Марк, 29 лет. «Москва-Баку-Тбилиси», аэропорт Внуково

Мне говорят: «Пройдите в четвертое окно, там свободно». Подхожу, там парень лет двадцати с проблемной кожей на лице и вида такого, как будто его буллили в школе все классы. Он смотрит пристально, очень неприятно. Что-то пишет, смотрит на меня. Какая цель поездки? Отдохнуть. Через три минуты он говорит, что меня проводят на собеседование.

Пока ждал, открываю телеграм, думаю: «О, может, заархивирую чаты». Архивирую «Медиазону», «Медузу». Потом вообще удаляю телегу, репосты из сториз в инсте. Выходит опрятный молодой человек, в красивой рубашке, заправленной в штаны. Не в форме. Одет как в рестик собрался, примерно 32 года, чистая мразь. Не представился, позвал пройти с ним. Говорит мне: «Так, ну телефон на стол, разблокировываем, все из карманов и из рюкзаков вытаскиваем». Телефон хватает и садится шерстить, я вещи достал на стол, начинается осмотр. Этот мне говорит: «Ну вы пока расскажете про себя, чем живете, чем занимайтесь, кем работаете?».

Атмосфера супернагнетающая: он говорит интонацией не как следак из ОВД «Таганский», не как в сериалах, а как чистая ультрамразота. Других ощущений не вызывает. Я ответил, что работаю на съемках, еще делаю татуировки. Он спрашивает: «Так вы делаете татуировки, а кино ваше хобби?». Я объясняю, что нет.

Все это время он бешено шерстит по телефону, открывает все приложения, все переписки со всеми. Я только изредка видел, что он делает. О, говорит, фейсбук? «В фейсбуке сидите?». Нет, скачал, чтобы квартиру найти. Листает новостную ленту: «Так. О, майдан. Вот квартиру сдаете. Уезжаете надолго?». Отвечаю, что на две недели, отдохнуть.

Потом просит показать, что в рюкзаке. А сам листает все в телефоне. Происходит такой диалог.

— Так, а телеграмом что, не пользуйтесь?

— Нет, у меня вотсап для работы.

— Интересно, а это кто? Ваша подруга? У-у-у, а вот вы ей советуете бежать — это как? Бежать из страны?

— Ну да. Уехать, пока не закончатся перипетии.

— А бежать — это как? Насовсем, что ли?

— Ну, уехать. Пока все не успокоится. Всегда можно вернуться.

— А вы, Марк, бежите?

Потом он смотрит паспорт, отмечает, что у меня очень много виз: и американская, и японская, и британская. «И фотки везде разные. Тут вы вон с усами, тут лысый. Вы прикольчики всякие любите?». Спрашивает, что за татуировка на пальцах. Отвечаю, что раньше было слово «давай», что-то, чтобы выйти из депрессии. Спрашивает: «У вас депрессия, Марк?». Ответил, что ходил к психологам и психоаналитикам. «Понятно, понятно».

Потом он нашел приложение «Медузы», я его не удалил. Спрашивает: «А что думаете вообще? Сами понимайте — ситуация сейчас в стране непростая». Отвечаю ему, что читаю разные источники и делаю свои выводы. Спросил, зачем я в Грузию еду и еду ли один. Сказал, что один, хотя ехал с друзьями, у них семья с детьми, они уже прошли контроль. Спросил, почему еду через Баку, а не Ереван (взял билет так, чтобы рейс с меньшей вероятностью отменили), где буду жить в Тбилиси, есть ли обратный билет (у меня не было). Смотрел список звонков, спросил, почему состою в чате «Верхний Ларс».

— Ну ладно, Марк. Вы сами-то чего думаете? Любите Путина?

— Я придерживаюсь разных взглядов. Понимаю, что сложно сейчас, поэтому хочу уехать, выдохнуть и переждать. Недели через 2-3 вернусь. Надеюсь, что все скоро наладится.

— Понятно, понятно. Ладно, езжайте. Только там репортажи не снимайте плохие про Россию, — говорит с ухмылочкой.

Мы выходим, я еще сижу, жду на скамейке. Пью воду, в горле ультрасухо. Сердце дико колотится. Очень страшно. Меня провожает другой мужчина (уже в форме) до того же пограничника. Он снова туго всматривается, проверяет, ставит штамп: «Проходите».

Вячеслав Устенко, 21 год. «Москва-Минводы-Гюмри», аэропорт Минводы

У меня был рейс в ночь с 28 февраля на 1 марта, с понедельника на вторник: Москва — Минеральные Воды — Гюмри, Армения. Ночная пересадка, я уставший, прилетел в Минводы, прошел регистрацию, прохожу на паспортный контроль. И вот сотрудница меня не пустила: что-то там копошилась, смотрела внимательно в компьютере, что-то ей не понравилось, и она позвала потом сотрудника. Она передала ему паспорт, что-то сказала, и сотрудник увел меня: он стал спрашивать: цель поездки, куда едешь, маршрут, все остальное. Я думал, что все нормально, у меня же ничего такого, стал спокойно рассказывать, что еду в Гюмри, потом в Грузию и в Турцию, а из Турции у меня есть обратный билет на 17-е число в Москву, две недели. Ехал бы напрямую в Турцию, но говорят, что нельзя напрямую, надо через Грузию — я так и сказал, они начали дальше узнавать.

Покажи, говорит, билет, ну я нашел его, показываю — он такой: «Не видно». Взял телефон, смотрит-смотрит, а потом в телеграм заходит и уходит в этот момент. Я в шоке, я не выспавшийся, не понимаю, что происходит, и остаюсь с другим сотрудником в форме.

Потом начали у меня по всему телеграму задавать вопросы: я в ГрОбу, в ЛПР состою, вот это все.

Потом другой сотрудник пришел, очень жесткий. Остальные эфэсбэшники были более вежливые, а этот постоянно оскорблял, унижал, говорил, что я анархист, предатель Родины, что я еду на Украину воевать. Смотрели мои фотографии, все переписки, нашли бот Навального, куда новости отправляешь, хотели меня за экстремизм привлечь. Потом еще у меня шутка была с братом: я шутил, типа поедешь на Украину воевать, когда Зеленский выложил о том, что 100 тысяч гривен платят, они хотели приплести, что я брата агитирую.

Пришли другие сотрудники, снова все это по кругу раз пять-шесть. В телефоне все, что можно, посмотрели, стали ноутбук просить. В ноутбуке у меня ничего нет, я говорю, смотрите, пожалуйста, но у меня зарядка в багаже, а он разряженный. Зарядку они не нашли, в итоге достали мой багаж — а это уже было, когда мой самолет улетел.

Когда самолет улетал, и я понимал, что уже на него не сяду, они заставили меня написать подписку о том, что я отказываюсь от вылета и что к ним претензий не имею. Больше я ничего вроде бы не подписывал.

В итоге они нашли зарядку и включили ноутбук. Нашли у меня заявление в ЕСПЧ за прошлый митинг, год назад который был. Были претензии у них, это что куда ты просил. Потом унесли мой ноут непонятно куда, я не знаю, что с ним было. У меня до сих пор подозрения, мало ли какие там программы теперь есть или что еще.

Отпечатки у меня откатали. Я как бы не особо спорил, понимал, что и так продержали, еще хуже было бы.

Потом пришел этот сотрудник, который оскорблял меня постоянно. Мы с ним один на один в комнате остались, он спросил, есть ли камеры, камер не было, и просто полчаса оскорблял меня. Говорил, что я позорю Родину, что на меня государство деньги тратит, вот такую ерунду говорил, что я последняя тварь, из-за меня люди гибнут, если ты против войны, то почему восемь лет молчал, когда дети погибали луганские и донецкие. Ага, а мне 21 год, восемь лет назад мне 13 лет было.

Это все было в аэропорту, у них там за паспортным контролем сразу кабинетики. Привезли мой багаж, все по одной вещичке проверяли, ничего не нашли. Часа два я еще в коридоре сидел, потом принесли документы, говорят иди. Я спрашиваю, а почему меня вообще задержали — говорят, что это военная тайна. И все, иди куда хочешь. Я пошел покушать в буфет в аэропорту, потому что не ел практически полдня, выхожу, меня сотрудник видит снова и говорит, что опять бумажки надо подписать, билет купим обратный. Я еще два часа сижу, все ушли, никого не осталось, кроме пограничника — ему позвонили, что меня какой-то еще сотрудник должен опросить. Он не пришел, и пограничник заставил меня забронировать отель на следующий день и билет в Москву на следующий день. Получается, меня с 9 до 4 держали.

Я поехал в этот отель, который забронировал, переночевал, а на следующий день поехал в аэропорт. Думал, меня снова будут допытывать, а у меня рейс перенесли с вечера на день, другой номер рейса, вот они меня, скорее всего, и не поймали снова.

Улетел, вернулся, сейчас в Москве. Когда меня выпускали, говорили, что меня, скорее всего, из страны не выпустят. Может, где-то и повезет, кто-то выпустит, но останавливать будут везде. Так сказал сотрудник один.

Иван. Рейс «Москва-Ереван»

На погранконтроле, где обычно быстро проходишь за пол-минуты, меня тормознули. Спрашивали, куда лечу, есть ли у меня какие-то родственники. Потом сказали дождаться эфэсбэшника. Он отвел меня в сторону, поставил в очередь и забрал у меня документы. Я пока стоял удалил из телеграма и «ВКонтакте» все, что могло показаться ему подозрительным.

Через некоторое время, когда подошла моя очередь, он отвел меня в сторону, сказал показать телефон. Начал пролистывать мои каналы в телеграме, смотреть, не искал ли я, как изготовлять коктейли Молотова, подписан ли я на украинские соцсети, не распространял ли я ложную информацию. Это из того, что я успел заметить. Ну и задавал вопросы: куда и зачем лечу, надолго ли. Слава богу, меня надоумили купить обратный билет.

Олег, 26 лет. «Москва-Стамбул-Тбилиси», аэропорт Внуково

Я вылетал турецкими авиалиниями. Взял билет авиакомпании, которая по политическим причинам, скорее всего, не будет сейчас закрывать, потому что Эрдоган как себя ведет? Вроде на словах осуждает, а по факту…

Я пришел к окошку паспортного контроля, сотрудник сидел, смотрел-смотрел в свой комп, а потом мне такой: «Вам нужно пройти дополнительную проверку документов». Ко мне в этот момент уже сразу подошел сотрудник, видимо, он его по-тихому вызывает какой-то кнопкой. Сотрудник взял у меня паспорт и оба посадочных талона, а меня отвели в коридорчик.

Там как бы одно единое помещение, это не было именно какое-то отделение полиции. Там такая стеклянная ширма до потолка — огромная и непрозрачная, и вот за ней, прямо в этом же зале как бы паспортного контроля, собираются люди, которых дополнительно проверяют. Там были только две девушки и около 10-15 парней, причем, как мне показалось, девушкам не возвращали паспорта. Они были вместе со своими попутчиками. По ощущениям, у девушек не было проблем, их документы не проверяли.

Сначала я напрягся. В прошлом я сотрудничал с Алексеем Навальным, наверняка у них где-то это все записано. Подумал, что будут разговоры какие-то неприятные, как это бывает. Потом себя успокоил — рейс же через Стамбул, все выглядит, как проверка мужиков, которые летят в Турцию. Понял, что это просто такой антитеррор, скорее, чем персонально ко мне вопросы. К некоторым подходили сотрудники в форме с какими-то анкетами, открытыми на планшете. Задавали вопросы про работу, учебу, семью, какую-то личную общую характеристику составляли на людей. Потом всех, кто был в этом зале, подзывали по имени, и сотрудник провожал их с паспортом и билетами обратно на паспортный контроль.

Я там простоял 40 минут. Со мной произошло то же самое. Никаких дополнительных вопросов, анкет, ничего со мной не происходило. Единственная любопытная деталь: из этого зала был такой коридор, уходящий в их отдел куда-то. И из него мне доносилось, что они произнесли фамилию «Навальный», и другим голосом там было сказано: «Он там уже не работает». Я услышал два обрывка фраз подряд. И все, больше ничего не слышал, и ко мне тоже больше никаких вопросов не было. Ну, возможно, они заодно в какой-то базе заметили, что я там работал, но, скорее всего, повторюсь, проверка шла по другой причине. Меня ничего не спросили абсолютно. Отвели обратно к окошку паспортного контроля, там мне поставили все штампики и выпустили спокойно в нейтральную зону.

Маргарита, 26 лет. «Москва—Стамбул», аэропорт «Внуково»

Я летела в Стамбул из Москвы. У меня два гражданства: и российское, и украинское, потому что я из Крыма. Но у меня нет российского загранпаспорта — на границе я показала свой украинский загран. И вот меня отвели в эту знаменитую комнату во «Внуково».

Сначала я сидела в коридоре, там было еще какое-то количество человек. Я сразу спросила у них, какое гражданство — у всех было разное. Были русские, была женщина из Украины, были восточного вида мужчины. В общем, такая разнородная публика. Я сотрудников поторапливала, спрашивала, почему вы меня задерживаете, сколько еще ждать, и меня пригласили в эту комнату, где сидели два неприятных человека в пиджаках.

Они спросили, куда я еду. Я сказала, что еду к своему молодому человеку (мы живем в разных странах и встречаемся — в Европе, в Турции). И это была правда! Потом они спросили: «Ну что, постили #нетвойне в интернете? Украинские телеграм-каналы читали?» Я сказала, что нет, не постила, «я же не хочу сесть в тюрьму». И это видимо было с моей стороны оплошностью. Они так типа с улыбкой вежливо начали говорить: «Да какую тюрьму, да вы что». Я говорю: «Ну можно и за лайк-репост сесть». Они такие: «Да что вы такое говорите? Что вам про Украину известно? Кто у вас там? Вы не переживайте, мы там [в Украине] сейчас быстро закончим все. Мы же люди вежливые».

На этом я разрыдалась, у меня началась истерика, они принесли салфетки. Говорят: «Ну что же вы 8 лет назад не переживали? Сейчас не переживайте, все будет хорошо. Я свою работу хорошо делаю. Это просто моя работа». Ну очень сально они со мной разговаривали, неприятно разговаривать — такая была очень надменная уверенность в своей правоте.

С другой стороны, они занервничали, когда я разрыдалась, потому что им было уже стремно, что я сейчас выйду заплаканная из этой комнаты, и остальные люди подумают, что же они там со мной делали. Он попытался убедиться, что я как-то успокоилась, и они меня отпустили. Я сидела в принципе недолго, минут 10, телефон у меня не проверяли, но я предварительно снесла все чаты, телеграм-каналы и соцсети.

Дальше отпустили, я забыла свой багаж, и женщина меня обратно еще раз провела. В принципе, было понятно, что они меня пустят, скорее прощупывали, экстремистски ли я настроена. И я сама сделала оплошность, сказав, что не хочу сесть в тюрьму из-за картинки.

При том, что, конечно же, я все постила. Я сначала испугалась, когда он задал этот вопрос, постила ли #нетвойне, потому что я буквально часов за 20 до этого запостила эту картинку в ленте инстаграма. А потом я скорее поняла, что это случайность была, это какое-то общее место, им известно, что все сейчас эти картинки постят.

Алексей, 35 лет. Рейс «Москва-Стамбул», аэропорт Шереметьево

1 марта у меня был рейс на 7 утра. Я приехал в аэропорт сильно заранее — это Шереметьево, терминал С, который новый и весь такой с иголочки. Я приехал почти за четыре часа до вылета и был практически один во всем аэропорту. Все очень быстро прошел, все очень доброжелательные. Собственно, единственный вопрос на релевантную тему мне задали в зеленом коридоре: там сидели две девушки, они так, иронично улыбаясь, спросили, везу ли я какую-то наличность. Я сказал, что везу 5 тысяч евро. Они спросили, есть ли еще какие-то рубли или доллары, а я ответил, что нет.

Они спросили: «На сколько летите?». Я скорчил рожу — у меня билет официально на 10 апреля, я планировал возвратный менять. Но я сказал, что еду на 10 дней. И одна из девушек, еще так улыбнувшись, сказала: «Думаете, уляжется?». Я ответил, что не знаю, похихикал и ушел.

В целом, ощущение — по крайней мере в четыре утра — постапокалипсиса: никого нет, есть полки, ломящиеся от финляндской водки, виски и так далее, какого-то такого избытка и лухари, и по ощущениям, конечно, всего этого скоро не будет. И в этом смысле именно этот терминал С выглядит особенно дико.

Тем не менее к семи народ уже стал прибывать, его стало дофига. Я летел на борту, который, кажется, изначально планировался меньшего размера, по-моему, даже место, которое я забронировал, было рассчитано на самолет на четыре ряда кресел, я должен был сидеть у окна, а борт, видимо, заменили на самый большой — «Боинг»-777, и я сидел уже в середине. И сегодня еще услышал от знакомого о такой практике, что на его рейс тоже добавили самый здоровый — тоже 777 или типа того — самолет, чтобы обслужить дополнительный рейс в Стамбул.

На регистрации видел много людей с переносками, с кошками, с собаками. Ну, то есть все понятно.

Редактор: Агата Щеглова