Дело Горячева.

— Где и когда мы познакомились? — спрашивает Обрадовича Горячев.

— В 2002 году в Белграде у гостиницы «Москва», — отвечает серб. Прокурор Павлова уточняет, не является ли иностранец адвокатом, представляющим интересы подсудимого в Сербии. Полозов заверяет, что Обрадович — просто знакомый его подзащитного. Прокурор не возражает против его допроса, если он будет проведен без присяжных.

Обрадович рассказывает, что на момент встречи с Горячевым возглавлял организацию «Сербский образ»; «это патриотическое движение», поясняет он.

Горячев спрашивает, предлагал ли он когда-либо Обрадовичу поставлять оружие в Россию, рассказывал ли ему о существовании боевого подпольного крыла «Русского образа»? На все вопросы серб отвечает отрицательно. По его словам, с подсудимым он встречался один или два раза в 2008-2009 годах, «наши разговоры всегда были в основном связаны с историческими темами, связыванием православных народов. Политические вопросы тоже были, но никогда не в форме инструкций».

Вопрос Обрадовичу задает адвокат Полозов: вам известен Никита Тихонов? Свидетель говорит, что узнал о таком человеке «только сейчас». В 2009 году Обрадович не знал и о существовании БОРН, следует из его ответов. Полозов перечисляет фамилии осужденных участников группировки, свидетель заявляет, что не знает этих людей. По его словам, он несколько раз общался с Горячевым лично, когда тот приезжал в Сербию. 

«Общались в основном по интернету по е-мэйлу, несколько раз общались в скайпе, в 2008-2009 годах. ICQ я никогда не использовал», — говорит Обрадович.

— Он к вам когда обращался в интернете, приветствовал ли вас двумя цифрами 88?

— Нет.

— Как он с вами общался?

— Нормально вообще.

— Вы на русском общались?

— На русском, но потом он хотел выучить сербский, здоровался иногда по-сербски.

— Упоминал ли Горячев о гитлеризме, Гитлере, каких-то фашистских атрибутах?

— Нет.

— Говорил ли он, что собирается придти к власти в России?

— Такие слова он никогда не использовал, но мы обсуждали политические вопросы.

— Он занимался политикой?

— Да.

— Это какая-то радикальная борьба была?

— Нет, обычная политика. Он, насколько мне известно, был помощником депутата Госдумы, имел отношение к дискуссионным клубам, делал журнал свой. Говорил, что сотрудничает с некоторыми людьми из администрации президента. В период между 2006-2009 годами это было.

— Вам известна группа «Коловрат»?

— Да, но я эту музыку не слушаю, — отвечает Обрадович. Ему известно лишь, что Горячев проводил в Москве «какие-то концерты».

Вопросы Обрадовичу снова задает Горячев.

— Присылал ли я вам ссылки на сообщения в СМИ об убийствах Филатова, Азизова, Маркелова, Джапаридзе? Может, просил что-то опубликовать на эту тему?

— Нет.

—Песню «Косовский фронт» группы «Коловрат» слышали?

— Да.

— А эта песня в ротациях сербских FM-радиостанций была?

— Может быть, но не знаю точно.

— Охарактеризуйте мой круг общения в Сербии.

— С разными людьми общался. Общался с музыкантами — мой отец музыкант, — с его приятелями. Он путешествовал не только в Белград, но и по деревням, по монастырям. Я его знакомил со своими друзьями. Он общался с людьми самых разных направлений и взглядов.

— Известна ли вам мое отношение ко Второй мировой, к Гитлеру?

— Она патриотическая в сторону России и русского народа. Насколько мне известно, он никогда не был сторонником Гитлера и Сталина.

Ни у подсудимого, ни у прокуроров вопросов к Обрадовичу больше нет.

Полозов настаивает на его допросе в присутствии присяжных: «Свидетель (...) знает о том, как создавался "Русский образ", Горячев с ним общался много. (…) Свидетель, кроме того, опровергает ранее сказанное другими свидетелями, в частности — Хасис, о том, что Горячев был связан с сербскими бандитами. Хасис вот говорила, что вместо приветствия Горячев использовал какие-то цифры с глубоким подтекстом, а наш свидетель это опровергает», — говорит защитник.

В зале появляется второй адвокат Горячева — Марк Фейгин: «Человек приехал издалека, я считаю, что нужно дать ему возможность допроса с присяжными! Он может рассказать про деятельность Горячева в Сербии, про его намерения. Обвинение говорит о каких-то насильственных действиях, но кто, как не коллеги Горячева, могут рассказать, как было на самом деле?».

Прокурор Мария Семененко: «Основание, что свидетель приехал издалека, у нас законным не является. Мы очень рады его видеть, допросили его без присяжных, и услышали, что никаких обстоятельств, которые позволяли ли бы его допросить с присяжными, в соответствии с российскими законами не имеется». Судья Мелехин частично удовлетворяет ходатайство защиты: Обрадович будет допрошен при присяжных, но только по двум пунктам — о том, находился ли Горячев в Сербии зимой 2008-2009 годов и об обстоятельствах их знакомства.

В зал заходят присяжные. В их присутствии Обрадович повторяет, что познакомился с Горячевым в 2002 году в столице Сербии городе Белграде возле гостиницы «Москва». «Часто Илья Горячев останавливался у меня дома. Моя мама очень любила Илью Горячева, считала его образованным человеком».

Горячев отвечает на вопросы защиты. Адвокат Полозов спрашивает, знаком ли ему Никита Тихонов.

— Да. Мы познакомились виртуально весной 2002 года на историческом форуме. Очно познакомились 19 июня 2002 года, у меня был в тот день экзамен. Встретились у исторической библиотеки. С этого дня мы с ним общались до его ареста в начале ноября 2009 года, — рассказывает Горячев.

Защитник уточняет, происходило ли общение очно, через интернет или по телефону.

— Мы с ним познакомились по интернету, общались по интернету всегда, очно общались, общались по телефону. Когда Никита стал соблюдать меры конспирации, я не мог позвонить ему, он мне звонил по таксофону.

— Тихонов упоминал, что вы вместе издавали журнал. Что это за журнал, и какова роль Тихонова?

— После моей поездки в Сербию в 2003 году…

Судья Мелехин: «Перестаньте рассказывать про 2002-2003 годы!» Адвокат Полозов заявляет возражение на действия председательствующего, тот просит присяжных удалиться.

Адвокат Полозов: «Мы столкнулись с тем, что председательствующий поддерживает сторону обвинения. Ранее здесь выступали свидетель обвинения Тихонов и свидетель защиты Хасис. И Хасис председательствующий не останавливал, хотя она устроила тут цирк с заламыванием рук! Я вижу в действиях председательствующего попытку сбить Горячева с толку и создать у присяжных негативное восприятие Горячева».

Марк Фейгин также заявляет, что судья Мелехин предвзято ведет процесс. «Я считаю, что процесс вообще идет необъективно, принцип состязательности не соблюдается. Произвольно трактовать, что относится, а что не относится к делу, мне кажется, не дает права закон». 

«Для стороны защиты очевидно, что эти пять трупов Горячеву не были нужны никогда! Они, может быть, нужны были Тихонову и Хасис, но Горячеву никакого профита о них не было!» — говорит адвокат Фейгин.

Судья делает ему замечание. Прокурор Семененко добавляет, что суд интересуют только те сведения, которые относятся к обвинению. Судья Мелехин постановляет не принимать во внимание возражения адвокатов, так как они носят голословный характер.

Тем временем у Горячева ходатайство: он просит огласить в полном объеме его очную ставку с Тихоновым и Хасис в видеоформате. «Там Хасис подробнейшим образом высказывалась обо мне начиная с 2002 года».

Семененко: «Защита прекрасно знает, что мы не можем огласить эти доказательства, пока не будет допрошен подсудимый».

Защитник Полозов повторяет ходатайство. «Тогда было преждевременно, сейчас нельзя, и что, получается, мы вообще не будем смотреть?». Он вступает в спор с судьей, судья объявляет ему замечание. «Можно другим тоном заявить это же ходатайство?».

Полозов заявляет его «другим тоном», суд — отклоняет по ранее изложенным основаниям.

У Полозова снова ходатайство. «Ранее заявленное ходатайство не было удовлетворено, потому что не было оснований. Сейчас я вам основания расскажу. Если вы не удовлетворите и в этот раз, нам придется заявить отвод!»

Судья: «Вы мне угрожаете?»

Полозов снова просит огласить протокол очной ставки в видеоформате. Ходатайство обсуждается в третий раз. Прокурор Павлова: «Пусть подсудимый отказывается от дачи показаний, и мы будем смотреть все, что захотите, в соответствии с УПК».

Судья Мелехин с ней соглашается и вновь отказывает в ходатайстве.

В зал возвращаются присяжные. Полозов продолжает допрос Горячева.

— В 2008-2009 годах вы давали деньги Тихонову?

— Денег я ему не давал, максимум — это заплатить за ужин. Я записываю все свои расходы-доходы в мельчайших деталях, мне нравится все анализировать. И в изъятых носителях информации есть эти данные, там данные за много лет. Там нет никаких дырок по времени, и 25 тысяч рублей там были бы заметны, про которые тут говорили.

— Вы записывали все до мелочей, каждую трату?

— Ну, там даже траты на маршрутку указаны.

Полозов заявляет ходатайство об оглашении материалов дела, упомянутых им в начале заседания. «Это доказательства, которые могут иллюстрировать слова Ильи Горячева. Большая часть из них — это ранее уже частично исследованные протоколы осмотра предметов. Протокол осмотра ноутбука Apple, осмотра носителей, изъятых у Горячева». Присяжные уходят.

