На прошлом заседании стороны допросили сотрудников ФСБ, которые занимались расследованием дела в Петербурге и Пензе.

Следователь Игорь Харин из петербургского управления ФСБ рассказал, что проводил допросы обвиняемых из Пензы. Он допросил Дмитрия Пчелинцева, Илью Шакурского, Егора Зорина и Армана Сагынбаева в качестве свидетелей. Сотрудник ФСБ заверял, что все прошло «в строгом соответствии с УПК». Адвокат Виктора Филинкова Виталий Черкасов обращал внимание, что протоколы двух допросов Зорина, проведенные разными следователями, оказались идентичными вплоть до орфографических ошибок.

Затем по видеосвязи из Пензы выступил Валерий Токарев, который руководит следственной группой по «пензенскому делу». Подсудимого Филинкова он пытался допросить в здании СИЗО в Ленобласти, но тот отказался. Токарев рассказал, как проводил обыск у Шакурского и осмотр изъятых вещей у Сагынбаева. Адвокат Черкасов отмечал, что осмотр и упаковка жесткого диска Сагынбаева были сделаны с нарушениями.

Другой сотрудник управления ФСБ в Пензе — Анатолий Аймин — рассказал об осмотре этого диска в марте 2018 года. Оказалось, что Аймин указан в протоколе как участник осмотра, но его подписи на бумаге нет. Аймин объяснил, что «закружился и не смог подписать». Еще один свидетель из ФСБ, Федор Воробьев, на допросе сказал, что не подписал протокол, так как ему «в связи с загруженностью пришлось отлучиться».

После допросов силовиков суд назначил фоноскопическую экспертизу записи прослушки разговоров Юлия Бояршинова и Виктора Филинкова. Филинков и его защита в суде указывали, что расшифровка сделана с ошибками и может быть смонтирована. Перед экспертами поставили три вопроса.

Чтобы провести экспертизу, специалист из ФСБ записал образцы голосов подсудимых: для этого им в течение 10 минут нужно было рассказать о себе. Филинков выступил с эмоциональной речью о пытках, а Бояршинов — о тюремном заключении.

Заседание начинается с небольшим опозданием. Адвокат Виктора Филинкова Виталий Черкасов заявляет ходатайство о признании судебной экспертизы ненадлежащей. Он также просит исключить ее из материалов дела и назначить комплексную экспертизу с вопросами, среди которых — «Каковы особенности структуры документа?», «Разделен ли текст на параграфы и главы?», «Имеются ли в нем повторения?» и так далее.

— Какой текст вы имеете в виду? — уточняет судья.

— Так называемый «Свод Сети», имеющийся в деле, и экспертизу №166. Нам было отказано судом в признании ее недопустимой.

Судья говорит о том, что из Приволжского окружного военного суда поступила копия диска, содержащего тот самый «Свод», который был предметом исследования. Конверт опечатан, судья вскрывает его. Внутри находятся диск и сопроводительное письмо, выписки и копия удостоверения некоего Александрова.

Суд признает поступивший диск вещественным доказательством и приобщает его к делу. Также он приобщает сопроводительное письмо, выписку из протокола судебного заседания и все остальные документы. Судья говорит, что комплексная экспертиза будет проводиться в отношении диска.

— Помимо лингвиста [к экспертизе] должны привлекаться психологи, которые могли бы более обстоятельно ответить на вопросы. Был задействован только специалист-лингвист, — встает адвокат Черкасов.

— Выясняем вопрос участия специалиста психолога. Ту экспертизу не трогаем, — отвечает судья.

— Я ссылаюсь на постановление Пленума Верховного суда по практике по делам экстремистской направленности. Должны участвовать специалисты разных областей — философы, политологи, психологи и так далее. В нашем случае только лингвист — этого недостаточно.

Во-вторых, был исследован так называемый «Свод», эксперт указал что он последовательно излагает...

— Вы опять возвращаетесь к той экспертизе. Ту экспертизу не трогайте, — перебивает судья.

— Та экспертиза, на которую опирается государственный обвинитель, не является директивой для участников террористического сообщества, так как это набор фраз. Структура документа непонятна, есть попытка делать главы, но они идут сумбурно, не по порядку. Это черновик, и его нельзя признать документом, которым все участники пользовались.

— Нет сомнений в достоверности направленного диска из Приволжского суда? — интересуется председательствующий.

