Я родился на Урале, вырос [тут] и продолжаю жить. Это Южно-Уральские горы, с детства я в них рос на пасеке с бабушкой-дедушкой, и постепенно они входили в мою жизнь. Потом у меня были 15 лет службы в МВД. [Пять лет назад] я это все бросил и создал ювелирную компанию, которая делает украшения на тему гор, дикой природы, путешествий — собственно, то, чем я увлекаюсь.

Так как я живу здесь, то в основном мои путешествия были по Уралу. У меня на стене висит огромная карта Урала, и если посмотреть на нее, видно, что это по сути дорога, которая пересекает всю страну с юга на север — горы вытянутые, узкие и поэтому выглядят, как дорога.

Мне захотелось быть первым человеком, который пройдет весь Урал в одиночку. Никто до этого не смог полностью преодолеть [этот маршрут]. У меня на сайте есть страничка, посвященная этому вопросу. Я знаю четыре экспедиции — ни одна из них не прошла Уральские горы полностью, какие-то части были не пройдены. Это сложно — 3 тысячи километров в одиночку (или даже не в одиночку) непрерывно по горам. Это был такой вызов — силе, подготовленности, какой-то логистике, и я это сделал.

Так как я много занимаюсь спортом, туризмом, путешествиями, то смог подготовиться. По сути, моральная — скорее, теоретическая — подготовка проходила долгие годы, а фактической подготовкой я занимался последние полгода. Ну и создавал логистику, прорабатывал маршрут. И вот стартовал 1 мая от реки Урал и закончил через 109 дней на горе Константинов камень.

Я ставил перед собой и задачу популяризации Урала. Он представляет собой пять частей: Южный, Средний, Северный, Приполярный, Полярный — и, получается, ввиду российских логистических проблем, многие части Урала информационно, логистически не связаны, многие люди, которые живут на Северном Урале, на Полярном Урале, не знают, например, Южный Урал.

На мой взгляд, Уральские горы — это самые разнообразные горы [России], потому что они пересекают всю страну с юга на север — возникают в степях, заканчиваются в полярных пустынях, а между этим и широколиственные леса, и темнохвойная тайга, там многие народы живут коренные. И чтобы все это объединить в одну историю, показать, как Урал меняется постепенно от километра к километру, от природной зоны к природной зоне, и был [задуман мой поход].

Я постоянно писал в интернет, выкладывал фотографии, свои впечатления. Это такой непосредственный репортаж. Я снимал фильм многосерийный, который будет меня на канале. И я планирую написать большую книгу, прочитав которую, человек сможет посмотреть, пройти весь Урал, пересечь всю Россию от южной границы, Казахстана, до Северного Ледовитого океана. Мы в нашей мастерской сделали пять серебряных жетонов по пяти частям Урала, я спрятал их в интересных красивых местах. И в книге я расскажу, где они спрятаны, чтобы любой желающий мог попытаться их найти.

[Мы организовали сбор] для детей с ментальными проблемами, чтобы они могли съездить в горы. Это удалось, они уже съездили, даже остались еще деньги на образовательные программы. Это не просто доброе дело — свозить детей на турбазу. Это планомерная работа, которая проводится фондом «Мархамат» на протяжении многих лет, и это позволяет многим детям, у которых есть особенности психологического развития, если не найти свое место в жизни, то лучше социализироваться. Я приходил в этот фонд с лекцией, там только один ребенок сказал, что он знает, что такое Урал, хотя они живут на Урале. Поэтому мы придумали, что можно отправить их в горы.

[У меня] еще были задания от хронодендрологов, понятно, что я не ученый, но я могу пройти и отснять какие-то места. Уральские горы зарастают лесом, так как климат меняется, лес поднимается — за последние 100 лет в горах Урала лес поднялся по высоте на 80 метров. И, соответственно, если сравнивать фотографии столетней давности и современные фотографии, то можно посмотреть этот процесс, он не везде равномерен. Также, допустим, изменение климата влияет на ледники, на Урале за 50 лет растаяло 25% ледников. Я фотографировал какие-то такие вещи для хронодендрологов, для ботаников.

Так как невозможно пройти по Уралу 3 тысячи километров и пронести с собой продукты на все эти километры, маршрут был разбит на 18 этапов, соответственно, было 17 забросок. Заброска — это продукты на следующий этап, какие-то вещи, трусы, носки, кроссовки, батарейки, газ. Все это было упаковано моей мамой, мама помогала мне. Ну и супруга, которая постоянно находилась на связи со мной и выстраивала всю логистику, отправляла это доверенным лицам — на турбазы, или поездом, или на пункты почты. Я шел и забирал, 18 посылок, точнее, 17 — одну не смог забрать, потому что не работала почта, и я решил не тратить время — это были относительно населенные территории, Средний Урал, можно было купить продукты по дороге.

Половина Урала — условно говоря, первая южная часть Урала —относительно населенная, это Южный и Средний Урал. Где-то каждый день населенные пункты были, где-то раз в два дня, там не проблема [купить продукты], потом начинаются примерно 1,5 тысячи километров [незаселенной] территории. После Североуральска кончаются населенные пункты, кончаются дороги, там есть какие-то отдельные турбазы, и вот туда мне делали заброски. Были какие-то шероховатости — допустим, в поселок на восточном склоне Урала посылка две недели не могла дойти, жена дослала еще одну, потом туда вертолетом все сразу привезли.

Я каждый день отправлял текст о прошедшем дне супруге через спутниковую связь. Когда была возможность, отправлял фотографии, она публиковала фотографии и посты. Люди читали, отслеживали, включались в эту историю. Поддержка людей, конечно, была невероятно важна.

