Донецкий городской суд Ростовской области продолжает изучать дела против украинской военнослужащей Надежды Савченко, обвиняемой в пособничестве в убийстве российских журналистов и незаконном пересечении границы. В четверг суд продолжит допрашивать сестру подсудимой Веру Савченко.

Все предыдущее заседание занял допрос родной сестры Надежды Веры Савченко. 32-летняя Вера рассказала, что ее сестра в свой отпуск поехала в зону АТО, а Вера отправилась к ней, чтобы вместе на Вериной машине вернуться. Выехать обратно планировали в 5-6 часов утра 16 июня 2014 года, однако примерно в это время Надежде позвонил командир батальона «Айдар» Сергей Мельничук и сказал, что в районе гольф-клуба завязался бой. Надежда направилась туда с другими бойцами.

На рубеже у Веселой горы сестры разделились: в машину Веры погрузили раненого с перебитым шейным позвонком, и она повезла его к скорой, а Надежда отправилась дальше. Когда Вера вернулась, сестры не было, но «тут позвонила Надя и попросила на медленной скорости подъехать и забрать раненых». Звонок поступил в 9:07, уточнила свидетель, сверившись с биллингом.

За ранеными на вериной машине отправились бойцы «Айдара» Лысый и Цунами; позже их взяли в плен. Последний звонок от Надежды был в 10:09, когда в том районе уже начался обстрел. На следующий день телефоны оказались в сети и, позвонив, Вера узнала от сепаратистов, что сестра жива, но в плену. Она связалась с Владимиром Громовым, представившимся начальником контрразведки ЛНР. Вера дважды ездила в Луганск, чтобы повидаться или поговорить с сестрой. В первый раз Громов не смог ей помочь, потому что был в Москве. «Делать там было нечего, я походила по парку Шевченко. Там дедушка раздавал плакаты «Стоп войне», я ему помогла их расставить и уехала».

Через неделю в Луганске, пока Вера ждала встречи с Громовым, ее задержал патруль сепаратистов, который заточил девушку в подвал. «Меня закрывали вместе с 20 мужчинами, раздавали им презервативы... Ну, это было психологическое давление». Утром ее освободил Громов, он не позволил поговорить с сестрой, но заверил, что Надежду Савченко обменяют. О переговорах по обмену Савченко ей говорили и Медведчук с Рубаном, которые вели переговоры с украинской стороны.

Суд не позволил защите продемонстрировать видео с задержанными бойцами, снятое Егором Русским, но разрешил показать приобщенные к делу пластиковые карточки, найденные в ее машине (хотя допрошенные в суде сепаратисты уверяли, что вещей в машине не было).

Кроме того, судьи согласились просмотреть видео, которое принесла с собой Вера — это запись местности в районе, где шел бой, снятая дроном, запущенным бойцами ВСУ. На этой съемке видно, что сейчас вышка ретранслятора, с которой, по мнению обвинения, Надежда могла корректировать огонь, уже повалена. На поваленной вышке видно, что на ней нет лестницы или лифта, и забраться на нее без специального снаряжения вряд ли возможно.

Вера Савченко рассказала, что ее долго не пускали в Россию, где она могла бы встретиться с арестованной сестрой.

Свои вопросы свидетелю начали задавать и гособвинители. Так, прокуроров крайне заинтересовало отношение Веры Савченко к «представителям ополчения ЛНР» и Российской Федерации («Для меня страна — это ее население, народ, к которому у меня нет никаких претензий, а политика и действия политиков — это другое»), также они выразили недоумение, почему Россию свидетель назвала «агрессором», а боевиков ЛНР — «сепаратистами».

Заседание началось. Гособвинение продолжает допрашивать Веру Савченко.

— От кого конкретно вам стало известно, что ведутся переговоры об обмене? — спрашивает один из прокуроров

— От Мельничука.

— За время нахождения вашей сестры в плену батальона «Заря», с 17 по 23 июля, вы с ней общались?

— Я пыталась звонить, но с ней связаться не удавалось. Я уже говорила об этом.

— Кто вам дал номер комбата и когда?

— 17 июня в бою, уже к обеду, часам к 11, когда наших людей разбили, он был слева от дороги, в траве. Мне сказали — вот же комбат. Он был в спортивных штанах, в каске, вот там мы обменялись телефонами.