Судья Мелехин напоминает, что защитник попросил в полном объеме огласить несколько томов уголовного дела. Полозов говорит, что можно и не в полном, можно листы выбрать. «Мы просто покажем эти листы, и все увидят, что там нет никаких 25 000 рублей, о которых говорит Тихонов, что Горячев ему якобы их передавал».

Судья объявляет перерыв на час. 

Судья Мелехин частично удовлетворяет ходатайство Полозова: разрешает исследовать листы 22, 40, 126, 77-79, 87-90 тома 34, лист 193 тома 32, листы 132, 138, 117 и 130 тома 31, листы 27, 57, 237, 230 и 121 тома 33, лист 212 тома 20, лист 187 тома 15, лист 8 тома 34, листы 103, 104 и 110 тома 35 и лист 177 тома 24. В остальной части ходатайства суд отказывает, поскольку материалы не относятся к обстоятельствам дела. В зал возвращаются присяжные.

— Было такое, что Тихонов жил у вас? — возобновляет допрос Горячева адвокат Полозов.

— Нет, никогда не жил, он прожил в квартире на Соколиной горе месяца полтора-два, потом уехал на Украину, какое-то время жил у нашего знакомого Дмитрия Стешина. С 1999 года я жил на Рязанском проспекте, с декабря 2007 по май 2009-го я снимал квартиру на Новой Басманной. Мне пришлось съехать из-за конфликта с Сергеем «Опером» Голубевым, я опасался нападения и снял квартиру на Таганке. По 15 сентября я там жил, а потом на Ленинском проспекте, где и жил до обыска 5 ноября 2009-го, — подробно отвечает подсудимый.

— С Хасис когда познакомились? — продолжает защитник.

— Впервые мы разговаривали в интернете во время конфликта в Южной Осетии, тогда Стешин и Коц были ранены, и блогер — как впоследствии оказалось, это Хасис — написала об этом. Мы переписывались в комментах. Осенью я узнал, что у нас есть общий знакомый Константин. Мы переписывались в аське. Очно мы увиделись после моего возвращения из Киева, — рассказывает Горячев

— Сколько раз конкретно встречались?

— В начале июля 2009 года первый раз, в кондитерской на Старой площади. Мы обсуждали мою поездку в Киев, мою личную жизнь. А обсуждение БОРН и чего-то еще в формат этой встречи не попадало, да и БОРН был тогда известен только как один из многочисленных виртуальных брендов, которых на тот момент было много, типа «Отряда Залесской Руси».

Горячев: «По общению виртуальному Евгения производила другое впечатление, нежели оффлайн, поэтому я встреч (с ней — МЗ) не ждал. Но мой товарищ начал за ней ухаживать, его звали Роман, это не Никита Тихонов. Второй раз мы случайно встретились, мы все куда-то торопились. Во второй половине лета это было. Мы поздоровались и разошлись сразу».

Адвокат Полозов интересуется, правда ли Горячев и Хасис показывали друг другу паспорта. Нет, это выдумка следователя Краснова, отвечает подсудимый. Судья напоминает ему, что он не должен пытаться ввести присяжных в заблужденние. «А что, не так что ли было?» — с улыбкой парирует Горячев.

Допрос продолжается. Марк Фейгин: 

— А Тихонова вы с Хасис обсуждали?

— На тот момент в айсикью мы называли Тихонова «ОЗ», общий знакомый. Для меня она была просто знакомой Тихонова.

— Она говорила что она с Тихоновым живет?

— Нет, тогда не говорила.

— Во вторую встречу с Хасис вы обсуждали БОРН, убийства? — спрашивает Полозов.

— Мы сказали друг другу привет и пошли дальше, — отвечает Горячев.

— Еще какие встречи были?

— Третья встреча была 12 сентября 2009 года у метро «Фрунзенская», около 18:30. Там были четыре человека: я, Константин Сапожников, Алексей Барановский и Хасис. Они занимались проектом «Русский вердикт». Мы обсуждали эту деятельность. Я там присутствовал как наблюдатель.

— Вчера свидетель Михайлов сказал, что «Русский вердикт» был дочерним движением «Русского образа», сейчас вы говорите, что к этому отношения не имеете?

— Вначале так и было. У Барановского появилась такая идея. Я его познакомил с Лимоновым, чтобы они наладили проект по защите политзэков. Но они не сошлись в понимании, кто такие политзэки...

Судья прерывает обвиняемого. Полозов спрашивает, обсуждалась ли на третьей встрече с Хасис деятельность БОРН.

— Нет, было обсуждение «Русского вердикта» и документального фильма, который мы собирались снять.

Полозов задает вопрос о следующей встрече с Хасис.

