На заседании в среду, 3 февраля, Надежда Савченко продолжила давать показания. Она дополняла сказанное в первый день допроса — в частности, рассказала, что, будучи летчиком, не училась бомбометанию. Также Савченко высказалась о батальоне сепаратистов «Заря»: «Я не скажу, что они были такими подонками отъявленными», — и сообщила, что на ее глазах пленных били только один раз.
Готовясь к допросу, Савченко произвела «теоретические расчеты», результаты которых продемонстрировала суду. Кроме того, она собрала двухметровый макет вышки и местности в районе поселка Металлист, демонстрирующий, что наблюдать с вышки за расположением амфибий и тем более съемочной группы ВГТРК было невозможно — мешал лес.
«Это называется схематические зарисовки ваших показаний», — прокомментировал макет судья и приобщил его к материалам дела.
Савченко категорически отрицала свою причастность к гибели безоружных людей под Луганском: «Единственное, что я никогда не могла бы, — наводить огонь на безоружных людей. Я солдат, а не убийца. Даже если бы они были врагами. Нет оружия — нет боя. Еще раз ответ на дурной вопрос прокурора, убивала ли я людей. Убивала в бою, убивала, когда они нападали на мою родину. Но никогда не убивала безоружных».
Отвечая на вопросы адвокатов и переходя на свободный рассказ, Савченко вспоминала проведенные в плену у сепаратистов несколько дней, визиты к ней Плотницкого, Коломийца и других лидеров ЛНР, а также приглашенных ими журналистов.
Подсудимая подробно описала свой путь из Луганска в Россию: как ее везли в «четверке», пересадили в «Ниву», затем в микроавтобус, похожий на «Газель», а из него — в «девятку». «С машины я увидела березки, и я поняла — капец, я в России». Дальше Савченко везли в серебристом микроавтобусе в окружении вооруженных людей в масках. Глубокой ночью она оказалась в Воронеже.
Савченко рассказала, как в гостинице «Евро» в Воронеже ее допрашивал следователь Дмитрий Маньшин, как в один из дней охранник не выключал в ее номере свет и она спала под кроватью, как ей по приказу следователя купили гражданскую одежду, а потом нашли в кармане 5 тысяч рублей. По словам подсудимой, первоначально Маньшина не интересовали события 17 июня, которые теперь ей вменяются: он задавал вопросы про Майдан, батальон «Айдар» и расположение войск.
Прокуроры спрашивали Савченко, считает ли она своим врагом Россию и ее народ («Давайте сделаем разделение на Российскую Федерацию и ее народ. Народ — это не вы. Народ вас тоже не любит») и почему она оказалась в батальоне «Айдар» («Ближе всего к линии боя. Вот ответ прямой»). Подсудимая на вопросы гособвинителей отвечала резко, спрашивала, почему они все время стараются «подковырнуть», и предлагала продемонстрировать на прокурорах, что такое подсечка под ногу. Судья интересовался зарплатой Савченко в украинской армии.
Сегодня в суде допросят начальника взрывотехнического отдела полиции Харькова Дмитрия Каракуркчи.
В начале заседания у Надежды Савченко краткое уточнение по вчерашнему допросу. «Первое, это прокурорам, внимание. Надо уточнить про отношение к русским журналистам. Да, я не люблю людей, которые врут, поэтому я не люблю и прокуратуру. Но за это не убивают, надеюсь, это всем понятно. Чтобы не было домыслов. Теперь, враги. Враг — это человек, который может убить, спецслужбы Российской Федерации, да, они враги. Младенец, который родился или старуха тут в России, они мне, конечно, не враги».
Кроме того, она расписала по времени дорогу из Луганска, когда ее везли в Россию, написала таблицу с примерным временем и погрешностью, во сколько на какой машине ее перевозили.
У Савченко еще одно уточнение — по биноклям. Она нарисовала на схеме, как обычно взлетают самолеты и вертолеты и как утроена взлетная полоса. При взлетах были наряды «смотрящего за шасси». Савченко объясняет, как он следит за шасси при посадке вертолета. «Какой был бинокль при этом — мое упущение, я не обратила внимание, когда была курсантом. Но как я видела его? Где-то чуть больше было увеличение, чем в четыре раза».
В самолете смотреть за шасси тоже необходимо, но немного иначе. «Я смотрела на небо, а не на землю. Поэтому я не могла вспомнить, где я могла видеть землю в бинокль». На этом Савченко заканчивает.