У меня был с собой спутниковый трекер, он показывает в интернете, где я нахожусь в реальном времени. С него можно писать сообщения, на него можно писать, и там есть кнопка SOS, чтобы послать сигнал в специальную службу, которая обслуживает этот трекер. Это такой главный прибор [в путешествии]. Ну и мои знания.

К счастью, у меня не было проблем из-за того, что я что-то не продумал. Скорее, были излишние меры — может, просто повезло с погодой, но всегда должен быть запас прочности, и у меня всегда его было чуть-чуть больше, чем нужно. Поэтому все прошло так, как я планировал, и даже чуть лучше.

На Урале достаточно много охраняемых природных территорий. Я проходил через два заповедника, [их сотрудники] пошли мне навстречу. Ну, я как волонтер выполнял там работу, пофотографировал. Но в целом могли быть проблемы с проходом, потому что заповедники запрещены для посещения. Но так как у меня достаточно интересный проект и есть определенное имя, мне дали разрешение.

Не всегда находилась чистая вода, приходилось иногда пить из болот, из луж. Смотришь, там какие-то червяки плавают — ну ладно, прокипятил подольше и выпил. В основном плохих ситуаций не было, бывало, что молнии били рядом со мной в грозу, встреча с задницей медведя в полутора метрах, но в целом это было не принципиально опасно.

У меня было семь встреч с медведями, но одна была близкая. Я просто покричал, и он убежал. В подавляющем большинстве случаев медведи убегают сами. У меня есть отдельный пост про медвежью безопасность. Видел других животных: волки, лоси, кабаны, росомахи, клещи, зайцы, все подряд. Лоси, олени близко были, но, на самом деле, животные не особо стремятся к людям приблизиться. Опасных животных два: это клещ и медведь, а остальные животные в целом для человека не опасны. Один клещ меня укусил, но это я расслабился, снял носки днем. Но все нормально прошло, я привитый.

Урал — это самые разнообразные, на мой взгляд, горы страны, и они все прекрасны. Каждое место прекрасно, все зависит от погоды, от состояния души — их десятки, этих мест, может быть, сотни, тысячи. Каждый день было что-то очень красивое.

А вот самое тяжелое было — это утром достать ноги из сухого чистого спальника, надеть грязные мокрые носки и сделать первый шаг. Кажется, вроде фигня, но когда делаешь это 100 дней подряд, на самом деле, очень тяжело. Сложности каждый день возникают, но утром вылезти из спальника в дождь и куда-то опять пойти — это самое изматывающее, просто монотонностью и однотипностью этой процедуры.

Проблема мусора очень заметна. Многие считают, что мусор оставляют туристы, но, на мой взгляд, в первую очередь мусорят жители, которые сами живут в горах в деревнях. Это главный источник мусора, то есть выкинуть пакет с мусором на обочину где-то рядом с деревней [считается нормальным]. Все очень сильно засрано вокруг населенных пунктов, стойбищ. Туристы обычно путешествуют из больших городов, культура поведения в горах растет постепенно, но с местными жителями, наверное, сложнее это развивать.

Перевал Дятлова, наверно, одна из самых известных [уральских] территорий в мировом масштабе, и очень грустно, что именно [он] стал популярным, потому что в этом месте нет ничего интересного, кроме того, что там случилась трагедия. И сейчас это место развивается, на этом зарабатывают деньги, туда возят туристов, про него пишут книги, снимают фильмы, придумывают новые теории — все это бизнес, построенный на крови. Это грустно, потому что у нас много более интересных, красивых, достойных мест.

На самом деле, когда я строил этот маршрут, у меня не было опыта прохождения [таких больших расстояний], я 3 тысячи километров никогда в жизни не ходил, я не знал, что будет с ногами после тысячи километров. Но ноги показали себя очень хорошо. У меня достаточно большой опыт походов, и я много занимаюсь спортом на выносливость. Интересный момент: когда я зашел на последнюю вершину Константинов камень, это было в обед, и когда я начал спускаться, у меня заболели колени в первый раз за маршрут. Может, психосоматика, может быть, просто голова вот так взяла себя в руки, но [во время похода] ничего не беспокоило. До этого это у меня были профессиональные проблемы со спиной, с ногами, но стоило мне выйти на маршрут — все боли прошли, и они вернулись, только когда я вернулся к обычной человеческой жизни. Поэтому я думаю, что нужно опять куда-то идти.

Под последней горой на Урале, под Константиновым камнем проходит ведомственная дорога Газпрома — там газопровод. По ней периодически проходят какие-то машины. Я вышел туда, поймал попутку и доехал до Воркуты, потом сел на поезд, приехал в Лабытнанги. Сейчас мы переправляемся через Обь на пароме в Салехард, оттуда я улечу в Уфу.

Когда поход завершился, я почувствовал ничего, вообще. Ну да, удалось, я сделал это. Первые сто дней я шел и даже себе запрещал думать, как это будет круто, когда я поднимусь наверх, как я буду визжать, орать от восторга. Но, видимо, сам путь важнее цели, поэтому, когда я дошел до вершины — ну, как бы дошел и дошел. Там курумы, там ветер, холодно и дождь идет. Когда ты сто дней шел, когда ты понимаешь, что это такая планомерная постоянная работа, достижение цели воспринимаешь как должное, было даже немного обидно — вот и все, вот я и закончил. Но, может, еще придет осознание.

Редактор: Дмитрий Ткачев