Акция под названием «Свобода», организованная 23 февраля 2014 года неподалеку от места покушения народовольцев на царя Александра II, воспроизводила атмосферу киевского Майдана в миниатюре: акционисты соорудили на мосту подобие баррикады, развернули черно-красные и желто-голубые украинские флаги, били палками по металлическим листам и жгли автомобильные покрышки. Прибывшие пожарные потушили шины, полиция задержала Павленского и еще двоих участников акции — Ярослава Градиля и Марию Александрову. Спустя два дня Дзержинский районный суд Петербурга прекратил административное производство по делу о мелком хулиганстве за отсутствием состава и события правонарушения; затем Павленский был оштрафован на 10 тысяч рублей по другой административной статье — нарушение порядка проведения публичного мероприятия. В марте 2014-го Следственный комитет возбудил в отношении художника уголовное дело.
Петр Павленский стал широко известен в 2012 году после акции «Шов», когда он в знак солидарности с участницами группы Pussy Riot зашил себе рот нитками и в течение полутора часов стоял в пикете у Казанского собора. В 2013 году, протестуя против преследования инакомыслящих, он провел акцию «Туша»: голым обмотался колючей проволокой. В ноябре того же года состоялась еще одна акция Павленского: сидя обнаженным на Красной площади в Москве, он прибил гвоздем мошонку к брусчатке. Акционист объяснил, что таким образом он пытался выразить свое отношение к апатии, охватившей современное российское общество.
«Ещё год назад он был руководителем межрайонного следственного отдела в Воронежской области и занимался всякой лютой чернозёмной уголовщиной (...) Но жене хотелось в Петербург; он пообещал: переедем, — и обещание сдержал (...) На новом месте пришлось начинать сначала обычным следаком. История с поджогом покрышек стала первым делом Ясмана в Петербурге (…) Следователь колебался. Сажать Павленского ему не хотелось. (...) Павел Ясман вздохнул с облегчением и уволился из Следственного комитета», — так описывало историю Ясмана издание Furfur.
По ходатайству прокурора суд приступает к допросу представителя потерпевшей стороны Филина и свидетелей. У защиты нет возражений, Павленский молчит.
Второй свидетель обвинения — фотограф Александр Коряков из издательского дома «Коммерсант». Коряков говорит, что снимал акцию Павленского до момента задержания, не видел, кто именно поджег покрышки (было темно, только силуэты), и что он затрудняется оценить численность участников (человека три-четыре, но там были еще фотографы).
Прокурор уточняет, кто именно стучал палками по железу.
Коряков: «Потом на фото посмотрел — это был сам Павленский».
Вопросы свидетелю Корякову задает адвокат Ратникова.
— Как вы думаете, с какой целью люди пришли на мост?
— Акционизм.
— Что разрушено на мосту?
— Ничего не видел.
— Эта акция оскорбляет нравственность?
— Мою — нет.
Потерпевший Филин просит разрешения покинуть заседание, судья не возражает.
Судья: Покрытие моста выполнено из крупноразмерного камня, известно ли, он древний?
Свидетель: Замена камня не производилась.
Судья: Нанесло ли ущерб горение покрытию?
Свидетель: Экспертиза не проводилась.
Прокурор зачитывает показания Харчилавы, данные следствию: экспертиза состояния моста после акции не проводилась.
Свидетель еще раз говорит, что объект не был поврежден, но «осквернен» — был. Она ссылается на статью 33 федерального закона «Об объектах культурного наследия».
Уведомления об акции подано не было, говорит чиновник, затрудняясь вспомнить, когда именно она состоялась — «года полтора назад». Ему известно только, что на мост «были завезены покрышки» и молодые люди «производили звуки» вплоть до приезда полиции, а затем была «затратная для города уборка».
Прокурор опять спрашивает, был ли, по мнению свидетеля, осквернен мост.
Пашкин: Я не считаю себя экспертом, но угроза была — дым, огонь.
Судья уточняет, что свидетель подразумевает под словом «акция».
Пашкин: Я использовал этот термин, потому что данное мероприятие не было культурно-массовым. Я полагаю, что там был протестный посыл, это была протестная акция.
Адвокат Ратникова: В протоколе допроса на стадии следствия, который сейчас зачитала судья, написано, что вы говорили, что это осквернение, а сейчас говорите, что не эксперт.
Свидетель: Это мое оценочное суждение. Меня беспокоят повреждения, которые могли быть нанесены мосту.
Ратникова: Вас это оскорбило?
Пашкин: Меня как ленинградца, петербуржца — оскорбило. В частности, оскорбила свидетеля «несвоевременная уборка», говорит он.
Объявляется пятиминутный перерыв на проветривание зала.
Прокурор скучает. А на календаре написано "отпуск! урра!" pic.twitter.com/IbOY7KdoCx
— маша березина (@masha_1589) 15 июля 2015
Приглашается свидетель Николай Малеев, безработный, в прошлом — сотрудник той же компании «Центр», в которой работал потерпевший Филин.
Малеев рассказывает, как приехал на место акции — «дымились покрышки, была зола, потом приехала полиция».
Свидетель подробно описывает процесс уборки: как растекалась гарь по мосту, когда пожарные залили покрышки, как он увидел обгоревшие каркасы шин. Малеев вспоминает, что уборка моста отличалась от обычной: загрязнение было не стандартное, необходимо было использовать дополнительную поливочную технику. Стоимость работы самосвала — 600-700 рублей в час, уточняет он.
Вопросов к свидетелю нет ни у одной из сторон.
Адвокат Павленского отмечает, что свидетель Копшев, говоря об «оскорблении», дает оценку действиям ее подзащитного.
Копшев: А что, можно гадить на памятник архитектуры?
Ратникова: Что такое «гадить»?
— Делать его ненадлежащим. Неделю назад я гулял там на свадьбе, а потом смотрю фотографии на «Фонтанке» с покрышками…
— Что вы можете назвать осквернением?
— Вандализм, это порча имущества государственного...
— Как испорчен мост?
— Ходить по нему нельзя было, людей пускали вокруг.
— Как часто вам приходится убирать город?
— Каждый день. Каждому хочется ходить по чистому городу. Кто-то ходит пинает урны, мы их поднимаем.
— Перевернутая урна является осквернением?
— Конечно, это осквернение общественного порядка.
— Что еще осквернение?
— Разрисованный памятник, перевернутый памятник, украденные орлы на Дворцовой площади.
— Как часто вы переживаете чувство оскорбления?
— Каждый день. Я каждый день убираю город.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке