Страшнее только деревни. Как справляются с коронавирусом за чертой города

Закрытые на карантин поселки

Село Богородское на правом берегу Амура закрыли на карантин 12 апреля: на въезде дежурят сотрудники МЧС, въехать в село и выехать из него может только почта и машины с продуктами и лекарствами. Улицы и здания дезинфицируют, а жителей массово тестируют на коронавирус. На Богородское (около четырех тысяч жителей, 800 км от Хабаровска) приходится значительная часть от всех заболевших в Хабаровском крае, говорит замруководителя оперативного штаба края Олег Шереметьев.

«Нулевого пациента, к нашему стыду, мы пока найти не можем, — отмечает Шереметьев. — Отрабатывали одну версию — она развалилась. И пошло заболевание практически по второму кругу».

«Вторым кругом» он называет заражение врачей районной больницы в Богородском. По словам Шереметьева, они подхватили коронавирус во время инкубационного периода у пациента, попавшего в больницу с жалобами на другое заболевание. Симптомов COVID-19 у пациента не было, но после тестов выяснилось, что заразился и он, и врачи — точное число заболевших медиков представитель оперштаба не называет.

«Паника в селе была, — рассказывает Шереметьев. — Сначала [относились] с недоверием, как вся страна: далеко от нас вирус, да и от гриппа, туберкулеза и онкологии больше погибает… А после того, как получили один летальный исход, народ проникся. Когда коснулось жителя своего села, причем авторитетного — ветеран труда, в хоре пела, веселушка такая… но где-то успела поймать этот вирус. А так как возрастная, плюс сопутствующие заболевания — скончалась».

Пресс-служба правительства края сообщала, что погибшая работала медсестрой в больнице в Богородском. Шереметьев из оперштаба уверен, что вирус в Богородское попал «точно не из-за границы» — он подчеркивает, что все вернувшиеся в Хабаровский край из-за границы туристы прошли через обсервацию.

В район Междуречье под Мурманском попасть можно только по спецпропускам, МЧС пришлось развернуть там полевой госпиталь после того, как 6 апреля в поселке Каменка коронавирус обнаружили у 22 вахтовиков, работавших на стройке Центра крупнотоннажных морских сооружений. В правительстве области «Медиазоне» уточнили, что в поселке уже 206 случаев заражения COVID-19: «Болеют только рабочие строительно-подрядных организаций».

Похожим образом на карантин закрыты поселок Ленинский в Якутии (более 1,7 тысячи жителей), Ханымей и Пангоды на Ямале (около 4 и 11 тысяч жителей) и село Новоникитино Оренбургской области (625 жителей).

Глава сельсовета в Новоникитино Эдгар Мартиросян говорит, что въезд и выезд в село закрыты с 4 апреля, но уже 18 числа карантин обещают снять. По его словам, в село коронавирус попал вместе с женщиной, приехавшей из Москвы: «Выявили [симптомы заражения] в тот же день, как она приехала». По его словам, с женщиной контактировали 87 человек, но у всех тесты оказались отрицательные.

Жители рязанского поселка Заокское, где коронавирус подтвердился уже у двух десятков человек, тоже уверены, что первым заболел кто-то из местных фермеров, побывавших в Москве. Расположенные поблизости Заокское и Коростово (1 300 и 500 жителей, 225 км от Москвы) называют «молочными» — многие местные фермеры живут на доходы от продажи молока в Москве, говорит глава Заокского поселения Нина Судачкова. 9 апреля вице-губернатор Рязанской области Игорь Греков объявил карантин сразу в обоих поселках: въезд и выезд перекрыли, грунтовые дороги окопали.

«Конечно, люди были в панике — куда девать молоко? — говорит Судачкова. — Наши заокские ездят в Москву на рынки, некоторые по 40-50 лет арендуют там места. Когда-то мама ее ездила, теперь она».

Асфальтовые дороги в город заблокировали бетонными блоками и земляными насыпями, а полевые дороги обещали перекопать, но ограничились несколькими патрульными постами.

