«Человек пукнет — ветер разносит». Как карельский министр усмирял деревню, взбунтовавшуюся против форелевой фермы «Помереть бы скорее, не смотреть на это безобразие». Ученые — о том, почему Россия все время горит Неделя пожаров. День четвертый
Война СК с электросамокатами. Силовики пытаются отрегулировать рынок кикшеринга при помощи уголовных дел С 00:00 до 23:59. Басманный суд опробовал на журналистах DOXA новый вид изоляции подозреваемых Дела о январских митингах. Что случилось за два месяца Полежать и досидеть. Блогеру из Бурятии дали 25 суток. Из‑за голодовки его госпитализировали, но он обязан вернуться в изолятор «Вы бы видели, как у меня машина пострадала!». В деле о гибели велосипедиста из Краснодара нет имени судьи, который сбил его своим внедорожником «У меня не авторское произведение». В докладе карельского омбудсмена нашли плагиат «без единой собственной буквы» Неизвестные убийцы Немцова. Что следствие упустило, расследуя нападение на политика «Много раз повторял "помогите мне"». В Вологде в отделении полиции умер отец троих детей «Человек у аппарата начал крутить ручку, вырабатывающую ток». В России расследование полицейского насилия может длиться годами «Все раздражены, но большинство подписали». Медикам в Карелии запретили публично говорить о заболеваниях, не относящихся к их профилю «Ешьте пиццу, а не животных». Петербургская веган‑пиццерия пытается дожить до лета Заключенных прячут, доказательства уничтожают. Как ФСИН Карелии мешает Следственному комитету вести дело о пытках в ИК‑9 «Я висел, как окорочок». Заключенные колонии в Петрозаводске рассказывают о пытках и начальнике, которому «нравится бить людей»