— Дальше по инициативе Горшкова началось создание ОБЖ. Надо упомянуть, что я много писал в ЖЖ подзамочных записей, которые касались «Русского образа». Там было около 100-120 человек (которые могли их читать — МЗ). Там я анонсировал занятия по безопасности, которые мы и назвали ОБЖ. Те люди, кто изъявил желание в комментариях заниматься, туда и пошли. Там были не только члены «Русского образа». Все было прозрачно. Женя заявила о желании посещать эти занятия в комментариях.

Пару раз я ее видел на этих занятиях, но сам я их не посещал регулярно. А Евгения достаточно регулярно их посещала, спрашивала в аське, когда будут занятия, я спрашивал для нее у Горшкова. С ней я виделся на ОБЖ дважды, на Пушкинской и у кинотеатра «Родина» на Парке культуры. Позже у нас случился конфликт, мы с ней общение прекратили. Она очень не одобряла наш концерт 4 ноября, потому что группа «Коловрат» ей не симпатична.

Полозов: Хасис в период занятий по ОБЖ к вам относилась негативно. Почему она на эти занятия приходила?

— У Евгении очень быстро меняется настроение. Она нас проклинала-проклинала, но в какой-то момент ее настроение резко менялось. А почему она посещала занятия, я уже не могу сказать, — поясняет подсудимый.

— После ОБЖ встречались?

— Вторая встреча наедине была в середине октября в заведении «Грабли» на Новокузнецкой, — подробно рассказывает Горячев. — На третьем этаже. Евгения была одета в синее болоньевое пальто, мы обсуждали ролик для Германа Стерлигова. Нужен был постановочный ролик для пропаганды легального оружия, и одновременно это было связано с кампанией в Госдуме по расширению закона о самообороне. Было несколько резонансных дел таких. Ролик был про нападение, про то, что человек беспомощен без оружия при нападении.

— Наедине с Хасис сколько встреч у вас было?

— Две.

— А после последней вы с ней встречались в компаниях?

— Да, это было большое ОБЖ в кинотеатре «Родина», там человек 20-25 было.

— А на ОБЖ вы общались?

— Только привет-пока. Эти встречи приходились на пик обострения ненависти Евгении ко мне. Мы не разговаривали и сидели на разных концах стола.

— С Тихоновым вы часто встречались в 2008-2009 годах?

— После того как он покинул РФ, он появился в Москве в начале сентября 2008, с того времени мы раз-два в месяц встречались.

— Где, каким образом происходили встречи?

— У нас было постоянное место встречи, дворик на Таганке в стиле неоампир. Он мне звонил с телефона-автомата, спрашивал, свободен ли я, назначал время, мы встречались во дворике, прогуливались.

— Он вам объяснял, почему он с таксофона звонит? У него мобильного не было?

— Вероятно был, но он соблюдал меры предосторожности.

— По мобильному вы связывались?

— Нет, с середины 2006 я ему сам позвонить не мог.

— Сколько раз вы в октябре встречались?

— Не помню. У меня не было с ним конфликтов, поэтому не к чему эти встречи привязать, и я не помню. Помню, в октябре 2008 года я был в Ростове, в Белграде, в Боснии — дней 20 меня не было. В ноябре я уже проводил «Русский марш», а после мы, вероятно, встречались.

— В октябре-ноябре 2008 он вам говорил что-то о Филатове?

— Нет, не упоминал эту фамилию. Наше общение с ним носило отвлеченный характер.

Когда мы только ознакомились, он меня спросил: а что ты собираешься делать? Я говорю: вот, мы собирались посмотреть футбольный матч на Манежной площади, Россия-Япония (9 июня 2002 года — МЗ). Он мне сказал: не ходи. Я его послушал, и там в итоге были беспорядки.

Понимая, что у Никиты есть два круга общения — университетский и уличный — я пытался оградить себя от этой уличной части. Для Никиты Александровича даже ношение очков было большим грехом. Я узнал, что у него зрение было плохое, а очки он не носил.

— Про Азизова Тихонов в декабре говорил? — продолжает задавать вопросы Полозов.

— Нет, было отвлеченное общение. Я ему какие-то книжки, фильмы приносил. Мы обсуждали, например, ответственен ли президент за нелегальную миграцию. Он говорил мне в шутку, что он меня использует как справочник по общественно-политической жизни.

— А вы использовали Тихонова как источник какой-то информации?

— Я к нему обращался по тому направлению, с которым он хорошо знаком. Осенью 2007 года мне и Митрюшину поступил заказ на написание большого аналитического доклада на тему радикальных и несистемных левых в России. Понимая, что информации в интернете будет недостаточно, я обращался к нему. После этих прогулок на Таганке он мне что-то рассказывал, какие-то распечатки из интернета передавал, я о Маркелове услышал впервые например.

— Вы упоминали Егора Горшкова. Как Тихонов с ним познакомился?

— Летом 2009 года у нас был активный общественно-политический конфликт с Blood and Honour. И Егор предложил нам занятия по самообороне. Мы встречались в парке в Коломенском. Потом у нас появилось ощущение, что организация развивается, Тихонов по дружбе как-то следил за нашими мероприятиями. А Егор был из НБП — осуществлял их безопасность. И Тихонов спросил у меня, может ли он позаниматься с Егором. Я их познакомил на станции «Коломенское», где Егор жил, чтобы они позанимались самообороной отдельно.

— Тихонов Горшкову платил?

— Нет, Егор Романович настаивал на том, что он со всеми занимается бесплатно.

— У нас был тут свидетель Симнунин. Он упоминается в переписке. Зачем вы Тихонова с ним познакомили?

— В июне 2009 года Симунину нужен был охранник, Никите всегда нужны были деньги, я ему предложил подработать, они встретились, но не нашли общий язык, у них было разное понимание концепции безопасности.

Адвокат Полозов просит Горяева пояснить слова о выбивании долгов, звучавшие в ходе обсуждения его переписки в скайпе с Леонидом Симуниным.

— У Леонида Валерьевича, — говорит обвиняемый, — были какие-то знакомые коллекторы. В основном, предложения были разнообразные от них, мы с ними встречались, но мы пытались те, которые не выходят за рамки закона, выбирать. Но в итоге мы ни один из коллекторских заказов не взяли.

— Почему вы Тихонову предложили роль охранника Симунина?

— Еще когда Никита пытался скрываться, он занимался охраной концертов правых групп, вообще, был в хорошей физической форме…

Судья Мелехин просит прекратить разговоры о физической форме Тихонова, и говорит, что прервет допрос, если подсудимый продолжат делиться не имеющими отношения к существу дела воспоминаниями.

Горячев рассказывает, что в 2007 году устроил Тихонова на книжную ярмарку — охранять презентацию книги Дмитрия Рогозина.

Марк Фейгин: Тихонов и вам оказывал функции охраны? Как более старший, более физически авторитетный товарищ?

— В физическом смысле он меня никогда не охранял.

— Его отношение к вам было такое, что он вас сильнее?

— Ну, в физическом плане — да.

Николай Полозов: Почему вы с Тихоновым здоровались цифрами 88?

— Тихонов определял себя как скинхед. Ну и с иудеем веди себя как иудей, с эллином как с эллином, то есть иудеям говори шалом и так далее. Я с ним в ответ так здоровался. Ну и у людей, у которых с годами сложилось отношения, появляются какие-то свои шутки, непонятные для всех.

— Ну 88 — это прикол такой, издевка? — уточняет адвокат Фейгин.

— Ну да.

— Вы вообще поклонник Гитлера у нас? — интересуется Фейгин у своего подзащитного.

— Нет, я не поклонник Гитлера. И эта фотография с бараном, это не акт канибализма, не жертвоприношение... это просто. Мое отношение к тоталитарным режимам первой половины 1940-х годов... И к Гилеру, и к Сталину отношусь негативно одинаково.

— Но ваши взгляды предполагают идеологическую ненависть к неславянским народам, убийство этих людей?

— У меня много друзей евреев, меня все время правые радикалы обвиняют в том, что я сам еврей. В адрес меня есть множество угроз в интернете, в том числе по мотивам моей поездки в Израиль. Мои взгляды — право-консервативные на сегодняшний день. Я и тогда, и сейчас считал, что миграция нуждается в регулировании законными способами.

— Вы публично призывали к насилию к неславянам из идеологической ненависти?

— Нет, никогда.

— С Тихоновым разговоры о насилии были?

— В какой-то теоретической форме мы могли что-то обсуждать когда-то, но на практике такого не было. Он сам верно охарактеризовывал наши отношения: он воспринимал меня как справочник, как человека в очках, а его физические данные мои намного превосходят, и у меня даже немного комплекс был по этому поводу.

Полозов напоминает Горячеву о показаниях Тихонова, в которых говорится, что дома у подсудимого под «ратиборками» хранился рюкзак с оружием.

Горячев отрицает это. Никакого рюкзака не было. «Ратиборки» действительно хранились у него в квартире, признает обвиняемый, «потому что приходила большая партия. Все они были запакованы».

— А вообще рюкзаки были?

— Нет. Был маленький рюкзачок для ноутбука, оранжевый. Нужно объяснить, что квартиру на Басманной я использовал как офис, я там проводил две-три ночи в неделю. Когда я там был, рюкзак был со мной.

Полозов показывает Горячеву фото, сделанное во время обыска у Тихонова, и спрашивает, узнает ли тот свой рюкзак. Горячев говорит, что нет; адвокат демонстрирует то же фото присяжным.

— Изображенный на фото рюкзак — это тот оранжевый, в котором вы носили ноутбук?

— Нет, он сейчас в СИЗО, этот мой рюкзак.

— А Тихонов вам давал на хранение вещи какие-то?

— Нет, никаких вещей не оставлял. Единственное, мы менялись книгами и фильмами.

