На первом заседании судья Александр Козлов разделил все обвинение против членов БОРН на девять эпизодов и попросил присяжных записать эти эпизоды, чтобы не запутаться в обилии подробностей и преступлений группировки. Первым рассматривалось убийство антифашиста Федора Филатова 8 октября 2008 года (в нем обвиняются Михаил Волков и уже осужденный Никита Тихонов), сестра Филатова рассказывала, как убивали ее брата.
На прошлой неделе в суде выступили лидер БОРН Никита Тихонов и его гражданская жена Евгения Хасис, которые рассказали о том, как была создана и функционировала неонацистская банда. Оба настаивали, что «идейным вдохновителем» БОРН был лидер «Русского образа» Илья Горячев, который якобы получал указания от своих знакомых в Администрации президента (дело против Горячева выделено в отдельное производство).
Убийство Ивана Хуторского, как рассказывал на прошлой неделе Никита Тихонов, участники БОРН начали готовить еще в октябре 2009 года. При этом сам Тихонов утверждает, что не хотел принимать участия в убийстве, но согласился показать Баклагину и Исаеву дом, в котором он живет. 4 ноября Тихонов был задержан, но это не побудило его подельников отказаться от преступления, наоборот, они решили таким образом «поддержать» соратника.
Из показаний Вячеслава Исаева на следствии:
«В общем пришли на кухню и начали решать, что делать. Ну Алексей [Коршунов] предложил, и мы с ним согласились, что надо было делать Хуторского.
Вопрос следователя: Что значит делать?
Ответ подозреваемого: Ну убивать. Это как-никак хоть какая-то поддержка Никите».
В итоге убийство совершил Алексей Коршунов — 16 ноября 2009 года он застрелил антифашиста из нагана 1895 года, который Никита Тихонов продал «Северным» (Баклагину и Исаеву) за день до своего задержания. Баклагин и Исаев по рации координировали действия Коршунова и подавали ему сигнал о том, что Хуторской зашел в подъезд.
Из показаний Вячеслава Исаева на следствии: «[Коршунов] рассказал, как он это сделал. То есть он, когда Макс [Баклагин] дал команду (Корушнову по рации — МЗ), он услышал, как [Хуторской] зашел в подъезд, стал спускаться по лесенке к нему навстречу. Он жил на втором этаже, поднимался по лесенкам. [Коршунов] раз смотрит, че-то нет его. А он стоял возле почтовых ящиков, газеты, видимо, вытаскивал. То есть [Хуторской] даже его не видел, не слышал. Алексей подошел к нему сзади, выстрелил в затылок. Хуторской сразу упал. Подошел и еще один контрольный выстрел сделал и все».
Выступает Донара Джапаридзе.
«Илюша всегда работал. С седьмого класса работал, летом. Мы в деньгах не очень нуждались, но это был его выбор. Учился очень хорошо, с отличием окончил школу. Он был очень хорошим человекам, помогал семье и друзьям. Наверное, я неправильно воспитала его, не должны быть люди добрыми и порядочными», — мать Ильи Джапаридзе тихо плачет, стоя за кафедрой для свидетелей.
По ее словам, Илья писал стихи и играл в музыкальной группе.
— Как он относился к другим национальностям? — спрашивает судья.
— Хорошо, мы не делали различий.
Донара Джапаридзе уже рыдает: «Я не понимаю, почему это произошло с нами. Вот книга его стихов. Таким был мой сын».
Она прочла суду одно из стихотворений, где встречаются слова «в чем я провинился, в чем вина моя».
«Ну в чем вина моего сына?! — восклицает она. — Почему погиб хороший, добрый человек?»
Последний раз она видела Илью утром в день гибели — 27 июля 2009 года. Проводила его с утра в институт, он ехал сдавать экзамен. О смерти сына Донара узнала днем, когда была на работе, ей сказали об этом старший сын и крестный отец Ильи.
«Они пришли и сказали “мама, пойдем домой”. Я сразу поняла, что что-то случилось с Ильей. Они сказали, что Илью убили. Но он никогда ничем противозаконным не занимался», — вспоминает Донара.
По ее словам, уже после смерти Ильи она узнала, что сыну поступали угрозы.
Ни у кого из участников процесса к ней вопросов нет. Судья уточнил, хочет ли она остаться на оглашение письменных доказательств. Донара Джапаридзе ответила, что попробует.
Из показаний Максима Баклагина на следствии: «Мы с Тихомировым переоделись в одежду и парики, в которых планировали совершить убийство, и проследовали к лавочке, расположенной недалеко от дома Джапаридзе. … На лавочке мы изображали алкоголиков, делали вид, что употребляем спиртное из бутылки. На самом деле же мы пили виноградный сок из бутылки.
В момент, когда мы увидели приближающегося Джапаридзе, я закрыл бутылку с соком и положил ее вместе с пластмассовыми стаканчиками в пакет, который был со мной. И после того, как он прошел мимо, мы проследовали за ним. Недалеко от метро «Братиславская» Тихомиров четыре раза выстрелил из принадлежавшего ему пистолета «Оса» в голову Джапаридзе. Однако тот сознания не потерял, схватился за голову и сделал попытку убежать в сторону своего дома. В это время я начал наносить по телу Джапаридзе удары ножом, отчего тот упал возле столба на землю. … При нанесении ударов Джапаридзе пытался закрываться руками и отмахиваться ногами. В область тела Джапаридзе я нанес от 8 до 12 ударов ножом, остальные тот отбивал руками»
Судья зачитывает протокол осмотра места происшествия. На месте убийства были найдены две пули с резиновой оболочкой, мобильный телефон серого цвета. На асфальте — брызги крови.
Согласно тексту судебно-медицинской экспертизы, Илья Джапаридзе поступил в больницу в коме в 10:43, через полчаса он скончался. У него было ранение головы в районе глазницы, колото-резаные раны на животе, проникающее ранение груди, многочисленные раны на груди, на руках, кистях, голени — всего ему было нанесено 26 ударов ножом. Ото всех этих ранений Джапаридзе скончался.
Подсудимые не смотрят друг на друга, глядят прямо перед собой.
Слово попросила мама Джапаридзе: «Вот вы прочли эту бумагу! Разве эти мерзавцы не должны быть осуждены?». Судья попытался её перебить, попросил держать себя в руках. «Другим матерям должно быть страшно отпускать своих сыновей из дома», — договорила Донара и села на место.
Судья зачитал техническое описание пистолета «Оса», из которого был убит Джапаридзе. 12 декабря 2010 года у Юрия Тихомирова был проведен обыск. Из его комнаты были изъяты перочинный нож, ежедневник с рукописным текстом, панамы желтого и серых цветов, несколько мобильных телефонов, несколько коробок от мобильников, из сейфа изъято охотничье ружье «Сайга», много коробок с патронами.
Зачитал судья также распечатку новости об убийстве Джапаридзе с сайта Центра «Сова» и новости из различных СМИ.
Судья зачитал заявление сестры Павла Скачевского, согласно которому ей неизвестные причинили сотрясение мозга. Согласно заявлению Екатерины Скачевской, на улице её схватили двое человек, угрожали ей и её семье расправой и требовали, чтобы она не помогала своему родному брату, которого тогда судили за убийства (Павел Скачевский и его подельники 8 апреля 2010 года были осуждены почти за два десятка убийств неславян; 12 апреля судья Чувашов, который вел этот процесс, был убит участниками БОРН).
«Убей фашистскую семью», — с такими криками якобы бежали за ней некие молодые люди. Скачевская потребовала найти тех, кто на нее напал.
На ультраправых сайтах тогда распространялась информация о том, будто бы одним из нападавших был Илья Джапаридзе. Подсудимые именно эту информацию называют «истинным мотивом» его убийства.
Донара Джапаридзе отвечает на вопрос прокурора: «Я спрашивала у друзей Ильи, он не имел никакого отношения к этой девушке».
Суд перешел к допросу Екатерины Хуторской, сестры погибшего Ивана Хуторского.
«Брат работал юристом в городском центре "Дети улиц", у него было высшее юридическое образование. Когда он погиб, ему было 26 лет», — рассказывает она.
Иван жил в квартире с матерью, сестра жила отдельно.
«То, что он антифа, я узнала только после его смерти. Тогда же я узнала, что он занимался охраной концертов от националистов. Учил ребят давать отпор националистам. У него было много друзей, они ходили к нам в гости, брат увлекался музыкой, слушал группу Distemper», — вспоминает Хуторская.
«На моего брата неоднократно нападали. В 2008 году ножом его ранили в живот, в 2005 году на него тоже нападали. У него самого проблем с законом никогда не было. Оружия у брата не было, он мне о нем ничего не рассказывал. Брат ничего особенно об этом не рассказывал. Я думаю, что правду он говорил только нашему отцу, а маме и мне — нет. Но отец умер и не может дать показания».
— Почему на месте убийства нашли кастет и нож, зачем они ему? — спрашивает Максим Баклагин.
— Я не знаю.
— Почему у него дома нашли список с фамилиями националистов?
— Это мы изучим позднее, — перебивает его судья.
— Почему он все-таки Костолом? И делал ли он различия между националистами и фашистами? — спрашивает Вячеслав Исаев.
— Нет, не делал, — отвечает сестра Хуторского.
— Как вы можете так спокойно говорит со зверьми? Я не понимаю, как вы отвечаете на их вопросы? — вдруг перебивает ее Донара Джапаридзе.
