Перед началом третьего дня своего допроса Никита Белых попросил дать ему возможность «отразить еще несколько моментов» и отметил, что обвинение не обращает внимание на законы и нормативы Кировской области, согласно которым все решения о включении инвестиционных проектов в список приоритетных принимаются коллегиально, поэтому его личное мнение не могло повлиять на дальнейшее прохождение проектов.
После его вступительного слова вопросы продолжила задавать прокурор. Первым делом она поинтересовалась, известно ли было губернатору о нарушениях законодательства о налогах и сборах при реализации проектов НЛК и УК «Лесхоз», обязательствах предприятий по стоящим на их балансе котельным и дополнительным инвестициям Юрия Зудхаймера в его бизнес. Белых рассказал, что предприятия Зудхаймера взаимодействовали с УФНС на тех же основаниях, что и другие. Отвечая на вопрос прокурора, он вновь отметил, что наличие нарушений при реализации заявок на инвестпроекты — это абсолютно рабочая ситуация, и возможность корректировки проектов была у всех предприятий.
Затем прокурор попросила рассказать про визит Зудхаймера в правительство области 5 марта 2015 года. «Эта встреча не оставила следа в буднях провинциального губернатора, в моей душе, сердце и уме», — ответил Белых. Он объяснил, что проводил множество встреч с предпринимателями, поэтому не может рассказать, когда происходила какая именно из них. При этом, уверил бывший губернатор, в тот день он точно ни от кого не требовал передать 200 тысяч евро.
После этого прокурор перешла к следующей встрече с Зудхаймером — теперь в аэропорту Риги. Белых объяснил, что встретиться на территории иностранного государства пришлось, поскольку предприниматель опасался появляться в России после возбуждения в отношении него уголовного дела. По словам экс-губернатора, на встрече обсуждались два насущных вопроса — о непростых взаимоотношениях немецкого бизнесмена с предпринимателем Альбертом Ларицким и о перечислении денежных средств на развитие «комплекса мероприятий в сфере благоустройства» на счет Военно-исторического фонда, который основал Белых.
Затем речь зашла о конверте с 50 тысячами евро, который Зудхаймер передал помощнице Белых. Экс-губернатор рассказал, что ожидал увидеть в конверте документы, но там оказались деньги. Белых попросил своего помощника положить эти деньги на счет фонда, но тот не сделал этого сразу. Поэтому он повторил указание уже из СИЗО, рассказал подсудимый, пожаловавшись на проблемы с коммуникацией в «Лефортово». «От сумы и тюрьмы не зарекайтесь. У меня соседи по СИЗО сплошь бывшие сотрудники МВД, СК и ФСБ», — посоветовал он прокурору.
Бывшего губернатора Кировской области заводят в зал суда, он, как и обычно, опирается на тросточку. В этот момент ему аплодирует группа поддержки из десяти человек.
— Никита Юрьевич, двести свидетелей выдержите? — спрашивает подсудимого журналистка.
— Главное, чтобы они выдержали, — отвечает Белых.
Заседание начинается. В зал зашла судья Татьяна Васюченко. Она говорит, что свидетеля Альберта Ларицкого доставили в суд, но его должны этапировать в другое СИЗО, поэтому прокурор предлагает изменить порядок исследования доказательств, сначала допросив Ларицкого, а затем продолжить допрос Белых.
«Иначе мы можем вообще никогда его не допросить», — говорит Васюченко.
Белых просит выступить со вступительным словом. Судья повторяет, что тогда допрос Ларицкого сорвется, и просит пригласить в зал свидетеля.
Белых говорит, что раз изменился порядок исследования доказательств, то можно допросить и его невесту. Судя отвечает, что это решение останется на усмотрение прокурора.
«Я, Никита Юрьевич, за любой каприз государственного обвинения», — говорит судья.
Белых повторяет свою просьбу и смотрит на прокурора.
«Я вас услышала», — отвечает она.
Судья предлагает Белых присесть.
— Ваша честь, я объяснял, мне что сидеть, что стоять — одинаково тяжело. Я бы мог прилечь, но этого сделать нельзя. У меня больная спина, мне и стоять, и сидеть тяжело, — отвечает он.
В зал заходит Ларицкий: высокий мужчина с большими ушами и высоко поднятыми бровями, в джинсах и в кроссовках модели Nike Air Huarache. «Ларицкий Альберт Эдуарович», — представляется он. Свидетель стоит перед кафедрой, прикованный наручниками к полицейскому.
Прокурор начинает задавать вопросы. Она просит в свободном рассказе изложить эпизод дела о взятке в 200 тысяч евро. Судья добавляет, что нужно начать издалека. «Прямо с тех самых времен, когда познакомились с Белых, с 2008 года», — говорит она.
Ларицкий говорит, что в 2008 году он приобрел компанию НЛК. Акционером была его структура 21 Century, владевшая 99,8% акций предприятия. Предприятие занималось лесопереработкой. Директором в 2008 году назначили Владимира Сысолятина. Он вел всю операционную деятельность.
«На одном из совещаний в правительстве Кировской области я познакомился с Щерчковым Сергеем Владимировичем. Щерчков, на "щ", как "щавель"», — объясняет Ларицкий.
По словам свидетеля, Щерчков курировал лесную отрасль в качестве зампредседателя правительства области и осуществлял работу с предприятиями, в том числе с НЛК. В 2009 году менеджмент предприятия решил, что для осуществления деятельности нужны лесные ресурсы, то есть лесозаготовки.
«Для этого нужно было приобрести, получить в аренду каким-то образом лесные участки», — говорит он.
То ли в 2010, то ли в 2011 году менеджмент предприятия обратился по этому поводу к Щерчкову. Тот пообещал помочь получить участки в аренду.
Судья спрашивает, какие отношения у него были с Щерчковым в тот момент.
— Ровные, рабочие отношения, — отвечает Ларицкий.
Свидетель продолжает: «Щерчков пообещал, что все сделает, при этом намекнул, чтобы мы отблагодарили губернатора. Не помню, как точно, но посыл был такой. Я эту просьбу Щерчкова воспринял как желание губернатора, чтобы я передал ему денежные средства».
После долгих бюрократических процедур, в 2012 году, продолжает Ларицкий, участки были оформлены в аренду.
«После чего я взял 200 тысяч евро, у себя дома, в сейфе, в Швейцарии, сумму определил произвольно, исходя из тех прибылей, которые я мог получить, и полетел в Киров», — говорит свидетель.
Судья уточняет, декларировал ли он эти деньги. Ларицкий отвечает, что ввозил наличные официально, но не помнит, как именно оформлял их — возможно, через Белоруссию. После этого он припоминает, что прилетел в Киров в марте 2012 года.
Чтобы не заниматься передачей денег лично, свидетель попросил Сысолятина передать их Щерчкову, который сказал, что передаст деньги дальше губернатору Кировской области.
Судья уточняет у Ларицкого, почему именно 200 тысяч евро.
«Я посчитал, что такой суммы будет достаточно», — отвечает свидетель.
Он продолжает припоминать, что через месяца «два-три» спросил у Сысолятина, улучшились ли у него взаимоотношения с правительством области. Тот ответил, что улучшились.
«Из этого я сделал вывод, что все хорошо», — говорит Ларицкий.
Судья Васюченко интересуется, просил ли Ларицкий кого-нибудь ускорить процесс аренды леса.
«Получение лесных участков — это очень сложная бюрократическая процедура. Проходит огромное количество документов с гигантским количеством подписей. Поэтому всеми этими вопросами непосредственно занимался Сысолятин, поскольку я в этом не очень разбираюсь», — отвечает свидетель.
Судья спрашивает, как назывались компании Ларицкого. Тот отвечает, что они назывались НЛК и УК «Лесхоз».
— А «Кировлес»?
— И «Кировлес». Но с «Кировлесом» произошла серия пертурбаций, мы покупали их долги у Сбербанка, технику.
— Так какие компании получили лесные участки?
— НЛК и УК «Лесхоз».
— А «Кировлес» куда делся?
Вмешивается Белых. Он объясняет, что раньше существовало КОГУП «Кировлес», а когда оно обанкротилось, его имущество передали в новое предприятие, УК «Кировлес», которое в дальнейшем трансформировалось в УК «Лесхоз». Тогда судья просит произносить полные названия предприятий.
Ларицкий отвечает, что не всегда помнит их — у него было множество компаний, и ими занимались юристы, а он их только контролировал.
Свободный рассказ Ларицкого окончен. Прокурор спрашивает свидетеля, может ли он разделить «концепции, связанные с НЛК и "Кировлесом"».
Ларицкий говорит, что лучше него об этом расскажет руководитель НЛК Сысолятин, но все же пытается: «Это было два разных инвестпроекта, один касался НЛК, другой "Лесхоза". И эти проекты были по разным участкам. Я не помню, какие именно отличия были, меня интересовал конечный результат, аренда лесов. Собственно, этот результат в 2012 году и был достигнут».
Затем Ларицкий рассказывает, что в НЛК была построена линия для переработки низкосортной древесины, а в «Кировлесе» — линия для заготовки и переработки древесины. В этом и заключалось принципиальное отличие между двумя проектами. Свидетель повторяет, что лучше рассказать об этом сможет Сысолятин, поскольку он глубже погружен в тему.
Свидетель говорит, что по вопросу согласования проектов он общался только с заместителем Белых Щерчковым, а потом тот устроил ему аудиенцию с Белых.
— Мы пришли в кабинет к Никите Юрьевичу. Он произвел впечатление человека, разбирающегося в лесной отрасли, я понял, что он в курсе того, что мы собираемся делать. Сказал, что инвесторам в Кировской области рады.
— Комплименты губернаторские давал... — бормочет Белых себе под нос.
— Ну вот и все. Встреча продолжалась минут 30-40. Говорили по существу, в кабинете у Никиты Юрьевича, — заканчивает Ларицкий.
Прокурор спрашивает об отношениях Ларицкого с Белых.
— Приятельские. Встречались в Москве, он останаваливался в Marriott, в Сourtyard, или на дне рождения у него я был раз или два, — отвечает свидетель.
Прокурор спрашивает, как часто свидетель посещал правительство области. Ларицкий отвечает, что редко, поскольку и в Кирове-то бывал нечасто. После 2013 года уже совсем редко встречались, потому бизнес в регионе он на тот момент уже продал. «Ну, так... встречались периодически», — добавляет Ларицкий.
Прокурор просит сравнить, отношения с кем, по мнению Ларицкого, у него были более дружескими: с Белых или с Щерчковым. Свидетель отвечает, что с Белых. По его словам, с Щерчковым были исключительно рабочие отношения — вопросы, которые не входили в компетенцию Сысолятина, Щерчков пытался решить с Ларицким непосредственно.
— Ну, он был курирующий вице-губернатор, я понимал, что все его просьбы — это просьбы губернатора, руководства области. Вот, например, он просил решить вопрос о тушении лесных пожаров, — отвечает Ларицкий.
Прокурор спрашивает, как долго согласовывали проекты.
— Точный срок не могу назвать, но это было достаточно долго — от трех до шести месяцев.
— Вам известно, чья все же решающая роль была в принятии проекта, кого из должностных лиц региона или страны?
— Там сложная система принятия решений, но ключевую роль, конечно, играет губернатор, потому что аренда леса — это компетенция субъекта федерации.
— Правильно я вас поняла, что от губернатора зависело согласование и утверждение концепции по инвестпроектам?
— Он не принимал такие решения единолично, он физически не мог, это коллегиальное решение, но, конечно, от него зависела большая часть — без поддержки губернатора проект бы не прошел.
— Объясните, почему? — вмешивается судья.
— Хороший вопрос. Ну такова система устройства власти в России. Если высшее должностное лицо говорит «ОК», то все понимают, что «ОК». Если говорят: «Идите отсюда», — то все идут отсюда. В моем понимании, решение принимает первое лицо.
Прокурор спрашивает, в какой стадии находились инвестпроекты на момент знакомства с Белых.
— По НЛК, по-моему, был проект согласован, а по «Лесхозу» — недосогласован.
Затем прокурор спрашивает у Ларицкого, что ему известно о конкретных лесных участках.
Свидетель отвечает, что у него была договоренность с Щерчковым о том, что в аренду должны были передать леса, закрепленные раньше за «Кировлеспромом», по мнению Сысолятина, — хорошие участки, и лесные участки, закрепленные за КОГУП «Кировлес». Он говорит, что нужны были именно эти леса, потому что у них была инфраструктура, к тому же структуры Ларицкого погашали их долги.
— Никита Юрьевич говорит, что термина «высоколиквидные лесные участки» не существует. Что вы о нем знаете? — спрашивает прокурор.
— Вы знаете, я не юрист. Термин «ликвидность» предполагает, что вы можете что-то продать. Но тут вы берете в аренду. Но есть дорогой лес, который вы можете дорого продать. В Кировской области такого вообще нет, но у нас был лес чуть лучше ниже среднего, потому что «Кировлеспром» и «Кировлес» — это еще советские хорошие участки. Заинтересованность была еще в том, что из-за инфраструктуры нам были нужны именно эти участки. Если у вас туалет в Бутово, то дом в Марьино вам не нужен.
Прокурор просит Ларицкого рассказать подробнее про просьбу отблагодарить Белых.
Ларицкий говорит, что на одном совещании, ближе к концу 2011 года, они выходили из кабинета и вместе с Щерчковым шли к лифту. Уже у лифта Щерчков сказал, «то ли не забудьте нас отблагодарить, то ли не забудьте отблагодарить губернатора», припоминает свидетель. «Я его просьбу воспринял как требование, ну и, собственно, ее исполнил».
— Почему вы решили, что это требование денег?
— Исходя из бизнес-лексики, скажем так, как я это воспринимал — это было именно требование передать денежные средства.
— Это требование прозвучало единожды? Или вам напоминали?
— Нет, только один раз. Я в принципе с первого раза всегда понимаю.
— А период, когда нужно было передать, как вы определили?
— Как только были заключены договоры лесных участков, я счел, что пора. Мои пожелания были исполнены, нужно отблагодарить.
— Все договоры?
— Да, как только последний был заключен, как только Сысолятин мне об этом сказал. Я счел, что пора отблагодарить.
Прокурор спрашивает, как эти деньги попали к свидетелю. Ларицкий говорит, что снял их со своего счета в банке и положил дома в сейф. Он пояснил, что в Кировскую область прилетал на зафрахтованном самолете.
— Собственно, я для Кировской области его и брал, потому что туда в этот момент летал какой-то ужасный транспорт.
— То есть просьб больше не было? Вы это точно помните?
— Мне кажется, да, но я точно не помню.
— Звонил вам?
— Звонил. Спрашивал, все ли в порядке, когда собираешься приехать?
— Когда это было?
— Месяца через два-три после того, как озвучил просьбу. Щерчков нечасто мне звонил, обычно Сысолятину. И коли он мне позвонил и спросил, когда я приеду, я воспринял это, как… «Где деньги?». Как побуждение к действию. Я был весьма далек от мысли, что Щерчков по мне соскучился. Он не звонил мне никогда просто так, спросить, как здоровье, или поздравить с Новым годом. Он всегда звонил по делу. Поэтому я воспринял это как напоминание. Он вообще очень аккуратно разговаривал по телефону и не только по телефону, поскольку всегда считал, что ФСБ за ним смотрит, — сказал Ларицкий.
Прокурор спрашивает Ларицкого, как тот прилетел, поскольку в Кирове нет паспортного контроля. Тот отвечает, что сначала самолет приземлился в Москве, а потом уже в Кирове.
— Какая цель была у этой поездки?
— Единственная цель поездки была передача денежных средств. Ну, были еще какие-то встречи, но это единственная номинация для меня была — передать денежные средства.
Гособвинитель просит Ларицкого описать деньги. Тот говорит, что это были купюры номиналом 500 евро, четыре пачки, по 100 купюр, перевязанные лентой Credit Suisse. Они лежали в оранжевом пакете Hermes и в еще одном прозрачном пакете.
В зал заходит адвокат Ларицкого.
Прокурор просит подробнее рассказать, как двигались деньги от него к руководителю НЛК Сысолятину.
Ларицкий отвечает, что прилетел в Москву, улетел после этого в Киров. На следующий день у него были запланированы встречи в Москве, но он себя не очень хорошо почувствовал, поэтому встретился вечером с Сысолятиным в офисе в Кирове и попросил его, чтобы он передал деньги Щерчкову. В самолете деньги лежали в сейфе, в офисе — тоже в сейфе.
— У Сысолятина была возможность отказаться от передачи?
— Ну, теоретически, да, но фактически, наверное… Я бы наверное его уволил. Потому что мне бы пришлось остаться в Кирове, а я плохо себя чувствовал. Ну, может, не уволил, но проблемы бы у него были.
— Он знал, что внутри было?
— Конечно, Владимир Петрович, он всегда к деньгам аккуратно относился. Он их, конечно, не пересчитывал, но заглянул, проверил. Я пояснил, что эти деньги нужно отдать Щерчкову.
— Про губернатора вы говорили?
— Скорее да, чем нет. Да, наверное, говорил.
Прокурор спрашивает, являются ли показания Ларицкого на следствии достоверными.
— Да, они даже более достоверны, чем сейчас — там были люди, в этом участвовавшие на очных ставках, адвокаты приносили записи, так что те показания полнее.
Прокурор спрашивает, когда Сысолятин исполнил просьбу. Ларицкий говорит, что, скорее всего, на следующий день.
— А о встрече Сысолятина с Щерчковым вы сами договаривались?
— Я сказал Щерчкову, что подъедет Сысолятин, а о времени они уже сами договаривались. То есть он понимал, о чем идет речь. Мы договаривались с Щерчковым встретиться на следующий день, но поскольку я плохо себя почувствовал, а у меня были важные встречи, я сказал ему, что подъедет Сысолятин.
— Насколько понято было Щерчкову, зачем он встречается с Сысолятиным?
— Я думаю, процентов на триста.
— Как вы удостоверились, что деньги дошли?
— Мне позвонил Сысолятин после встречи, сказал, что все в порядке. Я уже был в Москве. Сразу после этого я позвонил Щерчкову, спросил, все ли в порядке, доехал ли до тебя Петрович, Владимир Петрович — это Сысолятин. Да, доехал, все в порядке. Ну и что-то сказал — все довольны? Да, все. Высказал утверждение, что все хорошо.
— Что-то изменилось после передачи денег в реализации проектов?
— Ну, к тому моменту уже все было подписано. Я передал деньги, когда все было сделано. Через два-три месяца я спросил у Сысолятина, улучшились ли у него отношения. Дело в том, что департаментом лесных ресурсов командовал Щерчков. Там было сложное взаимодействие, потому что множество вопросов и всегда возникают разногласия, которые могут решаться тем или иным способом. Я спросил, улучшилась ли ситуация в работе? Да, улучшилась. Из чего я сделал вывод, что все стало хорошо.
Ларицкий спрашивает, успевает ли секретарь Саша.
Судья просит у Ларицкого конкретики. Свидетель объясняет, что в аренде было очень много участков, в области работали пять тысяч человек, между ними идет постоянное взаимодействие, в том числе, с правительством области. Этим занимался Сысолятин. В чем именно улучшилось, сказать сложно, но появилась какая-то поспешность в принятии решений в пользу предприятий.
Ларицкий объясняет, что реализацию проектов отслеживало правительство и приводит аналогию с инспектором ДПС — он может оштрафовать, а может отобрать права, то есть изъять участки из аренды. Правительство следило за проектами, и в этом многое зависело от позиции Щерчкова и губернатора.
Свидетель говорит, что при реализации проектов были нарушения, потому что все исполнить невозможно физически. Прокурор спрашивает, как к этим нарушениям относилось правительство. Ларицкий отвечает, что ими занимался Сысолятин и говорил, что все хорошо, все вопросы решались на уровне ответственного департамента.
— А с губернатором по рабочим вопросам было взаимодействие?
— Ну такое, достаточно формальное. Я на совещания старался не ходить, потому что Сысолятин был директором холдинга. Но вот, например, взаимодействовал с ним на большом совещании по вопросу банкротства «Кировлеса».
Прокурор спрашивает, какими последствиями грозило исключение проектов НЛК и «Лесхоз» из списка приоритетных.
— У нас были бы большие финансовые проблемы.
— Какие последствия были бы, если бы испортились отношения с губернатором?
— Ну вот был Пугачев, который испортил отношения с главой страны, и какие последствия? В любом субъекте федерации отношения с губернатором — это самое важное, испортить их — всегда значит иметь плохие последствия.
Гособвинитель опять возвращается к обсуждению суммы взятки. Свидетель отмечает, что посчитал ее суммой, достаточной для губернатора. Судья просит Ларицкого объяснить, за какие действия тот передавал деньги губернатору.
— За действия или бездействие, облегчающие мой бизнес в Кировской области.
— А конкретно о каких действиях идет речь?
— Конкретно я воспринимал это так, что даю деньги за то, что мне выделили участки по приоритетным инвестиционным проектам.
— Были ли у вас разговоры с Сысолятиным, когда он четко говорил, что «нам помогли эти деньги следующим образом»?
— Сысолятин в прошлом был первым вице-губернатором и сенатором от области. Он грамотный, знающий, компетентный руководитель. Я вмешивался в процесс только в том случае, когда нужно было принять какое-то стратегическое решение. Как только он мне говорил, что все хорошо, я дальше не вникал. Если он говорит, например: «Щерчков с тобой хочет говорить» — значит, возникла проблема, выходящая за его компетенцию, например, лесные пожары. Поэтому таких разговоров не было.
Судья зачитывает кусок из обвинительного заключения, где говорится, за какие именно действия Белых получил взятку, а именно — за выдачу положительных заключений на реализацию проектов. Таким образом, судья пытается объяснить, зачем задала такой вопрос.
— Обвиняют в достаточно конкретном действии. Что-то можете пояснить, известно ли вам о таких действиях Белых?
— При мне никаких указаний Белых не давал. То есть как в кино показывают — Белых собрал совещание, сказал: «Отдавайте Ларицкому лес» — такого я не видел. Я получил результат. Каким образом он был получен — мне совершено неинтересно.
— Вы выясняли у Белых, получил ли он взятку?
— Ну, Щерчков — это близкий человек, он его привез из Перми. Спросить у Белых, получил ли он деньги, означает, что поссоришься и с Щерчковым, и с Белых. Поэтому я таких вопросов не задавал. Если мне предмет благодарности обозначил Щерчков, я считал, что так принято.
— С вашей стороны это было бы некорректно?
— Это было бы некорректно, неприлично, привело бы к серьезным проблемам, такой вопрос.
— Вы не сомневались, что он передаст деньги Белых?
— Знаете, на американских деньгах написано «В Бога мы верим, а все остальное — наличными». Наличные я передал Щерчкову. Я не сомневался в том, что он близок к губернатору и что он делает все свои действия, согласовав с ним. А поскольку ситуация улучшилась, я этот вопрос дальше не исследовал. Если бы у нас что-то не получалось, то я бы, конечно, задавал вопросы. Но все было нормально, в рабочем порядке.
— То есть если бы после передачи денег вы понимали, что поддержки со стороны правительства не получаете, вы бы вопрос об истинной передаче денег задали?
— Ну, я бы задал вопрос Щерчкову, а потом пошел бы к губернатору. Но все было нормально.
Судья обращает внимание на то, что фамилия Зудхаймер пока вообще не звучала.
— Знаю его больше 20 лет, он был моим бизнес-партнером и другом. Когда мы с ним договорились разделить активы, я передал ему активы в Кирове — НЛК, «Лесхоз». При этом хочу сказать, что он был полностью в курсе бизнеса, был партнером, он и его жена имели два места в совете директоров из пяти с 2009 года, и, по нашей договоренности, он должен был мне отдать активы за пределами России. Но после того, как он получил активы в Кирове, он начал говорить, что не в курсе происходящих дел, его многие вещи якобы не устраивали, мы поссорились и перестали общаться. В 2013 году. Также хочу пояснить, что перед тем, как передать ему активы, контроль над ними, его люди сделали аудит, и его все устроило. После того, как я ему передал контрольный пакет акций, я его привез в Киров на своем самолете, где познакомил с Белых, предварительно попросив Никиту Юрьевича о том, чтобы он нас вместе принял. Рассказал ему, что вот Зудхаймер, приличный бизнесмен, хочет тут работать, отрекомендовал ему как своего товарища. Белых как всегда сказал, что инвесторам рад, обещал поддерживать, — рассказывает Ларицкий и припоминает, что это было в мае 2013 года.
Свидетель добавляет, что об их дальнейших отношениях ему неизвестно, поскольку бизнес-конфликт возник в течение двух месяцев. Потом, говорит Ларицкий, Белых сказал, что Зудхаймер постоянно на него жалуется «в нелицеприятных выражениях». На это Ларицкий сказал, что очень жаль, что их «почти семейные» отношения дошли до такого.
Прокурор спрашивает свидетеля, почему тот познакомил Зудхаймера не с Щерчковым, а с Белых.
— Есть некие неписанные традиции ведения бизнеса. Поскольку у меня были дружеские отношения с Зудхаймером, с одной стороны, я хотел, чтобы у него появилась возможность решать вопросы на уровне губернатора, комфортно, и с другой стороны, представить ему в кавычках «нового руководителя градообразующего предприятия», — отвечает Ларицкий.
Тут Белых говорит, что это не градообразующее предприятие.
— Ну, Нововятск город же?
— Ну, раньше был городом.
— Не буду спорить с начальником!
— Мне кажется, вы себе льстите! — говорит Белых.
— Мы вам не мешаем? — спрашивает судья.
Прокурор спрашивает, делал ли Ларицкий подарки Белых.
— Дарил книжку по истории…
— И сигары! — вспоминает Белых.
— Да, из Эквадора… Вроде бы. Просто, с одной стороны, с Никитой Юрьевичем очень легко общаться, с другой — он не пьет.
— До сих пор не пью. В Лефортово вообще удобно не пить.
— Да и температура там лучше, и душ! Еда отличная!
Прокурор напоминает слова Белых о том, что Ларицкий его оговаривает в связи с его уголовным делом.
— Ну, я же не говорил, что я ему передал. Я передал Щерчкову. Щерчков был доверенным лицом его. Был вашим довереным лицом?
— Был, мерзавец, — отвечает Белых.
— Если Никита Юрьевич считает, что я его оговариваю, пусть задаст вопрос, в чем.
— Кроме того, Никита Юрьевич полагает, что Щерчков мог не выполнить свои обязательства по передаче.
—Я не знаю, я не ФСБ, не следователь, у меня нет наружного наблюдения. Я с ним не живу.
— Ну, вы же не сомневались, что эти деньги дошли?
— Ну, тогда не сомневался. Я тогда понимал, что деньги дошли. Субъективным образом каким-то, я не спрашивал, не уточнял. Потому что меня существующее положение дел полностью устраивало.
— Ну, внутреннее понимание на чем-то базировалось? На лояльном отношении правительства к вашему бизнесу?
— Ну, наверное, да.
— А до передачи и после была существенная разница в отношениях? — спрашивает судья.
— Вопрос мне понятен, но на вопрос, заданный в такой форме, я хочу пояснить, что чиновники не те люди, которые бизнесмену моего уровня скажут: «Пошел вон из кабинета». Все принимают, все обнимают, все чай наливают. Если мы говорим об удовлетворении интересов моих — я уже говорил, что мои пожелания были исполнены. Щерчков онлайн общался с Сысолятиным, проекты были одобрены, на мой вопрос, улучшилась ли ситуация, Сысолятин ответил, что улучшилась. Я физик по образованию, у меня не было, знаете, средств объективного контроля. Специально нам никто не мешал, все нам помогали, поэтому я полагал, что Щерчков деньги донес. Еще раз хочу сказать, что он был доверенным лицом Никиты Юрьевича, и я его пожелания воспринимал как пожелания Никиты Юрьевича.
— Вы писали какие-то заявления в правоохранительные органы по поводу этой взятки?
— Я посоветуюсь с адвокатом, как ответить на этот вопрос... Когда ситуация стала освещаться в прессе, с задержанием Никиты Белых, в сентябре я обратился с заявлением, в котором изложил информацию о противоправной деятельности. Заявление перед вами лежит. Я его наизусть не помню.
— О противоправной деятельности чьей?
— Никиты Юрьевича.
— Вас кто-то заставлял?
— Нет, что вы?
— Бряцни наручниками! — подсказывает Белых.
С лета 2015 года Ларицкий находится в СИЗО «Лефортово» по подозрению в мошенничестве в особо крупном размере. Там же, где содержится Белых.
Прокурор спрашивает, участвовал ли Белых в деятельности своих фондов. Ларицкий говорит, что он занимался социально-ответственным бизнесом — например, если ему говорят, что школе не хватает коньков, то Сысолятин шел и покупал эти коньки, и иногда в денежной форме — с расчетного счета на расчетный счет. Переводил ли он деньги на избирательную кампанию, Ларицкий не помнит.
— Я от политики вообще пытался подальше держаться.
— Ну, сейчас-то вы очень далеко от политики, — говорит прокурор.
— Вы знаете, вот когда-то все руководство российское тоже сидело в тюрьме...
— Собираетесь баллотироваться? — спрашивает судья.
— Он не гражданин РФ! — подсказывает Белых.
— Вы пояснили, что Белых не пил. А можете что-то пояснить о его предпочтениях в выборе дорогого алкоголя?
В зале все смеются.
— Вы знаете, когда какое-то событие у высокопоставленного человека происходит, не знаю, смерть хомячка, то все, допущенные к высокому чину, то все в зубах несут вещи, которые этому чину и не нужны — портфели, ручки, алкоголь в том числе. Я таким не занимался, потому что с детства не люблю очереди, а это происходит обычно в порядке живой очереди. Ну, Никита Юрьевич мог пригубить вина.
— Ну, все же, какие предпочтения у него были?
— Ну, он любил курить сигары, раз в месяц, в два.... Любит исторические книги, интересовался историей ГУЛАГа.
— Даже монографию написал! — говорит Белых.
— Да, сейчас ты можешь описать историю изнутри! Как и я, собственно, — резюмирует Ларицкий.
Прокурор просит свидетеля рассказать о личных привычках подсудимого.
— Знаете, у него такая мерзкая была привычка для чиновников. Я просто люблю просыпаться поздно, и мы шли завтракать в Сourtyard. Он всегда почему-то за меня платил. Как бы я ни старался это пресечь, он всегда делал это зачем-то!
— Какие-то еще подробности?
— Ну, мы вместе не жили, не знаю.
— Какой вообще образ жизни?
— Жил на работе.
— Поездки за границу, помощь семье, что-то известно?
— Нет.
— Покупка дорогих объектов недвижимости?
— Ничего такого не знаю. У вас были такие объекты? — спрашивает Ларицкий у Белых.
— Сам первый раз слышу, — отвечает Белых.
У прокурора больше нет вопросов.
Вопросы начинает задавать Белых, судья просит его говорить помедленнее.
— Я буду очень медленно и печально говорить, — соглашается подсудимый.
Белых говорит, что считает, что показания Ларицкого носят правдивый характер, а оговором он считает сам факт заявления о его якобы противоправных действиях. В ходе рассказа свидетеля, объясняет подсудимый, у него сложилась четкая картина.
— Когда мы с вами познакомились, еще раз?
— Было в 2011 году, более точно писал в показаниях, — отвечает Ларицкий.
— Я подтверждаю, что мы познакомились в 2011. Когда я сам рассказывал о истории, я говорил, что мы познакомились с Ларицким не в начале моей деятельности, — я говорил про конец 2009 года, но сейчас я понимаю, что в конце 2009 года я, видимо, познакомился с Сысолятиным, а с Альбертом Эдуардовичем действительно не ранее 2011 года.
— Было ли для средних и крупных предпринимателей проблемой встретиться со мной?
— Нет, насколько мне известно, нет, — отвечает Ларицкий.
— Можете ли вы сказать, что УК «Лесхоз» носил социальный характер?
— Да, там работало очень много людей, которые в отдаленных районах работают, которые в случае лишения их работы вынуждены были бы, не знаю, охотой и собирательством заниматься.
— Вы говорили, что нарушения в проектах были, поскольку без нарушений их реализовать невозможно было бы?
— Ну, это обычная ситуация, все время возникают какие-то вопросы.
— Я в своем рассказе ранее говорил, что нарушения были у всех проектов. По улучшению отношений после передачи денег Щерчкову — вы сказали, что, со слов Сысолятина, взаимодействие улучшилось. С кем?
— Ну, с департаментом лесхоза, с Щерчковым, не знаю, с кем…
— То есть после передачи денег Щерчкову отношения улучшились с Щерчковым и курируемым им департаментом. Были ли у вас, например, плохие отношения с департаментом экономического развития?
— Ну, честно, не знаю.
— Спасибо.
Белых спрашивает, что если они были приятелями, удивила ли его «деликатная просьба» со стороны человека, который был доверенным лицом, но с которым отношения были только рабочими.
— Ну, удивила, но я полагал, что у вас в хозяйстве так принято. Ну, через зама. Это помогает избежать многих сложностей в общении… Я считал вас деликатным человеком, Никита Юрьевич!
— Вы были правы. Обращались ли вы ко мне с конкретными просьбами по проектам, давал ли я при вас поручения заместителям или департаментам? Обсуждали мы рабочие вопросы?
— Ну, в составе совещаний были рабочие вопросы, конечно, но так чтобы я пришел и сказал: «Никита Юрьевич, родной, сделай так-то, такого не было».
— Ну, вот это я в своих показаниях и говорил, — обращается Белых к судье.
— Никита Юрьевич, прекратите все объяснять свидетелю, он и так все понимает, — говорит судья.
— Нет, у нас в Лефортово нету интернета, а что почитать можно? — спрашивает Ларицкий.
— «Медиазону»? — предлагает прокурор.
У подсудимого больше нет вопросов, потому что Ларицкий не хочет, чтобы допрос перенесли на другой день, поэтому он «благородно прекращает тянуть с вопросами».
— Правильно ли я понимаю, что вы приобретали УК «Лесхоз» с уже имеющимися лесными участками и инфрастуктурой? — спрашивает Ларицкого адвокат Белых Андрей Грохотов.
Тот отвечает, что УК «Лесхоз» — это компания, созданная с нуля. 75% принадлежало его структурам, 25% — правительству области с уставным капиталом в 10 тысяч рублей.
— Процесс отбора лесных участков носил разрешительный или уведомительный характер?
Свидетель объясняет, что получение участков — это огромная работа и процедура согласования, поэтому вопрос некорректен. Вопросы начинает задавать Белых.
— Правильно, что когда банкротился КОГУП, вы выкупили часть кредиторской заложенности, на аукционе выкупили часть имущества «Кировлеса», согласовав это предварительно с департаментами, и потом, поскольку лес выкупить нельзя, вы при согласовании концепции своего инвестиционного проекта, естественно, требовали, просили, чтобы лесные участки под этот проект вам давались находящиеся поблизости от той инфраструктуры, которая была вами выкуплена?
— Да, конечно, к тому же прокуратура уже задавала вопрос этот. Другие участки были неинтересны, — отвечает Ларицкий.
— Причем отбор этих участков осуществлялся не из свободного лесного фонда, а из того лесного фонда, который находился в аренде у «Кировлеса», — говорит Белых.
— Абсолютно верно.
— Причем такая ситуация была и по НЛК. То есть это нормальная ситуация, и не было никакого подбора «высоколиквидных лесов», — отмечает Белых.
— Кому вобще принадлежала идея включить НЛК в список инвестпроектов? — спрашивает адвокат.
— Эта идея принадлежала правительству РФ. Закон-то приняли, все стали оформлять, — отвечает Ларицкий.
— Какое участие принимал Щерчков при реализации инвестпроектов?
— Я же говорю, что этими вопросами занимался Сысолятин.
— Правильно я понимаю, что решение о включении НЛК в список инвестпроектов было принято до вашего знакомства с Никитой Юрьевичем?
— Я не помню дату включения в проект.
— Десятый год, — подсказывает Белых.
— Ну, значит, был, — соглашается Ларицкий.
— Передача активов НЛК Зудхаймеру носила добровольный характер? — спрашивает Грохотов.
— Конечно, добровольный.
— Каковы были условия?
— Я пояснял это ранее.
— Вы расчеты прозводили какие-то по этим сделкам?
— Нет, не производил. Мы договорились, потом поссорились, я же говорил, — напоминает Ларицкий.
Адвокат просит посмотреть документы, связанные с конфликтом Ларицкого с Зудхаймером. Все возражают. Адвокат объясняет, что в 2013 году Ларицкий обращался в органы и проводилась проверка, в результате которой был установлен «ряд обстоятельств», которые свидетельствуют, что Зудхаймер был зависим от правоохранительных органов и обладал основаниями оговорить Белых.
Прокурор возражает, потому что эти вопросы нужно задавать Зудхаймеру. Защитник поясняет, что тогда адвокатом Ларицкого был Дионисий Золотов. Судья недоумевает и просить адвоката Белых заявить ходатайство.
В таком случае Грохотов просит огласить документы — постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению Ларицкого в отношении Зудхаймера. Белых поддерживает. Прокурор против. Судья отказывает и спрашивает, действительно ли свидетель подавал заявление.
— Да, подавал, потому что за месяц до этого сам Зудхаймер подал заявление на меня. По обоим был вынесен отказ в возбуждении уголовного дела, — отвечает Ларицкий.
— И вы не оспаривали решение?
— Нет. В Лефортово сложно оспаривать что-либо.
— Известно ли вам что-либо о видеозаписи разговора Зудхаймера с его адвокатом? — спрашивает судья.
Ларицкий говорит, что ему неизвестно.
— Были ли вы когда-нибудь в адвокатской конторе на Удальцова, 1? — спрашивает адвокат.
— Нет.
— Известен ли вам адвокат Дионисий Золотов?
— Да. Но он так называл себя только, хотя и не являлся адвокатом.
— Почему, когда вы обращались с заявлением на Зудхаймера о вымогательстве, вы поясняли, что вы вынуждены были совершить сделку по передаче ему предприятий? — спрашивает адвокат.
Судья снимает этот вопрос, потому что он в данном процессе не рассматривается.
— Известны ли вам взаимоотношения Зудхаймера с Золотовым?
— Что вы имеете в виду? Они были знакомы. Зудхаймер привлек Золотова для разрешения корпоративного конфликта со мной, после совещания общего Золотов самоустранился.
— Известно ли вам о передаче денежных средств Зудхаймером Золотову за прекращение уголовного дела?
— Нет.
— Сколько времени прошло с момента, когда вы подали заявление и были допрошены? Можете ответить?
— Нет.
Белых замечает, что достаточно странно, что между заявлением и допросом прошло два часа. Судья говорит, что это все не имеет отношения к делу.
— Сысолятин был единственным источником информации о хоздеятельности НЛК и УК «Лесхоз»?
— Нет, конечно. У меня были службы контроля, бухгалтерия, юристы. Сысолятин занимался взаимоотношениями с правительством.
— С кем вы обсуждали вопросы одобрения проектов?
— Я этим не занимался. Меня интересовали только финансовые вопросы, сколько заработал, сколько потратил. Меня вообще только деньги интересуют.
— Как и обвинение, — замечает Белых.
— Судимость есть у вас? — спрашивает судья у Ларицкого.
— Приговор 10 сентября 2013 года часть 4 статьи 159. Лефортовский суд, три года общего режима, там потерпевший Сбербанк, и завтра решается в вашем суде, должен я каких-то денег или он должен мне.
— То есть уже после того, как вы написали на меня заявление? — спрашивает Белых.
— Совершенно верно. А еще вас арестовали 24 июня, а меня 25. А 25 июня — это масонский Новый год.
Прокурор просит огласить показания и заявление Ларицкого. После этого адвокат оглашает заявление арестованного Ларицкого в СК, которое тот подал в начале сентября: «Из СМИ мне стало известно о задержании Белых, желаю дать показания о противоправной деятельности Белых и передаче ему через посредника взятки в 200 тысяч евро в 2012 году за возможность вхождения в инвестиционные проекты в Кировской области, прошу меня об этом допросить».
Прокурор просит уточнить, была ли эта возможность реализована в момент написания заявления. Тот отвечает, что была.
Ларицкий говорит, что подавал заявление через следственную часть ФСБ, куда его выводили для очередного допроса. Белых уточняет, как можно отдать заявление в СК через ФСБ. «Он случайно, то есть, пришел, следователь СК, на допрос ФСБ?», — недоумевает Белых.
—То есть он у вас взял документы, зарегистрировал в СК что-то там, потом еще в тот же день вас допросил?
— Да. Следователь взял заявление, ушел, потом меня в тот же день, кажется, допросил, — отвечает Ларицкий.
Ларицкий просит дать посмотреть заявление. Оно написано от руки. Белых обращает внимание, что на нем стоит отметка «Исходящее из СИЗО». Причем, судя по документам, он получил ответ на заявление уже в тот же день.
После этого адвокат очень быстро оглашает показания Ларицкого, которые тот дал 3 ноября 2016 года на допросе. В них говорится, что взятка давалась за «предоставление самых выгодных и ликвидных лесных участков без проведения конкурсов и процедур и дальнейшее покровительство».
После этого Ларицкий, отвечая на вопрос прокурора, говорит, что по просьбе Щерчкова перечислял миллион рублей на развитие детского хоккея в области.
— В чем была выражена лояльность при разрешении организационных вопросов? Каких вопросов? А с моей стороны в чем она выражена была? — спрашивает Белых.
— Показаний я давал много, и все их зачитывать, наверное, будет очень сложно. Этот кусок текста вырван из других объяснений, в которых я указывал, что взаимодействие проводили Сысолятин и Щерчков, и в моем понимании получалось, что Белых бизнесу помогал.
Белых зачитывает отрывки из материалов дела:
— Вот, написано: «Белых принялся с этого времени… принялся активно оказывать помощь», — на этих словах экс-губернатор повышает голос, — «решая в короткое время любые организационные вопросы?» Как я это делал?
— Сложно ответить. Это то же самое, что я никогда не видел, как вам Щерчков передавал деньги.
Адвокат зачитывает следующие показания. Ларицкому на обозрение представили документы о его перелетах, чтобы он уточнил, когда передавал взятку. Свидетель отвечает следователям, что у него был зафрахтован самолет Falcon 2000, поэтому эти документы ничего не объясняют. Он говорит, что платил как за свои перелеты, так и за простой самолета в аэропорту. После этого Ларицкий рассказывает, как катался на сноуборде в Швейцарии, потом 16 марта ему позвонил Щерчков и попросил о встрече. «Я понял, что мне нужно как можно скорее на этой встрече передать взятку Белых», — говорится в показаниях.
Затем Ларицкий в деталях рассказывает, как летал с деньгами в Киров. В аэропорту его встретил Сысолятин. 21 марта у свидетеля ухудшилось самочувствие в связи с язвой, поэтому он передал деньги Сысолятину и улетел. Следователь в протоколе спрашивает про конкретные действия со стороны Белых после получения взятки. Ларицкий в своих показаниях отвечает, что помощь продолжала оказываться, после передачи взятки. Во время встречи с Щерчковым тот подтвердил, что Белых согласился ему помогать. Ларицкий попросил его взаимодействовать с Сысолятиным, потому что сам нечасто бывал в Кирове.
«Он (Щерчков — МЗ) вел себя так, чтобы было понятно, что он является исполнителем воли Белых», — говорит Ларицкий в показаниях.
Пристав заставил удалить из зала суда женщину, которая сфотографировала судью.
Адвокат оглашает показания Ларицкого, в которых тот рассказывает про приобретение и продажу НЛК и «Лесхоза» и ссору с Зудхаймером.
Ларицкий подтверждает показания. Он говорит, что в них была фраза про то, что на Зудхаймера произвел впечатление визит к Белых. Ларицкий объясняет, что продажа предприятия — это не продажа квартиры.
«Вы в мае подписываете один документ, в мае другой, в июне третий, а акции еще через два месяца переходят. В моем понимании, я на момент встречи с Белых уже продал предприятия, и считал его (Зудхаймера — МЗ) владельцем, поэтому так и представил. Это зависит от того, что значит "продал"», — пояснил он.
Прокурор спрашивает, известно ли Ларицкому, вносил ли Зудхаймер инвестиционные средства в этот бизнес еще. Тот отвечает, что вносил, но деталей не знает.
— Сообщал ли Щерчков, что поддержку инвестпроектов нужно согласовать с губернатором?
— Да. Скажу больше — это я спросил, — говорит Ларицкий.
— А губернатор вообще в курсе этих проектов?
— Да, конечно, и повел меня знакомиться с губернатором, из чего я сделал вывод, что Щерчков — его доверенное лицо.
Прокурор спрашивает про его отношения с министром лесного хозяйства Равилем Ахмадуллиным. Тот отвечает, что они были рабочие. Ларицкий говорит, что Ахмадуллин считался человеком Щерчкова, но указания ему, конечно, мог давать и Белых.
— Известно ли вам, что я давал Ахмадуллину какие-либо руководящие указания? — спрашивает Белых.
— Я не видел.
Белых обращает внимание Ларицкого на то, что согласно показаниям, озвученным выше, еще в 2010 году у Ларицкого были некие договоренности с губернатором, хотя они познакомились только в 2011 году. Ларицкий отвечает, что указания Щерчкова он воспринимал как указания самого Белых.
— Мог ли Щерчков злоупотреблять вашей верой в то, что он доверенное лицо губернатора? — спрашивает Белых
Судья снимает этот вопрос.
— Вам известно о том, мог ли Щерчков злоупотреблять доверием в своих интересах, не базируясь на данных поручениях или инициативах со стороны губернатора, учитывая, что вы на протяжении долгого времени — никогда — не проверяли? — продолжает подсудимый.
— Я не понимал природу отношений Белых и Щерчкова, для меня было загадкой, что связывало этих людей. Я в это не вмешивался никогда. Я не мог это комментировать, потому что я не знаю, — ответил Ларицкий.
Прокурор опять спрашивает, был ли Зудхаймер фактическим владельцем предприятий на момент знакомства с Белых.
— Конечно, ну не буду же я приводить к губернатору потенциального покупателя? Что это, смотрины что ли?
Белых обращает внимание, что, согласно обвинению, Зудхаймер принял решение купить предприятия именно после знакомства с ним.
Адвокат говорит, что в напечатанном протоколе указано, что он изготовлен без применения технических средств, и спрашивает, не известно ли свидетелю, как это возможно. Тот говорит, что не знает.
Следующим начинают зачитывать протокол допроса Ларицкого в качестве подозреваемого от 14 марта 2017 года, снятый на видеокамеру в помещении следственного управления ФСБ. Первые семь страниц решили не зачитывать. В документе говорится о событиях 2008 года и о покупке Ларицким НЛК. На допросе он говорит, что раскаивается в содеянном, а именно — в передаче взятки. В этом протоколе приводятся подробности, как именно Щерчков обозначил Ларицкому сумму взятки: «Ты адекватно оцени наши усилия и усилия губернатора».
Белых говорит, что, например, в очной ставке у него была дискуссия относительно того, как именно Щерчков сформулировал требование о взятке, и спрашивает, как на самом деле это было.
— Дискуссия действительно была, в итоге пришли к тому, что речь шла все же о губернаторе. Ну, какая-то емкая фраза, типа: «О губернаторе не забудь», — говорит Ларицкий.
Белых опять пытается описать взаимодействие департаментов правительства при разрешении вопросов реализации инвестиционных проектов. Судья его останавливает.
Следом адвокат зачитывает протокол допроса от 12 сентября 2016 года. Перед этим прокурор спрашивает, известно ли свидетелю о том, что к делу приобщались выписки с его счета, подтверждающие снятие 200 тысяч евро. Свидетель говорит, что знает.
В очередном протоколе говорится о знакомстве с Белых и разговорах с Щерчковым. «Он заверил, что все вопросы губернатор решит в мою пользу лично. Так мы и договорились», — говорил Ларицкий на допросе. В протоколе также говорится, что Минпромторг фактически не выполнял никакую функцию по утверждению проектов, по факту самое важное происходило в правительстве области.
Адвокат дочитал протокол и просит огласить банковскую выписку. Судья разрешает. Адвокат оглашает.
Затем судья начинает читать протокол очной ставки с Щерчковым. Читает очень быстро и неразборчиво. В протоколе снова выясняется истинный функционал Щерчкова и то, как его воспринимал Ларицкий.
— Вам действительно неинтересно, передал эти деньги Щерчков или потратил на машину себе или пропил и так далее? — спрашивает Белых
— Нет, неинтересно. Он сказал, что деньги эти для вас, куда они делись — неважно. У меня была задача получить участки леса в аренду. Если бы он при мне их съел, меня бы тоже устроило.
Прокурор спрашивает у свидетеля, как он попадал в правительство. Тот отвечает, что у него был постоянный пропуск. Кто его делал, он не помнит.
— Обращались ли вы в правительство по поводу проблем с котельной? — спрашивает адвокат
— Нет, — отвечает Ларицкий.
— Высказывал ли Зудхаймер угрозы в связи с конфликтом?
— Да, разные высказывались.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке