Накануне на заседании по делу Савченко продолжился допрос по видеосвязи свидетеля Алексея Почечуева — сотрудника ФСБ, который, как он сам заявил, обнаружил Савченко на пассажирском сидении «Газели», водитель которой подвозил ее, приняв за беженку, и отвез задержанную в Следственный комитет. Почечуев давал показания, находясь в Воронеже, куда специально для участия в допросе свидетеля защита откомандировала одного из адвокатов — Илью Новикова. Защитники ходатайствовали о допросе свидетеля в закрытом судебном заседании, чтобы установить его личные данные (сотрудник ФСБ давал показания в гриме, отказался назвать свой год рождения и продемонстрировать, как расписывается), но суд им отказал.

Свидетель Владимир Елфимов давал показания, присутствуя в Донецком городском суде лично. Елфимов работал в Луганске таксистом, подвозил съемочную группу ВГТРК и был свидетелем гибели Волошина и Корнелюка. После этого события, рассказывал свидетель, он «стал военнослужащим» и принимал участие в боевых действиях. О себе свидетель говорил как о гражданине «бывшей Украины» и сообщил, что Савченко как офицера украинской армии считает врагом.

Лично дали показания и двое свидетелей-ополченцев — Дмитрий Ословский и Алексей Лангавый. Ословский рассказал, что лично задерживал Савченко, которая наводила огонь артиллерии «Айдара» на позиции луганских сепаратистов, перемещаясь по лесополосе в районе поселка Металлист. По словам Ословского, взятая им в плен женщина в камуфляже и с желтым шарфом «Самообороны Майдана» представилась ему: «Летчик, раз тут нет самолетов, я тут огонь корректирую».

Лангавый рассказал, что Савченко при задержании говорила, что она не снайпер, а корректировщик, и просила ее не насиловать. Он также сообщил, что задержанных вместе с Савченко бойцов потом отпустили, а что стало с ней, он не выяснял. Когда подсудимая и адвокаты задавали Лангавому вопросы о расположении позиций и численности сепаратистов, прокурор несколько раз возражал против вопросов, ссылаясь на военную тайну.

Заседание началось с заявления адвоката Новикова – он сообщил судье, что вчера, присутствуя на допросе свидетеля, выступавшего по видеосвязи из суда Воронежа, защитник не мог разглядеть лицо обвиняемой Савченко, как не мог его видеть и свидетель. Следовательно, говорит он, свидетель не мог с уверенностью опознать подсудимую. Судья оставил это наблюдение Новикова без внимания.

Суд допрашивает свидетеля Эдуарда Лелюха, замначальника райотдела, какого именно ведомства – не уточнил. Первым вопросы задает прокурор.

— Вам знакома подсудимая?

— Да.

— В связи с чем?

— В связи с боем около поселка Металлист.

— Расскажите подробней.

— Наше подразделение получило боевую задачу: выдвинуться чуть дальше района Металлист для предотвращения прорыва украинских вооруженных сил. Мы заняли позиции, такая была задача. Выдвигались мы заблаговременно, оборудовали позиции. Рутина такая была. Ночью был минометный обстрел. Собственно где-то в районе 6-7 утра подключилась арта.

— Что такое арта?

— Артиллерия.

— Откуда стреляла?

— От Счастья в нашу сторону. Обстрел был и минометный и такой, поначалу особых хлопот не доставлял, били мимо. Но потом пристрелялись.

Лелюх, как и предыдущие свидетели, рассказывает про стрельбу, после которой пошло до 10 единиц техники и один танк. Танк, по словам свидетеля, не стрелял, он прошел вверх, в сторону поселка Металлист. Новиков сделал замечание, что свидетель пользуется записями.

— А какие нормы это запрещают? – интересуется прокурор.

— Только с разрешения суда, – парирует Новиков. Свидетель, тем временем, продолжает давать показания.

— Вы слишком много вопросов задаете суду, – говорит Новикову судья.

Лелюх продолжает вспоминать обстрел: работали минометы, ополченцев обстреливали в ответ. По просьбе прокурора он объясняет разницу в звуке между работой минометов и артиллерии – по его словам, выпущенные снаряды издают разный звук. Говоря про обстрел поста ГАИ, свидетель отмечает, что там не было ополченцев поскольку никакого смысла делать там блокпост не было.

— Там какое-то время были гаишники, не пропускали мирное население. А потом ушли в другое место.

— А дорога была перегорожена?

— Там "амфибии" стояли.

— Где?

— "Амфибии" стояли ближе к нам, была перегорожена дорога. Еще машина стояла сгоревшая, похожая на фуру.

— С поста ГАИ проводилась эвакуация мирных жителей?

— Не могу сказать, меня там не было. Люди - мирные жители - ходили вдоль дороги, было движение.

— А вот тот момент, когда проводился обстрел, вы там видели движущихся мирных граждан?

— У меня бинокля не было, не могу сказать. Но люди туда шли, в том числе мимо нас.

— Как далеко были ваши позиции от поста?

— Километра два.

— А от города Счастье ваши позиции?

— Ну, примерно 15-20 километров.

Прокурор выясняет, кто противостоял ополченцам. Свидетель говорит, что это была национальная гвардия, а один взятый в плен «чудачок», по его словам, представился бойцом батальона «Айдар».

— Вы кого-то брали в плен?

— Лично я никого не брал, были другие задачи.

— А в месте, где располагались ваши позиции, были какие-то вышки?

— Сзади нас была.

— Можете описать?

— Вышка какая-то, может телефонная. Достаточно высокая, расстояние от меня пара сотен метров.

— Обращали на нее внимание, может кто-то там находился?

— Лично я не обращал внимания, но мне известно, что все моменты отрабатывались.

— А когда вы увидели в этот день Савченко?

— В районе 12 часов. У меня была позиция, я перешел дорогу, мне была поставлена задача. Я подошел к месту, чуть ближе к Металлисту. Смотрю стоят наши ребята – Печора, Бекас. Там была группа военнопленных. Среди них был человек с платком на голове.

— Что за платок?

— Желтый платок, синяя надпись «Самооборона Майдана».

— Во что был одет человек?

— Светлая камуфляжная форма.

— Такая использовалась бойцами ополчения?

— Нет, абсолютно нет. Светлая. Отличалась и от формы других военнослужащих.

— В вашем присутствии кто-то этого человека обыскивал?

— Нет, когда я пришел, обыск уже был. Там уже вещи лежали. Среди них была карта.

— Опишите.

— Я ее в руки не брал. Там был рюкзак, карта, пара мобильных телефонов, рация.

— Автомат?

— Не видел сам.

— При вас платок снимали?

— Нет.

— Кто это был?

— Потом сказали, что это была женщина. Но на тот момент она была в платке.

— У нее были ранения?

— Нет.

— Кто-то рассказывал про обстоятельства ее задержания? Может быть она сама?

— Я с ней не разговаривал. Задержали ее в районе Стукаловой Балки Бекас (такой позывной у свидетеля Ословского, выступившего с показаниями накануне – МЗ) и Шатун.

— После того как задержали Савченко, обстрел продолжился?

— Да, сначала стреляли не очень, потом пристрелка была. Когда пристрелялись – стало погрустнее, по "зеленке" лупили. Не знаю, как обошлось. А потом в какой-то момент был вообще перенос огня.

— А перенос огня был до захвата Савченко?

— Ну конечно.

— Вам известно о гибели журналистов.

— Я узнал позже. Были разговоры, потом новости посмотрел.

— В день когда была задержана Савченко вы через пост ГАИ проезжали?

— Да, но это было совсем позже.

— Видели фрагменты человеческих тел?

— Кровь видел, это точно. Кровь в голове отложилась. Я извиняюсь, но там лужи крови. Были воронки.

— А вам известна дальнейшая судьба Савченко?

— Говорили, что ее чуть ли не отпустили, как-то так. Поймите правильно, я ее судьбой не интересовался.

Теперь вопросы свидетелю задает защита. Новиков начинает с ходатайства – он просит изучить видеозапись, которая есть в деле, а также просит использовать при допросе свидетелей карты. Обвинение против – по словам прокурора, порядок определен и сейчас суд изучает доказательства стороны обвинения. Суд отказывает в ходатайстве. Новиков опрашивает свидетеля.

— Какие должности вы занимали в ЛНР?

Вопрос снят.

— Какие должности вы занимали 17 июня прошлого года? Кем вы были?

— Стрелок.

— Других не было?

— Вы определитесь – вам нужна должность, позиция или что?!

— Какой был позывной?

— Это важно?

— Да.

— Лютый.

— Какие задачи перед вами стояли?

Судья снимает вопрос. Новиков спрашивает, что известно об украинских подразделениях, бойцы которых были взяты в плен. Свидетель говорит, что это был батальон «Айдар». В тот момент, вместе с Савченко, ополченцы взяли в плен примерно 12 украинских военных.

— Вы не имели отношения к допросу?

— Нет.

— Видели ли вы факты жестокого обращения с пленными?

Судья снимает вопрос – он не имеет отношения к делу.

— Как обращались с Савченко?

— Ну она стояла, да и все. Ее никто не бил и не обзывал.

— У нее были связаны руки?

— Не помню, не обратил внимания.

— На ногах стояла?

— Да.

— Глаза завязаны были?

— Да.

— При вас на ней была шапка?

— Нет.

— В последующие дни подсудимую видели?

— Я русским языком говорю - я не общался с пленными. Нет.

Ополченец Лелюх, отвечая на вопросы адвоката Новикова, говорит, что не знает, как Савченко оказалась в расположении батальона. Спустя несколько дней после их встречи, он «где-то слышал», что Савченко отпустили, но внимание на этом, как он говорит, не заострил.

— Вам что-то известно об освобождении пленных?

Прокурор просит снять вопрос. Новиков объясняет, что защите важно понять, почему ни один из украинских пленных освобожден не был, а Савченко, по версии следствия, освободили. Новиков задает уточняющие вопросы о том, что происходило 23 июня прошлого года. В том числе его интересует, был ли в тот день совершен налет на здание городского военкомата. Свидетель утверждает, что не помнит, но потом говорит, что все здание было в руинах и авианалеты были. Новиков просит объяснить суду, почему Лелюх говорит, что с украинской стороны была корректировка огня.

— Когда по башке попадают, начинаешь понимать, что есть корректировщик. Он делает пристрелочные выстрелы, а потом их корректирует.

— С 10 до 12 дня выстрелы, которые можно назвать пристрелочными, были?

— Ну я не знаю, мы штатские люди. Но стреляли по нам.

— Артиллерия у ЛНР была?

— Нет.

— Минометы?

— Да.

— Лично видели?

— Нет.

— Слышали минометные выстрелы с вашей стороны?

— Ну да.

— Откуда были выстрелы, со стороны вашего подразделения?

— Ну да.

— То есть был рядом?

— Да.

Новиков спрашивает свидетеля про то, как содержались военнопленные, какие нормативные акты к ним применялись, но вопрос снят судьей.

— Командиры приказы давали по поводу пленных, какие-то инструкции?

— Мы все люди гуманные, если у нас есть военнопленные.

Савченко в этот момент громко вздыхает в клетке.

— Приказы по поводу пленных какие-то были?

— Было одно пожелание – оставаться людьми.

— Ваш позывной Лютый как-то связан с вашим отношением с пленными?

Ответ свидетеля тонет в общем шуме в зале суда. Председательствующий делает замечание зрителям.

Новиков и свидетель долго выясняют, где могла находиться Савченко до задержания. Свидетель говорит, что он ничего сам лично не видел и где ее задержали точно не знает. Ополченец Лелюх не знает, был ли у Савченко при задержании рюкзак, как и не знает, что за карта была у нее изъята.

Теперь защита расспрашивает свидетеля о Егоре Русском – ополченце с позывным Печора, авторе видеозаписи, на которой был запечатлен момент взятия Савченко в плен.

— Это настоящее имя?

— Да.

— Он ваш подчиненный?

— Да.

— На что он снимал?

— Я не знаю. Вы же наверняка видели видео.

— Мы задаем вопросы.

— Ну и я вам вопрос задаю.

— Мы не будем отвечать, мы спрашиваем вас, – говорит Фейгин.

— Ну простите.

Свидетель говорит, что в тот день было около 10 погибших во время боев. Новиков объясняет, что эти ополченцы могли погибнуть не у Стукаловой Балки, а у поселка Металлист. Судья напоминает адвокату, что вопросы надо задавать по сути обвинения.

Вопросы задает Надежда Савченко.

— Вы служили в армии?

— Да.

— Срочную? Были офицером?

— Да.

— Когда были офицером, то были армия и милиция?

— Это была армия самая лучшая – советская.

— Когда начался обстрел?

— В 6-7 часов утра.

Савченко спрашивает, как свидетель вез раненых с места боя.

— На какой машине?

— На иномарке типа джипа.

— Кроме этой какие-то машины забирали ваших парней?

— Не могу точно сказать. Может был УАЗик камуфлированный

— На вас 17 июня был бронежилет?

— Я его никогда не ношу.

— Лицо было открыто?

— Да, я никогда не закрываю лицо.

Савченко выясняет, как содержались пленные, на большинство вопросов свидетель отвечает, что не знает. Теперь участники процесса уточняют, где именно стояла Савченко, когда свидетель ее увидел. Полозов выясняет, как расположена вышка по отношению к посту ГАИ, где именно располагался перекресток, высоту деревьев возле поста и были ли около поселка Металлист сооружения повального типа, расположенные вдоль дороги. Свидетель недоуменно отвечает.

— В период с 17 по 23 обмен пленными производился?

— Я не знаю, я не был там.

— Кто-то, может, говорил?

— Я не знаю.

— А инциденты были, чтобы кто-то из пленных убегал?

Судья снимает вопрос.

— А когда происходили разрывы артиллерийские на перекрестке, где ГАИ, вы слышали звуки?

— Какие звуки?

— Ну, предшествующие снарядам звуки. Свист?

Адвокат Новиков объясняет свидетелю разницу в звуках и спрашивает, было ли так, чтобы в него стреляли и из артиллерии, и из минометов.

— Да, утром.

— А по вам стреляли?

— Я уже объяснял, что ушел с этой позиции.

Защита выясняет, куда именно пошел свидетель. Новиков просит прекратить «эту профанацию» и разрешить защите пользоваться картой. «Это переходит всякие границы», – говорит он.

Прокурор заметил, что обвинению и так понятны объяснения свидетеля, и напомнил, что у защиты уже было подобное ходатайство. Судья в использовании карты отказывает. Новиков со вздохом продолжает выяснять, где именно был свидетель, как он перемещался, какое было расстоянии до перекрестка и Металлиста с разных точек, с какой стороны по отношению к Счастью он передвигался. К расспросам присоединяется Савченко – вместе с адвокатом они уточняют, где именно находился Лелюх и остальные.

Новиков попросил огласить показания, данные на предварительном следствии. Прокурор против, поскольку не видит противоречий в показаниях. Судья, тем не менее, ходатайство удовлетворил.

После оглашения показаний защита продолжает задавать вопросы.

— Вы узнали, что погибли журналисты и вам сказали, что был корректировщик? Кто сказал?

— Да я не знаю!

— Как вы считаете, с 10 утра до 12 часов дня обстрел велся с помощью корректировщика?

Вопрос снимается, так как свидетель уже отвечал.

— А что было в рюкзаке?

— Мне казалось, был перевязочный пакет. И мне вообще показалось, что были какие-то ампулы, но я не уверен.

После обеда Новиков хочет ходатайствовать о проведении процедуры опознания. Прокурор говорит, что гособвинение готово продолжать работать. Новиков еще раз объясняет, что не заканчивает допрос свидетеля, а просто просит объявить перерыв. Судья долго думает и просит адвоката объяснить свое ходатайство. Новиков говорит, что раз свидетель описывает местность, то можно продемонстрировать ему карты, которые есть в деле. Судья в этой просьбе отказывает.

На заседании началась перепалка. Савченко кричит: «Для незатягивания процесса я могу задать один вопрос или 22 вопроса, чтобы задать всего один вопрос – что такое тысячник?». Судья снимает его.

— Сколько пружин в автомате Калашникова? – продолжает Савченко.

— Это военные вопросы! Вы еще спросите, из чего состоит ядерная бомба! – кричит в ответ прокурор.

— Я не разбираюсь в ваших юридических моментах! – еще громче кричит Савченко.

Судья говорит, что про автомат это вопрос не по сути дела.

— Вы судите военного офицера! Как вы меня судите, если не понимаете, о чем я говорю? – продолжает возмущаться подсудимая.

— У меня складывается впечатление, что ни прокурора, ни суд, не интересуют показания свидетелей. Меня истина интересует. Вы были артиллеристом? – продолжает Савченко.

— Нет.

— Вы находились на позиции недалеко от Стукаловой Балки? Вы слушали пения петухов?

— Не могу сказать.

— Вы приехали забрать раненых. Сколько вы вывезли раненых?

— Я не говорил, что выехал забирать раненых. Я сказал, что поехал забирать ребят. Раненых, по-моему, среди них не было.

— Сколько вы могли забрать?

— По-моему, человек пять.

— Сколько всего выдвинулось туда?

— Не могу сказать, может быть человек 10-15 (ранее свидетель говорил, что ополченцы наткнулись на засаду – МЗ). Надо понимать, что кое-кто сам ушел.

— Вы отвозили людей, потому что бой уже начался?

— Я не помню, но там какие-то крики были, пару раз долбанули выстрелами.

— Вы по дороге обратно видели другие гражданские машины?

— Да нет, наверное.

— То есть было только три ваших машины?

— Ну наверное.

Новиков уточняет, была ли на вышке площадка, где человек может сидеть. Свидетель не помнит, но говорит, что сидеть можно было и на одном из деревьев.

— Ваши коллеги забирались на мачту для корректировки огня?

— Нет.

— Вы водитель, и у вас есть права? – спрашивает Савченко.

— Да.

— Каким образом можно определить по украинским номерам принадлежность машины к области?

— Если человек ориентируется по номерам, то можно сказать. Про Луганск я знаю, про Львов нет по буквам.

— Какие буквы обозначают Луганскую область?

— Крайние, которые выдавались, это ВВ.

Адвокат Полозов спрашивает, кто с 17 по 23 июня прошлого года был командиром батальона «Заря».

— Тогда, по-моему, был Плотнцкий, но я могу ошибаться. Но своим командиром на тот период я считаю Плотницкого. Потом назначили другого командира, но когда он пошел на должность, я точно не знаю.

На этом допрос свидетеля окончен. Заседание неожиданно заканчивается. Суд продолжится 12 октября.