Никита Тихонов и Алексей Коршунов уже нападали на Ивана Хуторского возле его дома осенью 2005 года. Подвозил и увозил их с места преступления, по словам Тихонова, некий Владимир «Могильщик».
Из показаний Тихонова на следствии: «Когда “Костолом” (Иван Хуторской — МЗ) зашел в подъезд, Коршунов нанес ему удар кулаком с кастетом. “Костолом” пошатнулся и бросился в сторону лифтов — это вверх по лестнице. А возле лифтов как раз стоял я и бросился к нему на встречу. Мы с ним встретились на лестнице, и он, кинувшись мне в ноги, сбил меня с ног. У меня в руке была заточка. Она была сделана из гвоздя. … Я с испуга ткнул его куда-то в область головы и ключицы не менее двух раз. После этого “Костолом” страшно закричал и отпрянул от меня в другую сторону. Там его еще один или два раза ударил Коршунов. “Костолом” упал, и мы выскочили из подъезда».
Судья зачитывает протокол осмотра места происшествия: труп Хуторского лежит на спине, правая рука вытянута вдоль тела, левая рука расположена под острым углом к телу, глаза закрыты, температура тела +14 градусов, ладони прохладные. На момент приезда следователей труп еще не успел окоченеть. На теле — черные трусы, белая куртка, синие джинсы, расстегнутая поясная сумка, в которой обнаружены банковские карты и проездные на имя Ивана Хуторского.
Фотографии с места происшествия показывают присяжным. Судья, тем временем, читает приложенные к делу распечатки из интернета, в частности, обращение БОРН, в котором Хуторского называют «террористом». Авторы этого обращения обещают расправиться со всеми врагами русского народа, в том числе, с судьями и журналистами-русофобами.
Протокол осмотра квартиры Хуторского: там было изъяты множество документов в красных, синих и белых папках, а также студенческий билет и аттестат на имя Ивана Хуторского.
В материалах судмедэкспертизы описываются повреждения на теле Хуторского: прижизненные огнестрельные ранения головы и шеи. Хуторской был убит двумя выстрелами из оружия с близкого расстояния и скончался спустя несколько минут после получения ранений.
Согласно баллистической экспертизе, изъятые из головы Хуторского пули позже сравнили с пулями из головы судьи Чувашова. Они совпали и были выпущены из одного и того же оружия, предположительно, револьвера наган 1895 года выпуска.
Из показаний Максима Баклагина на следствии: «Алексей [Коршунов] был примером самоотверженности. Его роль можно разделить на два временных периода... В первом этапе его роль заключалась в руководстве и помощи нам в подготовке, организации и совершении преступлений, а также в личном участии в убийствах. При этом Коршунов, обладая профессиональными навыками, советовал, как и каким образом совершить то или иное убийство. Как выбрать место убийства, пути отхода и подхода к предполагаемому месту убийства. Именно от Коршунова я впервые услышал о необходимости в целях конспирации при слежке и убийствах использования женских париков, очков, головных уборов и одежды больших размеров, а также о применении раций с гарнитурами для связи друг с другом»
На прошлой неделе Евгения Хасис рассказывала, что среди потенциальных жертв значились, в том числе, адвокат Ходорковского Вадим Клювгант, оперативный сотрудник Георгий Бойко, участвовавший в поимке неонацистской банды Боровикова-Воеводина, и петербургский журналист «Комсомольской правды» Александр Бойко.
Еще одной жертвой банды мог статьи известный представитель РПЦ протоиерей Всеволод Чаплин — за его домом неонацисты установили слежку, однако позже отказались от этой идеи, поскольку у них появились сомнения в том, что Чаплин им враг.
Из показаний Никиты Тихонова на следствии: «Горячев рассказывал мне о группах влияния в Московском патриархате РПЦ. С его слов, там есть влиятельные “партии” гомосексуалистов и священников еврейского происхождения. Именно они не позволяют РПЦ МП стать защитницей интересов русского народа, не дают выдвинуться иереям, близким по взглядам к русским националистам. С его слов, одним из лидеров „еврейской партии“ был протоиерей Чаплин. Под влиянием этих слов у нас с Коршуновым, которому я пересказывал некоторые беседы с Горячевым, возник преступный умысел. Установив через базу данных адрес Чаплина, мы организовали слежку за домом Чаплина с целью его убийства. Однако [при] лучшем знакомстве с инициативами иерея у меня появились сомнения о его работе в интересах „еврейской партии“. Видя мою пассивность, Коршунов, также изначально не проявлявший энтузиазма, согласился отказаться от преступного умысла. Горячев на убийстве кого бы то ни было из религиозных деятелей не настаивал и прямо этого никогда не предлагал. Его больше интересовала политическая борьба»
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке