

— Понятно.

— В «Ваффен СС» меня бы не взяли…

Договорившись о сроках, переходят к мечтаниям об удачном исполнении акции. «Когда минимум прохожих, минимум патрулей можно это даже делать. Если к чему-то приурочивать, то к дню 9 мая, то есть когда какие-то прохожие могут быть на улице, в том числе и мы, или мы в целом и прохожие, которые там где-то ходят… Дюша с Кириллом будут стоять на открытом пространстве, как бы, а чего они тут стоят, ну шо блин за пивом пришли, круглосуточный магазин, реально, деньги я им выдам на пиво, чтобы они взяли пиво, в конце концов, если все будет удачно, то мы вот, возле речки в парк зайдем, и отметим удачное мероприятие, как бы это наше мероприятие, а не чье-то», — рассуждает Чирний.

Затем он вновь объясняет, что если заложить СВУ в шов памятника, то его разорвет на части, на что Пирогов замечает: «Главное, чтобы никто не пострадал». Чирний парирует: «Ну, знаешь, прохожие, которые ходят тогда, когда не надо, извините, Аллах своих распознает, невинных. Это уже не мои заботы. Я не могу все предусмотреть, да мне, честно говоря, и ***** (плевать). Моя задача — это выполнить задачу, и чтобы из вас никто не погорел, и я, естественно. Единственное, за кого я ответственен — это за тех, кого я привлекаю. Все остальные мне ***** (до лампочки)». По его словам, взрыв не обязательно устраивать в праздничный день, потому что дежн если он произойдет в будни, СМИ тут же окрестят Крым «нестабильной зоной», и это уже будет большой победой.

В завершение беседы Пирогов говорит, что ему «нужно все обмозговать», с чем Чирний тут же соглашается. Они идут по роще, Чирний напевает «Сакура цветет, пока она еще цветет», приглашает Пирогова на пикник, где будут кулачные бои — «орошать кровью землю» — и рассказывает про «обрядовую пляску с метлами», с помощью которой славянские женщины отгоняют злых духов. Пирогов срывает ветку крапивы — «Чуть похавать». На этом судья останавливает запись. Чирния отпускают, поскольку он все равно отказывается отвечать на вопросы по уголовному делу.

Следующее заседание состоится 31 июля, начало в 10:00.