«Англосаксы», «хунта» и «центры принятия решений». Словарь новой реальности Военные базы против «родильного дома белых медведей». Что угрожает самому северному заповеднику России — и при чем здесь «преступный киевский режим» «Принимаем в том же режиме». В регионах, чьи власти отчитались об окончании мобилизации, продолжают разносить повестки Ночью — повестка, утром уже в казарме. Разговор с мобилизованным жителем Улан‑Удэ, отправленным в войсковую часть “I lost my son, but it had to be done.” Why families of Russian soldiers are not fighting for them «Я потеряла сына, но это нужно было сделать». Почему семьи российских солдат оказались не готовы за них бороться V значит в больницу. Родные рабочих из Донецка говорят, что те отравились водкой новой патриотической марки Желала Путину гореть в аду. Суд в Карелии отправил художницу на принудительное обследование по делу о «фейках» Теперь зола лежит одна. В Красноярском крае за полдня сгорели целые деревни «Где спали, там и срали». Что российские военные оставили после себя в городах, селах и домах украинцев «Ха, вы ему уже ничем не поможете. Он у вас умрет». Как в карельской колонии погиб свидетель обвинения по делу Политковской «Белый хлеб — значит, или проверка скоро, или праздник какой‑то». Что едят в колониях на Новый год: версии ФСИН и заключенных «Мы чем‑то смешным занимаемся?». Как в Петрозаводске за избиение заключенного судят бывших начальников ИК‑9 «Вышвыривают, как использованный презерватив». Осужденные руководители пыточной ИК‑7 в Карелии вышли на свободу раньше срока «Просрали все, что мы тушили». Репортаж из карельского поселка, жители которого пять дней сдерживали лесной пожар своими силами Неделя пожаров. День третий
«Бред, который пишут враги нашей страны». Следователь ФСБ прочел комментарий активиста (и оскорбился) после сообщения регулярного доносчика Судья постановил выпустить петербургскую модель из СИЗО. Но потом сослался на «техническую ошибку» «Будем делать лабутены». Бывший заключенный владимирской колонии рассказывает, как его заставили пытать людей «Мы ехали полтора‑два часа, смотрим в окно, а там лес». Где и как отбывают наказание арестованные за участие в протестах москвичи «В морге ответили: "Как нам скажут, так и напишем диагноз"». Что происходит с врачами, когда они заражаются коронавирусом (и умирают) «Это геноцид, согласитесь?». В Петрозаводске людей с подозрением на коронавирус отправляют в очередь к автобусу, где делают тесты «Неношение маски — это как секс без контрацепции». Врачи о второй волне коронавируса Цой, митинг, уволенный мэр. Как небольшой карельский город Сортавала уподобился Хабаровску «Полицейский ударил дедушку головой». Жители дагестанского поселка устроили митинг из‑за жестокого задержания Неуважение к власти в Калевале. Оштрафованного за карикатуры с Путиным жителя Карелии объявили в розыск по уголовному делу Страшнее только деревни. Как справляются с коронавирусом за чертой города «Мама, меня везут убивать». Что стало с заключенными и руководителями ИК‑9 в Карелии после публикаций о пытках