20 августа прошлого года верхняя часть звезды, венчающей сталинскую высотку на Котельнической набережной в Москве, была перекрашена в голубой цвет, а на шпиле появился украинский флаг. По данным следствия, «в неустановленные время, в неустановленном месте, при неустановленных обстоятельствах, пятеро обвиняемых вступили в преступный сговор, направленный на совершение осквернения здания по мотивам политической ненависти» с гражданином Украины Павлом Ушивцом — известным руфером по прозвищу Гриша Мустанг. Сообщники, считают следователи, решили «вызвать широкий негативный общественный резонанс, дестабилизировать социальную обстановку в столице РФ в преддверии государственного праздника День государственного флага РФ, а также оскорбить чувства граждан».

Реализовывая план, говорится в обвинительном заключении, подсудимый Подрезов провел Гришу Мустанга на крышу высотки и остался там для наблюдения за обстановкой. Бейсджамперы же, «действуя в соответствии с отведенным им преступными ролями», дожидаются 07:09, «то есть времени, когда большое число граждан выезжает на работу», и, «будучи мотивированными политической ненавистью», совершают прыжки с парашютами.

Подрезова в клетчатой рубашке и черных джинсах заводят в зал, он теперь коротко острижен. Журналистов по требованию приставов на это время выпроводили из зала. Туда заходит молодой прокурор. Подрезов смотрит на зрителей и конвойную собаку и улыбается.

Подрезов в клетке, его охраняют приставы и собака pic.twitter.com/Qy4voqCJHf

— анастасия зотова (@Alasta_ven) August 17, 2015

Судья Марина Орлова устанавливает личности подсудимых. Все фигуранты дела холосты. Евгения Короткова и Анна Лепешкина не работают, Широкожухов работал по специальности «инженер-проектировщик», Погребов – механик. Подрезов был администратором на нескольких сайтах, но официально не работал. Он очень быстро отвечает на вопросы судьи. Гособвинетелем на процессе стал помощник Таганского межрайонного прокурора Пугачев.

Интересы подсудимых представляют несколько адвокатов: Ольга Лукманова защищает Погребова, Валерий Лавров – Короткову, Нина Савиных – Подрезова, адвокат Сидорин – Широкожухова, а адвокаты Насонов и Максимова – Лепешкину. У защитников и их подзащитных нет ходатайств перед началом процесса.

Прокурор зачитывает обвинительное заключение: молодые люди пытались «дестабилизировать социальную обстановку в столице РФ». Для этого Подрезов, ранним утром «согласно отведенной ему преступной роли, будучи осведомленным о путях и способах прохода в […] здание, […] провел Павла Ушивца (руфера Гришу Мустанга) к шпилю высотки […], минуя охрану, после чего сам остался на площадке, окружающей шпиль, наблюдая за окружающей обстановкой, в целях оповещения своего соучастника о возможной опасности».

Украинец, читает прокурор, движимый «негативным отношением к позиции РФ в политических отношениях с Украиной», «мотивом политической ненависти», поднимается на звезду, красит ее верхнюю часть в синий цвет и устанавливает на ней украинский флаг. В это же время в здание якобы проходят четверо парашютистов, которые поднимаются на крышу, где «наблюдают за окружающей обстановкой в целях оповещения соучастников о возможной опасности», таким образом «обуславливая и поддерживая противоправные действия Ушивца и Подрезова, демонстрируя с ними единство политических взглядов и помыслов». В 05:55 украинец и петербуржец покидают здание, а бейсджамперы, настаивает следователь, «действуя в соответствии с отведенным им преступными ролями», дожидаются 07:09, «то есть времени, когда большое число граждан выезжает на работу», и, «будучи мотивированными политической ненавистью», совершают прыжки с парашютами.

Подсудимой Лепешкиной обвинение непонятно – по ее словам, оно не конкретизировано: «Там говорится о политической ненависти, но ничего этого не было. В сговор я не вступала ни в какой, я совершила прыжок с парашюта. Но у меня тысяча прыжков за плечами и что, я каждый раз оскорбляю кого-то ими? Я не вступала ни с кем ни в какой преступный сговор – ни с Ушивцом, ни с Подрезовым».

Подсудимая Короткова также не согласна с обвинениями: «Я не понимаю, кого я оскорбила. Политической или какой другой ненависти я никогда не испытывала ни к кому. Прыжок совершала, но не в целях акции. Мне говорят, что я совершила прыжок против России, а раньше я всегда их за Россию совершала, у меня награды государственные есть, и мне непонятно, почему так».

Широкожухов также не признает свою вину и читает речь по бумажке, немного заикаясь и сбиваясь: «Обвинение изобилует бессодержательными терминами. Я прыгал со здания, но в преступный сговор не вступал. Я не знаком ни с Подрезовым, ни с Ушивцом, ненависти к России не испытываю».