Многие жители карантин соблюдать отказывались, выходили толпой к постам и требовали выпустить их. На встрече с вице-губернатором области Игорем Грековым люди требовали назвать фамилии жителей села (власти заявляли, что их 13 человек), у которых подтвердился COVID-19. Греков отказался: «Какова уверенность, что вы не устроите самосуд?».

Через три дня запланированный до 22 апреля карантин власти все же отменили. Примерно половину из числа заболевших госпитализировали, остальные лечатся дома. Волонтеры из рязанского медуниверситета проверили всем жителям Заокского температуру, рассказывает глава поселка. Она неохотно отвечает на вопрос о том, продолжают ли ее односельчане работать за пределами Заокского после снятия карантина.

«У меня нет такой информации, — вздыхает Судачкова. — Как сказать… Я не знаю, как им тут не ехать… жить-то ведь надо тоже».

Карантин в единственной больнице на район

В Мошенском районе Новгородской области десятки деревень: постоянно здесь живут больше шести тысяч человек, а весной и летом к ним прибавляются еще и дачники из Москвы и Петербурга. Но ближайшая больница — в далеком райцентре Боровичи (к примеру, от деревни Морозово до него 105 км). Еще год назад в пяти деревнях были фельдшерско-акушерские пункты (ФАПы), но в прошлом году по решению прокуратуры их закрыли из-за нехватки специалистов. Упразднили и круглосуточный и дневной стационары в Мошенской ЦРБ, осталась только поликлиника.

Год назад депутат местного сельского совета Елена Серебрякова протестовала против ликвидации фельдшерских пунктов и стационара в Мошенском (около 2 000 жителей, 225 км до Новгорода), а сейчас показывает корреспонденту «Медиазоны», как не запутаться в местных разбитых дорогах и добраться до сельских ФАПов — уже закрытых.

В Осташево фельдшерский пункт раньше был в опрятном деревянном здании (на нем осталась табличка), а в соседней Устреке занимал второй этаж купеческого дома (на первом почта), на двери до сих пор висит выцветший листок с написанными от руки часами работы. Красная Гора выглядит такой же нежилой, как и синее здание закрытого ФАПа (в окне виден календарь за 2019 год). В Барышево, говорит Серебрякова, «был вообще новый медпункт, там даже фельдшер работал». Но сейчас металлическая лестница на входе уже проржавела, а на чердаке выпали оконные ставни.

«Мошенскую больницу присоединили к Боровичской, а в Боровичи не наездишься! Куда теперь, если заболеем? На кладбище!» — шутит Серебрякова.

«Скорая одна на район, а от деревни Дубишки, например, 85 километров до ближайшей больницы в Боровичах, — говорит председатель новгородского отделения "Альянса врачей" Дмитрий Соколов. — Берешь тысячу рублей на такси в одну сторону и едешь на прием. А сейчас и в Боровичах закрыли терапевтическое отделение — там лечился мужчина, у которого подтвердили коронавирус».

Известие о заболевшем быстро разнеслось по району, говорит медсестра Мошенской поликлиники Татьяна Лапина (имя изменено). Эта поликлиника — филиал больницы в Боровичах, село и город разделяют 50 километров.

Главный врач Боровичской ЦРБ Вадим Ладягин и глава района Игорь Швагирев разговаривать с корреспондентом «Медиазоны» о ситуации с коронавирусом отказались. Сама больница слеплена из старинного кирпичного здания и обычной советской панельки. Мимо вахтерши в маске постоянно снуют пожилые женщины. «Не надо у нас тут ходить, снимать нечего!» — огрызается вахтерша на журналистов.

COVID-19 у пациента этой единственной на весь район больницы выявили 10 апреля, несколько дней спустя число заболевших в городе выросло до пяти человек (всего в Новгородской области к 16 апреля выявили 53 случая заражения).

«Он десять дней пролежал на терапии в Боровичах с пневмонией, оказалось — коронавирус, — говорит Лапина. — А на прошлой неделе главврач [Боровичской ЦРБ] Вадим Ладягин к нам приезжал — обучать, как работать в условиях коронавируса. Говорил, что нам одноразовой масочки, халатика и очков достаточно, ведь коронавируса у нас [в селе] нет. Что вы, противочумных костюмов у нас нет и не было».

Маски, которые шьют в тюрьме

19 марта Минздрав выпустил приказ, в котором указано, что руководители медицинских организаций обязаны обеспечить сотрудников средствами индивидуальной защиты. В перечень входят «очки, одноразовые перчатки, респиратор соответствующего класса защиты, противочумный костюм 1 типа или одноразовый халат, бахилы».

Однако в провинции у многих медиков нет и половины из этого списка. Вера Локкина, фельдшер из карельского поселка Кяппесельга (около тысячи жителей, 150 км до Петрозаводска и 100 до Кондопоги) говорит, что им на амбулаторию, в которой работают два фельдшера, медсестра, зубной врач, уборщик и водитель, выдали один костюм.

«Как из целлофана, не такой чтобы уж надежный, — замечает она. — Не такой, как показывают по телевизору, в общем. Дали по одному респиратору, а маски и перчатки есть. Маски — те, которые у нас в тюрьме шьют, они не по размеру — больше на подростков, детей, не всем подходят. Тестов на коронавирус у нас в амбулатории нет. Нам дают анкеты, расспрашиваем, не приехали ли [пациенты] из-за границы. Ну и симптомы смотрим: кашель, одышка ли появилась. На самоизоляции будем наблюдать: если температура поднимется — отправим в Кондопогу, а потом в инфекционное отделение».

В начале апреля правительство Карелии сообщало, что «ежедневно в карельских колониях производят 50 тысяч бытовых масок». На сайте ФСИН указано, что подобные маски шьют в ИК-1 в Надвоицах, ИК-7 в Сегеже и ИК-9 в Петрозаводске. К 16 апреля в Карелии официально выявили 8 случаев заражения COVID-19.

Потенциально опасными считаются только те, кто контактировал с заболевшими и вернулся из-за границы или другого региона России, говорит заместитель главврача ЦРБ в Кондопоге Марина Мокурова. Она говорит, что к деревенским пациентам, которые не входят в «зону риска», отправляют фельдшеров без спецкостюмов: «В респираторах приходят, в перчатках, с кожным антисептиком. Мы же ОРВИ тоже лечим — все на дому. Раньше в опросник пациента, который медики должны заполнять перед визитом, были вписаны только зарубежные страны, теперь уже неважно — учитываются и [поездки] за пределами Карелии».

Пресс-секретарь «Альянса врачей» Иван Коновалов настаивает, что средства защиты сейчас нужны всем медикам, вне зависимости от эпидемиологической обстановки в регионе.

«У нас эпидемия уже выпущена из-под контроля, и нельзя говорить о том, что где-то медики борются с коронавирусом, а где-то нет, — уверен он. — Как в Покровской больнице Петербурга было: медики пожаловались на то, что у них нет средств спецзащиты, а власти им сказали: "Ну вы же не боретесь с коронавирусом, зачем вам?". Буквально через несколько дней там была вспышка и несколько зараженных, и больницу вообще закрыли на карантин».

Коронавирус выявили в том числе у санитара, который рассказал об отсутствии средств защиты, вместе с ним заразились мама, бабушка и девушка.

По словам Коновалова, в крупных городах средства спецзащиты для медиков есть, но «катастрофически мало, а в регионах их нет вообще». Это подтверждает и Юрий Бойко, фельдшер из деревни Ивановское (около 300 жителей, 147 км от Новгорода): «У меня есть хирургический халат, шапочка и маски — все».

«Я жаловался на отсутствие средств защиты главному врачу Старорусской ЦРБ, но получил официальный ответ о том, что "медицинские работники обеспечены средствами защиты в полной мере", — улыбается Бойко, глава местной ячейки "Альянса врачей". — При этом я имею полное право отказаться от вызова, поэтому руководство предупредил сразу: без средств защиты я к больному не поеду».

Редактор: Егор Сковорода