— Тихонов мог использовать своих знакомых втемную, пользуясь их доверием, оставлять свои вещи у них?

— Насколько я знаю, он хранил вещи у других своих знакомых, одежду, книги, что-то еще.

— А Хасис давала вам вещи?

— Нет.

— В 2008-2009 годах в квартире на Басманной кто-то давал вам вещи похранить?

— Там хранились журналы «Русского образа», «ратиборки», то есть было какое-то не принадлежащее мне лично имущество, — отвечает Горячев. 

Адвокат Полозов интересуется, испытывал ли Никита Тихонов в 2008-2009 годах затруднения с деньгами.

Горячев: «У него не было постоянного источника доходов. Его уличный круг общения давал ему какую-то сумму ежемесячно, но ему этих денег не хватало. В 2007 году я предлагал ему помощь, на что он сказал, что эти его проблемы связаны с уличным кругом, с ОБ-88, потому что его финансовое содержание лежит на них».

Защитник спрашивает, давала ли Тихонову деньги Хасис.

— Это мне стало известно в конце октября 2009-го, когда я узнал, что они живут вместе. В 20-х числах сентября он поранился, что ли, мы встретились, он прихрамывал, рассказыал что они с Женей живут вместе. В октябре он мне говорил, что он полностью живет за ее счет. И он спрашивал меня, что если он уйдет от Хасис и будет жить отдельно, сможем ли мы ему помогать.

— В конце октября вам было известно, каков объем финансовой помощи Хасис Тихонову?

— Нет. Мы не обсуждали это. Разговор про деньги Хасис возник 30 октября при встрече с Никитой на Ленинском проспекте. Там он озвучил эту просьбу, потом еще раз озвучил по скайпу.

Полозов просит огласить переписку в скайпе из протокола осмотра предметов, изъятых при обыске у Горячева.

Оглашается строка из сообщения от 28 октября 2009 года, в которой Тихонов (Leshiy-1) просит финансовой помощи у Горячева (Enotov-46), ссылаясь на трудности с Женей (Хасис).

Полозов: «Он к вам обращался в связи с этой озабоченностью с просьбой дать денег в долг?»

Горячев: «Нет, он интересовался только на будущее, сможем ли мы в будущем оказывать финансовую поддержку. Это будущее должно было случиться в тот момент, когда они расстанутся с Евгенией Даниловной». 

Адвокат Полозов интересуется, что было известно Горячеву «об уличной стороне жизни Тихонова».

— Я знал, что это ОБ-88.

— Что это?

— Это «Объединенные бригады-88», группировка скинхедов. Все, что я о ней знаю, я знаю из СМИ. Там была очень жесткая дисциплина, и было наложено вето на обсуждение их внутренних дел с внешними людьми.

— Тихонов вам признавался, что участвует в драках каких-то?

— Я видел его с разбитыми костяшками на руках, но вопросы я не задавал, потому что меня это не касается.

Полозов спрашивает об аббревиатурах и прозвищах, которыми в переписке со своими корреспондентами Горячев называл людей из своего окружения.

— СС, или Сергей Сергеевич — кто это такой, и почему так уважительно о нем все говорят?

— Впервые я увидел его в 2004 году, мы встретились с Никитой и СС. Мы гуляли, разговаривали ни о чем. Я так понял, что это Никитин знакомый хороший, он мне показался рассудительным человеком, который был меня старше, аспирант чего-то там. Потом я его встретил через два года в офисе партии «Родина». Он там что-то по линии молодежи делал. Потом он перешл в движение «Местные». И с 2006 года я с ним встречался, я к нему обращался как к арбитру — он такой взвешенный рассудительный человек.

— В прослушке был момент, что он может разрешить или запретить концерт «Коловрата». Почему это так было?

— Сергей Голубев очень ревностно относился к вопросу музыкальной сцены. СС помог мне разрешить этот конфликт: я встретился с ним и сказал, что концерт будет проходить, и будет проходить в Москве. То есть так поставил его на место.

— А СС Тихонову мог приказывать?

— Он некий арбитр, повторяю. То есть он не приказывает, но Никита Александрович мог в какой-то ситуации к нему обратиться.

— Вот в 2008-2009 годах вы встречаетесь, общаетесь. Он вам в этот период говорит что-то об участии в БОРН, в убийствах, в поездках в Петербург за оружием?

— Про свои поездки он никогда не распространялся. Я не знал, куда он уезжал. Относительно своего участия или неучастия мы не вели разговоров. Оружия я у него тоже не видел. По поводу февраля 2009 года: я был в Сербии, произошло нападение на Маркелова. Я знал, что Маркелова Никита недолюбливает и во многом его винит. Потом был опубликован кадр из записи убийства каналом Lifenews, и в этом профиле я будто узнал Никиту Тихонова. Потом он у меня спрашивал: ты это видел? Я говорю: ну да. И на этом обсуждение закончилось.

— Почему вы не обратились в органы, если у вас были догадки о его участии в убийстве Маркелова?

— Ну, он был моим другом. И я был не уверен. Если бы ко мне сотрудники обратились, я бы наверное рассказал.

— О БОРН применительно к Тихонову вы когда узнали?

— В 2008-2009 году было много виртуальных брендов, которые брали на себя ответственность за те или иные вещи. И о том, что Никита связан с БОРН, я узнал только в апреле 2010 года, уже когда следователь мне такой вопрос задал. Сами Тихонов и Хасис мне ничего такого не говорили.

Полозов просит огласить сообщение от 5 августа 2009 года — черновик письма пользователю с ником Собер, который Тихонов показывал Горячеву. «Здравствуй, Собер, наверное, лучше если я буду называть тебя так, надеюсь, эта переписка станет началом нашего сотрудничества о создании сайта. Судя по твоим взглядам в ЖЖ, мы с тобой единомышленники. А пока представлюсь, некоторое время я писал на сайт Blood and Honour под псевдонимом Черный кот, ты даже выводил некоторые публикации в свой профиль», — говорится в переписке из материалов дела.

Адвокат спрашивает, кому принадлежали псевдонимы «Собер» и «Черный Кот», упоминаемые в скайп-переписке Горячева. «Собер» это блогер Алексей Барановский, отвечает подсудимый, а «Черный Кот» — Тихонов, под этим псевдонимом он публиковал статьи на сайте Blood and Honour. Горячев переходит к обсуждению своих политических разногласий с последним и Хасис — по его словам, пара считала себя революционерами, он же выступал за легальное действие.

Полозов просит огласить переписку Горячева с Тихоновым от 27 октября 2009 года.

«Ты плохой, потому что политик, поступаешь беспринципно, используешь людей в темную, словом — раз не революционер, значит, плохой», — так Тихонов в скайпе объяснял Горячеву позицию Евгении Хасис.

«Я не был, действительно, революционером, но Хасис меня в каких-то совсем безумных вещах обвиняла, называла молодежным крылом "Едра"», — поясняет подсудимый.

Марк Фейгин: Соблюдалась ли в общении иерархия? Кто круче, кто маскулиннее, один на улице, другой — политик? Кто главный, кто авторитет? В принципе, вы могли ему (Тихонову — МЗ) приказывать? Например, убивать?

Горячев: Я осознаю, кем я являюсь, соотношу с окружающим миром, поэтому у меня стиль общения другой, я прошу, убеждаю, но не приказываю, и с Никитой так же было. И он мне не приказывал. Он мне мог что-то советовать в плане организации «Русского образа», я к нему прислушивался, но не более того.

Фейгин: Ну а убивать все же кто-то мог в принципе приказывать в ваших отношениях?

Судья снимает вопрос, тем не менее, подсудимый продолжает.

«В сфере насилия я для Никиты Александровича никогда авторитетом не был. И в то, что Никите Александровичу кто-то подобный приказ может отдать, я не верю. Мне это было очевидно, я наблюдал, как он общается с другими людьми», — говорит Горячев.

Судья снимает вопрос адвоката, мог ли Тихонову «приказывать» его отец.

Полозов спрашивает о взаимодействии ультраправых группировок и организаций, упомянутых Горячевым — ОБ-88, Blood and Honour, «Русского образа» и других. Судья Мелехин снимает вопрос.

— Вы как глава «Русского образа» находились в отношениях с Голубевым как с главой Blood and Honour? — задает вопрос защитник.

— Да или нет я не могу ответить, — парирует Горячев.

— Подписывались ли совместные меморандумы?

— В 2008 году мы написали этический кодекс националиста, чтобы пресечь распространение слухов, черный пиар в интернете. Нам хотелось не дать себя измарать. Мы привлекли две этих известных организации к подписанию. Они прочитали, одобрили и согласились. Это для нас был такой практический ход.

Полозов просит огласить еще один фрагмент переписки.

«У меня щас кругом одно разорение. Поеду к Герману на поклон, — пишет в скайпе Горячев. — Я 20-го иду с полным сценарием к Никите Иванову».

«Тогда менты дождутся, когда кто-то кинет зигу. А кто-то кинет», — отвечает Тихонов.

— О чем этот диалог? — просит пояснить адвокат.

— Об организации мероприятия 4 ноября на Болотной площади, — отвечает Горячев. — Тогда мне нужно было добиться, чтобы субкультурные круги разрешили «Коловрату» выступать на согласованной с властями акции.

— Кто такой упоминаемый в переписке Л.? — уточняет Полозов. 

— Это Леонид Симунин, который был одним из координаторов концерта, а Герман, — поясняет Горячев, — это бизнесмен Герман Стерлигов, у нас с 2003 года давние отношения, и ряд коммерческих проектов я для него выполнял.

Полозов: «Хасис в ходе допроса говорила, что после убийств вы пытались нагнетать шумиху. Была ли шумиха и зачем?»

Горячев: «По Филатову. Мне об этом стало известно в середине октября. Я ничего об этом не писал. Это не попадало в сферу моих интересов. Но это было в мониторинге для заказчиков. Вот и весь объем моего интереса. Сам я ничего про Филатова не писал. По Бешновой. Мы с Барановским готовили депутатский запрос, чтобы это дело расследовали. Потом подозреваемого задержали, на этом мой интерес к этому случаю мой закончился. По Маркелову я ничего не писал, знал о нем только в связи с Тихоновым. Я был в Сербии, проводил мероприятия, был очень занят. То есть я знал сам факт, что его убили».

Убийство антифашиста Джапаридзе, говорит подсудимый, заинтересовало его только возможной связью с нападением на сестру неонациста Скачевского, интересы которого представлял адвокат Аграновский. Узнав у него контакты, Горячев и Барановский встречались с мужем сестры Скачевского, который пояснил, что никакого отношения к «субкультурным конфликтам» инцидент не имел; «мы с Барановским любили проверять информацию». 

Также отрицает Горячев и особый интерес к убийству Халилова из «Черных ястребов».

Полозов: фамилии Коршунов, Волков, Паринов, Тихомиров, Баклагин, Исаев вам о чем-то говорили в 2008-2009 году?

Горячев: Тогда я этих фамилий не знал. Даже о фамилии Хасис я узнал при аресте Тихонова и Хасис. Она была Женя просто.

Полозов: Хасис говорила, что вы с ними со всеми знакомы. Так это?

Горячев: Про Паринова — в прослушке есть разговор Тихонова с Париновым, и он там проиносит фразу: «Я Илью не знаю, но знаю, что он делает». То есть мы не были знакомы. А по поводу Коршунова: я узнал фамилию тогда же, когда услышал фамилии Волкова и всех остальных.

Полозов: Тихонов говорил, что вы ему давали список для рассылки сообщений БОРН.

Горячев: Тихонов был опытный интернет-пользователь. Это элементарно то, что выложено на сайтах. Соответственно, Никита Александрович сам мог собрать 10 адресов, выложенных на сайтах известных СМИ. Если б я составлял список, то я дал бы список конкретных журналистов.

По ходатайству защиты оглашается распечатка еще одного диалога в скайпе — от 2 августа 2009 года.

Enotov46: «Один момент, стафф у меня дома, хату я палю только близким, в этом важный затык».

Leshiy-1: «Из сегодняшнего опыта сделаешь вывод об организационных способностях Собера».

Горячев поясняет содержание беседы так: «Там объясняется про концерт 25 июля. У меня дома находились музыкальные инструменты. И я хотел их передать кому-нибудь, чтобы мне не приходилось с ними ходить. Собственно, я об этом говорил Никите, а он мне говорил, что важно организовать кадровую работу».

Полозов: «То есть Тихонов вам давал советы на правах более опытного товарища?»

Горячев: «В данном случае да».

Указывая на расхождения в показаниях Хасис, Тихонова и Горячева, адвокат Полозов просит продемонстрировать видеозапись очной ставки между ними.

Прокурор Мария Семененко: «Ни в одной статье в УПК не предусмотрено при том, что подсудимый не подтверждает показания свидетелей, на оснований этого показания свидетеля на очной ставке оглашать».

Полозов настаивает: больше возможности посмотреть видеозапись у участников процесса не будет. Судья Мелехин отказывает в его ходатайстве.

Адвокат Полозов заявляет техническое ходатайство. Присяжные покидают зал.

Полозов: «Суд занимает обвинительный уклон, предоставляя широкие преференции стороне обвинения (...) Учитывая, что это нарушает состязательность процесса, что защита не единожды заявляла возражения на действия председательствующего, и все эти возражения не принимались во внимание, а были отведены по надуманным поводам, я полагаю, что суд заинтересован в исходе дела в обвинительную сторону. Мне горько видеть такое единодушие обвинения и суда, когда суд должен быть независимым арбитром, предоставляя равные права всем сторонам. Считаю, что в данном составе суд не может проводить заседание. И, следовательно, заявляю отвод».

«Я в отношении себя неоднократно слышал от председательствующего оскорбления, "развалился в кресле", "играет на публику". Я буду жаловаться на вас во все инстанции», — поддерживает ходатайство коллеги Марк Фейгин. Подсудимый согласен с позицией защиты.

Прокурор Семененко возражает. «Защита не сослалась на какие-либо статьи УПК, как обычно. А то что Фейгин говорит, что его оскорбляли, это не так. Если он разваливается в кресле, а он действительно разваливается, то он тоже нарушает регламенты. Ну а то, что они недовольны тем, что вы не позволяете выходить за пределы обвинения, это не является основанием для отвода», – обращается она к судье.

Тот объявляет получасовой перерыв.