30 июня после отпуска судьи возобновился процесс по уголовному делу в отношении оппозиционера Леонида Волкова. Были допрошены несколько свидетелей. Первым — следователь Владимир Бондаренко, который вел дело Волкова. По его словам, на первом допросе корреспондент Lifenews Александр Поступинский не говорил, что Волков бил его или хватал за одежду. Позже на допросе главный редактора новосибирского отделения Lifenews Алена Пятенок рассказала, что заметила у корреспондента синяк. После этого Бондаренко вызвал к себе Поступинского, в этот раз он написал заявление уже о телесных повреждениях.
«Мы же должны защищать права потерпевших. Я ему разъяснил, что он может написать заявление, и он его написал», — сказал следователь.
При этом Поступинского не направили на медицинскую экспертизу. «Синяка на тот момент видно не было, Поступинский пояснил, что за медпомощью не обращался, смысла для экспертизы я не видел», — пояснил Бондаренко.
Затем был допрошен бывший полицейский Геннадий Оплачкин, который брал пояснения у корреспондента Lifenews о повреждении имущества. На допросе в суде экс-полицейский рассказал, что корреспондент телеканала отрицал телесные повреждения и переживал из-за микрофона. «Я опросил, как все происходило, спросил, желает ли он подать заявление по поводу физических повреждений, он никакого заявления подавать не стал», — заметил Оплачкин.
Адвокат Волкова вновь ходатайствовал о проведении судебно-медицинской экспертизы, которая, по мнению защиты, могла бы разрешить противоречие в показаниях корреспондента Lifenews. Однако судья отказала в этом.
Последним вопросом в суде рассмотрели приобщение характеристики на Волкова от Партии свободных граждан, читая которую оппозиционер рассмеялся. Он просил не приобщать документ. С этим согласилась судья, заметив, что в характеристике присутствуют недопустимые высказывания.
На предыдущем заседании, 14 июля, адвокат оппозиционера Владимир Бандура ходатайствовал о приобщении экспертизы видеозаписей конфликта, которую провел центр независимых экспертиз в Омске. Судья удовлетворил ходатайство.
На этом стороны закончили предоставлять свои доказательства в суде, однако участники процесса не стали переходить к прениям, поскольку защита попросила неделю на подготовку к ним.
Заседание началось, слово предоставлено прокурору. Он начинает свое выступление в прениях с обстоятельств дела и излагает тезисы обвинительного заключения. О том, что корреспонденту LifeNews Александру Поступинскому были нанесены телесные повреждения, а также поврежден микрофон телекомпании на сумму около 1500 рублей.
«Показания свидетелей защиты (прокурор перечисляет их) противоречат обстоятельствам дела, – говорит прокурор. – Прошу суд учесть, что они являются соратниками обвиняемого». Он перечисляет квалифицирующие признаки преступления по статье 144 УК и говорит, что «не вызывает сомнения факт воспрепятствования деятельности». «Все, включая Волкова, показали, что идентифицировали Поступинского как журналиста», – говорит прокурор.
«Противоправных действий Поступинский не совершал», – продолжает прокурор и ссылается на конституционное право собирать и распространять информацию. «Волков схватил журналиста за микрофон и, тем самым, пытался принудить к отказу от распространения информации. То обстоятельство, что Поступинский не обращался в медучреждение, не говорит о том, что обстоятельство не имело места быть. Свидетельские показания говорят об этом же, и свидетели не имеют оснований для оговора», – утверждает прокурор в прениях.
«Прошу назначить наказание в виде двух лет условно», – говорит прокурор.
Теперь выступает Леонид Волков.
«Я не юрист, но с основными принципами конкурентного судебного процесса и отправления правосудия в России я знаком. Поправьте меня, если я ошибаюсь: все сомнения, которые не могут быть устранены, трактуются в пользу обвиняемого (статья 14 УПК РФ); все обстоятельства, указывающие на вину, должны быть доказаны (статья 73 УПК РФ).
Но в «микрофонном деле» нет ни одного доказанного обстоятельства вины. Поэтому оно все состоит исключительно из неустранимых сомнений. Я обвиняюсь в совершении преступления, предусмотренного частью 3 статьи 144 УК РФ. Часть 3 получается благодаря двум квалифицирующим признакам: якобы имевшему место повреждению имущества журналиста (микрофона) и якобы имевшему место насилию над ним (кровоподтеку на левой руке). Если бы не эти два признака, мы бы говорили только о части 1 (воспрепятствовании профессиональной деятельности).
Начну с анализа квалифицирующих признаков, которые превращают мою статью в тяжкую и ставят инцидент с микрофоном, занявший 23 секунды, в один ряд с захватом заложника или изнасилованием (там тоже как раз до шести лет санкция)».
Волков говорит о самом микрофоне. «Мы видим старый микрофон, много раз на протяжении многих лет использованный, расшатанный. Ветрозащита прожжена сигаретой. Микрофон подвергался кустарному ремонту. Сначала потерпевшие утверждали, что микрофон неработоспособен. Потом, по результатам назначенной следствием экспертизы, которая есть в материалах дела, оказалось, что с ним все в порядке — есть только, якобы, трещина на поролоновой ветрозащите, которая снижает товарную стоимость на 1547 рублей. Ветрозащита — это кусок поролона, по бухгалтерскому учету — расходный материал», – утверждает обвиняемый. По его словам, повреждение ветрозащиты именно во время инцидента с Поступинским не было доказано в суде.
«Нет никакой возможности установить, когда и вследствие чего на ветрозащите образовалась пресловутая трещина: до инцидента? Во время него? Или после, когда микрофон еще в течение нескольких недель был в распоряжении редакции LifeNews? Мне кажется, что сам тот факт, что исходно потерпевшие в своем заявлении указали на поломку и полную неремонотпригодность микрофона, что было опровергнуто назначенной следствием экспертизой, уже заставляет сомневаться в их словах о том, что трещину на ветрозащите причинил именно я», – продолжает Волков.
Далее Волков говорит о так называемых телесных повреждениях корреспонденту лоялистского издания.
«Я не думаю, что сильно ошибусь, если предположу, что это первое уголовное дело вообще в истории России по тяжкой статье с телесными повреждениями, в которых нет вообще никакой доказательной базы по этим самым телесным повреждениям. Нет ни фотографий, ни справки из травмпункта. Поступинский не мог указать локализацию предполагаемого синяка ни на допросах, ни в ходе судебного следствия: то у него синяк был на запястье, то на предплечье, то выше локтевого сустава. У свидетелей тоже получалась разная локализация синяка, как они ни напрягались. В любом случае, получается — его слово против моего слова. Никаких доказательств нет, просто он говорит, что был синяк», – считает обвиняемый. Волков напоминает, что он хватал журналиста именно за микрофон.
«Поступинский далеко не сразу стал говорить о синяке на руке — а только на четвертом или пятом своем допросе. До этого, напротив, он во всех своих показаниях отрицал факт телесных повреждений и говорил только о том, что я держался за микрофон. Ну и главное: есть четыре видеозаписи, которые в совокупности покрывают весь короткий инцидент с разных ракурсов, и есть экспертиза по ним — физического контакта не было», – продолжает оппозиционер.
Теперь Волков говорит, что руководство телеканала LifeNews имело все основания его оговорить.
«Телеканал LifeNews занимает активную прокремлевскую позицию и систематически ведет деятельность против независимой оппозиции. "Творческим методом" телеканала являются провокации на грани и за гранью закона. LifeNews ломится в квартиры, LifeNews публикует незаконно полученные прослушки и частные переписки. LifeNews хорошо знает: чтобы первыми получить эксклюзивные скандальные кадры — проще всего их самим организовать. Если в оппозиционера кидают торт или что-нибудь похуже — жди видео на LifeNews, причем камера будет снимать не только торт на лице, но и сам момент броска, как будто бы снимающий точно знает, кто бросит и когда бросит.
Я уверен, что LifeNews участвовал в организации провокации с закидыванием Навального яйцами и 17 июля 2015 года, и в его предыдущий приезд 7 июня. И я уверен, что оговорить меня — было частью их кампании по борьбе с оппозиционными политиками в России. Сначала глава телеканала Габрелянов подписывает ложную справку о материальном ущербе в размере стоимости якобы сломанного микрофона. Потом, когда экспертиза показывает, что микрофон цел и работоспособен — заставляет своего сотрудника Поступинского пойти и дать новые показания, о якобы причиненном ему кровоподтеке».
Волков говорит теперь об уголовной статье, по которой его обвиняют.
«Статья 144 — вообще не о том, о чем мы здесь говорим почти год. Статья 144 — о воспрепятствовании профессиональной деятельности журналиста путем принуждения к отказу от распространения информации или принуждения к распространению информации. Ключевые слова: "профессиональная деятельность" и "распространение информации". Журналист, в ходе осуществления профессиональной деятельности, получил какую-то информацию. Внимание, вопрос: о какой информации в данном случае идет речь? Какую же информацию добыл Александр Поступинский? К отказу от распространения какой информации я его, якобы, пытался принудить?» – задается вопросами обвиняемый.
«Единственный обмен информацией между нами в эти 23 секунды заключался в агрессивной угрозе сломать мне руку со стороны Поступинского.
То предельно расширительное толкование статьи 144 УК, которое предлагает нам следствие, не имеет никакого отношения ни к формулировкам Уголовного кодекса, ни к здравому смыслу. Если меня можно преследовать по этой статье, тогда давайте будем возбуждать дела и против всех пресс-секретарей всех ведомств, отказывающих журналистам в интервью; против всех политиков, которые говорят "без комментариев"; против всех сотрудников полиции или охранных служб, которые носят железные заграждения и выстраивают их так, чтобы публика, включая и журналистов, не могла подойти слишком близко к какой-нибудь знаменитости в публичном месте», – продолжает Волков.
Далее он напоминает об обстоятельствах инцидента, о нападении активистов НОД на штаб оппозиции.
«Преступления, предусмотренного статьей 144 УК РФ, я не совершал. Я не принуждал Поступинского к отказу от распространения информации путем своего действия и бездействия и не препятствовал профессиональной деятельности журналиста. Я не ломал ему микрофон — это подтверждено экспертизой, я не хватал его за руку и, следовательно, не мог причинить ему синяк — это тоже подтверждено экспертизой. Я действительно преградил ему путь к Навальному и к дверям штаба в крайне накаленной и эмоционально непростой обстановке, но никакого состава преступления это мое действие, на мой взгляд, не образовывает.
В связи со всем вышеизложенным я настаиваю на единственно возможном исходе этого уголовного дела: на оправдательном приговоре, на принесении извинений мне со стороны затеявших это дело государственных органов, на выплате компенсации в размере понесенных мной расходов, на полной реабилитации моего доброго имени. Благодарю за внимание».
Теперь выступает адвокат Бандура.
«Всю фабулу нет необходимости повторять. Полагаю, что ни в ходе следствия, ни в ходе судебного разбирательства не установлено вины подсудимого. Всё обвинение построено на обвинительном уклоне», – начинает он.
Адвокат цитирует выводы специалистов, приобщенные к делу, и недоумевает, каким образом следователю стали известны мотивы Волкова по нападению на корреспондента прокремлевского издания.
Далее адвокат ссылается на исследованные в суде видеоматериалы. Говорит о стремительности столкновения, длившегося 23 секунды. Из анализа видео понятно, что здесь нет речи о распространении и запрете на распространения информации, говорит Бандура.
«За 23 секунды у Волкова должен возникнуть мотив на совершение преступления, созреть замысел и полностью осуществиться», – утверждает адвокат.
Адвокат прямо в зале проводит следственный эксперимент, потребовав у журналиста прямо в суде выключить ноутбук и выйти из зала заседания.
«Я говорил ровно 23 секунды. Попробуйте представить, что за это время у меня ещё должен успеть созреть преступный замысел и полностью осуществиться. Я надеюсь, что по этому факту против меня не будет заведено уголовное дело», – говорит Бандура.
Адвокат говорит о личностях и внешнем виде пикетчиков, об их поведении. О том, что Поступинского в этой обстановке сложно было отличить от пикетчиков, что никаких юридически значимых признаков журналиста у него не было.
«Таким образом, всё обвинение построено на надуманных основаниях, возбуждено, расследовалось, предъявлено в суд незаконно», – делает вывод защитник.
Адвокат Бандура приводит еще один аргумент.
«Если бы представители LifeNews посчитали, что имело место препятствие их журналистской деятельности, то именно это стало бы стержнем видеосюжета, выпущенного ими в этот день. Межу тем, ничего подобного в эфире не было. А идея о препятствии деятельности родилась только после совещания местного отделения со своими московскими начальниками», – уверен защитник.
Бандура просит исключить экспертизу микрофона из-за «вопиющих нарушений». «Речь здесь не о казуистических аргументах несоблюдения протокольных тонкостей, а о том, что вещественное доказательство настолько небрежно хранилось и передавалось, что вопросы о его повреждениях можно задавать кому угодно и относить к любому периоду, до или после инцидента», – говорит Бандура.
Адвокат исследует показания свидетелей, зафиксированные в деле, делает акцент на крайней противоречивости показаний свидетелей – соратников Поступинского. И на самих показаниях корреспондента LifeNews. В частности, Бандура говорит о локализации кровоподтека и поздней даче показаний.
Далее защитник говорит о причинах возбуждения дела.
«Полагаю, что уголовное дело возбуждено и расследовано по надуманным основаниям. Я сам не политик, но в очередной раз столкнувшись с преследованием политика, начинаю убеждаться в предвзятом отношении гособвинения в отношении оппозиционеров», – говорит Бандура.
Судья объявляет пятиминутный перерыв для подготовки к репликам сторон, затем последнее слово Леонида Волкова.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке