В июле член общественной наблюдательной комиссии Москвы Дмитрий Пискунов при посещении следственного изолятора № 6, где содержатся в основном женщины, в одной из камер наткнулся на 49-летнюю арестантку Оксану Кожевникову, обвиняемую в мошенничестве в особо крупном размере (часть 4 статьи 159 УК).

Оксана Кожевникова находится в СИЗО с апреля, хотя уголовное дело, по которому ее обвиняют, возбудили еще в январе. Оперативным сопровождением дела занимается ФСБ, а расследованием — центральный аппарат СК.

По версии следствия, в 2016 году Кожевникова участвовала в мошеннической схеме: бывшему вице-губернатору Волгоградской области, а ныне бизнесмену Сергею Захарченко за 90 млн рублей пообещали должность заместителя полпреда президента по Южному федеральному округу. Поверив, он передал мошенникам часть суммы — 30 млн рублей. Кроме Кожевниковой по делу обвиняются ее бывший гражданский муж Александр Головин, ее знакомая Луиза Мержоева, а также некие Иван Марчук, Александр Чижков и Алексей Сыздыков. Признавший вину Головин не говорил об участии Кожевниковой в обмане экс-губернатора, а потерпевший ни разу не упоминал женщину на допросе.

Только Мержоева называла Кожевникову участницей схемы. Согласно ее показаниям, Мержоева рассказала Кожевниковой о Захарченко, а та передала информацию своему бывшему сожителю Головину; последний представлялся сотрудником спецслужбы, хотя и не работал в силовых структурах. Сама Кожевникова вину отрицает, а ее адвокаты настаивают, что Мержоева ее оговорила, пытаясь избежать ответственности. Мержоева летом этого года стала обвиняемой по другому похожему делу — ей и Сыздыкову предъявили обвинение по части 4 статьи 291.1 УК (посредничество во взяточничестве) по делу экс-начальника службы собственной безопасности МВД Дагестана Магомеда Хизриева, который, по версии следствия, заплатил за назначение на эту должность.

По словам ее дочери, Кожевникова по образованию экономист, работала в иностранной компании и познакомилась с Мержоевой по работе. «Я не могу ничего сказать о компании, мама не посвящала [меня] в работу, — говорит девушка, добавляя, что затем ее мать решили начать собственный бизнес. — Знаю, что она хотела завести инвестиции из-за границы, открыть клинику. Занималась привлечением средств».

«У нее довольно загадочная история произошла. У нее одна почка удалена, вторая с опухолью довольно большой. В СИЗО-6 УЗИ ей сделали — действительно обнаружили это новообразование, все подтвердилось, и отправили ее в онкологическую больницу, чтобы там удостовериться, чтобы онколог диагноз поставил. Там ей снова делают УЗИ, и почему-то при ровно тех же снимках они ничего не обнаруживают», — говорит Пискунов.

После обследования в СИЗО в начале июня сотрудник медицинской части пришел к выводу, что у Кожевниковой в левой почке есть новообразование размером 3,1х2,8 см. Через месяц, 9 июля, ее вывезли для повторного ультразвукового исследования в Онкологический клинический диспансер № 1, но на этот раз медики не нашли новообразования.

«Мы вместе с одним из врачей СИЗО-6 смотрели ее медицинскую карту и сравнивали снимки почек, УЗИ, — вспоминает наблюдатель. — Врач положил снимок из СИЗО-6 и снимок из первой онкологической больницы, они одинаковые. Но в первом случае СИЗО-6 приходит к выводу, что новообразование большое есть, в первой онкологической новообразование вообще не видят».

После этого Кожевникову направили на третье обследование: 5 сентября ей сделали МРТ в 68-й городской клинической больнице. Дочь арестованной Марина (имя изменено по ее просьбе — МЗ) рассказывает, что 19 сентября ее матери показали новое заключение, в котором «пишут, что все отлично». Но через несколько дней Кожевникову перевели в больницу в СИЗО «Матросская тишина». «Возникает вопрос — если у человека все рассосалось, как они говорят, зачем ее вывозить в "Матроску"?» — недоумевает Марина, обеспокоенная тем, что мать теряет время, не получая лечения.

Оксана Кожевникова. Фото: личный архив

«Уколы не допросишься»

В 2012 году Кожевникова проходила специализированное лечение в Израиле, где ей диагностировали светлоклеточный рак правой почки и удалили пораженную опухолью часть органа. Это новообразование было всего на два сантиметра больше той опухоли, которую диагностировали у нее в СИЗО.

«Ей врачи говорили еще в 2012 году, что [с вероятностью] 80%, что будет рецидив на парный орган», — рассказывает Марина. В 2016 году у Кожевниковой нашли небольшие кисты левой почки, ей рекомендовали проходить обследование каждые полгода.

Врач израильской больницы «Ассаф-а-Рофе» Сергей Великанов, наблюдавший Кожевникову, сказал «Медиазоне», что более надежный метод выявления опухоли — не УЗИ, а компьютерная томография. Он также говорит, что опухоль больше трех сантиметров требует хирургического вмешательства: «Это серьезно. Опухоль, которая больше двух сантиметров, как правило, злокачественная».

Марина отмечает, что с середины лета к болям в области почки у матери добавились новые симптомы — слабость и тошнота. По ее словам, теми же симптомами сопровождалось первое онкологическое заболевание.

«Чувствую себя очень плохо, каждый день пью обезболивающие, потому что уколы не допросишься <...> Очень сильно болит почка. Утро начинается с обезболивающих <...> Я очень устала от всего. Почка каждый день дергает как нарыв, тошнота. Есь, время уходит!» — пишет Кожевникова дочери в письмах из СИЗО.

В начале года ФСИН отчиталась о снижении смертности от заболеваний в колониях и СИЗО в 2017 году. «Показатель смертности от заболеваний в расчете на 100 тыс. человек снизился на 6,1% и составил 412,1 (в 2016 году — 438,9)», — подчеркивали в службе. Отдельных цифр по онкобольным ведомство не приводило. За год до этого ФСИН публиковала статистику по онкологии: в 2016 году смертность от онкологических заболеваний в пенитенциарных учреждениях снизилась на 13,4%.

По оценке Минюста, всего в прошлом году в колониях и СИЗО умер 3 071 человек, из которых 2 500 скончались от болезней. В том же году по болезни освободили 2 341 заключенного. Однако неясно, сколько всего обращений об освобождении по болезни поступали в суды. По данным правозащитной организации «Зона права», в 2013-2015 годах суды удовлетворяли от 21,8% до 26,5% таких обращений.

«Нужно быть на предсмертном этапе, чтобы человека освободили»

Сейчас Кожевникова находится в больнице «Матросской тишины». По словам дочери, у арестантки сильные боли и приступы, в СИЗО-6 она передавала матери обезболивающее. «Она живет только на то, что я туда передаю, на эти лекарства, — рассказывает Марина. — Передаю ей баралгин в ампулах, который они же ей потом делают. У них этого ничего нет. Врачи — это отдельная тема. Они ей просто говорят: "Не сдохнешь, меньше паники" и все такое. У моей мамы также диабет второго типа и болезнь щитовидной железы. Я каждый месяц передаю ей туда внушительный набор лекарств». После перевода в больницу «Матросской тишины» Кожевникова снова попросила дочь передать ей препараты.

24 сентября от родственников других арестантов Марина узнала, что матери в больнице «Матросской тишины» сделали УЗИ. Согласно заключению тюремного врача, опухоль у Кожевниковой увеличилась до 3,7х3,1 см.

Через день Мосгорсуд отклонил жалобу на продление ареста Кожевниковой. Адвокат Михаил Багмет подчеркивает, что два с половиной месяца с его подзащитной не проводят никаких следственных действий, хотя в июле арест ей продлили под предлогом запланированных очных ставок. Суд отправил Кожевникову в СИЗО 13 апреля; за все это время следователь посетил ее всего дважды, подчеркивает Марина.

«Но, извините меня, пять месяцев кормить этим и ничего не делать, так можно и два года ее там продержать», — возмущается Марина. Она опасается, что следователи могут оказывать влияние на гражданских врачей, которые не замечают новообразования у ее матери.

Член ОНК Пискунов объясняет, что в случае подтверждения диагноза суд может освободить Кожевникову на основании перечня заболеваний, препятствующих содержанию под стражей, но только если болезнь дошла до определенной стадии. Документ предполагает, что освобождению подлежит не всякий онкобольной, а только заключенные 4-й клинической группы (то есть уже неизлечимые) или 2-й клинической группы с ранее выявленным, точно установленным онкологическим заболеванием, подлежащим лечению в стационаре.

По словам Пискунова, он нередко встречает в московских СИЗО онкобольных. «Там каком-то определенном этапе нужно быть, по сути предсмертном, чтобы человека освободили по этому постановлению. А если просто раковое заболевание и понятно, что человек не умрет в ближайшие пару месяцев, его, как правило, не выпускают», — говорит правозащитник.

Защитники Кожевниковой добиваются, чтобы ее случай исследовали в 111-м Центре судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Минобороны. По словам адвоката Багмета, защита уже консультировалась с двумя специалистами центра, и они пришли к выводу, что при отсутствии необходимого лечения арестантка может умереть.

«Они пришли к однозначному убеждению, что ее состояние здоровья не позволяет ей находиться в указанном учреждении. И Оксана Ивановна это тоже осознает. Почему это не осознает следствие, суд и само учреждение, в котором она содержится, несмотря на то, что мы публично обращаемся, жалуемся?» — задается риторическими вопросами адвокат.

В апреле 2010 года в больнице СИЗО «Матросская тишина» скончалась 53-летняя Вера Трифонова, обвиняемая в мошенничестве в особо крупном размере; по версии следствия, вместе с двумя знакомыми она за 1,5 млн долларов предлагала банкиру Павлу Разумову место в Совете Федерации.

Трифонову перевели в больничное отделение изолятора с сахарным диабетом, диабетической нефропатией и хронической почечной недостаточностью. За две недели до гибели женщине в очередной раз продлили арест, сама она не присутствовала на заседании, оставшись в больнице. Ее адвокат рассказывал о грубом обращении тюремных врачей со своей подзащитной. При этом в московском управлении ФСИН говорили, что администрация СИЗО дважды просила следователя освободить ее из-под стражи.

После ее смерти судмедэксперты пришли к выводу, что Трифонова не должна была находиться под стражей и погибла из-за тромба, образовавшегося из-за неправильного ухода за установленным в бедренную вену катетером.

Обновлено 23 ноября 2021 года в 17:30. По просьбе дочери Оксаны Кожевниковой из материала удалили ее имя — по словам девушки, ей постоянно отказывают в приеме на работу из-за упоминания в заметке «Медиазоны».