Следственный эксперимент с участием Абуталиба Шахруева. Фото из материалов дела
Пакет на голову, швабру в задний проход, провода под напряжением в рот — дагестанский сборщик мебели поехал выполнять заказ, а оказался в Центре «Э». После нескольких часов пыток у самих оперативников, похоже, возникли сомнения, что они задержали нужного человека, но отпускать его не стали. Суд в Махачкале приговорил его к 11 годам колонии строгого режима. Защита не смогла добиться изменения приговора и возбуждения уголовного дела о пытках, поэтому подала жалобу в ЕСПЧ.
Вечером 5 июля 2017 года 31-летний сборщик мебели из Махачкалы Абуталиб Шахруев сел в свою темно-красную «Ладу» и поехал выполнять заказ в поселок Ленинкент. Домой в тот день он не вернулся и перестал выходить на связь. С утра родные безрезультатно пытались найти его в больницах и моргах. Только 7 июля семья снова увидела Абуталиба — его привезли домой силовики. Жена Шахруева Хазинат Кибедова вспоминает, что муж был избит до такой степени, что его не узнали дети: распухшее лицо, огромные синяки под глазами, синие пальцы.
Оперативники, по ее словам, ничего не объяснили, прошли в комнату в обуви и начали фотографировать помещение. Затем из прихожей привели самого Абуталиба; силовики указывали, куда ему встать, и делали снимки. Уже позднее родные узнают, что это была проверка признательных показаний, которые Шахруев дал по делу о финансировании незаконного вооруженного формирования. Сам он расскажет, что оговорил себя под пытками.
Абуталиб Шахруев описывал события того дня во время заседания Кировского районного суда Махачкалы, который рассматривал его дело в феврале 2018 года, его показания приводятся в судебном протоколе. Шахруев вспоминал, что, проезжая по улице Мусаева поселка Семендер, он заметил, как с его автомобилем поравнялась «Приора» без номеров. Из окна со стороны заднего сиденья выглянул человек в камуфляжной одежде и с оружием. Он помахал Абуталибу и попросил его остановиться у обочины. Тот послушался, начал снижать скорость, и в этот момент со стороны водительского сиденья в его машину врезалась еще одна «Приора».
Шахруев потерял управление, автомобиль съехал в кювет и ударился о дерево. Из машин без номеров стали выскакивать люди, на бегу надевавшие маски. Абуталиб испугался, выскочил на трассу, и одна из «Приор» сбила его.
«Я упал на пол на правый бок, и в этот момент они начали подбегать ко мне с криками и матом, начали стрелять, подняли меня и сразу начали избивать», — вспоминал он в суде.
После этого Шахруева затащили в машину, где продолжили бить и начали задавать вопросы. У задержанного спрашивали, куда он дел «джимаатовские деньги», где пистолет, где айфон. Абуталиб отвечал, что не понимает, о каких деньгах и оружии идет речь, а айфона у него никогда не было — он пользуется «нокией» с фонариком.
Затем Шахруева привезли в республиканский Центр противодействия экстремизму (ЦПЭ). Там ему задавали те же вопросы про деньги, оружие и айфон; также оперативники интересовались, знает ли он кого-либо из участников незаконных вооруженных формирований. Когда Абуталиб в очередной раз ответил, что не понимает, о чем его спрашивают, кто-то из сотрудников сказал: «Будем звонить Сталина».
Одно из распространенных сленговых названий пытки электрическим током — «звонок Путину». В 2012 году глава Комитета против пыток Игорь Каляпин рассказывал журналу «Большой город»: «Обычно при этом используется старый электромонтерский прибор мегаомметр или полевой телефон. Когда используют телефон, это называется по-разному: "Звонок Путину", "Полиграф Полиграфович"».
«Они принесли этот аппарат и начали меня бить током, присоединив [провода] к фалангам пальцев и к ногам. Но на их вопросы отвечал я, как и прежде, что ничего не знаю. Потом они перекидывали эти провода, одевали на мизинцы, на мочки ушей, оголенные провода засовывали в полость рта; когда я пытался выплюнуть, били меня по голове сзади, и провода засовывали, и прикрывали полотенцем, чтобы я не выплевывал», — вспоминал Абуталиб.
Шахруев попросил у оперативников попить — ему принесли соленой воды, от которой жажда только усилилась. После этого, вспоминал подсудимый, один из силовиков взял швабру и ввел рукоятку ему в задний проход. Шахруев все еще отказывался давать признательные показания, силовики грозили привезти в ЦПЭ его брата и жену. Под конец на голову Абуталибу надели пакет.
«Когда они начали душить меня пакетом, я потерял сознание, а когда проснулся от ударов, то увидел рядом баклажку, <…> заполненную песком; этой баклажкой они били меня по голове и наливали воду на меня. Удуший было где-то раз пять, я оказался в ЦПЭ где-то к пяти часам, и все это продолжалось до 6 июля, до часу где-то. Я уже был почти мертвый. После каждого удара моча выходила, тело не мог контролировать», — рассказывал Шахруев.
Абуталиб Шахруев говорил в суде, что человек, находившийся за рулем одной из «Приор» без номеров — оперативник ЦПЭ Загир Загиров. Его допрашивали в суде как свидетеля обвинения 8 декабря 2017 года. По словам Шахруева, этот сотрудник принимал активное участие в избиении и советовал коллегам попробовать на задержанном удушение пакетом. Фамилии других силовиков Шахруев не знает, но он запомнил, что в машине одного из них называли Кошкой.
После нескольких часов пыток кто-то из оперативников, по словам Шахруева, сказал: «Да, на самом деле, это не он». Загиров добавил: «По ходу, перепутали». Он обратился к Абуталибу с вопросом: «Если мы тебя сейчас выпустим, и будут у тебя спрашивать, что с тобой произошло, что ты скажешь?». Абуталиб пообещал, что расскажет только о ДТП, потому что его машина разбита, и это нужно как-то объяснить.
Силовики вышли посовещаться минут на 10–15, после чего в кабинет зашел Загитов и, присев на корточки, сказал: «Абуталиб, ты же понимаешь: если кто-то сюда попал, то отсюда ты не выйдешь; или сесть придется тебе, или мы твою машину вывезем за город и тебя — и сожжем».
Шахруев согласился признаться, даже не зная, в чем именно. Он вспоминал в суде, что Загитов хотел угостить его анашой, но он отказался — оперативник из-за этого разозлился и стал ругаться матом. Тем временем Шахруеву принесли фотографию человека по имени Ильяс Халилов, которая была перечеркнута красным маркером, и сказали, что он должен признаться в помощи этому человеку: «[Его] все равно нет в живых, на тебя злиться никто не будет». Дело возбудили по части 5 статьи 33, части 2 статьи 208 УК (пособничество деятельности незаконного вооруженного формирования) и по части 1 статьи 208 УК (финансирование НВФ).
Задержание оформили только 6 июля — на следующий день после того, как Абуталиб пропал. В протоколах допроса Шахруева в статусе подозреваемого говорится, что в середине января 2017 года возле мечети он познакомился с Ильясом Халиловым, который представился ему последним живым участником «диверсионно-террористической группы "Махачкалинская"». Халилов попросил помочь — найти ему съемную квартиру и дать денег на жизнь. В документе подчеркивается, что когда Халилов подошел к Шахруеву, последний отдавал себе отчет, что новый знакомый «поддерживает борьбу таких, как он, членов незаконных вооруженных формирований, с сотрудниками правоохранительных органов».
Через три дня, говорится в протоколе, Шахруев передал Халилову 75 тысяч рублей, которые накопил с зарплаты, и дважды пускал его к себе переночевать. Жену и детей он отвез к теще, чтобы они не видели гостя, который пришел ночевать с оружием. Дома, сказано в показаниях Шахруева, он говорил с Халиловым о джихаде, «то есть священной войне против неверных, то есть о сотрудниках правоохранительных органов, коими являются сотрудники правоохранительных органов России, и о том, как тяжело братьям по вере "муджаидам", ведущим с ними вооруженную борьбу». После этого знакомые больше никогда не виделись.
Ильяса Халилова считают лидером диверсионно-террористической группы «Махачкалинская». Ее члены, утверждали в прокуратуре Ленинского района Махачкалы, придерживаются «религиозно-экстремистского течения в исламе». Их связывают с убийствами, покушениями и вымогательствами.
В частности, эту группу считают причастной к одному из терактов в Волгограде — 21 октября 2013 года 30-летняя уроженка Дагестана Наида Асиялова подорвала себя в пассажирском автобусе. Тогда шесть человек, не считая самой смертницы, погибли, еще 33 были ранены. Почти через месяц во время спецоперации убили гражданского мужа Асияловой — участника Махачкалинской группы Дмитрия Соколова. Как писал «Коммерсант», за час до смерти Соколов сказал сотрудникам НАК, что лично собрал бомбу для жены.
Адвокат Шахруева Арсен Шабанов рассказывает, что 3 декабря 2016 года в поселке Талги во время спецоперации погибли все участники группы, кроме Халилова. Через четыре месяца в Кумторкалинском районе Дагестана во время перестрелки с силовиками были убиты еще три предполагаемых боевика. В Национальном антитеррористическом комитете говорили, что в одном из убитых опознали Халилова.
В материалах дела говорится, что полицейские остановили машину Шахруева 6 июля. Понимая, что его могут задержать за пособничество Халилову, водитель решил скрыться, он резко тронулся и, протаранив стоявший перед ним служебный автомобиль, съехал в кювет. Затем Шахруев якобы вышел из машины и попытался убежать. Однако его догнали полицейские, которые применили к мужчине силу, Абуталиб упал и перевернулся несколько раз — из-за этого у него, сказано в протоколе, и остались телесные повреждения.
После подписания протокола допроса Шахруева повезли домой для проверки показаний на месте. За рулем машины, вспоминал обвиняемый в суде, был сотрудник ЦПЭ по кличке Кошка. Шахруев говорил, что он сел в автомобиль, увидел на заднем сиденье пистолет и попросил водителя его убрать. Тогда Кошка воскликнул: «У тебя была возможность взять его и воспользоваться — убежать от нас».
Как только Шахруев подписал нужные документы, его отправили в ИВС при управлении МВД по Махачале. По дороге в изолятор, вспоминал Абуталиб на заседании 5 февраля, ему стало плохо, пришлось вызвать скорую помощь. Приехал врач Айшабаганд Маматиев, которого 15 февраля допросили в суде качестве свидетеля. В протколе его допроса говорится, что он диагностировал у задержанного сотрясение мозга и настаивал на госпитализации, однако дежурный сотрудник полиции объяснил, что «начальник их РОВД не разрешает его госпитализировать».
«На тот момент, когда я туда приехал, я его осмотрел полностью. Он был неустойчив в позе Ромберга — это значит, что у него действительно ушибы, МРТ могло показать это. Кроме меня там был и их фельдшер, который все досконально изложил, я даже спросил у сотрудника, который там работал: "Его били или нет?". Он мне сказал, что он упал с кровати», — рассказывал Маматиев.
Врач подчеркивал, что версия о падении с кровати показалась ему неубедительной, поэтому он шесть раз переспросил больного о причине травм: «Он был напуган очень сильно и не соображал, что говорил и что делал, но он шесть раз сказал, что упал».
Доктор Маматиев записал диагноз в журнал осмотра и уехал. В выписке из журнала также говорится, что при поступлении в ИВС у Шахруева зафиксированы следующие травмы: гематомы на глазу, на плечах, в области таза, множественные ссадины на лице, спине, ногах, руках, животе и ягодицах, раны на фалангах пальцев. Лицо и руки Абуталиба были опухшие, он жаловался врачам на боли во всем теле и слабость.
На следующий день, 8 июля, Шахруева повезли в Кировский районный суд Махачкалы для избрания меры пресечения. Как рассказывал сам Абуталиб, силовики вынудили его написать заявление об отказе от услуг любых защитников, которых могут нанять его родственники, и согласиться на единственного адвоката по назначению — Магомеда Каймаразова. Задержанного уверяли, что юрист, которого найдут родные, обойдется им в 300 тысяч рублей. Силовики предложили отдать эти деньги им, тогда они смогут «еще что-то изменить». Шахруев ответил, что ему не за что и нечем платить.
При первой личной встрече адвокат Каймаразов спросил подзащитного, пытали ли его в ЦПЭ. По словам Шахруева, он ответил, что пытали, адвокат кивнул головой и попытался приклеить пластырь на его ожоги.
При этом родные Шахруева все же пригласили другого адвоката — Арсена Шабанова, сотрудничающего с правозащитной организацией «Зона права». Защитник рассказал «Медиазоне», что сначала его не пускали ни в ИВС, ни в суд.
«С него взяли заявление, что он отказывается от всех адвокатов. Из-за этого меня не пустили в ИВС, сказали: "Вот, у него есть заявление, что никаких адвокатов он не хочет". Также когда мне удалось прийти в суд на санкцию по аресту (я уже опоздал, меня не предупредили, мне тот адвокат позвонил и говорит: "Вот, тут санкция проходит"), уже было оглашение решения. Меня следователь и один опер там был — они меня туда не пускали, [говоря], что он отказывается от всех адвокатов. А потом тот его адвокат, по назначению, стал возмущаться: "Как так, вы не имеете права, если у него соглашение!". В итоге я к нему зашел, подписал заявление, что он согласен, чтобы я его защищал, и уже только тогда смог вступить в дело», — объясняет Шабанов.
Сам Шахруев вспоминал на заседании 2 февраля, что когда его привезли в Кировский районный суд Махачкалы, судья Магомед Нестуров возмущался и говорил в лицо силовикам: «Что вы сделали с человеком, как вы работаете?». Он же распорядился пустить в зал адвоката Шабанова. После этого адвокат Каймаразов ушел, сказав, что больше не будет защищать Шахруева.
Тем не менее, Кировский районный суд отправил Шахруева в СИЗО. Когда в дело вступил адвокат Шабанов, он отказался от своих признательных показаний и заявил, что дал их под пытками. Мать Абуталиба Курбанкиз Шахруева обратилась в Следственный комитет с заявлением о пытках ее сына. Вскоре она получила отказ: в документе следователь Яралиев указал, что все повреждения Шахруев получил при задержании, когда сопротивлялся силовикам. Прокуратура признала это решение незаконным и отменила отказ в возбуждении уголовного дела. СК начал новую проверку, решение не вынесено до сих пор.
Несмотря на то, что Шахруев говорил, что его показания получены под пытками, они легли в основу обвинительного приговора. Другим доказательством против подсудимого стали показания оперативников. Сотрудник ЦПЭ Загиров говорил в суде, как зафиксировано в протоколе его допроса, что весной 2017 года его коллеги получили оперативную информацию, что Шахруев может оказывать пособничество боевикам. Тогда они организовали наблюдение за мужчиной — какое именно, Загиров не смог уточнить, сославшись на секретность.
Адвокат Шабанов указывал на множество неувязок и противоречий в материалах дела. Например, в протоколах приводятся слова, которых нет на видеозаписи допроса. Юрист отмечал, что фактически Абуталиба задержали 5 июля, а оформили задержание только на следующий день. Жена подсудимого настаивала на допросе в суде, что в январе муж не мог отвозить ее к маме, как говорится в его показаниях, так как у нее двое маленьких детей, а дома у матери зимой очень холодно из-за отсутствия газа. В это время года, настаивала Хазитан Кибедова, мать мужа сама переезжает к ним.
Жена Шахруева также уверяла суд, что их семье никогда не удавалось скопить больше 20 тысяч рублей — супруг не мог отдать случайному знакомому крупную сумму. Старший брат Абуталиба Магомед, которого допрашивали сразу после жены Шахруева, утверждал, что они постоянно работали вместе, он знает весь его круг общения, и никто из знакомых обвиняемого не придерживается «каких-либо экстремистских взглядов».
Мать Шахруева Курбанкиз, которая выступила в суде после старшего сына, сказала, что проблемы у ее сына начались из-за одной клиентки, которая часто вызывала Абуталиба собирать мебель.
«Он ходил в одной женщине собирать мебель, и она его не оставляла в покое, постоянно звонила, беспокоила, звала его к себе, и, говорят, она была на учете. Я не знаю, кто она, и видно, через нее все это и произошло; я не знаю, 29 лет мой сын не был нигде на учете, и именно когда к этой женщине мой сын стал ходить собирать мебель, мой сын стал террористом, что ли. Неужели я похожа на мать террориста и мой сын похож на террориста?» – говорится в протоколе допроса матери Шахруева.
Сам Абуталиб, выступая 23 марта этого года с последним словом, назвал все обвинения несправедливыми. При этом еще на февральском допросе он объяснял, что согласился подписать признательные показания, чтобы потом рассказать о методах работы ЦПЭ в суде: «Я подумал: если они меня убьют, я не смогу рассказать правду всем».
В своем последнем слове он выразил надежду на справедливый суд, который непредвзято во всем разберется, потому что «Россия — великая и справедливая страна, главная страна в мире, где слово "человек" звучит гордо».
«Мой мозг отказывается понимать, как такое имеет место быть в правовом демократическом государстве, где ценность и уважение личности гражданина является приоритетом и гарантированы Конституцией РФ и президентом нашим. Если непредвзято анализировать материалы моего дела, то в каждой строчке видно, что сшито белыми нитками, где откровенная ложь в отношении меня переплетается с наглыми нарушениями прописанного законодательством порядка следственных действий», — сказал Абуталиб.
27 октября 2017 года судья Кировского районного суда Мурад Баркуев признал Шахруева виновным и приговорил его к 11 годам колонии строгого режима. Апелляционная инстанция оставила приговор в силе. Шахруева этапировали в колонию в Адыгее.
Адвокат Арсен Шабанов 13 августа подал жалобу в ЕСПЧ, указав на нарушение статьи 3 Европейской конвенции о защите прав человека (запрет пыток), части 1 статьи 6 (право на справедливое судебное разбирательство) и части 1 статьи 7 (право на наказание исключительно на основании закона).
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке