На прошлом заседании по делу Надежды Савченко, которое состоялось в Донецке 29 октября, стороны допросили трех свидетелей обвинения. Первыми в суде выступили Владимира и Ольгу Чаплыгины — владельцы воронежской пригородной гостиницей «Евро», в которой обвиняемая летом 2014 года провела несколько дней перед ее официальным задержанием российскими силовиками. Савченко в отель заселили без документов; как рассказали Чаплыгины, до этого они уже заселяли людей без удостоверяющих личность документов: таких постояльцев к ним присылают сотрудники поста ГАИ, который стоит недалеко от гостиницы.

Владимир Чаплыгин сообщил суду, что проживание Савченко в гостинице в итоге не оплатили. При этом отец и дочь Чаплыгины утверждают, что Савченко жила одна в номере класса люкс, самом большом в «Евро».

Ольга Чаплыгина рассказала, что журнал учета постояльцев и долгов в их отеле уничтожают каждые полгода, поэтому к моменту ее первого допроса следствием записей о проживании подсудимой уже не сохранилось. Свидетель вспомнила, что задолженность за номер, в котором жила Савченко, так и не погасили, но при этом в кафе в период проживания украинки недостачи не было, хотя Савченко якобы и получала еду из кафе.

Последним в этот день суд допросил воронежского следователя СК Александра Медведева. По его словам, утром 23 июня 2014 года ему сообщили о скором приезде московского следователя Маньшина и поручили встретить «ценного свидетеля»; речь шла о Савченко. Медведев утверждал, что провел с ней около шести часов в своем кабинете, но Савченко говорила только на украинском. Из-за усталости украинки Медведев якобы попросил полицейского Сазонова поселить ее в гостиницу; Савченко отрицает, что видела Сазонова.

Отвечая на вопросы адвокатов, Медведев утверждал, что Савченко не просила его дать телефон, чтобы позвонить родственникам или генконсулу Украины, не спрашивала его, почему находится в здании СК, и была без наручников.

Адвокаты Савченко ходатайствовали о приобщении к делу постановления Генпрокуратуры Украины, обвиняющей Медведева в соучастии в похищении Савченко, однако судьи отказали в этом.

Медведева допрашивала и Савченко; этот допрос закончился перепалкой. В ходе заседания обвиняемая не раз возмущалась показаниями свидетелей и задержанием в Москве директора Библиотеки украинской литературы. Последние два часа заседания прокурор оглашал оглашал материалы дела: генетико-молекулярные экспертизы тел сотрудников ВГТРК Антона Волошина и Игоря Корнелюка, погибших в Луганской области 17 июня 2014 года.

Заседание начинается с допроса засекреченного свидетеля в режиме видеоконференции.

— Назовите фамилию, которая вам присвоена, — говорит судья, глядя в монитор ноутбука перед собой.

— Иванов Иван Иванович, — отвечает свидетель.

Допросу «Иванова» мешают постоянные перебои связи, свидетеля плохо слышно. Пока вопросы ему задает прокурор.

— Вы участвовали в боевых действиях в районе Металлиста?

— Да, 17-го числа я присутствовал в районе Металлиста, в самом бою я не участвовал. Я обеспечивал (неразборчиво) беженцев.

— Во сколько вы видели беженцев возле поста ГАИ?

— В районе 11:40-12:00. Я видел, как стояли два человека, но со временем выяснилось, что это журналисты.

— А третьего человека?

— Видел оператора, как он выходил и снимал.

Трансляция искажает голос свидетеля, ответов на некоторые вопросы совсем не слышно.

— Когда вы выводили беженцев, обстрел велся?

— Велся, по позициям ополчения. А когда пошли беженцы, начался обстрел именно по этому месту. Когда появились беженцы и журналисты.

— Сколько было беженцев?

— Много беженцев было. 5-6 снарядов попало (неразборчиво)

— Журналисты пострадали?

— Двух человек видел, потом узнал, что один из них раненый. Пока везли в больницу, он скончался.

— А третьего видели?

— Я тоже думал, что он погиб. Но потом я узнал, что он остался жив.

Прокурор:

— Вы знаете, что делала в Луганской области Савченко?

«Иванов» в ответ пересказывает рассказ пленного бойца батальона «Айдар». По его словам, Савченко «командовала», и 17-го числа, «сидя на броне», призывала бойцов «выдвигаться».

— Савченко осуществляла корректировку огня, он не говорил?

— Нет, не говорил, он говорил, что Савченко была замкомандира батальона, занималась строевой (подготовкой — МЗ). Она, как он рассказывал, на трупах стояла, когда проводила занятия, и говорила: не надо бояться трупов.

Процесс Савченко. Засекреченный свидетель Иванов. Это его рисунок. Предыдущие говорили, что у ЛНР не было минометов.

pic.twitter.com/eqDKcz42tg

— Ilya Novikov (@vertiporokh) 2 ноября 2015

Савченко смеется в клетке-«аквариуме». Прокурор интересуется, что было с подсудимой после того, как «ополченцы» взяли ее в плен.

— Потом командир батальона ее отпустил, потому что она женщина.

Савченко хохочет.

К допросу «Иванова» приступает защита Савченко. Адвокат Илья Новиков:

— Правильно я понимаю, что вы не житель Луганска? Я вас не слышу! — защитник трижды повторяет вопрос.

— В целях своей безопасности не хочу на этот вопрос отвечать.

— Вы гражданин Украины или нет?

— То же самое отвечу.

— Украинским языкм владеете?

— Нет.

— Все беседы велись на русском языке?

— Да.

— Структура, где вы служили, называлась батальон «Заря»?

— Да.

— Чем именно вы занимались?

— Замначальника особого отдела.

Защита Савченко продолжает допрос свидетеля «Иванова».

— С чем была связана эвакуация беженцев?

— Понимаете, там война шла.

— Когда они начали убегать?

— Операция шла несколько дней, но 17-го числа стали активно уходить.

— В какое время?

— С утра уходили, беженцы шли потоками.

— Десятки,сотни?

— Не могу сказать точно.

— А кто отдал приказ направить машины для эвакуации беженцев?

— Командир батальона. Но были машины не только для беженцев, и для эвакуации раненых тоже.

— Сколько машин там стояло?

— В моем распоряжении было две машины. Были и другие, таксисты приезжали, помогали.

В двух протоколах допросов секретный свидетель Иванов говорит про минометы и рисует схемы с ними, а сейчас говорит не было их #FreeSavchenko

— Николай Полозов (@Moscow_advokat) 2 ноября 2015

Допрос «Иванова» адвокатами:

— У вас какая машина была?

— ГАЗ.

— Вы сами были за рулем?

— У меня водитель был.

— При вас ранило человека?

— В моем лично присутствии — нет. Сам момент, когда ранили человека, я еще раз говорю, я не видел. Я заехал за посадку. А когда подбежал, увидел разорванное тело человека.

— Сколько вы помните разрывов снарядов?

— Я уже говорил, пять или шесть. Когда по вам летит, надо укрыться, а не считать. Это бой идет.

— Вы после первого снаряда укрылись?

— Я укрылся после второго, потому что первый разорвался далеко от меня.

— А второй как далеко?

— Левее меня разорвался. Они шли, снаряды, очереди. Тун-тун-тун, — изображает звук разрывов свидетель.

— У вас есть боевой опыт?

— Я не артиллерист, но сейчас могу немножко...

— Вы тип снаряда можете опознать?

— На тот момент не мог, а теперь могу уже: это была тяжелая артиллерия, крупный калибр шел.

— Беженцы не пострадали?

— Нет.

— А как вы узнали?

— Это моя обязанность.

— А вы вели учет беженцев?

— Нет, это не пограничная служба. Все бежали.

— Вы наблюдали бронетехнику противника?

— Я видел захваченный танк.

— А где его захватили?

— На Металлисте.

— Сколько было раненых среди ополченцев?

— Это наша государственная тайна?

— Вы владеете информацией?

— Ну, можно сказать, нет.

— На ваших глазах кого-то из тяжелораненых привозили на перекресток?

— Да.

— Это было до обстрела?

— Это было и до, и после обстрела.

—Убитые были?

— Да.

— Их увозили тем же путем?

— Да.

— Известно ли вам, в какую больницу отвезли Корнелюка?

— Нет.

— А в какие больницы вообще везли раненых?

— Во все больницы. Не только наших раненых, но и украинских.

— Сколько было пленных?

— У нас в подразделении — 10 человек.

— В последующем вы этих людей видели?

— Не всех, с кем проводил допросы — видел, но не всех. За кем приезжали родители — мы отпускали. Некоторые оставались на нашей стороне, они видели, что происходит. И служат.

— До сих пор?

— Да, до сих пор выполняют боевые задачи на нашей стороне.

Допрос особиста «Иванова» продолжается.

— Вы передавали российскому следствию материалы?

— Да, передавал СК, в том числе допрос Савченко, хотя я ее не допрашивал.

— Вы давали показания СК?

— Да.

— Сколько раз?

— Три раза в городе Воронеже. Раз еще в Донецке. Меня вызывали, я приезжал.

— Вы в рамках дачи показаний зарисовывали схему местности?

— Да.

— Сколько раз?

— Два раза.

— Зачем?

— Я вносил уточнения.

Защита пытается выяснить, какие изменения в план местности вносил «Иванов». Свидетель рассказывает, что неверно назвал укрепления на одном из блок-постов «дотом», а позже узнал, что это были просто мешки с песком.

— Вы то, что на схеме у Металлиста, обозначили как дот, когда вы узнали, что это не дот?

— После того, как я нарисовал схему, следователь спросил, что это, я сказал, что это мешки с песком. Но я называл это дотом.

—То есть то, что это не дот, вы узнали от следователя?

— Ну да. Но я сам все равно называю это «дот».

— Когда вы узнали?

— На последнем допросе в феврале 2015 года.

— А какие-то окопы были рядом с перекрестком?

— Нет, не было.

Чувак беспалевно объясняет, что минометы поставили уже после того боя, а нарисовал он их машинально. Врет. pic.twitter.com/V5PSkyHuLd

— Ilya Novikov (@vertiporokh) 2 ноября 2015

— Сколько раз вы ездили в Луганск 17 июня? — продолжают допрос «Иванова» адвокаты Савченко.

— Раза четыре.

— Что в первый раз привезли?

— Патроны и гранатометы.

— Какие?

— Захваченные в воинских частях Укарины.

— Так, а второй раз?

— В начале второго, когда начали разгружать минометы. Начали, и я поехал за патронами к ним.

— А какие минометы?

— Я не артиллерист, их разгружали с кузова.

— И сколько вы их там видели?

— Всего было три штуки.

— А с ними были расчеты?

— Ну, конечно, кто их привез. Там было три человека.

Савченко смеется: «Ильи Муромцы просто!».

Николай Полозов расспрашивает особиста «Иванова» о том, документировались ли допросы пленных в батальоне «Заря», велись ли протоколы.

— Не знаю, где они, их передавали в Комитет государственной безопасности ЛНР, он рассыпался, и в контрразведку.

Новиков:

— Вы говорили с пленными про зачистки территории ЛНР?

— Все военнопленные говорили, что готовились к зачистке, к тому, что я называю «геноцид». Они были неадекватными.

— Как неадекватными?

— К ним первые три дня можно не подходить. Им давали какой-то чай, они говорили, но они шли под «Град». Неадекватные.

— А они сами говорили про «геноцид»?

— Я сам это так называю. Они должны были уничтожать сепаратистов. Почему я говорю про геноцид Луганской обалсти... Если вас туда привести, когда там дети разорванные, я их сам вытаскивал — без ног, без рук… Ни один снаряд в батальон «Заря» не попадал. Только по жилым кварталам.

— А авианалеты?

— На «Зарю» не было, только на администрацию. И все удары были по мирному населению, их задача была отстреляться и уничтожить город Луганск.

К «Иванову» обращается сама подсудимая:

— И именно поэтому вы приехали с России убивать украинских людей, что их ненавидели?

Судья уточняет: «Иванов» не говорил, что он не является гражданином Украины. Сам свидетель молчит.

Адвокат Новиков просит об оглашении материалов дела в связи с противочериями в показаниях «Иванова»: 28 июня 2014 года свидетель говорил, что минометы на позиции возле поста ГАИ работали с утра, и он поехал за патронами, поскольку они уже заканчивались. По одной из версий защиты, не исключено, что журналисты ВГТРК могли попасть под минометный огонь «Зари». Николай Полозов поддерживает ходатайство коллеги. Савченко по-украински: «Свидетель очень разговорчивый, он три раза разное говорил». Прокуратура против. Судья разрешает защите огласить протокол допроса «Иванова»; Новиков читает; из протокола следует, что в «ополчение» будущий особист «Зари» вступил после событий в Одессе.

В заседании — перерыв до 14:00.

Заседание возобновляется. Оглашают протокол допроса «Иванова» следователем Маньшиным от 21 декабря 2014 года, затем — следующий протокол, уже от 20 феврая 2015-го. На допросах «Иванов» рассказывал, что лично не участвовал в пленении Савченко, но допрашивал пленного бойца батальона «Айдар» Тараса Синеговского (свидетель уточняет, что не помнит точного написания его фамилии), со слов которого понял, что Савченко пользовалась достаточным авторитетом, чтобы отдавать приказы («Полтава, на броню!») другим бойцам этого украинского добровольческого формирования. «Иванов» называет его «карательным». Впоследствии Синеговского передали украинской стороне, утверждает свидетель.

Адвокаты Савченко задают вопросы «Иванову».

— Время, что обстрел начался в 11:40 вы откуда взяли?

— Я прикинул, я в это время выезжал. Из расчета дороги в Луганск и обратно.

— Вы смотрели на часы?

— Да.

— Вы смотрели в Луганске или в Металлисте?

— В Металлисте.

— Опрос Синяговского шел под видеозапись или нет? Он говорил про рюкзак Савченок?

— Я уже не помню.

— Он точно говорил, что у Савченко был рюкзак?

— Я не помню, столько времени прошло.

— На видеозапись этот момент попал?

— Я не помню.

— Теперь о боеприпасах поговорим. На всех трех допросах вы говорили, что не различаете типов обстрела, а сегодня говорите, что это были гаубицы. У вас появился опыт?

— Не хочу говорить. Стал разбираться для себя.

Адвокат Новиков уточняет у «Иванова» расположение воронок от взрывов (этого свидетель не помнит) и тип использованных при обстреле боеприпасов.

— Я правильно понял, что не было хвостовиков, характерных для мин?

— Да.

Допрос «Иванова» защитой:

— Были минометы (в районе бывшего поста ГАИ — МЗ) на момент обстрела?

— На момент обстрела не было.

— А окопы?

— Нет, только ямы.

— Окопы, которые обозначены на вашей схеме как окопы с минометами, когда были отрыты?

— Только вечером 17-го июня, когда планировалось отойти дальше.

— Вы говорили про минометный обстрел украинских позиций в ответ?

— Я лично его не вел.

— Вы стреляли из автоматов по артиллерии?

— Она была далеко.

Савченко смеется.

Адвокат Полозов спрашивает «Иванова»:

— Какой характер повреждений был у Тараса Синяговского?

— Не помню, плечо или рука. Я видел его после операции только.

— А вы помните дату, когда его допрашивали?

— Нет, не помню.

— Известно ли вам про повреждения у Савченко?

— Нет, ничего не известно.

Полозов — «Иванову»:

— У оператора была каска? — Нет, я уже говорил. — Камера со штативом, или держал в руках? — Держал в руках. — Которая с плеча снимает? — С плеча, да. Профессиональная. — Сколько метров от вас было до журналиста с камерой? — Метров 10. — Издалека камера похожа на оружие?

Прокурор просит снять последний вопрос, но судья отказывает ему.

— Я думаю, человек (с камерой — МЗ) не выглядит вооруженным, — отвечает «Иванов».

Твит-трансляция процесса по делу #Савченко на @SvobodaRadio.Надежда #Савченко на сегодняшнем заседании pic.twitter.com/SngEkTx0S6

— Антон Наумлюк (@antony_mon) 2 ноября 2015

Прокурор просит суд вынести Савченко замечание за некорректные вопросы свидетелю.

— Я только учусь и не волшебник, — отшучивается она и продолжает спрашивать «Иванова».

— Кого вы еще допрашивали из батальона «Айдар»?

— Да все из батальона «Айдар», кого я допрашивал.

— Вы специализировались на допросах «Айдара»?

— ВСУ Украины меня не интересовали, меня интересовали карательные батальоны.

— У «Айдара» тоже есть номер части, это часть украинской армии. Вы ничего не попутали?

— Нет, я ничего не попутал.

— Синяговский вам говорил, что я прыгала по трупам?

— Да.

— Но нет этого всего на видео.

— Что вы вкладываете в понятие «карательный батальон»? — уточняет наконец адвокат Новиков.

— Это наемники, — отвечает «Иванов».

Защита задает «Иванову» вопросы, касающиеся его поездок на допросы в Россию.

— Один ли свидетель ездил на допрос? — спрашивает Новиков.

— Был один.

— Вы занимались расследованием гибели журналиста?

— Я лично нет.

— Почему тогда документы из морга оказались у вас?

— Следователь сказал, что нужно подтверждающее.

— То есть дал задание?

— Задания не давал. Просто сказал, что надо.

В ходе одной из таких поездок свидетель передал российскому следствию медицинские документы, причем не только о гибели журналистов ВГТРК, но и других лиц, а экспертиза проводилась по заданию СБУ, говорит адвокат Новиков. «Иванов» стоит на своем: сам он документов, которые забрал в морге и доставил сотрудникам российского СК, не читал.

Закончили допрашивать "Иванова". Он смешной. Привез российскому следователю экспертизы трупов сепаратистов с Металлиста, а сам не помнит.

— Ilya Novikov (@vertiporokh) 2 ноября 2015

«Я хочу понять, откуда в документах, которые привез "Иванов", было постановление следователя СБУ от 3 июля», — требует Новиков и ходатайствует об оглашении протокола выемки документов у свидетеля из дела. Судья отказывает и объявляет пятиминутный перерыв.

Вопросов к «Иванову» больше нет.

Новый засекреченный свидетель — «Михайлов Михаил Михайлович». Как и «Иванов», он выступает по видеосвязи. Прокурор просит «Михайлова» вспомнить боестолкновения 17 июня 2014 года

— Я со своей ротой вышел для проведения мероприятий при подходе к гольф-клубу, там был контакт с бойцами «Айдара», — начинает «Михайлов». — У нас был короткий контакт.

— Где располагались подразделения ЛНР?

— Они были в стороне гольф-клуба.

— В этот день производился обстрел позиций «ополчения»?

— Я не присутствовал, но со слов — да.

— Какое оружие использовалось?

— Могу только со слов: один танк, позднее захваченный, БМП и бэтээры.

— Кто попал в плен?

— Мне известно со слов, что несколько бойцов и Савченко.

— Был позывной у Савченко?

— Насколько мне известно, позывной «Пуля».

— Чем она занималсь.

— Со слов, была корректировщицей огня.

— С чьих слов, бойцов ВСУ или ополчения?

— Со слов пленных, мне удалось с ними пообщаться.

Прокурор:

— Дальнейшая судьба Савченко вам известна?

— Была информация, что ее отпустили, и что она сбежала. Не могу сказать.

— Органам предварительного следствия РФ вы предоставляли документы?

— Сотрудники «особого отдела» (вооруженных формирований ЛНР — МЗ) мне передали два компакт-диска и документы. Сейчас врать не буду, вроде, ксерокопия паспорта и военное удостоверение.

— Вам известно о гибели журналистов?

— Да, из СМИ и от ополченцев знаю, что погибли журналисты. В результате то ли минометного, то ли артиллерийского обстрела.

— Как часто вы находились в «Заре»?

— Почти не находился. Род моей деятельности не предусматривает этого.

— Вам известно об обстреле минометами и артиллерией?

— Известно, что обстреливались в районе обеда не позиции, а пост ГАИ. Утром там позиций «ополчения» не было. Мне со слов известно, что там планировалось делать линию обороны.

— Что вам известно об эвакуации местного наседения?

— Да, видел. Много транспортных средств.

— Много было раненых у «ополчения»?

— Были и раненые, и погибшие.

— Как проходила транспортировка?

— Не знаю, там не присутствовал.

У прокурора больше нет вопросов к «Михайлову».

Вопросы «Михаилу Михайловичу Михайлову» задает защита Савченко. Полозов:

— Вам известно о ранении Савченко?

— Нет.

— Кто-то говорил об этом?

— Кто-то говорил, что вроде была ранена.

— Характер ранений знаете?

— Не помню.

— Когда вы давали показания?

— В первых числах июля в том году.

— Вы тогда говорили о ранении Савченко?

— То же самое, что и сейчас. Знаю со слов.

— Следователю характер ранений описывали?

— Может, но только со слов.

Новиков:

— Много ли было с вашей стороны убитых и раненых?

— Не знаю, я отбыл.

— А где вы находились?

— Не могу сказать.

Адвокат просит уточнить, где был свидетель, судья не снимает вопрос. «Михайлов»:

— С утра я выдвинулся в район гольф-клуба. В районе 7 часов я был у поста ГАИ. А потом моя группа отбыла в сторону города Луганск в другие позиции.

— На каком расстоянии от Стукаловой балки и Металлиста вы были с восьми утра до двух часов дня?

«Михайлов» не отвечает на вопрос, ограничиваясь общими словами.

— Я находился в другом месте.

— К северу?

— Нет.

Новиков:

— Вам что-то известно об обстреле со стороны Стукаловой балки?

— Не могу сказать, знаю со слов.

— Были погибшие и раненые ополченцы у поста ГАИ?

— Не могу точно сказать.

Полозов:

— У поста ГАИ были огневые точки, мешки с песком?

— Была оборудована небольшая огневая точка, и лежали мешки с песком.

— Сколько там было людей?

— Там огневая точка не использовалась, там ополченцы занимались эвакуацией гражданских лиц.

— У перекрестка были минометные позиции?

— Их я не видел с утра. Я там находился несколько минут всего.

Савченко — «Михайлову»:

— Доброго дня! Вам нужен переводчик?

— Мне хотелось бы беседовать на русском.

— Хотелось бы, или вы не понимаете украинский?

— Понимайте как хотите.

— Вы сказали, что выдвинулись со своей группы в район гольф-клуба?

— До шести утра.

— Почему вы решили выйти именно туда?

— Для проведения рекогносцировки.

— Вы проводили?

— Да.

«Это российские», вздыхает Савченко тихо и продолжает допрос свидетеля.

— Для вас было неожиданностью это боестолкновение?

— Не исключал этой возможности.

— Контакт был коротким, сколько по времени?

— Около 15 минут.

— Были раненые, убитые или пленные?

— Нет с нашей стороны.

— На чем вы выдвигались в район гольф-коуба?

— Ножками.

— А был ли кто на машинах?

— Мое подразделение — нет.

— Вы когда вступили в контакт, вы первыми вступили?

— Нет. Открыли огонь по нам.

— Вы на помощь звали ваших, или они сами приехали?

— Мы отошли. Радиостанции были, но мы ими пользоваться не стали.

— Вы отошли в район Стукаловой балки, там была засада?

— Засады не было, были оборонительные позиции.

— Где была еще одна ваша минометная группа, вы туда отправились?

— Нет.

— Выдвинуться с утра было указание руководства или ваше собственное?

— Руководства.

— Спасибо, — заканчивает Савченко.

— Пожалуйста, — отвечает ей свидетель «Михайлов».

Новиков:

— Сколько человек было у вас в плену?

— Около 10 человек и Савченко.

— Когда стало известно, что она убежала?

— Не помню.

— А кто об этом сказал?

— Это был слух, что она убежала.

— Он подтвердился?

— Я не знаю.

— Когда он распространился? (Пауза, свидетель не отвечает). Вы меня слышите?

— Я вспоминаю. В 20-х числах.

— Другие пленные совершали побеги, или это был единственный случай?

— Единственный, но тут не могу ручаться.

— А что делали с пленными?

— Кого-то освобождали, кого-то меняли.

Свидетеля «Михайлова» российское следствие также допрашивало в Воронеже, он получил приказание от сотрудника спецотдела привезти туда диски с документацией и бумаги. Имя своего командира «Михайлов» называть в суде отказывается, судья считает, что тем самым свидетель может себя рассекретить.

Защита продолжает допрос «Михайлова».

— В ходе боя со стороны ополчения работали минометы?

— Я уже говорил, нет. Была стрелковая группа, даже без гранатометов.

Адвокат Полозов говорит, что ранее свидетель давал иные показания, и просит огласить протокол его допроса от 1 июля 2014 года. Прокурор возражает против оглашения всего документа и просит зачитать только абзацы, касающиеся вооружения, которое применялось 17 июня.

«Со стороны ополчения велся минометный обстрел артиллерийских позиций противника», — говорится в показаниях «Михайлова». Также свидетель рассказывал следователю, что в ходе боя Савченко была ранена в руку.

— У моей группы не было средств усиления, они были на позициях в 2-3 км в сторону Счастья, — уточняет «Михайлов» после оглашения своих показаний.

— Сколько минометов было?

— Когда был на позициях, их не было. Знаю со слов, что они появились позже, поэтому и сказал на допросе.

— Про ранение Савченко: подтверждаете, что она была ранена в руку?

— Да, подтверждаю, но со слов, опять же.

Оглашается заключение СМЭ по трупу Корнелюка. #FreeSavchenko

— Николай Полозов (@Moscow_advokat) 2 ноября 2015

Оглашается материаловедческая экспертиза одежды Савченко. Искали следы пороха, взрывчатых веществ, вот этого всего. #FreeSavchenko

— Николай Полозов (@Moscow_advokat) 2 ноября 2015

Оглашается комплексная комиссионная психолого-психиатрическая экспертиза Савченко Н.В. #FreeSavchenko

— Николай Полозов (@Moscow_advokat) 2 ноября 2015

Оглашается комплексно-взрывотехническая экспертиза осколков снарядов из тела и вещей Корнелюка и с места гибели Волошина. #FreeSavchenko

— Николай Полозов (@Moscow_advokat) 2 ноября 2015

Надежда смеётся: прокуроры догадались сократить чтение экспертиз только через месяц суда. #FreeSavchenko

— Николай Полозов (@Moscow_advokat) 2 ноября 2015