— У нас нет оснований не доверять суду. Есть возможность сделать копию с диска? Копию сопроводительного письма?

Судья объясняет, что скопировать можно все, кроме диска, так как он опечатан.
Адвокат Бояршинова Алексей Царев поддерживает коллегу: он говорит, что по данному делу комплексная психолого-лингвистическая экспертиза не проводилась, и он не возражает против такой экспертизы, в диске не сомневается. Остальные тоже против экспертизы не возражают.

Судья интересуется у Черкасова, почему он просит доверить экспертизу Нижегородскому университету имени Лобачевского.

— Есть опыт взаимодействия и доверие к экспертам, — отвечает защитник.

— Ну, у суда же нет опыта. Вы знаете, что рекомендовано судебные экспертизы назначать Минюсту, ведомственным или коммерческим учреждениям.

— На усмотрение суда.

Адвокат Царев возражает: такая экспертиза не должна проводиться в ведомственном учреждении. Постановление Пленума ВС говорит о том, что экспертизы должны назначаться государственным учреждениям на территории, где рассматривается дело. Он предлагает СПбГУ, так как там должны быть соответствующие эксперты.

Филинков поддерживает защитника, Бояршинов оставляет решение на усмотрение суда. Судья уходит на решение по ходатайству.

Судья возвращается и читает постановление о назначении экспертизы. Он пересказывает сегодняшнее заседание: к материалам дела приобщен диск, адвокат Черкасов ходатайствовал о назначении комплексной экспертизы текста «Свода» на приобщенном диске. Поскольку такая экспертиза не проводилась, суд постановил назначить комплексную судебную психолого-лингвистическую экспертизу, поручив ее экспертам Министерства юстиции.

Суд просит Черкасова пояснить поставленные вопросы. Тот отвечает: экспертиза интересна в отношении «Свода Сети», поскольку «Свод» и протокол — основные доказательства, а остальные материалы не относятся к ним никак.

Черкасов приложил к ходатайству схему о том, как абзацы и разделы «Свода» идут вразнобой по тексту — сначала идет раздел первый, потом третий, потом шестой и так далее. Единой структуры нет, и оба специалиста должны это оценить.

— По поводу вопроса «Имеются ли разделы и параграфы…» — начинает Черкасов. Судья его останавливает и говорит, что и так понятно, что в документе есть разделы, и специальные знания не нужны.

— Я подстраховываюсь, — отвечает адвокат.

По поводу вопроса о том, завершенный материал или черновой, Черкасов объясняет: лингвист в состоянии это определить. Больше вопросов к нему нет.

У Филинкова дополнительных вопросов нет, он поддерживает вопросы Черкасова. Адвокаты Царев и Кривонос оставляют вопросы на усмотрение суда.

Прокурор Екатерина Качурина просит поставить те же вопросы, что были в прошлой экспертизе. Судья считает, что необходимо уточнить шестой вопрос.

— Имеются ли в изображениях или в тексте признаки оправдания действий лиц… Каких действий? Может конкретизируем — насильственных или террористических? Не любых же.

— Насильственных действий, — предлагает прокурор.

Царев возражает против вопроса по поводу террористических действий, так как это оценка юридическая. Судья говорит, что это и не предлагали, и уходит для вынесения определения по вопросам для экспертов.

Судья возвращается в зал и читает вопрсосы, которые будут поставлены перед экспертами:

— Имеется ли в зафиксированных файлах признаки унижения человека по различным признакам?

— Имеются ли признаки возбуждения ненависти?

— Имеются ли признаки побуждения к насилию в форме призыва или его оправдания?

— Имеются ли признаки побуждения призывов к изменению конституционного строя?

— Имеются ли признаки экстремизма?

— Имеются ли признаки обоснования и оправдания терроризма?

Суд постановил направить экспертам тома дела, оптический диск со «Сводом Сети», выписку из протокола Приволжского окружного военного суда, а также копию постановления о назначении экспертизы.

Встает адвокат Виталий Черкасов.

— Мы полагаем, что суд вышел за рамки предъявленного обвинения.

Защитник объясняет: в обвинительном заключении упоминаются материалы, которые не относятся к делу, которое слушается в Петербурге; тем не менее, суд отправляет их на экспертизу. Это, говорит Черкасов, оказывает давление на экспертов, у них может сложиться предвзятое отношение.

— Почему предвзятое отношение, если материалы не имеют отношения к делу? — интересуется судья.

Филинков объясняет, что эксперты могут счесть, что файлы отношение к делу имеют. Судья говорит, что возражения занесены в протокол.

Теперь адвокат Черкасов заявляет ходатайство о приобщении заключения специалиста-социолога. Его подготовили доктор социологических наук Елена Леонидовна Омельченко и Дарья Александровна Литвина.

Защитник читает заключение. В нем говорится, что в анархистских сообществах нет иерархии, лидера, решения принимаются по консенсусу; обвинения о структуре сообщества «Сеть» надуманы, так как анархия — отказ от иерархии и лидерства. Клички, по мнению экспертов, могут быть данью субкультуре, поддержанию образа бунтаря, для анархистов свойственна практика использования кличек, это соответствует их культуре.

Кроме того, как сочли эксперты, насилие в среде радикальных анархистов допускается только по отношению к капиталистам и эксплуататорам, а также к радикальным бонхедам и националистам, полицейским, которые проявляют агрессию к гражданским лицам. Таким образом, обвинения в намерениях убивать представителей власти и запугивать население надуманы.

Наконец, эксперты сочли, что тот факт, что Филинков не пригласил родственников на свою свадьбу, не может считаться пренебрежением к социальным связям, как о том говорит обвинение. Отношения с родственниками могут складываться по-разному; кроме того, в среде анархистов есть тенденция к отказу от брака или от его празднования.

Черкасов просит приобщить результаты экспертизы к делу. Он ссылается на позицию ЕСПЧ, Верховного и Конституционного суда и говорит, что в случае отказа в его ходатайстве это будет считаться нарушением принципа состязательности. Защитник также просит допросить одного из экспертов — Дарью Литвину; она явилась и ждет в коридоре.

Филинков полностью поддерживает ходатайство о приобщении результатов экспертизы и о допросе эксперта.

Адвокат Юлия Бояршинова Алексей Царев возражает — он считает, что заданные эксперту вопросы не имеют отношения к делу, политические симпатии к анархистской мысли и идеологии Бояршинову не вменяются. Некоторые суждения эксперта являются его личным мнением и не относятся к его подзащитному — например, насилие над полицейскими.

Адвокат Кривонос, сам Бояршинов и прокурор возражают.

Судья предлагает решить вопрос о допросе Литвиной. Никто не возражает, ее вызывают в зал.

В зал входит Дарья Литвина. С подсудимыми она не знакома, неприязни к ним не испытывает. Председательствующий спрашивает у нее, в какой степени она и Омельченко обладают познаниями в анархистских движениях.

Литвина отвечает, что Омельченко возглавляет Центр молодежных исследований, она доктор социологических наук. У нее есть монографии, опыт сотрудничества с зарубежными специалистами. Литвина работает с Омельченко по поводу анархистских движений с 2011 года, защитила магистерскую работу по этой теме.

— При исследовательской работе какими источниками пользовались? — спрашивает Черкасов.

— Литература изложена в заключении. Опирались на эмпирические данные, на работы, опубликованные в социологических журналах.

— По поводу иерархии… Вы ответили, что ее нет, и что сообщества основаны на горизонтальных отношениях. На что вы опирались в подтверждение того, что это не ваше субъективное мнение?

— Как я сказала, по этой теме были как наши собственные исследования, так и опубликованные. Идея о том, что все разные и все равные, говорит об этом.

— Из чего исходили при суждениях о конспирации?

— В запросе звучало слово «конспирация», мы использовали в кавычках этот термин. Использование масок и кличек — это не с целью скрыть что-то, а с целью романтизации образа. Отказ от использования настоящих имен — никто из наших информантов не использует настоящие имена, все пользуются псевдонимами.

Например, у готов мы находим такие же практики. Несколько лет назад анархисты подвергались нападениям со стороны нацистов, скинхедов, бонхедов, эта традиция уходит в необходимость обезопасить себя. Также это используется в рамках ухода от собственности и авторства. Многие идеологии используют ненастоящие имена. Мы опираемся на исследования и теорию.

— Фигурантам вменяется что в ходе противоправных действий они допускали убийство случайных граждан, поясните пожалуйста, возможно ли это.

— Это противоречило бы принципам анархизма. Идея наносить вред обычным гражданам, которые воспринимаются как угнетенные, противоречит анархизму. Например, «Еда вместо бомб» — направлено на содидаризацию с обычными гражданами.

