«Меня Юрий зовут. Просто Юра. Я половину своей жизни сидел: за убийство сидел, за разбой и воровство, за всe. Загремел по малолетству в 1969 году за воровство, а потом грабежи, разбои, бандитизм, все к одному. Мне тогда было 16. Дали срок пять лет. Когда вышел, через четыре дня сел снова. Ограбил квартиру начальника милиции, сделал это специально. Он мне отказал в прописке. Он был против, чтобы меня прописали к родителю. У него и жена работала здесь начальником детской комнаты, вот я их квартиру и ограбил. Я сделал так, чтобы они стали беднее, чем я».
«С женой я познакомился в лагере по переписке. Списались, приехала, расписались и всё. Первая жена была отсюда, из Дубны, с левого берега. Я с ней недолго прожил. Вот я в 1979 году женился и развелся в 1990 году. Просто ей надоело ездить ко мне, вот и все. Мусульманкой была вторая жена. Так как родители были против, пришлось принять ислам. Моим взглядам это не противоречило. Сначала да, совершал намаз, а потом все это бросил. Бросил, потому что развелся. Сейчас молиться я не молюсь, каждый верит по-своему, но считаю себя мусульманином. Она ждала два года. Тоже на воле заявление подала на развод. В лагере, там не спрашивают — если статья больше трех лет, разводят, и все. Дочка от первого брака у меня есть. Сейчас она живет в Воронежской области где-то. Она уже замужем, увидеть ее, честно говоря, не хочу. Последний раз ее видел, когда на воле был в 1989 году. И то я ее не узнал, она меня узнала. Она ко мне подошла. Ей было где-то уже 22 года. Жена, конечно, была в шоке, что меня увидела. Дочь меня к ней подвела. Она с мужем новым была. Он меня спросил: "Ты меня бить будешь?", а я ответил: "Зачем ты мне нужен? Живешь и живи"».
«Хочешь, честно скажу? Я не люблю накрашенных. Терпеть их не могу. Я и жену бил первую за то, что красилась. Она терпела, конечно. А вот дочери с племянницей доставал самую дорогую косметику. Как зачем? Если девчонке нравится. Я ее знаете, как баловал? В семь лет девчонка одета была в норковую шапку, соболью шубу и унты. Но она не знала, откуда это. Имела она больше, чем любая девчонка. Самая дорогая косметика была у нее, самая дорогая аппаратура была у нее, там магнитофоны всякие. Я решил ей сделать так, чтобы она имела все то, чего раньше в детстве не видел я. Жил я не в бедной семье, просто этого нельзя было иметь даже богатому человеку. А потом у меня все было. Отец у меня здесь в институте работал директором фотолаборатории, старший инженер. В семье нас было трое, я самый младший. С братом я вообще не знаюсь, он не хочет этого. Да и мне какая разница? У него своя жизнь, у меня своя. Раньше, в коммунистические времена, если есть кто судимый в семье, за границу не пускали. Он хотел за границу, ему отказ пришел. С этого всё и началось».
«Я даже много знаю — и знаю с хорошей стороны — воров в законе. Знаете, что это такое? Я чуть-чуть тоже не стал вором в законе. Помешало одно — то, что сидел за убийство. Вор в законе не должен резать, сидеть за убийство. Это по тем временам. Не мог иметь хорошую машину, квартиру обставленную, жену, детей. Но это еще 1960-70-е года. Машину я не имел, имел хороший катер. Он здесь был в гараже. Когда гараж продали, он у меня на берегу Волги в МЧС стоял. Без меня никто им не пользовался. На рыбалку на нем ездил, когда освободился, дачи ездил грабить по берегу Волги».
«Я в душе не простой, вы не думайте. У меня и кличка лагерная такая — Дикий».
«Медиазона» в тяжелом положении — мы так и не восстановили довоенный уровень пожертвований. Если мы не наберем хотя бы 5 000 ежемесячных подписчиков, нам придется и дальше сильно сокращаться. Сохранить «Медиазону» можете только вы, наши читатели.
Помочь Медиазоне