— Вы называли фамилии и имена бойцов «Айдара», знаете их адреса. Вы когда об этом узнали?

— Там я знала кого-то по позывным, позже, когда СБУ возбудила производство по похищению, этих людей нашли, и я просила этих бойцов не бояться, дать показания.

— То есть со всеми этими лицами вы общались, говорили, что им надо дать показания?

— С Лысым и Цунами я общалась 17 и 18 июня в боях и дальше, потом их взяли в плен, с другими познакомилась позже.

— Вы поясняли, что 17 июня вышку не видели. Откуда тогда вы знаете, что именно эта вышка принадлежит сотовой компании, что она является ретранслятором?

Адвокат Новиков возражает: сестра подсудимой не говорила, какой компании пренадлежит вышка сотовой компании.

— О том, что она ретранслятор, я узнала от вас, из ваших материалов дела в середине лета.

— Вы до вчерашнего и сегодняшнего судебного заседания с защитником Новиковым общались по существу дела?

— Мы живем с консулом и Новиковым в одном отеле, мы общаемся за завтраком. По существу этого уголовного дела мне не надо что-то новое узнавать.

— Вот вы говорили, что вы видели копии листов блокнотных?

— Я видела копию одного листа, также из материалов дела. Надо было понять, что это, чье это, поэтому я тогда уже с Цунами и Лысым общалась по этому поводу. Никто это не мог объяснить, и Мельничук тоже.

— Вы демонстрировали фотографии с видеозаписи Егора Русского. Откуда она у вас?

— Они с Youtube.

— А как вы объясните то, что видеозапись там называется по другому, а у вас название исходного файла?

Новиков возражает: он просит прокурора уточнить, что значит «там», и просит дать ссылку.

— Я уверен, что там нет записи с таким названием, как в исходном файле, - спорит с адвокатом прокурор. Новиков спрашивает откуда он знает, прокурор уточняет, что эти сведения он получил «из своих источников». Судья просит переформулировать вопрос.

Вера Савченко объясняет, что у Фейгина, например, на сайте все материалы опубликованы.

— То есть вы со всеми материалами дела ознакомились перед судом? – спрашивает прокурор.

— Ну, то что я могла понять, с тем и ознакомилась.

— А кто вам сказал принести все эти документы?

Вера объясняет по каждому документу, что и где взяла.

— Вы можете описать отличительные особенности мобильных телефонов вашей сестры?

— Телефон Sony Ericsson я ей дарила когда-то. Корпус был уже почти не родной, верхняя часть металлическая, а там, где кнопки, по-моему, пластик темно-синий, родной.

— Наклейки на нем были?

— Ну, нет, Надя не любитель клеить что-то, не знаю.

— А вы запись, как она давала интервью НТВ, видели?

— Нет, я не смотрю телевизор, особенно ваш.

— А в материалах вы не видели его?

— Я не все видео оттуда смотрела, я даже допрос Маньшина не до конца досмотрела.

— А какие видео вы тогда смотрели из материалов дела?

— Ну где ее допрос в балаклаве, где машина, где наши ребята воды просили...

— Скажите, шарф принадлежал вашей сестре?

Вера назвала шарф балаклавой и пояснила, что балаклава – это шарф без шва.

— Да.

— Сколько раз вы звонили вашей сестре 17 июня?

Вера говорит, что в рамках производства СБУ делала биллинг телефонов. Прокурор просит рассказать все же сколько раз она звонила. Вера копается в распечатках биллинга, а прокурор просит назвать номера и операторов.

— Вы знаете, как вы записаны у вашей сестры?

— Да, она меня называет Хомяком. «Хомс».

Вера, перебирая бумаги, говорит, что звонки были в 07-42 утра из населенного пункта Счастье, «улица тут не влезла в распечатку».

— А что же у вас за распечатки такие, что даже улица не влезла? – ехидно интересуется прокурор.

Вера перечисляет сколько раз и во сколько она звонила сестре 17 июня прошлого года . Соединения были установлены в 07-56 (22 секунды), 09-02 (124 секунды), 09-07 (37 секунд), 09-08 (29 секунд), 09-10 (38 секунд), 09-13 (14 секунд), 09-17 (56 секунд), 09-22 (38 секунд), 09-33 (128 секунд), 09-43 (сорвался звонок), 09-49 (66 секунд), 09-54 (2 секунды), 09-55 (15 секунд), 10-02 (70 секунд), 10-09 (35 секунд), 11-02 (0 секунд), 11-05 (147 секунд), 11-09 (0 секунд), 11-13 (94 секунды), 11-16 (0 секунд), 11-24 (19 секунд), 11-45 (15 секунд), 11-46 (12 секунд).

— А в районе 16 часов вы звонили Наде? – спрашивает прокурор.

— Не могу точно утверждать, потому что там были активные действия, я где-то теряла телефон, не могу точно ответить.

— А скажите, пожалуйста, вы нам пояснили, что, когда вы увидели дым после 10 часов, телефон Надежды уже не работал. А сейчас вы огласили, и много звонков у вас было много соединений.

— Я вам зачитала мобильный биллинг, потому что человеческий фактов - это всегда неточности. Я тот день помню очень хорошо, но подробности желаю забыть.

— Тогда поясните сущность этих разговоров, вот в 11-05, в 11-13, в 11-44. Чем обусловлены ваши звонки такие?

— Когда мне мужской голос ответил: «Чего вы, суки, приперлись на наши земли?», было где-то около 11 часов. Я запомнила, потому что была в эмоциях, один боец сказал, что моя мама молится и все будет хорошо. И в этот момент получился этот звонок. С Надей я уже не говорила часов с 10 утра.

— А как вы объясните тогда, что вы говорили, что был выключен телефон?

— Был бой, я теряла телефон, я у кого-то брала позвонить...

Новиков объяснил прокурору, что после 10 утра, по всей видимости, Вера звонила Надежде, однако та не отвечала и в трубке просто шли гудки.

— То есть, вы хотите сказать, что это время соединения? – ухмыляется прокурор, демонстрируя таким образом осведомленность в том, что речь в распечатке биллинга идет о времени попытки соединения, а не разговора между двумя абонентами.

— Я возражаю против действий прокуратуры!

— А я возражаю против действий адвоката!

— Возражения прокуратуры принимаются, а возражения адвоката не принимаются, потому что вы не правы! – говорит судья.

Прокуроры пытаются запутать Веру в деталях биллинга. Со стороны звучит как набор цифр, но на самом деле все четко. Биллинг за нас.

— Ilya Novikov (@vertiporokh) December 10, 2015

— Как вы объясните, что телефон, который Fly, был изъят, осмотрен, и экспертиза установила, что имелись телефонные соединения в 11 часов утра по несколько минут? – продолжает задавать вопросы прокурор.

Новиков возражает, что прокурор требует от свидетеля объяснить экспертизу. Судья говорит, что возражения не принимаются.

— Я повторюсь, что свою сестру я не слышала с 10-17. Был ли у меня разговор с этим возмущенным мужчиной после этого, а потом с Громовым, я точно утверждать не могу.

— Вам известно с какого беспилотника производилась съемка местности? – спрашивает прокурор. Он расспрашивает свидетеля о том, какая на нем была камера, на какой высоте летел аппарат, была ли у него одна камера, которая делала и видео и фотосъемку. На ряд вопросов Вера Савченко отвечала накануне.

— Он один раз при вас запускался?

— Очень много раз.

— А почему только одна запись?

— Наверное, самая удачная.

Прокурор пытается подвести ее к тому, чтобы она сказала, что снимки и видео были сделаны не при одном и том же полете дрона и пытается выяснить, почему на картинке с траекторией прямые линии, а беспилотник летит иначе.

— Теперь давайте вернемся немножко назад. Вы видели бойцов «Айдара», знакомы с командиром. Можете описать их обмундирование?

— Не могу.

— Не можете... Не видели?

— Я в этом не понимаю.

— У них форма была единообразная или разномастная?

— Ну, если учесть, что Мельничук был в спортивных штанах, стоит продолжать?

— Стоит, конечно.

— Ну, я не могу ответить на этот вопрос.

— Оно отличалось от обмундирования вашей сестры?

— Оно похоже, но не такое же.

— У вашей сестры знаки отличия имелись?

— На форме нет.

— А с чего вы решили, что у бойцов «Айдара», участвовавших в АТО, были рации лыжные и бинокли театральные?

— Я просто знаю, что это крайне бедная часть, там возможно даже оружия не было у кого-то. Может у кого-то были нормальные рации. Но я знаю, что денег у них не было.

— То есть от Минобороны не поступало финансирование?

— У нас очень мирная страна, мы никогда не готовились к войне.

— То есть оружейных комнат не было у «Айдара»?

— Слушайте, я не военный человек.

— Это ваша личная инициатива была поехать в район расположения вышки и произвести съемку местности при помощи дрона, или это была инициатива СБУ?

— Откликнулось много людей на просьбу сделать съемку, мы выбрали две бригады и провели эту съемку.

— Следователь присутствовал при съемке?

— Вы имеете ввиду Дмитрия Маньшина?

— Нет, следователя по делу в СБУ, Иван Смелый, например?

— Нет, не присутствовал.

Прокурор пытается выяснить, сколько было километров от вышки до места, откуда был запущен дрон. В ответ Вера напоминает, что она не специалист и не в курсе.

— Откуда вам известно, что солдату, который идет в бой, лучше документы сжечь, чем идти с ними в бой?

— От сестры.

— Когда она вам это сказала?

— Мне было известно это на протяжении всей ее службы.

— Вы с июля этого года по настоящее время имели свидания с вашей сестрой?

— Да, имела.

— Сколько раз?

— Ну по правилам два свидания в месяц, через стекло, с трубкой. Иногда я не попадала.

— Когда вы последний раз были у сестры?

— 8 декабря.

— Вы обсуждали в этот день с ней какие-либо обстоятельства по данному делу?

— Да, в чем будем одеты.

— А какие-либо обстоятельства по делу?

— Нет.

— Кто вас пригласил дать показания сегодня?

— Адвокат, защита.

— Когда?

— Не помню.

— Вы с ними обсуждали какие показания необходимо дать?

— У меня возникали вопросы по делу, если я какие-то хотя бы события могла конструировать, вот такие я могла дать показания.

— Адвокаты каким-то образом оформляли ваши показания?

— Наверное. Ну я давала показания СБУ.

— А адвокат Новиков при этом присутствовал?

— Нет.

— Вы по своей инициативе дали показания СБУ?

— Да.

У суда нет ни одной фотографии той вышки, с которой якобы Савченко корректировала обстрел. А у нас есть. pic.twitter.com/DBgT9NUfcd

— Ilya Novikov (@vertiporokh) December 10, 2015

— А список, который вам Рубан передал, по вашим словам, он каким образом оказался у вас? – продолжает прокурор.

— Я только осенью с ним познакомилась, это были телефонные разговоры. Позже мы с ним уже виделись, а копию этого списка он передал после допроса, еще одну копию он дал адвокату, чтобы тот передал мне.

— Какому адвокату?

— Новикову.

— А с какой целью он вам передал этот список, вы его просили?

— Я просила список посмотреть, а сейчас он мне нужен, чтобы даты рождения и ФИО назвать.

— Вот там в списке 5 месяц рождения Нади, а на самом деле шестой, почему вы вчера зачитали не как в списке, а как на самом деле?

— А почему надо было говорить не так, как на самом деле? Мы же не приобщали копию эту.

— А когда вы последний раз виделись с Мельничуком? – задает вопрос свидетелю другой прокурор.

— Ну постоянно видимся в Верховной Раде. В конце лета, наверное.

— А когда вы с ним виделись последний раз, вы уже были знакомы с материалами дела против подсудимой?

— Ну тогда и виделись.

— А вот листочки из материалов дела вы когда с ним обсуждали?

— В конце весны или в начале лета.

— А откуда вам тогда про листики эти известно было?

Вера Савченко запнулась, прокурор довольно улыбается.

— Ну? Откуда? Вам эти листочки следователи СБУ показывали?

— Да.

— Когда?

— Я не помню точно. Мы постоянно видимся и общаемся со многими людьми по Наде.

— А правильно ли я вас понимаю, что вы, перед тем как дать показания, были знакомы со всеми материалами дела и ознакомились с показаниями свидетелей?

— Нет, ну я что-то в интернете читала, твиты смотрела.

— А именно из материалов дела?

— Я не все тома читала, только то, что интересовало следователя СБУ, я смотрела видео...

— Показания свидетеля Русского вы читали?

— Его нет. Показания Марецкого насмешили меня, где он сказал, что Надя его пытала, когда мы голосовали на выборах.

Прокурор перечисляет фамилии свидетелей — Громов, Ословский и другие, свидетель говорит, что не читала показания ни одного из них.

Прокурор пытается выяснить, что Вера Савченко читала из материалов дела до того, как выступила в суде.

— Так как очень много сейчас работы с этими вещами, я не читала эти 40 томов дела, мне неинтересно. На что-то обращали мое внимание следователи с Украины и спрашивали, так это или не так, я что-то выборочно читала.

Судья объявил 5-минутный перерыв, в ходе которого Надежда поучает сестру: «Надо было их просто слать ***** [к черту], ******** [этих некомпетентных прокуроров]».

Вера Савченко заходит в зал, широко улыбаясь прокурорам. Гособвинители продолжают задавать вопросы.

— Вам известен такой человек как Крыжберский, вы с ним общались? – спрашивает прокурор, имея в виду одного из захваченных 17 июня 2014 года в плен «айдароцев»

— Вот если бы позывной еще сказали. Из этих людей меня интересовали те, которые вместе с Надей в плен попали. Вот с Синяговским я виделась, когда его обменяли и нам для дела в СБУ нужны были показания.

— Когда вы с ним виделись?

— Может через месяц, может больше, может меньше. После того, как его обменяли.

— А с Рыбалко когда виделись?

— С Рыбалко виделись в расположении, 17 июня, потом в бою. Потом, когда его обменяли, в Киеве виделись.

— Ну через сколько?

— Тоже теплое время года было.

— Одновременно с двумя вы увиделись?

— Нет, и не в один день.

— Они рассказывали вам, кто их освобождал?

— С Лысым мы виделись тоже, он раньше освободился, и его освобождали афганцы. Такое было явление: люди, которые воевали в свое время на одной стороне, сейчас на разных, но они находили общие точки соприкосновения и отпускали сыновей друг друга. А Рыбалко обменял Рубан.

— А Синяговского?

— Тоже Рубан.

— Когда вы пошли по зеленым насаждениям в бою, сколько вы прошли?

— Ну я хвостиком за ними двигалась по зеленым насаждениям, там был указатель на Цветные Пески. На дорогу, то есть направо, показывал.

— Как далеко вы после этого поворота прошли?

— Ну может быть еще километр вперед. На утро я поняла, что мы стоим до поворота на Стукалову Балку, налево.

— Вот от того места, в километре от Цветных песков, поворот на Стукалову Балку просматривался?

— Просматривался, там была сожженная техника.

— А во сколько вы там оказались?

— Да я там была, и мы там всю ночь на 18 июня провели.

— А впервые вы во сколько к ней подошли?

— Это была ночь, и на рассвете я уже технику увидела.

— А каким образом вы смогли туда пройти, если там были бойцы ополчения?

— Я ползком

— И шел бой?

— Все стреляло.

— Визуально бойцы ополчения наблюдались?

— Ихние пули наблюдались у моих плеч.

— Мельничук и его бойцы стреляли в ту сторону?

— Да, все стреляли

— А артиллерийский обстрел велся в ту сторону?

— Стреляло со всех сторон, было очень шумно.

— Координаты мачты ретранслятора откуда вам стали известны?

— От следователя, с дела.

— Вам следователь их лично их показал?

— Да. А потом предложил нам самостоятельно съездить туда с беспилотником.

Прокурор ходатайствует о приобщении к материалам дела свидетельства о том, что Вера Савченко посещала сестру в СИЗО 23 августа и 8 декабря.

— Ну а содержание этих встреч на усмотрение суда, - многозначительно сказал прокурор. Никто не против приобщения.

— Я также попросила бы приобщить все видео и аудиозаписи с камеры в СИЗО, - сказала Надежда. На заседании объявлен перерыв на обед.

Заседание продолжилось. Вопросы Вере Савченко задает адвокат Илья Новиков.

— Начнем с простого. Вы два раза сбились, когда называли фамилии. Вот Синяговский и Гадзиковский – кто из них ехал в вашей машине, а кто был в плену?

— В машине ехал Лысый, это Гадзиковский. А Синяговский – это Тарас с Полтавы, которого взяли в плен.

— Цун и Цунами - это один и тот же позывной?

— Да, это один и тот же человек по фамилии Рыбалко.

Адвокат просит посмотреть на левую колонку в биллинге на звонках, туда, где соединение длилось ноль секунд. В колонке стоят обозначения MOC и MTC-sms. Участники процесса разбираются с биллингом, судья попросил пронумеровать столбцы в документе.

— Тот разговор с мужчиной, который поднял трубку, когда вы позвонили на номер сестры, есть ли у вас уверенность когда был разговор, 17 или 18 июня?

— Нет уверенности,. Просто когда шел бой, тогда все очень как-то близко происходило.

— 17 июня авиация с украинской стороны участвовала?

— В ночь на 18 июня, по-моему, были вертолеты, я их слышала, как мне показалось. После захода солнца.

— Можете ли вы припомнить - когда вы после 10-09 утра дозванивались сестре, был ответ что телефон вне доступа, или длинные гудки были?

Вопрос снимается как повторный, поскольку, по мнению судьи, прокуроры его задавали.

— Тогда попробуйте вспомнить по каждому из трех телефонов Надежды – в какой момент каждый из них был вне зоны доступа?

— Я помню по своим эмоциям, что все три телефона были вне зоны доступа. Это мне дало почти уверенность, что людей нет в живых. Когда все телефоны оказались на связи, я запомнила этот момент, потому что там боец пошутил про то, что мама его о Наде молилась. Мне пришло смс-сообщение о том, что абонент в зоне доступа оказался. Потом я сразу стала звонить.

— Не было ли таких звонков, чтобы трубку подняли, но не отвечали?

— Не было такого.

— Разговор с мужчиной, который трубку поднял, он был один?

— Ну кажется да. Потом еще Громов был.

— А вы не обсуждали с Громовым эти звонки?

— Нет, я радовалась, что трубку сняли.

— Когда мужчина поднял трубку, у вас разговор был в один прием?

— Да, в один.

— Вы потом еще созванивались?

— Только когда было, что сказать, - говорит свидетель. Прокурор тихо спросил, что это вообще значит.

— Правильно ли я понял, что вы блефовали, когда говорили, что у вас есть на кого менять?

— Я не говорила, что есть на кого менять, я просто успокоила эмоции и сказала: «Ладно, давайте менять ваших на наших». Ну вот такой был блеф.

Адвокат, для того чтобы прояснить «инсинуацию, допущенную прокурорами», спрашивает Веру, как давно они с ней знакомы. Она отвечает, что с конца прошлого лета.

— Как часто мы обсуждали дело вашей сестры?

— Это постоянный предмет наших обсуждений.

— Тогда была ли хоть одна неделя, когда мы с вами не обсуждали дело вашей сестры?

— Не было такой.

— Когда вы общались с Синяговским, я при этом присутствовал?

— Я по телефону с ним общалась первый раз, не помню, кто там присутствовал, - подумав ответила сестра подсудимой.

— Когда вы встречались с Годзяковским, я присутствовал на какой-то из этих встреч?

— С Лысым, так как его освободили одним из первых, я связалась, предупредила, что со мной адвокат Нади. Мы поехали ночью и с ним общались.

— Я записывал за ним?

— Да, записывали.

— Кто такой Иван Смелый? – продолжает Новиков.

— Следователь СБУ, который расследует дело о похищении Нади.

— Как давно вы его знаете?

— Мы познакомились с ним вместе с вами, это было летом 2014 года, работники СБУ подождали нас, пока мы доехали из Харькова, мы давали показания трем следователям, в том числе Смелому.

— А что мы делали в Харькове?

— Тоже были у следователя, давали показания, чтобы возбудить это дело.

— С Иваном Смелым вы насколько часто общаетесь?

— Намного реже, чем с адвокатами, но когда у него или у меня есть вопросы, мы общаемся. По вопросам уголовного дела против Нади, по поиску свидетелей, по вопросу опровержения обвинений в адрес Нади.

— Вас кто-нибудь когда-нибудь склонял давать суду или следователю любому давать неправдивые показания?

— Нет, не склоняли.

— Когда вы встречались с вашей сестрой в СИЗО тут или в Москве, вы обсуждали показания, которые будете давать?

— Нет.

— Я или мои коллеги просили скорректировать показания?

— Нет, не просили.

— Теперь поясните по поводу изображения на одном из пяти блокнотных листков, которые мы осматривали вчера. Кто, когда и при каких обстоятельствах показал вам его впервые?

Вопрос снимают как повторный.

— Мы с вами обсуждали этот листок?

— Да, неоднократно.

— Я просил, чтобы вы по поводу этого листка дали какие-то показания?

— Нет, вы, как и все остальные, просто спрашивали, что это такое и что там изображено.

— Я объяснил вам, какое значение этот листок имеет для дела?

— Он был найден при Наде, в машине или где-то еще. Вещдок.

— Вам удалось сформулировать, что на нем изображено? Для себя.

— Нет.

Вера Савченко рассказывает, что рано утром после боя вернулись раненные бойцы, которые не попали в плен, но которые видели Надежду – она их перевязала в кустах. После этого, в 9 часов утра, она позвонила Вере и сказала про этих раненных. Они смогли выйти с места боя. В дальнейшем Вера попросила СБУ найти их, ей сообщили три фамилии.

— Кто вам пояснил, что эти люди видели вашу сестру?

— Когда СБУ стала расследовать, появилась информация, что эти люди вернулись, соответственно они видели Надю. После этого всего я с одним из них встретилась. Не специально. Его звали Вася. Другие фамилии - Руснак Иван, село Киселев, из 80 бригады ВСУ, Мурзак Юрий, тоже село Киселев, тоже 80 бригада, Яцек Иван – боец той же бригады.

По словам Веры Савченко, ни с кем из них она не встречалась, только с Василием – он рассказывал, что Надя его перевязала, но он был очень контужен и Вера не стала расспрашивать. Его контактов у нее не осталось.

Вера Савченко, по просьбе адвоката, вновь рассказала про запуск беспилотника. Новиков попросил ее снова пояснить, кто к запуску причастен, и какие адреса ей известны. Затем они вернулись к списку военнопленных, захваченных 17 июня прошлого года. Вера вспомнила, что на нем были какие-то пометки желтым маркером, прокурор немедленно сосредоточился на этой детали. Новиков достал оригинал списка, никаких пометок на нем нет. Вера Савченко пояснила, что у Рубана постоянно были всякие бумажки в руках и она могла перепутать.

Прокурор расспрашивает, какие подразделения на каких именно транспортных средствах двинулись после боя. Вере это неизвестно. Надежда кричит на прокурора, что его вопрос носит предположительный характер. Суть возмущений Савченко сводится к тому что Вера – единственный свидетель, которого допрашивают двое суток, а теперь из-за придирок прокурора суд может не принять ее показания во внимание. Новиков успокаивает подзащитную.

Прокурор, задавая вопрос, использует фразу «так называемая 80-ая бригада», в связи с чем Вера Савченко обращается к нему «так называемый прокурор».

— Можете назвать количество военнослужащих, находившихся в том месте?

— Не могу.

— Почему?

— Не знаю.

— Вы знаете численный состав ВЧ 0624?

— Без понятия.

— Вы не знаете численность, но знаете оснащение, я поэтому и спрашиваю.

— Ну это уже какие-то ваши домыслы.

— Тогда как вы поясните то обстоятельство что вы сказали что в ВЧ 0624 не хватало оружие даже?

— Узнала от Мельничука после боя.

— Когда после боя?

— 19, 20 или 21 июня 2014 года.

Новиков ходатайствует о приобщении флешки, на которой сохранена видеозапись с дрона. Надежда Савченко поддерживает: «Ну, я считаю, что мы как минимум два дня мозги выкручиваем моей сестре по этому видео, поэтому логично было бы его приобщить».

Прокуроры против приобщения съемки с дрона. По мнению одного из них, запись добыта не процессуально, действия людей, записавших видео, выполнены в нарушение требований УПК, а значит «эти материалы не позволяют идентифицировать местность и подтвердить, что это именно там мачта ретранслятора». По его словам, на видео и фото имеются расхождения, «это даже без экспертизы видно». По мнению гособвинителя, материалы вызывают сомнения. Съемка произведена практически спустя год после событий, поддерживает его коллега.

— Даже если предположить, что это именно то место, то оно изменено – вышка находится в поваленном состоянии, - говорит гособвинитель.

Новиков объясняет, что суд может назначить специальную экспертизу на это видео. Таким образом можно будет установить, что это за местность.

— Это, извините, бесстыдно, когда вы говорите что что-то невозможно, хотя знаете прекрасно возможности криминалистики, - говорит прокурорам адвокат.

Надежда Савченко залезла на лавочку в «аквариуме» и объясняет, почему беспилотник летит криво – потому что аппарат управляется джойстиком. Она поясняет, что, как летчик, она может определить высоту с такого ракурса и любой эксперт определит высоту. Судья делает Новикову замечание за высказывание в адрес прокурора, Новиков предупреждает, что «это не последнее такое высказывание».

Суд отказал защите в приобщении к материалам дела записи с дрона, «поскольку данная флешка получена не процессуальным путем».

По словам судьи, если бы речь шла о территории России, то видеозапись бы приняли как вещдок, однако, поскольку съемки проводились на территории другого государства, подобные материалы должны происходить в рамках соглашения о международно-правовой помощи, которая сейчас не работает из-за политики обеих стран. Новиков возражает, потому что съемка была сделана, возможно, до того, как дело поступило в суд. Он попросил Веру уточнить, когда была съемка, в том числе зайти в фейбсук и посмотреть переписку. Для этого адвокат просит пятиминутный перерыв.

Судья Али Хайбулаев заметил, что Новиков якобы отправил смс-сообщение свидетелю. Адвокат возмущается и несет ему телефон, чтобы показать, что никаких сообщений Вере он не отправлял. Объявлен короткий перерыв.

По словам Веры Савченко, запись была сделана 11 июля. Первое заседание состоялось 19 сентября, так что Новиков считает, что основания, по которым было отказано в его ходатайстве, неправильные. И снова заявляет о приобщении флешки. Прокуроры возражают, поскольку дело фактически поступило в суд раньше, чем запись была сделана. Судья вновь постановил отказать в приобщении флешки с видеозаписью с дрона. К Вере Савченко больше нет вопросов. Она осталась в зале.

Новиков ходатайствует о проведении следственного эксперимента. Он отмечает, что по делу были проведены два следственных эксперимента, но не надлежащим образом – на фототаблице с них видно, что статисты были одеты в темную одежду, а Корнелюк и Волошин были одеты в светлую. Кроме того, в протоколе эксперимента отсутствует указание о том, как были найдены понятые, не указаны их должности и так далее.

По мнению адвоката, было бы логичнее, если бы было несколько статистов в разной одежде и участник эксперимента указывал, какая на них одежда и когда она менялась. Кроме того, отмечает он, к мирным жителям относят по признаку наличия оружия, а не по признаку одежды, поэтому следственный эксперимент выполнен некачественно. Таким образом, Новиков предлагает выехать на любую местность в Донецком районе, взять бинокль Д7 и посмотреть с его помощью на расстояние не менее трех километров.

Прокуроры просят перерыв до понедельника – представленное адвокатом ходатайство объемное. Поэтому решение по ходатайству будет вынесено на следующей неделе. Сейчас будут изучены некоторые материалы дела.

В суде зачитывают постановление о назначении комплексной экспертизы в отношении видеозаписей, приобщенных к делу. Производство экспертизы было поручено экспертам Института криминалистики ФСБ. Они должны были выяснить, не монтировались ли и не подвергались ли технической обработке или монтажу указанные видеозаписи.

Следующий документ – перечисление экспертных технических средств, используемых в экспертизе, а также описание предметов, поступивших на нее. Видеофайлы были записаны на две флешки, их названия были перечислены экспертами в таблице.

«Обращаю внимание, что в таблице с файлами, в третьей строке, указывается, что в длинном файле под номером 507 и т.д., во временных границах от начала файла продолжительностью 10 секунд соответствуют аудио-коду другого файла», - говорит Новиков.

На суде исследовали таблицы с именами файлов, а также с начальными фразами зафиксированного на них разговоров. Эксперты оценивали, какие именно «акустические события» происходили на момент записи. Новиков указал на то, что не все файлы из этой таблицы послужили исходными аудио и видео данными для файлов из таблицы номер 5, где было зафиксировано время начала и конца изучаемого фрагмента.

На сегодня заседание закончилось, суд продолжится в понедельник.