Перед началом допроса специалиста адвокат Новиков публикует в своем твиттере прослушку переговоров лидеров ЛНР в день задержания Савченко в Луганской области.
Прослушка телефона Валерия Болотова от СБУ. "Бабушка" (ФСБ) интересуется Надеждой Савченко #FreeSavchenko https://t.co/f12MkudRx9
— Ilya Novikov (@vertiporokh) February 4, 2016
Прослушка телефона Валерия Болотова от СБУ. Болотов рассказывает журналистам, что его люди взяли "женщину-снайпера"https://t.co/Ii8ee387iT
— Ilya Novikov (@vertiporokh) February 4, 2016
Прослушка телефонов Болотова и Плотницкого. Обсуждают потери 17.06.2014https://t.co/o4IjEpKKFt
— Ilya Novikov (@vertiporokh) February 4, 2016
Прослушка телефона Плотницкого. Командир взвода докладывает о взятии в плен Надежды Савченко в 10:46 #FreeSavchenko https://t.co/oe2hH0faid
— Ilya Novikov (@vertiporokh) February 4, 2016
Адвокат Илья Новиков просит вызвать специалиста-взрывотехника из харьковской полиции Дмитрия Каракуркчи, который явился в суд. Прокурор говорит, что ему непонятно, в связи с чем вызывается этот эксперт. Гособвинители возражают, потому что у них нет вопросов к специалисту по представленным в суде экспертизам из материалов следствия.
Несмотря на доводы прокуроров, судья вызывает Каракуркчи.
Дмитрий Каракуркчи, гражданин Украины, 1979 года рождения. Начальник взрывотехнического отдела главного управления национальной полиции Харьковской области. В 2000 году он закончил Харьковский военный университет, факультет войск авиационной химической и биологической защиты. Служил в Вооруженных силах Украины, затем в МВД Украины. Майор по званию, был научным сотрудником Харьковского института танковых войск, потом перешел в МВД.
Эксперт-взрывотехник занимается проведением специальных взрывотехнических работ и проведением экспертиз, объясняет он суду свои полномочия. Он занимается и судебными исследованиями.
«В последнее время был ряд интересных экспертиз, в Харькове проходили террористические акты и диверсии», — рассказывает о своем последнем опыте Каракуркчи.
Защита пригласила эксперта-взрывника Дмитрия Каракурчи, работника национальной полиции Украины pic.twitter.com/JSaaGKCwT9
— Радио Свобода (@SvobodaRadio) February 4, 2016
Новиков поясняет, что специалиста позвали в связи с обстрелом, по которому проведенная следствием экспертиза не смогла сказать однозначно, был это обстрел минометный или гаубичный. Он просит специалиста объяснить, как производится экспертиза по осколкам, чтобы определить, что это за снаряд и откуда он был выпущен.
Каракуркчи подробно объясняет, как учитываются осколки, воронки от разрывов, показания свидетелей, возможные видеозаписи. «Видеозаписи вполне достаточно, хотя, конечно, хотелось бы поработать с воронкой на месте. Но по видео с определенной достоверностью можно судить о типе взрывного устройства», — отвечает специалист на вопрос Новикова, достаточно ли лишь видео для экспертизы.
Картины разрывов мины и гаубичного снаряда абсолютно различны, объясняет специалист. У снаряда осколки расходятся веером, у мины поражение круговое. «По асфальтовым трассам это видно элементарно».
Дмитрий Каракуркчи проводил исследование в связи с гибелью журналистов ВГТРК, ему предоставляли осколки для экспертизы в рамках возбужденного на Украине уголовного дела. Осколки были извлечены из трупа Корнелюка и выданы сотруднику местной милиции. Каракуркчи изучал их в 2014 году. Потом он уже был ознакомлен с соответствующими экспертизами, сделанными российскими специалистами.
С адвокатом Новиковым он познакомился на прошлой неделе, и тот ознакомил его с проходившими в суде допросами этих специалистов.
Каракуркчи описывает видеозаписи, которые он просматривал. «Там штатив, и около штатива лежит шикарный осколок», — вспоминает он одно из них. «Что значит шикарный?» — уточняет Новиков. Специалист объясняет, что это информативный осколок, по которому многое можно узнать.
Выводы российских экспертов он считает в целом компетентными «за исключением отдельных моментов». Во-первых, его смущает «химия», которая не нашла ничего на поверхности осколков, тогда как на таких осколках всегда остается взрывное вещество. Во-вторых, специалиста из Харькова удивляет, почему в институте ФСБ с его возможностями не смогли это обнаружить.
Для выводов экспертизы, конечно, имеет значение, как был изъят осколок и каким образом его перевозили, продолжает объяснять специалист. «Есть ряд серьезных требований к упаковке осколков взрывного устройства».
При этом, если осколок трогали руками, на результаты химической экспертизы это не повлияет. «Разложение тротила — пять тысяч лет. Мы сейчас можем туда поехать, копнуть эту воронку и, я уверяю, мы найдем осколки того взрыва».
С собой у Каракуркчи есть фото изображения воронки из материалов: «Любой взрывотехник скажет, что больше всего она похожа на взрыв осколочно-фугасного артиллерийского снаряда».
Эксперт объясняет, что бывают снаряды с колпачком и без. Если колпачок есть, снаряд сначала как бы входит внутрь цели и потом разрывается. Здесь, по его мнению, был колпачок. Минометный разрыв другой, уточняет эксперт.
«НОНА она всеядная как бы, она ест разные боеприпасы, гаубица Д-30 подходит идеально, ну "Гвоздика" это то же самое», — комментирует он возможные установки, из которых, по мнению российских экспертов, могли быть выстрелены эти снаряды.
Специалист демонстрирует фотографии с воронками, которые он распечатал из полученных им материалов.
Надежда #Савченко на сегодняшнем процессе. Донецк, Ростовская область pic.twitter.com/mZX0qaarDM
— Радио Свобода (@SvobodaRadio) February 4, 2016
Новиков ходатайствует о том, чтобы сейчас специалисту был продемонстрирован осколок из числа вещественных доказательстов, чтобы тот провел его визуальный осмотр. Судья удовлетворяет это ходатайство.
После короткого перерыва в зал внесли ящик с вещдоками. Адвокат Новиков вскрывает его и достает обломанный штатив и флакончик с осколками, извлеченными из тела Волошина. Специалист высыпает их на лист бумаги на столе: «Сразу слышен характерный запах, что они реально были в организме».
«Ну да, по внешним признакам данные объекты похожи на фрагменты битума, асфальта, которые образовались под воздействием какой-то разрушающей силы», — добавляет специалист. На столе, в основном, небольшие камешки и два маленьких металлических осколка. «Металлический осколок имеет деформации по краям, что свойственно бризантному воздействию при контактном раззрыве взрывчатого вещества», — разглядывает эксперт вещдоки.
Теперь Новиков распаковывает пакет с двумя осколками с места ранения журналистов. «Сразу хочу обратить внимание, что на них имеются следы изготовления шлифа, который делал эксперт, — отмечает адвокат. — Они, к сожалению, уже в таком виде, что мало что можно сказать, но это такой вид исследования, у экспертов другого выхода нет».
Эксперт заключает, что это осколки от боеприпаса, но больше достоверно по ним сказать ничего не может: «Внешний вид сейчас просто отсутствует. Да, осколки, да, снаряд, но на этом как бы все».
Новиков достает остатки штатива и ремня с места взрыва. Каракуркчи осматривает их. «По этим предметам можно сказать только то, что, да, они были под воздействием каких-то нагрузок, здесь имеются характерные следы осколочных повреждений», — считает специалист. Он осматривает рюкзак Игоря Корнелюка: «Здесь есть осколочное поражение». Ощупывает рюкзак.
«По данному объекту можно сделать вывод, что есть определенные признаки о воздействии на данный предмет осколочного действия. И он находился достаточно далеко от места взрыва», — говорит эксперт, добавляя, что следов воздействия разрыва или термического воздействия нет. Рюкзак находился не ближе чем 2,5-3 метра от точки взрыва, считает он. Осколочное воздействие очень-очень слабое было.
Вивчають речові докази. Уламки, залишки штативу#FreeSavchenko pic.twitter.com/v3KFt2dSij
— Hromadske.TV (@HromadskeTV) February 4, 2016
Затем достают сверток с рюкзаком и ошметками одежды журналиста Антона Волошина. «Вот это бризантное действие, метр максимум от места разрыва заряда в 4-5 килограмм, — говорит эксперт. — Почему-то нету крови, ну, может, ее уже постирали, если это было на человеке, крови должно быть в избытке».
«Осторожно, там дальше будут останки кожи и волосы», — предупреждает Савченко.
Каракуркчи продолжает осмотр вещдоков. «Вот это бризантное воздействие при непосредственном контакте. О направлении полета осколка на данном материале мы можем только гадать», — демонстрирует эксперт ремень.