— Принято ли у анархистов и у их сообществ стремление к приходу кого-то к власти и к смене режима и установления своего режима?

— Скорее нет, так как анархизм — это критика государственного устройства, а не конкретного правительства. Захват власти противоречит анархическим идеям, следует различать анархию и анархизм. Анархия утопична, это идея. Анархизм — это ежедневные практики, например горизонтальные связи и отказ от употребления мяса. Поэтому свержение власти противоречит анархизму. Анархическое государство — это оксюморон, противоречие, например, как горячий лед.

Теперь вопросы задает адвокат Бояршинова Царев.

— Вы употребляли термины «анархист», «анархистское сообщество» что это означает?

— Мы используем понятие солидарности по отношению к молодежным движениям. Под анархистами мы подразумеваем тех, кто называет себя анархистами и привержены к антикапиталистическим практикам. Если молодые люди говорят о себе как об анархистах и антифашистах, они между собой не одинаковые.

— Вы говорили об усредненном варианте? Все придерживаются таких практик, о которых вы говорили?

— Не все, конечно, это соблюдают, но есть основные принципиальные идеи, которым следуют анархисты, например антикапиталистические идеи.

— Все, что вы говорили, относится к Бояршинову?

— Это относится к анархическому сообществу в целом.

Прокурор уточняет, как ответы эксперта соотносятся с предъявленным подсудимым обвинением. Та вспоминает про характеристику Филинкова о том, что он избегал социальных связей из-за того, что не пригласил родственников, и свое объяснение по этому поводу.

Теперь допрашивает эксперта судья. Он спрашивает, знает ли эксперт про цели террористического сообщества и про организацию «Сеть»; та отвечает отрицательно.

Следующий вопрос судьи — о выводах эксперта, которые говорят о надуманности обвинения. Та отвечает, что некомпетентна в этом вопросе и просит уточнить.

Судья цитирует выдержку из экспертизы: «Выводы говорят о надуманности того, что на территории РФ действовало анархистское террористическое сообщество "Сеть"». Затем он приводит еще несколько цитат из разных пунктов выводов, где говорится о надуманности обвинений.

— Вы можете сказать нам о надуманности обвинений? — вновь спрашивает председательствующий.

— Могу сказать по поводу конспирации...

Судья говорит, что он не об этом.

— Я не знакома с уголовным правом. Но, тем не менее, можно сказать, что то заключение, которое у нас есть…

Ее прерывают. Филинков хочет задать вопрос, возможна ли вертикальная структура в анарихстском сообществе; его снимают.

Судья удовлетворяет ходатайство Черкасова и приобщает результаты экспертизы. Допрос эксперта окончен.

— Спасибо, что рассказали нам про анархистов. Жаль, что не рассказали нам про террористов и про то, почему они покушались на царя, — провожает ее судья. Все смеются.

У адвоката Черкасова несколько ходатайств. Он говорит, что все дело пронизано нарушениями прав Филинкова и других фигурантов. Защитник просит вызвать для допроса отца [знакомого Ильи Шакурского] Антона Шульгина, так как несовершеннолетний Шульгин по видеосвязи говорил, что его допрашивали в ночное время. Его отец может подтвердить или опровергнуть эти обстоятельства.

Следующее ходатайство — Филинков просит огласить протоколы допроса Игоря Шишкина, его супруги, справку из Александровской больницы и другие документы. Адвокат говорит, что Шишкин был вынужден оговорить его подзащитного, так как после задержания он был избит и подвергнут пыткам. По аналогичным причинам Черкасов просит огласить документы, касающиеся Егора Зорина — тот, по мнению защитника, оговорил Филинкова взамен на прекращение дела о террористическом сообществе в отношении него.

Последнее ходатайство — о допросе Василия Куксова, чьи показания упоминаются в обвинительном заключении, однако он так и не был допрошен. Так как он находится в СИЗО Пензы, защита не может обеспечить его явку, поэтому Черкасов просит допросить его по видеосвязи.

Судья задает несколько уточняющих вопросов по ходатайству. Затем он спрашивает прокурора о том, почему в обвинительном заключении упоминаются показания Куксова, а вызван он не был. Прокурор отвечает, что и не предлагала его вызывать.

В итоге суд удовлетворяет ходатайство Черкасова и постанавливает допросить Куксова. На этом заседание завершается, следующее пройдет ориентировочно в начале августа из-за двух назначенных экспертиз.