Его поддерживает Погребов: «Я не понимаю, о какой ненависти идет речь вообще, и как я мог какую-то ненависть выражать, когда я прыгал с парашютом? "В неустановленном месте в неустановленное время" – как это вообще? Следствие целый год выясняло, и так ничего и не установило. Вот это мне и непонятно. С парашютом с высотки прыгал, но без всяких Ушивцов, самостоятельно».

Подрезов, в отличие от других подсудимых, вину признает частично. Он говорит бодро и уверенно: «Заранее я не договаривался с Ушивцом. Когда мы вошли в здание, я не знал про флаг. Он предложил помочь, я отказался. Считаю, что мои действия образуют состав административного, а не уголовного преступления».

На заседание явились три свидетеля. Прокурор предлагает допросить их, а после этого решить вопросы о дальнейшем ходе процесса. Никто из участников суда не возражает. В зал заходит старший лейтенант полиции Владимир Семенов. Ему знакомы четверо парашютистов – «мы задерживали их 20 августа 2014 года». Подсудимый в клетке ему не знаком.

«20 августа нам оперативный дежурный дал информацию, что кто-то раскрасил звезду и водрузил флаг Украины, сказал проверить. Мы, проезжая по набережной, увидели флаг. К этой звезде можно было подняться только через подъезд, мы к нему ехали. Тогда увидели четверых молодых людей, которые на территории дома стояли. Надо, думаем, будет посмотреть, что-то они мне не понравились. Они права предъявили. Я спросил их, что в рюкзаках. Сначала они отказывались открывать. Тогда я им пояснил, что раз отказываются – значит там незаконное что-то. В ответ на это вот Погребов попытался свой рюкзак в машину спрятать, у него "Вольво" старенькая. Ну, мы ему помешали, посадили к себе в машину. Потом они открыли рюкзак, там были веревки какие-то, стропы, камера с регистратором. Такие все принадлежности, вроде альпинистских. Мы в рюкзаках не рылись, они сами показали. Мы об этом доложили, потом понаехали всякие, службы там ответственные», – рассказывает Семенов.

По словам полицейского, задержанных парашютистов доставили в отделение, при этом они они ехали за полицейскими на своем автомобиле. Молодых людей они сдали оперативным работникам, а сами разъехались по домам.

Вопросы свидетелю задает адвокат Лавров.

— Когда вы четверку увидели, чем они занимались?

— Просто стояли.

— А там машины были?

— Ну, там всегда много машин.

— А рюкзаки у них были где?

— На них надеты были.

— В карманы никому не заглядывали?

— Нет, рюкзак Погребова только смотрел.

— А еще чьи рюкзаки смотрели?

— Я – ничьи.

— А ваши коллеги?

— Я не помню уже.

— Вы им что-то говорили про звезду и флаг?

— Ну, я им говорил что нас по этому поводу вызвали.

Лепешкина интересуется, после каких действий или слов полицейских она и ее товарищи согласились показать содержимое рюкзаков.

— Вы своим поведением давали основания полагать, что у вас что-то запрещенное.

— То есть вы на звезду не показывали?

— Ну я не помню уже. Ну год прошел! – жалобным голосом говорит полицейский.

— А что в рюкзаках было?

— Ну какие-то там карабины, стропы

— Карабины там были? – очень удивлена подсудимая.

— Ну да, были вроде.

— Вы подъехали к подъезду, потому что проникнуть на звезду можно только через него. Приходилось ли вам раньше по вызовам о проникновении приезжать? – интересуется Погребов.

— Нет, не приходилось.

Прокурор просит огласить показания, данные полицейским на следствии, поскольку сейчас свидетель называет предметы, лежавшие в рюкзаке, «альпинистским снаряжением». Судья зачитывает показания, в них свидетель говорит о «парашютном снаряжении и шлемах». Сам прыжок полицейский не видел и о нем не знал.

«Поступила информация, что раскрашена звезда и украинский флаг. Ну, мы подумали сначала, что это шутка, нам много звонят со всякими небылицами. Мы подумали: это ж залезть туда надо, не поверили. А там вот на самом деле!» – говорит Семенов.

Свидетеля отпускают, в зал заходит полицейский Мысин. Он повторяет слова своего коллеги: «У них были рюкзаки большие. Попросили их показать, что там. Они отказались. Один молодой человек попытался спрятать в машину рюкзак. Потом показал — там лежали каски, регистратор, веревки, альпинистское снаряжение».

Внимание полицейских молодые люди привлекли, потому что кроме них на улице никого больше не было.

— А вы приехали по какой информации? Может, прыжок какой-то? – ехидно спрашивает Лепешкина.

— Нет, потому что звезда раскрашена была.

— Считаете ли вы, что плащевка, шлем, веревка и видеорегистратор – это альпинистское снаряжение? – спрашивает подсудимый Погребов. Полицейский говорит, что наверное считает.

Рассказывая о том, что происходила в отделении полиции после задержания, полицейский упоминает о зеленой краске, которую он якобы увидел под ногтями Коротковой. Адвокат Подрезова спрашивает, говорил ли свидетель об этой краске на предварительном следствии (в этих показаниях речь идет о краске на одежде, а не под ногтями). Полицейский утверждает, что не говорил.

— Это очень серьезно. Вы сейчас можете утверждать, что когда делали смывы, видели краску под ногтями? На какой руке, под какими ногтями? Почему вы один говорите об этой краске, вы же водитель?

Полицейский обиженно говорит, что он не водитель. На процессе зачитывают его показания на предварительном следствии, в которых он говорил, что краску видел на одежде. На заседании он предположил, что краску видел и на одежде, и под ногтями, когда проходил мимо Коротковой в комнате для досмотра. Свидетеля отпускают.

Суд опрашивает свидетеля Никиту Чистякова, полицейского-водителя. Он рассказывает, что в день, когда произошел инцидент, в дежурную часть поступила информация о том, что покрашена звезда. Полицейские поехали эти данные проверять. На углу дома, на перекрестке, они увидели четверых молодых людей с большими рюкзаками. Это вызвало подозрения, потому что никого на улице больше не было. На вопрос, что они тут делают, молодые люди ответили, что просто стоят.

По словам Чистякова, в рюкзаке были веревки, карабины, легкая матерчатая ткань, шлем, регистратор. Полицейские подумали, что они могут иметь какое-то отношение к покраске звезды. Они доложили об этом дежурному и доставили их в ОВД.

Отвечая на вопросы подсудимых и их адвокатов, он пояснил, что молодые люди от сотрудников МВД бежать не пытались, следов краски он на них не видел. Короткова спрашивает, после чего Погребов согласился показать содержимое рюкзака.

«Мы ему сказали, что если не покажет, это будет говорить о том, что у него там что-то запрещенное, оружие, например. Потом он показал, потому что ничего запрещенного у него не было», – говорит Чистяков.

Прокурор просит огласить показания в связи с противоречиями. Пристав, которая держит собаку, довольно громко вздыхает и делает недовольное лицо.

Противоречия вновь касаются того, какое снаряжение было обнаружено в рюкзаке у Погребова – альпинистское, как свидетель говорит сейчас или парашютистское, как он говорил на предварительном следствии. После короткого допроса окончательно запутавшийся полицейский пришел к выводу, что веревка и парашют – это одно и тоже. Чистякова отпускают.

— Поскольку моему подзащитному вменяются показания этих свидетелей как доказательство его вины, прошу обратить внимание, что они никак не относятся к тому, что ему вменяют, – объявила адвокат Нина Савиных, защищающая Подрезова.

— У нас был вызван и должен был быть доставлен свидетель Ишутин. Поскольку он под стражей содержится, объявляю небольшой перерыв для решения вопроса о переходе в другой зал, – говорит судья.

По данным следствия, именно руфер Кирилл Ишутин, известный как Кирилл Вселенский, позвонил Подрезову и сказал, что вместе с Ушивцом он собирается залезть на крышу высотки на Котельнической. Петербуржец взял такси и приехал по нужному адресу. На момент проведения акции у Ишутина появились какие-то дела, и он сказал, что ему срочно нужно уехать. Тогда Подрезов и Гриша Мустанг залезли на крышу высотки вдвоем.

Ишутин, согласно его собственным показаниям, встречал Мустанга в аэропорту на собственном автомобиле и отвозил его обратно, разрешил ему пожить в своей квартире, согласился помочь найти украинский флаг и знал о его планах по покраске звезды. При этом фигурантом «высотного дела» он так и не стал.

При обыске в его съемной квартире на Тверской на следующий день после задержания парашютистов оперативники нашли 0,5 грамма «спайса». В середине февраля этого года суд приговорил его к году и десяти месяцам лишения свободы в колонии общего режима, признав виновным по части 2 статьи 228 УК (хранение наркотических веществ в крупном размере). Источник «Медиазоны» в руферской среде говорит, что в случае Ишутина «подкидывать наркотики оперативникам было необязательно».

В зал привели Ишутина, за время под стражей — сначала в СИЗО «Бутырка», теперь в СИЗО «Печатники» — он заметно исхудал и побледнел. Он встает за кафедру. Одна рука свидетеля пристегнута к руке пристава.

Ишутин родился в Ташкенте, зарегистрирован в Орле. Он знаком с подсудимыми Подрезовым и Погребовым, причем фамилию последнего он вспомнил после подсказки судьи.

— Подрезова знаю потому что у нас много знакомых, знакомы давно,, мы занимаемся одним и тем же делом. Мы приятели, неприязнь к нему не испытываю. С Погребовым пересекались однажды, несколько лет назад, во время выполнения одного проекта, – тихо говорит свидетель. Погребов удивленно смотрит на него.

— В августе прошлого года мы списались «Вконтакте» с Ушивцом. Тогда он мне был известен как Мустанг, я не знал его реальные фамилию и имя. Он сказал, что собирается в Москву лазить по высоткам и делать фотографии. Это было в июле. К августу он обозначил точную дату приезда. Рассказал что в процессе полазок хочет сфотографироваться с украинским флагом. Я его предупредил, что в текущей политической обстановке это плохая идея, и делать этого не стоит. Но если он просто фото делать будет, то я готов его сопровождать. Он приехал и мы около недели с ним лазали по крышам. Это были разные высотные здания. Потом он вспомнил о своей идее сфотографироваться с флагом. Он нашел его в интернете. В процессе общения с другими руферами возникла идея покрасить звезду на одной из сталинских высоток. Григорию она понравилась, он купил краску. Я ему сказал, что идея очень плохая и воплощать ее не стоит, и я в этом участвовать не буду. Когда в один из дней мы приехали к сталинке на Котельнической, я увидел у него в рюкзаке флаг и краску. Я сказал, что не буду принимать в этом участия и уехал домой. На следующее утро я узнал из СМИ, что он покрасил звезду.

— Он только с вами собирался это делать? – спрашивает прокурор.

— У него не было конкретного плана, он хотел сделать это со мной. В один из дней он произнес, что было бы неплохо, если бы с этого здания прыгнули с парашютом. Спросил, нет ли у меня знакомых бейсеров. Я сказал что нет, он сказал, что попробует их найти в соцсетях.

— И нашел? – спрашивает судья.

— Он со мной этот вопрос не обсуждал, я участие в акции не принимал и он не говорил, когда собирается это делать.

Вопросы задает адвокат Лавров.

— Где Ушивец купил флаг?

— Он нашел его на «Авито». У продавца, который разными флагами занимается.

— Вы принимали участие в покупке?

— Поскольку Григорий не из Москвы, он попросил довезти меня до адреса.

— Через сколько дней после того, как он приехал вы его отвезли за флагом, если он приехал 10 августа?

— Через 3-5 дней.

— А за краской кто его отвез?

— Аналогичным образом, тоже я его туда отвез. Он меня все время просил меня куда-то его отвезти, потом у что он Москвы не знает и обладает топографическим кретенизмом, даже с картой доехать никуда не может.

— Вы сказали, что идея покрасить пришла в какой-то момент в ходе общения с московскими руферами. Он разве не с этой идеей с Украины приехал?

— Сначала он только о флаге говорил, а потом в процессе общения с московскими руферами пришла идея покрасить звезду, через три-пять дней после приезда.

По словам Ишутина, все время в Москве руфер жил у него дома. Там же Мустанг хранил свои вещи – небольшой рюкзак с футболками. Накануне приезда в Россию он разбил телефон и никакой связи с Мустангом у Ишутина не было. Бейсджамперов он искал при помощи компьютера и планшета Ишутина, предположил свидетель.

По словам Ишутина, Мустанг купил синюю краску. Он пояснил, что заранее нельзя узнать, на какой объект удастся проникнуть, поэтому изначально речь шла о любой высотке, «но в приоритете была Котельническая». Все это время он якобы пытался отговорить Мустанга от затеи с перекраской звезды, однако эта мысль стала для руфера «навязчивой идеей».

Пока Мустанг был в Москве, он с Ишутиным залезал на высотку на Кудринской площади, здание возле МГУ, «еще подходили к МИД, но не зашли». Обычно Мустанг носил с собой в рюкзаке бутылку воды и фотоаппарат, однако в когда они приехали на Котельническую набережную, там были краска и флаг.

— Мы зашли в магазин за водой, он открыл рюкзак, чтобы положить ее. Я увидел флаг и спросил, зачем ему. Он сказал, что хочет сделать это сегодня. Я сказал, что тогда я поеду домой.

Адвокат Лепешкиной поинтересовался, во всех ли показаниях Ишутин говорил, что Мустанг хотел привлечь к акции парашютистов. Свидетель говорит, что не во всех, но в каких именно – не помнит. На вопрос адвоката Ишутин отвечает, что понимал, зачем Ушивцу нужны краска и флаг, когда ездил вместе с ним покупать их. «Понимал и всячески отговаривал», — подчеркивает свидетель.

К высотке на Котельнической Ишутин, по его словам, приехал вдвоем с Мустангом около часа ночи. Там они остановились на набережной у заправки, встретились с Подрезовым, потом Ишутин уехал домой.

— Когда вы узнали, что поедете на Котельническую? – спрашивает адвокат Лукманова.

— За сутки.

— Ушивец с вашего компьютера ищет бейсджамперов. Вам было известно, нашел или нет?

— Я не знаю, я не читал его переписку. Он говорил, что ему скинули контакты, и он сказал, что свяжется с ними.

— А как он с ними созванивался без телефона?

— Никак, через интернет. Предполагаю, что через какой-то мессенджер или скайп, или контакт.

— Как вы планировали попасть на крышу Котельнической? – спрашивает Максимова.

— Ну посмотреть и пройти, никогда нет четкого плана, действуешь по обстоятельствам.

Адвокат Подрезова интересуется, когда свидетель познакомился с ее подзащитным.

— Мы пересекались два-три года назад, когда я был в Петербурге, на почве интереса к фотографированию с крыш и в подземках, на почве полазать.

— Какие-то другие цели кроме этого преследовались?

— Нет. Наша компания руферов политикой не интересовались, все свое свободное время мы тратили на то, чтобы лазать.

— А что интересовало Подрезова, вы его хорошо знали?

— Не могу сказать, что знал его хорошо, но из общения с ним я решил, что его интересуют технические и инженерные вопросы, путешествия и фотографии.

— Он был приверженцем какой-то партии?

— Я ни лично, ни в соцсетях, никогда не видел ни слова о политике у него.

— Кто познакомил его с Ушивцом?

— Я не знаю когда и где, при мне они не знакомились, но вели себя как будто были знакомы. Они не представились друг другу, просто поздоровались, пожали руки.

— Вот эта встреча, когда они пожали руки, она когда произошла?

— За несколько дней до события. После 15-го числа.

— Можно сказать, что Ушивец публичный человек?

— Абсолютно верно.

— Могло ли быть так, что в день, когда акция совершалась, для Подрезова это было событием, о котором он только узнал? — продолжает адвокат Савиных.

— Могло быть, при мне он не обсуждал этого вопроса.

— А когда вы пришли на Котельническую, какие были действия Подрезова?

— Он был готов залезть, думал что будет хороший рассвет, хотел сделать хорошие фотографии.

— Про то, что у Ушивца лежит в рюкзаке, Подрезов знал?

— Ну тема акции не обсуждалась среди нас троих.

— Для Подрезова эта акция что могла значить?

— Не думаю, что ему это могло быть интересно. Он никогда не высказывал никакой политической позиции, это не сфера его интересов.

— Вам известно, как Подрезов отнесся к тому, что все произошло?

— Мы на следующий день, когда я Ушивца забирал, пересекались. Если сказать это цензурными словами, то он описал произошедшее как жесть, что это слишком. Его это ошарашило и для него это был шок.

— Почему вы не заявили в органы на Ушивца, если относились к его действиям отрицательно?

— Я не был уверен, что это все произойдет, он мог и не попасть на крышу.

— Можно ли сказать, что у Подрезова маниакальная любовь к высоткам и подземкам?

— Да. Его интересует процесс попадания в недоступный для других людей объект. Впечатления, которые он получает от этого, его интересовали.

— Что за проект с Погребовым? – спрашивает адвокат Лукманова.

— Мы должны были залезть на строящийся кран одной из башен в сити. По сюжету ролика, который продюсер предложил, там должны были быть руферы и бейсеры, которые прыгают. Я с ним пересекался в этом процессе, и с ним контактов никаких больше не имел. Когда пришел следователь и сказал, что я был знаком с Погребовым, я даже не смог подтвердить, что был с ним знаком.

— Как вам после акции позвонил Мустанг без телефона? – спрашивает Погребов.

— Позвонил с телефона Подрезова.

— Вы все знали и помогали ему. И отказались только непосредственно перед акцией?

— Во-первых, я не думал, что он может совершить акцию самостоятельно, а я отказался от нее, потому что это противоречит моим убеждениям.

—А почему вас арестовали?

Судья вопрос снимает.

Адвокат Савиных интересуется, мог ли Ушивец совершить акцию в одиночестве. У свидетеля точного ответа на этот вопрос нет: «Он мог не справиться с процессом попадания на шпиль. В конкретном этом случае там есть много вариантов, как попасть, и я не вполне уверен, что он воспользовался именно тем, который можно одному сделать. То есть если не знать, то можно попасть на такой вариант, где понадобится второй человек, чтобы подсадить, ну или замок ломать придется».

— Когда вы его везли в аэропорт, вы его спрашивали про акцию? – спрашивает Максимова.

— Нет. Но он мне рассказал, что попал в здание через заднюю дверь, залезли на лестницу наверх, дальше Подрезов отказался идти с ним к самой звезде, и он туда залез один.

— На другие сталинские высотки сколько вас человек поднималось? – спрашивает Лавров.

— Может быть, четыре.

— Обычно кто-нибудь следит за окружающей обстановкой, есть в этом необходимость?

— Ее нет, никто следить не должен, потому что времени на фотографирование очень мало. Когда ты попадаешь на звезду, тебя видно со всей округи, поэтому у тебя есть 10-15 минут чтобы сделать фотографии, а потом уже прибежит охрана. Никто в стороне не остается обычно, все фотографируют.

— Когда вы его везли в аэропорт, вы осознавали, что он совершил противоправное действие? Вы на тот момент считали, что это противоправное действие? – спрашивает Погребов.

— Я не знал, по какой статье это может квалифицироваться.

— Вы были уверены, что вывозили преступника из страны?

— Я не думал, что он преступник, это административное правонарушение. Я придерживаюсь патриотических взглядов и понимал, что это оскорбит многих людей, но предполагал, что это административная статья. Когда он попросил его в аэропорт отвезти, я не увидел в этом ничего необычного.

— Вам не кажется странным, будучи патриотом, помогать в такой акции?

— Мы с ним общались и дружили на почве общих интересов, руфинга. Другие интересы мы не обсуждали. Я ему посоветовал не делать акцию. Но был не вправе ему препятствовать, у него своя голова на плечах.

— Я не помню, что мы с вами пересекались, расскажете об этом?

— О том, что мы знакомы, мне сказал следователь. Я начал вспоминать, где я мог пересечься с парашютистами, и вспомнил про тот проект. Он назывался Show Yourself.

— Кто еще может подвердить, что мы оба с вами были на нем задействованы? Дату можете назвать?

— Год 2013-й, поздняя зима или ранняя весна.

— Я с вами не знаком и никогда в жизни не принимал участие в проекте Show Yourself, и никогда ни с кем не говорил об этом. Могли ли вы ошибиться?

— Мог. Я с самого начала сказал, что в этом я не уверен.

— Вы сказали, что знакомы со мной, только потому, что настоял следователь?

— Нет.

— Какой ник у меня был?

— «Волк»...

— Может быть «Енот»?

— Точно, «Енот».

— «Енот» — это не мой ник!

Кто-то из зрителей зааплодировал и крикнул «браво», его выгнали из зала.

— Ушивец говорил еще что-то про кого-либо, кроме Подрезова? – спрашивает Короткова.

— Он говорил, что кроме них двоих, с ними никого не было.

Судья просит свидетеля рассказать про Мустанга. Ишутин говорит, что официальные данные его узнал только на следствии, а до этого знал его как руфера «Мустанг Вантед», а потом, при личной встрече, он представился как Григорий. Знаком с ним он с 2012 года: украинец приехал в Москву, написал «Вконтакте» и попросил Ишутина показать виды с московских высоток.

— Поскольку и я и он довольно публичные в области руферства, мы с ним встретились и я ему показал высотные здания. Когда я приезжал в Киев, он тоже мне здания показывал.

— То есть вас его приезд не удивил? – задает вопрос судья.

— Нет, это нормально. В прошлый раз он жил у подруги, но тогда она уехала и он остановился у меня.

— А с Подрезовым тоже на этой почве?

— Да, фотографии высотных объектов. Мы встречались в Москве и Питере. В Москве мы с ним лазили на высотку в МГУ. Я, Подрезов, Ушивец, подруга по имени Диана и еще один парень, имени которого я не помню. Мы залезли на МГУ, потом обсуждали планы на следующий день, и в процессе обсуждения родилась идея пойти на Котельническую.

— Почему вы Подрезова не предупредили, что Ушивец готовит акцию? – спрашивает свидетеля судья.

— Я не думал, что это существенный факт, что они сами разберутся.

— Так а спрыгнул там в итоге кто-то в рамках акции?

— Ушивец говорил, что все прошло хорошо, что те, кто должны были прыгнуть, спрыгнули. Он говорил, что это нужно было для того, чтобы акция была наиболее эффектной. Он говорил, что все части акции были засняты.

— Он говорил, сколько парашютистов?

— Говорил, что их четверо было.

Ишутин рассказывает, что такое квадрокоптер, судья с улыбкой спрашивает: «Что это? Игрушка такая?».

— А куда делся Подрезов, когда вы Ушивца забрали?

— Остался на Ленинградском проспекте, с нами не поехал провожать Ушивца.

— При этом Ушивец звонил с телефона Подрезова?

— Да.

— У Подрезова вы не уточняли, что там случилось?

— Я с ним не виделся, я так понял, что он в Петербург уехал.

— А билеты на самолет у Ушивца были или он в аэропорту купил?

— Были.

— Вам известно, когда он их купил?

— Конкретного срока пребывания в Москве у него не было, поэтому я точно не знаю.

Сам Подрезов в показаниях на следствии рассказывал, что после вылазки на высотку на Котельнической набережной он и Мустанг поехали в его квартиру. По приезду украинец решил купить билеты на ближайший рейс, однако у него возникли проблемы с оплатой. Платеж был совершен через карту Подрезова, а Мустанг за это отдал ему наличные деньги в евро.

— А почему в итоге он высотку на Котельнической покрасил?

— Потому что для того, чтобы придать ее звезде цвета флага Украины, достаточно было только одной синей краски.

—До момента события на Котельнической, взгляды Ушивца политические как-то проявлялись? – спрашивает адвокат Подрезова.

— Ну, он был патриотом своей страны.

— А как-то против России?

— Ну явных взглядов идеологических он не проявлял, по социальным сетям я видел, что он участвовал в событиях в Киеве.

— Ушивец зафиксировал акцию. Вы видели материал? – интересуется Максимова.

— Нет.

— С его слов вы поняли, что он видел, как прыгали парашютисты?

— Да.

— А как он держал с ними связь? – спрашивает адвокат Сидорин.

— Я полагаю, что через социальные сети.

— Из СМИ известно, что вас задержали за хранение наркотиков. Вы были в состоянии наркотического опьянения в момент при встрече с Ушивцом на Котельнической? — спрашивает подсудимый Погребов.

— Нет.

— Все 10 дней с момента приезда Ушивца вы были трезвы?

— Да.

— Когда вы ехали в аэропорт, он говорил про людей, кроме Подрезова? — интересуется подсудимая Короткова.

— Он говорил, что покрасил звезду, а парашютисты спрыгнули. И говорил, что все это снято.

— Им снято?

— Нет.

Вероятно, свидетель имеет ввиду видеозаписи с камер GoPro, установленных на шлемах бейсджамперов. В этих видеозаписях зафиксированы как сами полеты парашютистов, так и их разговоры. Никто из них не упоминает фамилии Подрезова и Ушивца, равно как и не говорит о звезде и украинском флаге.

— Когда вы лучше помнили детали произошедшего, в августе или ноябре прошлого года? — спрашивает адвокат Максимова.

— Полагаю, в августе.

Прокурор просит огласить показания Ишутина на следствии и протокол очной ставки.

Судья цитирует показания — «Ушивец рассказал о своих планах раскрасить звезду, Вове идея понравилась и он согласился помочь» — после чего спрашивает, почему свидетель не подтверждает эти свои слова сейчас. Ишутин объясняет, что не уверен, что Подрезов слышал, как, сидя в машине свидетеля, Ушивец говорил про краску.

— Почему вы про парашютистов в допросе ничего не говорите?

— Не было такого вопроса следователя потому что.

— Он вас просит рассказать про акцию, а парашютисты это якобы часть акции. Почему вы следователю об этом не рассказали?

Ишутин заминается и не может ответить толком: «допрос происходил после задержания», «я был в состоянии шока».

— Что следователь спросил, то его интересовало, то и рассказали? - спрашивает судья.

— Да.

— Почему все же вы в показаниях так подробно рассказываете про покупку краски, про каких-то других людей, а про парашютистов ничего нет. Следователь назвал вам их фамилии, почему вы про их участие в акции не рассказали? – интересуется Лавров.

— Ну он спросил, знаком ли я с ним. Я сказал, что не знаком.

— Вы же видели, что Ушивец написал под подписью к фотографии, что парашютисты не имели никакого отношения к акции. Кто врет? – задает вопрос Лукманова.

— Ну, то, что в соцсетях написано, это не значит, что это правда.

— Может быть вы полагали, что парашютисты не связаны с акцией, и поэтому вы не рассказали об этом следователю? – спрашивает адвокат Максимова.

— Ну, нет...

— Может вам следователь подсказал?

Ишутин что-то невнятно отвечает. Адвокаты указывают, что в своих показаниях он поминутно рассказал, как они с Мустангом забирались на другие высотки, с кем виделись и как покупали краску и флаг, а про парашютистов даже не упомянул. Ишутин объяснить это не может.

Погребов спрашивает, когда именно свидетель узнал, что он участвовал в акции. Ишутин говорит, что это произошло когда он узнал из СМИ о задержанных парашютистах. В своих показаниях он утверждал, что единственный московский бейсджампер, с которым он знаком, это человек с никнеймом «Енот».

— Когда вы узнали, что «Енот» — это я?

— Осенью.

— От кого?

— Не помню.

— Каким образом вы узнали, что «Енот» участвовал в акции?

— Ну просто понял это.

— В лицо вы его узнали, вы уверены что это я?

— Это давно было.

— Про «Енот» вам кто всё же сказал?

— То ли следователь, то ли адвокат.

Судья приводит цитату из показаний Ишутина, где он говорит, что «Вова в восторг пришел от идеи с покраской звезды». Свидетель поясняет, что имелось ввиду, что Подрезов пришел в восторг от того, что залезет на крышу.

Оглашают очную ставку с Подрезовым 27 августа 2014 года. Там он рассказывает, что знаком с ним три года, о том, как 10 августа приехал Мустанг, купил флаг. Потом они встретились с Ангелой Николау (она также проходит по этому делу свидетелем), которая передала, что «ее друзья из Петербурга считают, что было бы неплохо покрасить звезду», и тогда Мустанг купил краску. Помимо этого, Ишутин рассказывает про неудачную попытку залезть на МГУ, после которой решили полезть на Котельническую. Также там есть фраза «Подрезов мог услышать про то, что Ушивец собирается покрасить звезду». В остальном это совпадает с показаниями на допросе.

Максимова опять спрашивает, почему при вопросе «расскажите о событиях 20 августа» он не рассказывает про парашютистов. Ишутин говорит, что не говорил про парашютистов, потому что очная ставка была с Подрезовым, а не с кем-то из них: «Я подумал, что обстоятельства о парашютистах следователя не интересуют».

На вопрос Савиных, правильно ли она понимает, что Ишутин не уверен, что Подрезов слышал про краску в рюкзаке Ушивца, свидетель отвечает утвердительно.

Впервые о парашютистах Ишутин сообщил следователю в ноябре 2014 года, находясь в СИЗО: «Также Ушивец говорил, что хочет пригласить для участия в акции четырех московских бейсеров. Я с ними не общался. В Москве из бейсеров я знаком только с парнем по имени "Енот", фамилию я его не знаю». После оглашения протокола дополнительного допроса, в котором свидетель спустя несколько месяцев после его ареста вспоминает, что Мустанг говорил ему о бейсджамперах, которые должны были прыгнуть с крыши, вопросы задает адвокат Лавров.

— А как тут был поставлен вопрос следователем, что вы через полгода рассказали про парашютистов? Что именно следователь спросил? – спрашивает Лавров.

— Не помню.

— Вы сказали, что фамилии бейсеров узнали из новостей. Вы их услышали когда?

— В дни после, будучи на свободе.

— Зная их фамилии, вы на первом допросе, при ответе на вопрос «знаете ли эти фамилии», вы говорите что не знаете этих людей.

— Ну, я лично-то с ними не знаком.

— Ну вы как в детском саду отвечаете!

— Каким образом вы изъявили желание дополнительно допроситься? – спрашивает Лукманова.

— Пришел следователь... Адвокат, кажется, подал ходатайство о том, что есть еще сведения... Этот допрос был по инициативе адвоката по этому делу.

— Была ли ситуация, из-за которой вас вынудили дать именно такие показания?

— Нет.

Выясняется, что у Ишутина был адвокат, который представлял его как свидетеля по делу о высотке. Защитники подсудимых возражают, что в деле почему-то нет ходатайства о дополнительном адвоката свидетеля Ишутина его дополнительном допросе.

Судья читает протокол очной ставки Ишутина с жительницей высотки от декабря 2014 года, в котором он полностью повторяет августовский допрос и свои ноябрьские дополнения. При этом никаких вопросов от следователя и второй стороны в очной ставке нет.

Судья не понимает: «Тут что, просто скопированы показания?». «Ну, меня спросили, подтверждаю ли я предыдущие, я подтвердил», – отвечает свидетель.

— Где очная ставка проводилась? – спрашивает адвокат Подрезова.

— В кабинете следователя.

— Как проводилось, свободная беседа была, или вам просто положили, а вы подписали?

— Я попросил огласить показания первые, и подписал их. А вопросов от второй стороны не поступило.

На суде зачитывают очную ставку с Коротковой, где он рассказывает, что с ней не знаком, а затем полностью зачитывается протокол первого допроса. Также там был задан вопрос, когда он узнал, что Ушивец будет красить звезду и хочет привлечь к этому бейсеров. По словам Ишутина, он узнал об этом за неделю и «оскорбился». На вопрос о его роли в акции, он попросил посмотреть его ответы в первом допросе. На просьбу защиты Коротковой в свободной форме рассказывать об этом он ответил отказом, объяснив это тем, что плохо помнит подробности.

Конвойная собака громко протяжно вздыхает, Подрезов улыбается ей и что-то шепотом ей говорит.

— Как вообще возник разговор про этого «Енота»? – спрашивает судья.

— Я не помнил его визуально, и осенью, в один из дней, адвокат сказал мне, что я с ним знаком, оказывается.

— Вы в принципе его в лицо не помните и не можете сказать, Погребов это или нет?

— Да. Поэтому я ни одну из фамилий не опознал.

— Получается, что этого «Енота» среди подсудимых может не быть?

— Это, я считаю, не столь существенный вопрос.

Подсудимый Подрезов неожиданно вскакивает с лавочки в клетке, чтобы задать вопрос.

— Кирилл, ты уверен, что я слышал в машине слова Ушивца о том, что он планирует сделать на высотке?

— Нет, не уверен, было шумно.

Ишутина уводят. Судья говорит, что, вероятно, может понадобиться дополнительный допрос этого свидетеля. Адвокаты смеются из-за эпизода с «Енотом». На процессе объявлен перерыв: прокурор потребовал, чтобы письменные доказательства были оглашены только после допроса всех свидетелей. Завтра судебное заседание продолжится в 12:00.