Он прощупывает через пакет фрагменты кожи Корнелюка, после чего вскрывает пакет.
— Ничего вам без перчаток? — беспокоится судья.
— Да я нормально отношусь, — меланхолично отвечает эксперт. — Нету здесь никаких признаков и фрагментов взрывного устройства и сказать по ним, по-моему, сейчас ничего нельзя.
Савченко беспокоится и просит передать эксперту влажные салфетки, чтобы он протер руки.
Дмитрий Каракуркчи рассказывает, как проводится экспертиза, подобная той, что исследовала осколки. «К нам пришли не такие шикарные осколки, там были маленькие четыре штучки. По тем осколкам я писал, что они были более похожи на минометные, но там было мало данных для точного ответа», — описывает специалист проведенную им на Украине экспертизу. Он не исключает, что осмотренные им в суде и изученные на Украине осколки — от разных снарядов, а не от одного.
В российской экспертизе говорится, что два осколка — разной плавки стали, а потому они от разных снарядов. По словам Каракуркчи, возможна ситуация, когда в одном снаряде есть сталь разной плавки, поэтому возможно и то, что это все же один снаряд.
Савченко просит его сравнить ту группу осколков из тела Корнелюка, что он изучал на Украине, и те осколки, которые он сейчас увидел: «Возможно ли сказать, они были из одного снаряда или из разных?». Эксперт объясняет, что тут непосредственно из тела были изъяты, видимо, только каменные осколки, а на Украине в его распоряжении были три металлических осколочка и один каменный, и все они были изъяты из тела.
Специалист подробно объясняет, что есть возможности для сравнений, но сейчас точно сказать о них нельзя. Каракуркчи повторяет, что два металлических осколка могут быть как из одного, так и из двух снарядов.
Заседание продолжается после часового перерыва. Адвокат Новиков просит эксперта Дмитрия Каракуркчи прояснить, видел ли он видеозапись из дела, на которой запечатлены взрывы. Эксперт отвечает утвердительно. Он насчитал три взрыва: «Первый разрыв в районе автомобиля, разрушенного на обочине, и еще два — один на обочине, другой на асфальтовом покрытии»
Последние два взрыва произошли одновременно, стреляли два орудия. Это та воронка, которую он показывал на снимке в начале допроса. При этом в российской экспертизе говорится о пяти взрывах. Эксперт не знает, по каким данным это определено, непосредственно по этому видео он может сказать только о трех.
«Орудие артиллерийское и миномет по большому счету отличаются одним — скоростью полета боеприпаса. Дозвуковая у миномета скорость, его мы слышим, слышен свист выстрела и разрыв боеприпаса. Артиллерийский боеприпас летит со сверхзвуковой скоростью, звука выстрела мы не услышим. Звук придет потом», — объясняет Каракуркчи.
Во время допросов, которые он читал, эксперты утверждали, что слышали на видео звук выстрелов, но это может быть только при обстреле из миномета. Каракурчи на этом видео звук выстрела не слышит вовсе.
Он отмечает, что у одного из экспертов фразы о звуке выстрелов нет, а у двух других об этом сказано. Подобного не может быть никогда, это знает любой артиллерист, уверен Каракуркчи.
Специалист рассказывает, что такое пристрелочный выстрел: это выстрел, который направлен в сторону цели, чтобы понять, насколько неправильно направлено орудие.
Новиков пересказывает Каракуркчи предположение, которое следует из обвинения, что огонь велся прицельно по мирным беженцам и группе журналистов, при этом снаряды падали в 150 метрах, такое расстояние между этими группами. «В тех терминах, как вы это изложили, это хаотичный огонь, а не корректируемый. Еще раз скажу, что артиллерия не стреляет по точкам, она поражает площадь», — говорит эксперт.
Он добавляет, что батареями может вестись площадной огонь по блокпосту или скоплению силы, а не по отдельным людям. По минометной позиции может вестись подобный огонь. «Блокпост, где две единицы бронетехники и бойцы с оружием рядом — это тоже хорошая цель».
Каракуркчи переходит к химической экспертизе одежды. Он отмечает, что эта экспертиза бессмысленна, поскольку в районе боевых действий следы взрывов будут абсолютно на всей одежде: «Все у всех одинаково».
— Там был на видео двойной разрыв, какие должны получится воронки? — спрашивает эксперта Савченко.
— Две воронки.
— На фото, которые делали журналисты, воронка только одна. Могли они снять не ту воронку не в том месте?
— Конечно, да. Там же осмотра места происшествия не было, и все это там не зафиксировано.
— Где-то на этом видео, которое вы смотрели, есть ли место, где рядом две воронки?
— Там на всем видео кроме одной воронки я ничего не видел.
— Бронежилет шестого класса мог бы спасти от гибели Корнелюка и Волошина?
— Волошина нет, Корнелюка возможно, но я не знаю точно характер травм.
Вопросы эксперту задают прокуроры. Обвинитель Владислав Кузнецов интересуется, какие именно осколки использовал эксперт. Тот снова повторяет, что это были осколки, которые он получил с постановлением о проведении экспертизы по уголовному делу.
Термического воздействия на штативе эксперт не видит, «там есть наслоение копоти». «Это осели крупнодисперсные частички дыма»
— А температура взрыва какая в центре? — спрашивает прокурор.
— Вы знаете, это от многого зависит. Можно провести по осколочкам пожаротехническую экспертизку и сказать это достоверно.
— По штативу вы можете сказать, на каком расстоянии от него был взрыв?
— Категорически не могу сказать. Единственное, что могу сказать, что не менее трех метров от центра взрыва.
Специалист комментирует осколки, извлеченные из трупа Корнелюка: «Это слабое поражение осколками».
— Вы сами участвовали в производстве выстрелов из артиллерийского орудия?
— Да.
— Вы знаете о правилах корректировки огня?
— Конечно.
— Разве группа противника не является артиллерийской целью? — вмешивается прокурор Дмитрий Юношев.
— Ну, смотря какая. Блокпост — да, бронетехника — да. Пехота? Наверное, да, но если только ее достаточно много.
Судья спрашивает, какое может быть минимальное отверстие в одежде после попадания туда из стрелкового орудия.
— Калибр той пули, которая прилетела, — отвечает эксперт.
— Если это будет отверстие примерно 3 на 3 миллиметра? — уточняет судья.
Новиков предлагает показать форму Савченко, о которой говорит судья Степаненко. Для этого судьи объявляют короткий перерыв.
«Ждем, подождем под дождем твою маму, подождем, твоя мама варит кофе, подождем», — декламирует Савченко, пока судей с прокурорами нет и она общается с залом.
«Что ж вас так долго не было? Черный ящик уже давно принесли», — говорит Надежда вошедшим прокурорам. В зал вернулись и судьи.
Адвокат Новиков открывает коробку и вынимает оттуда пакет с одеждой Савченко.
Он просит эксперта осмотреть правый рукав кителя. Эксперт говорит, что для такого вопроса, конечно, следовало бы приглашать баллиста, но он тоже осмотрит. Каракуркчи просит что-нибудь острое, затем разбирает ручку прокурора, вынимает стержень. «Никаких видоизменений ткани не будет, — обещает эксперт. — Я еще раз хочу сказать, что следовало бы пригласить баллиста. Мне кажется, что это не пулевое отверстие. Возможно, но маловероятно. Мелкашка — я бы сказал, что да, но для боевого оружия, мне кажется, маловато».
«Материал сложный для исследования, это ткань, ткань затягивается, эта явно прошла много операций, тут даже следы стирального порошка, — оговаривается эксперт. — Тут явно видно входящее отверстие, то есть вроде бы да. Соответствуют положению руки два отверстия. Но маловато. Как могло быть, так и могло не быть. Еще раз говорю, лучше пригласите специалиста-баллиста».
— Вы сказали, что лучше исследовать ткань до стирки, так? — уточняет Савченко.
— Конечно.
Савченко спрашивает: если специалист увидит шрам двухгодичной давности, сможет ли он сказать, это пулевое ранение или нет. Эксперт говорит, что может, конечно, совместить шрам и дырки и посмотреть, соответствуют ли они.
Савченко показывает ему два свои шрама на руке. «Ну очень похоже».
— По шраму можно приблизительно сказать, какой калибр?
— Я этого точно не скажу.
— Для 7,62 точно маловато, — смотрит на свою руку Савченко.
Адвокати Савченко закінчили допит вибухотехніка з поліції Харкова https://t.co/EEBt2sXeV1 pic.twitter.com/PGs6vaNGmH
— Hromadske.TV (@HromadskeTV) February 4, 2016
Новиков задает эксперту вопрос про «музейные минометы», которые якобы восстанавливались в ЛНР и из них потом стреляли. Интересуется, возможно ли такое. Эксперт спрашивает, каким образом оружие было приведено в негодность. Если оно было «выхолощено» или был сделан разрез, то восстановить уже невозможно. «Это же в Советском Союзе их выхолащивали. Мне кажется, в то время их выхолащивали так, что им только гвозди заколачивать», — говорит Каракуркчи.
— При настильной стрельбе какое максимальное расстояние? — спрашивает прокурор.
— Примерно 25 километров, это гаубица Д-30.
— Это осколочно-фугасный или реактивный снаряд?
— Осколочно-фугасный.
На этом допрос эксперта окончен.
— Дякую вам, — благодарит его Савченко.
— И вам спасибо за внимание.
Судья Степаненко говорит, что следователя Дмитрия Маньшина они приглашали в суд, но пока ответа никакого нет. Предполагается, что сегодня его допросят по видеосвязи.
Адвокат Новиков ходатайствует об оглашении показаний свидетелей, украинских военнослужащих Тараса Синяговского и Александра Гадзиковского, находившихся в плену вместе Савченко, которые передали заявление об отказе прийти в суд. Новиков объясняет, какими нормами УПК он руководствуется и просить огласить протоколы допросов Синяговского и Гадзиковского. Ходатайство он подкрепляет двумя заявлениями от этих свидетелей и фотографиями их паспортов, которые в суд доставил Олег Мезенцев, помощник Савченко.
Прокурор после прочтения запроса говорит, что возражает против оглашения только одного из протоколов (от 27.08.2014), потому что он сделан до направления запроса о правовой помощи. Остальные они согласны выслушать.
Судья удовлетворяет ходатайство с учетом требования прокурора.
Новиков зачитывает протокол допроса Александра Гадзиковского. Весной 2014 года его мобилизовали в Вооруженные силы Украины, службу он проходил в городе Счастье Луганской области. Гадзиковский служил в батальоне «Айдар». По его словам, Савченко присоединилась к батальону в начале июня 2014-го, но не была назначена на какую-либо должность. Она давала военнослужащим советы, будучи офицером ВСУ, но приказов не отдавала.
Гадзиковский рассказала, что на вооружении батальона было стрелковое оружие, бронетехники и артиллерии у «Айдара» не было.
При описании обстоятельств пленения Савченко, Гадзиковский рассказал, что 17 июня около шести часов утра на его батальон напали члены сепаратистского батальона «Заря», которые базировались возле Счастья. Украинские военные выдвинулись в сторону поселка Металлист.
Около 10 утра Надежда Савченко сообщила, что находится между блокпостом Веселая Гора и гольф-клубом с ранеными солдатами, и попросила забрать их. Однако, по словам Гадзиковского, военные отказались предоставить бронетехнику для этого, после чего на машине сестры Савченко он и другой военнослужащий поехали к Надежде.
В Басманном суде сказали, что допроса главного следователя по делу Савченко сегодня не будет.Хотя утром обещали,и донецкий судья его вызвал
— Семён Закружный (@eey_simon) February 4, 2016
В Басманном суде заявили, что допроса по видео Маньшина сегодня не будет. И они не получали запрос от Донецкого горсуда. #FreeSavchenko
— Николай Полозов (@Moscow_advokat) February 4, 2016
Тем временем адвокат Новиков зачитывает протокол допроса другого бойца «Айдара» Тараса Синяговского. Его мобилизовали в зону АТО в мае 2014 года. На допросе он рассказала, что в размещении батальона Савченко находилась с начала июня 2014 года, но четких обязанностей у нее не было. В батальоне ее звали «Пуля».
17 июня около семи утра Синяговский вместе с сослуживцами, а также с командиром батальона Мельничуком, поехал к гольф-клубу в сторону Луганска «помогать нашим бойцам». Военнослужащие попали под обстрел и отступили. После того как военнослужащие подошли к городу Счастье Савченко позвала нескольких военных, в том числе Синяговского, выехать на танке к гольф-клубу. Синяговский уточняет, что приказ, по его мнению, скорее всего, отдал комбат Мельничук, стоявший рядом с Савченко. У гольф-клуба двое бойцов «Айдара» и Савченко спрыгнули с танка и пошли следом за ним в направлении поселка металлист, подконтрольного ЛНР. Савченко и айдаровцы отстали от танка, который вскоре попал в засаду. Синяговского ранили, после чего он упал на землю. Его подобрали двое сепаратистов, один из которых был чеченцем. Синяговский рассказывал, что его допрашивали в плену, предположительно, сотрудники ФСБ. Они расспрашивали его и о Савченко и записывали допрос на видео «для внутреннего использования».
Перерыв, объявленный судом на пять минут, затянулся. Судей нет, но прокуроры и адвокат Илья Новиков в зале. Вера Савченко показывает сестре газету «Культура. Духовное пространство Русской Евразии», издаваемую Никитой Михалковым, и ругается: «Сколько лет прошло, а у них причина бедности в России — Майдан в Украине». Надежда пытается ее успокоить: «Вера, не поддавайся на провокации, спокойнее»; потом обращается к консулам: «Консулы, научите их мудрости, как выживать в тылу врага». Вчера Вера зашла в книжный магазин и купила книги «патриотического» содержания. Показывая журналистам, возмущалась: «Такие книги издают, а еще нас фашистами называют».
Перед перерывом Новиков собирался заявить новое ходатайство, но не успел. После возвращения слово берет Савченко.
«Считаю нужным сказать по-человечески, что если после последних показаний (Гадзиковского и Синяговского — МЗ) у прокуроров возникли вопросы, а по глазам я вижу, что они есть, то могу на них ответить. На усмотрение суда», — говорит Надежда.
«Кажется, вы перечитали Зигмунда Фрейда, ловите взгляды прокуроров и делаете какие-то выводы», — замечает судья.
«Это не теория Фрейда, а наблюдение военного. Врага нужно знать и чувствовать, смотреть им в глаза», — отвечает летчица.
Судья разрешает Савченко сделать замечания.
«В показаниях были слова о "портупее вашей снайперши". У меня было две портупеи — одна лежала в машине, которую захватили, и этой портупеей связывали руки Рыбалко. А вторая была на мне, ее потом тоже сняли. Но у военных она литая, а у полиции — пустая. Вот у меня были обе. На конвоире сейчас такой ремонт, у нас это называется "портупея". Я не знаю, какой связывали Гадзиковскому руки, но ему говорили, что это портупея снайперши. С момента задержания до задержания машины прошло минут 10», — говорит Савченко.
«Еще хотела бы сказать, что танк там действительно был, но никаких колонн не было. Пешую группу "Айдаровцев", человек 40, я встретила и завернула обратно. Часть из них шла по зеленке. Ополченцев было в засаде человек 70-80 — по 40 на каждой стороне дороги, — продолжает Савченко. — Тарас говорил, что ополченцы клацали затворами, говорили бред про бандеровцев, но я не стала об этом рассказывать, потому что считаю, что это допустимо на войне: такое моральное давление».
После замечания Савченко прокурор задает ей уточняющие вопросы:
— Почему вы раньше не рассказывали о портупеях?
— Я не упомянула, потому что с меня снимали все: косынки, портупеи, берцы пытались снять. Я могу все перечислить, что было в рюкзаке, но не стала. Была тельняшка еще одна, на мне — морпеховская, а там — пехотная, была афганка — форма, портупея, спальник маленький сложен. Могу еще рассказать о прокладках, таблетках... Сестра в рюкзак и не смотрела.
— А в разгрузку она смотрела?
— Только спрашивала, когда что-то видела интересное. Ну как я бы спросила ее: «Что за новое платье у тебя?». Может, она и спрашивала что-то, может, смотрела ночью. Она интересовалась, где что лежит.
— Опишите внешний вид раций?
Савченко показывает на одного из спецназовцев в маске, у которого из кармана торчит рация: «Антенна короче. Одна была со светящимся экраном».
Прокурор:
— Это ваше предположение, что с момента вашего задержания, до того как Гадзиковского вязали вашей портупеей, прошло 10 минут?
— Я вышла на дорогу в 10:10. Машина проехала до этого. Григорьев говорил, что мимо него водили пленных. Движение было, но через дорогу не переводили. Я подписала на схеме (она изготовила ее от руки перед допросом), где сидели Рыбалко и Гадзиковский, а где стояла машина.
— То есть машину захватили раньше вас...
— Да.
— Сколько времени прошло с этого времени до машины?
— Минут 10-15.
— А позывной Цум и Цунами — это одно и то же?
— Да. Его фамилия Рыбалко.
— Мы говорили уже об этом, — вставляет адвокат Новиков.
— А вас могло ранить осколком, а не пулей? — продолжает прокурор.
— Нет. Я слышала стрельбу и вокруг меня падали пули. Я услышала очередь, напряглась, но она тут же ужалила меня в руку, ударила по бедру, а летела она со значительной скоростью, и отлетела. На бедре остался синяк с кровоподтеком. Меня раньше не ранило калибром 5,45, но я его так определила тогда. Из мелкашки на войне никто не стрелял.
— Пока вы были в районе Стукаловой Балки, обстрел артиллерией ВСУ производился? — интересуется прокурор.
— Когда я шла, разрывы постоянно происходили. На подходе к месту пленения я услышала минометный выстрел ближе, чем стояла украинская сторона, справа. Я поняла, где мина упадет. Упала на правой стороне, свист хвостовика слышала. Ополченцы, Умаров мне потом говорил, что там сидели «махновцы», не подчиненные батальона «Заря». Они подумали, что к ним заходят с фланга, и это был их выстрел. Там была только их огневая точка. Еще раньше я слышала в районе Гольф-клуба, как сепаратисты стреляли из минометов. Потом мины, кроме той, что упала справа, не слышала.
— А украинский обстрел производился только из гаубиц Д-30, которые вы нарисовали?
— Да, только из них.
Больше у прокуроров вопросов нет.
Адвокат Илья Новиков вновь возвращается к отказу суда приобщить документы нескольких экспертов и свидетелей защиты (Пулинец, Григорьев и другие), которые были составлены на украинском языке. Переводчик, который находится в зале суда, письменно представил документы на русском, и адвокат вновь попросил их приобщить.
«Суд не должен быть ограничен в возможностях сильнее, чем следствие. Раз уж эти лица были допрошены, я прошу приобщить эти документы», — сказал Новиков.
После некоторых раздумий судья спрашивает Савченко: «Подсудимая, вы поддерживаете ходатайство?» — «Без фрейдизма я скажу: когда в прошлый раз я возмущалась тем, что вы не приобщили документы, вы сказали, что, может, адвокат их переведет. Вот перевел, пора приобщить».
Прокуроры выступают против приобщения технической документации от Пулинца и справки о получении ранения Григорьева, «поскольку они не относятся к показаниям свидетелей». «Никто не спорит о том, что Григорьев получил ранение. А техническая документация уже аннулирована по времени», — говорит один из прокуроров.
Судья отказывает в приобщении всех документов: «По справке: мы не рассматриваем обстоятельства получения Григорьевым ранения, он не выступает потерпевшим. И по технической документации: это ксерокопия, никаких заверений нет. По третьему документу то же самое: ксерокопия, которая не рассматривается в рамках достоверности. Суд не видит причин к приобщению этих документов к материалам дела».
«Тогда я ходатайствую о приобщении документа — технического обследования мачты, известной нам. На нем куча печатей, суд знакомился с ним с помощью переводчика, свидетель Пулинец сказал, что это его документ, который он передал мне для суда. Суд с этим человеком знаком, его личность подтверждена. Я передаю в суд оригиналы. Надеюсь, вопрос об относимости к делу не встанет: здесь указаны координаты вышки, которая занимает центральное место в обвинении, и указаны размеры вышки, информация о том, как она устроена. Еще раз напоминаю — это подлинник», — говорит Новиков.
Судья листает документ.
— Подсудимая, вы поддерживаете ходатайство? — спрашивает он Савченко.
— Вы мне так вытрепали нервы за этот перевод с украинского на русский язык! Думала, что если материалы переведут, то вы их примите. Давайте вы честно скажите, что вам эти материалы невыгодны, они доказывают, что я не могла залезть на нее, и я успокоюсь.
— По поводу трепания нервов... Офицер советской армии должен обладать крепкими нервами.
Прокурор просит отказать в ходатайстве: «На документе не указана дата. Это копии, это не оригинальные чертежи вышки. Мы не можем установить, что это схемы именно той вышки, на которую залазила Савченко».
Суд отказывает.
— Я не понимаю позицию суда. Там стоит год обследования — 2004-й. Это фантазии суда и обвинения, — возмущается Новиков.
— Я прошу замечание сделать за «фантазии», — вставляет прокурор.
— Как угодно, — отвечает адвокат.
Судья делает замечание Новикову.
— Про дату вы придумали только что, — настаивает адвокат.
— Там нет месяца и дня, будете спорить? — спрашивает судья Новикова.
— Там стоит год. Это надуманный предлог. Суд принял решение по конъюнктурным соображениям, чтобы схема вышки не фигурировала в материалах дела.
Судья напоминает, что свидетель нарисовал схему вышки и она была приобщена. «Есть разница. Я возражение не снимаю», — говорит Новиков.
Суд объявляет перерыв до понедельника.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке