На предыдущем заседании к выступлениям в прениях приступили представители защиты. Первым выступал защитник Марии Дубовик Максим Пашков, который сравнивал предъявленное обвинение с эпизодом с письмом из «Простоквашина», где «один начал, второй продолжил, а третий — закончил, и в итоге получилась ерунда».
Адвокаты скрупулезно разбирали доводы обвинения, речь адвоката Татьяны Окушко длилась более двух часов, она, к примеру, разбирала одну из имеющихся в деле видеозаписей.
«На большинстве видеозаписей виден только тот, кто стоит у доски и попадает в кадр. Остальных выступающих не видно, лишь слышны их голоса. Обвиняемые не были допрошены по этим видеозаписям, фоноскопической экспертизы не проводилось», — пересказывал Пашков.
Затем выступили адвокаты Анны Павликовой Николай Фомин и Ольга Карлова, которые по очереди настаивали: ведущую роль в «Новом величии» сыграл Руслан Д., которого защита считает провокатором, а Павликова добровольно покинула организацию.
Заседание длилось около пяти часов, за это время успели высказаться четыре человека. Планируется, что сегодня адвокаты продолжат свои выступления.
Адвокат Борков зачитывает определение «экстремистского сообщества» — и говорит, что никакого подобного сообщества с участием его подзащитного не существовало. Чтобы соответствовать этому определению, каждый из подсудимых должен был понимать, что участвует в таком сообществе, но из сообщений в чате «Нового величия» можно сделать вывод об обратном. «Полетаев не понимал, что участвовал в экстремистском сообществе, не осознавал этого, единения при этом в группе не было. Можно ли говорить в таком случае о каких-то устойчивых связях в группе? Однозначно нет», — объясняет адвокат. Он говорит, что обвинение строится исключительно на показаниях секретных свидетелей.
«При всем объеме обвинения и при всем объеме доказательной базы мы имеем только показания свидетеля Пшеничникова, а также показания свидетеля Константинова, которые подтвердили абсолютно пассивное поведение Полетаева на встречах. […]», — говорит адвокат Борков.
Он считает, что Полетаев не виновен, и его нужно оправдать.
Слово в прениях переходит к самому Полетаеву. Он говорит, что не участвовал в создании экстремистского сообщества. Из аквариума, где сидит Полетаев, ничего не слышно. Пристав делает звук громче, и в зале, где транслируют судебное заседание, из колонок доносится адское гудение. Пристав убавляет громкость, речь Полетаева снова невозможно разобрать.
После перерыва в прениях выступает адвокат Дмитрий Иванов, защищающий Вячеслава Крюкова.
«Обвинение звучит довольно так громко. Казалось бы, в ходе следствия должны были быть собраны неопровержимые доказательства вины моего подзащитного, но после изучения материалов защита приходит к однозначному выводу о невиновности моего подзащитного и остальных подсудимых. Обвинение не нашло своего подтверждения», — говорит адвокат.
По его словам, организации «Новое величие» не существует, поэтому и участия в ней Крюков принимать не мог, как и входить в ее Верховный совет: «Считаю, что представителями государственного обвинения не опровергнуто ни одно утверждение моего подзащитного о своей невиновности».
Дмитрий Иванов закончил с доказательствами и приступил к перечислению характеризующих Крюкова материалов: из университета, с места жительства, от родственников, из школы в Геленджике.
«Ваша честь, вам предстоит на весах правосудия взвесить все доводы, представленные гособвинением и защитой! Куда перетянет эта чаша — решать вам!, — пафосно говорит Иванов. — Совершенно очевидно, что мой подзащитный не причинил своими действиями ни материального, ни морального вреда кому-либо, потерпевшей стороны по делу нет. Мой подзащитный должен оказаться дома, а не в колонии. Считаю, что тех страданий, которые он перенес в СИЗО в свои 20 лет, ему хватит на всю оставшуюся жизнь».
Сам Крюков говорит что выступит в конце прений.
Очередь в прениях дошла до адвоката Михаила Спиридонова — он защищает еще одного фигуранта дела «Нового величия» Петра Карамзина. Спиридонов, как и предыдущие адвокаты, объясняет, в чем обвиняют его подзащитного.
Спиридонов указывает, что в обвинительном заключении нет мотива преступления, а это — серьезное нарушение. Затем он рассказывает про доказательства обвинения, критикуя их и объясняя, что они недопустимые.
Адвокат Лупашко рассказывает, что во время обысков у Полетаева, Крюкова, Карамзина и других фигурантов дела изъяли листовки и мобильные телефоны. Однако, отмечает защитник, следователь не провел экспертизу изъятого у Карамзина мобильника, а значит нельзя достоверно судить, принадлежал ли вообще этот телефон подсудимому. В таком случае, заметил адвокат невозможно установить, переписывался ли в принципе Карамзин с провокатором Русланом Д. В этом Лупашко видит нарушение, и потому такое доказательство нельзя принимать в расчет.
По его словам, свидетель Рустам Рустамов на заседании не опознал его подзащитного, а следовательно они не были знакомы.
Ранее во время процесса Лупашко спрашивал, кто может подтвердить показания Константинова (он же засекреченный свидетель Руслан Д.). Тот отвечал, что никто.
«Так на каком основании моему подзащитному запросили 6,6 лет колонии общего режима? На стрельбище не участвовал, в [метании] коктейля молотова не участвовал, в митинге не участвовал — так за что шесть и шесть лет просят колонии общего режима? Фактически кто будет являться обвиняемым определил в этом деле не прокурор, не следователь, а Константинов определил круг обвиняемых», — очень эмоционально говорит адвокат.
В судебном заседании как слушатель участвовал Николай Сванидзе, напоминает адвокат Лупашко. 10 декабря 2019 года на заседании в СПЧ в Кремле Сванидзе поднял вопрос по «Новому величию» и попросил прокуратуру проверить дело. Президент ответил, что дал соответствующее распоряжение. Ведомство материалы прислало, зачитывает адвокат обращение Сванидзе, — из них следовало, что обвиняемые якобы проводили сборы, готовились к свержению государственной власти, готовились к проведению терактов, кроме того у них изъято холодное оружие, гранаты, взрывчатые вещества.
«Я хочу задать вопрос, где вещественные доказательства — нарезное оружие, граната? Такие вещественные доказательства в деле отсутствуют», — отмечает защитник.
Адвокат говорит, что либо дело нужно вернуть в прокуратуру из-за многочисленных нарушений, либо оправдать обвиняемых.
«Думаю после такой эмоциональной речи можно сделать и перерыв», — говорит судья.
Перерыв закончился. Теперь в прениях выступает сам Петр Карамзин. Он говорит, что не обсуждал в телеграм-чатах какие-либо преступления и совершать их не собирался. Карамзин подробно останавливается на каждой странице протокола осмотра этого чата, где переписывались обвиняемые, зачитывает отдельные предложения и объясняет, почему с ними не согласен, а также почему не имеет к ним никакого отношения.
В прениях берет слово адвокат Ильнур Шарапов — он защищает Максима Рощина. Шарапов говорит, что прокурор так и не смог предоставить доказательств вины подсудимых. В частности обвинение утверждает, что они действовали умышленно, хотя подтверждений этому в деле нет, говорит защитник.
Он добавляет, что Рощин не отрицает, что раздавал листовки, но в них не содержалось ничего незаконного.
Что касается метания коктейлей Молотова, говорит Шарапов, — то это было для Рощина развлечением, и никак не указывает на его намерение совершить какое-либо преступление.
«Все экспертизы, в том числе и криминалистические, проводились с нарушением УПК. То есть они назначались, проводились и только после этого сторона защиты знакомилась с этими экспертизами», — говорит защитник. Также он рассказывает о недопустимых доказательствах в деле и завершает свое выступление.
Максим Рощин участвовать в прениях не захотел.
В прениях выступил Адвокат Руслана Костыленкова Алексей Салагаев. В своей речи он прошелся по доказательствам из дела и рассказал о своем подзащитном. Костыленков, уже два с половиной года провел в заключении, что, по словам адвоката, довольно суровое наказание. Кроме того, защитник рассказал, что Костыленков потерял всех своих родственников. У него умер дедушка, оставшийся без какой-либо помощи, когда Костыленкова задержали.
Салагаев говорит, что обвинением не доказана вина подсудимого в создании экстремистского сообщества, отсутствует мотив и какие-то бы ни было улики подготовки Костыленкова к преступлению. Он просит его оправдать.
В перерыве в суд пришла второй адвокат Костыленкова Светлана Сидоркина. Она выступает последней. Сидоркина говорит, что любой слушатель по этому делу был свидетелем того, как доказательства обвинения становились доказательствами защиты, опровергающими обвинение.
В обвинительном заключении восемь раз был повторен один и тот же текст, отмечает Сидоркина. Она останавливается на правовой квалификации действий, вменяемых Костыленкову. Обвинение считает его руководителем сообщества, называет его лидером и идейным вдохновителем, но при этом УПК вообще не содержит таких формулировок, как лидер и идейный вдохновитель, говорит адвокат.
Функцию которую выполнял Костыленков — это лишь «рупор Константинова» (он же Руслан Д., которого защита и обвиняемые называют провокатором). Именно Константинов был настоящим лидером, говорит Сидоркина. «Костыленков никому поручений не давал, никто из подсудимых ему не отчитывался, на тренировки не ездил», — отмечает адвокат.
Сидоркина рассказывает, как Руслан Д. скопировал на жесткий диск всю переписку и написал заявление в полицию, как он объяснил, «на благо родины», в котором рассказал о существовании «Нового величия» — так и появилось уголовное дело, объясняет защитник.
«Оценка доказательств обвинением заменена их бесконечным перечислением», — говорит Сидоркина.
«Я не осуждаю Рустамова (он признал вину — прим. МЗ), это его выбор, но в судебном заседании было видно, что это не его выбор — оговорить своего, Руслана Костыленкова. Сравнение его показаний последних с предыдущими не оставляют сомнений в подложности последних показаний», — говорит Сидоркина и просит оправдать своего подзащитного.
Вслед за адвокатом слово в прениях берет Руслан Костыленков: «Благодаря отличной работе наших адвокатов наше уголовное дело громогласно говорит о нашей невиновности и о том, что дело сфабриковано кругом неизвестных лиц, приближенных к силовым структурам»
Он не отрицает существование чата, где общались подсудимые, но это, по его мнению, не доказывает, что сам Костыленков руководил какой либо организацией или был ее участником. Костыленков действительно обсуждал политику с другими фигурантами дела, встречался с ними, но эти действия сами по себе не являются противозаконным. По поводу закрытого телеграм-чата Костыленков замечает, что он был представлен суду не в оригинальном виде, а в отредактированном.
Костыленков говорит, что он и другие обвиняемые собирались ходатайствовать о психиатрической экспертизе Пшеничникова, поскольку сомневаются в его психическом здоровье. Ранее Пшеничников дал показания против фигурантов дела «Нового величия».
Засекреченного свидетеля Руслана Д. Костыленков называет «психически больным человеком, которого используют в своих целях российские спецслужбы». Большинство его показаний не подтверждается и являются ложными, поэтому, настаивает Костыленков, Руслан Д. должен быть привлечен к уголовной ответственности.
Дальше в прениях выступает обвиняемый Вячеслав Крюков.
«У меня накопилось много эмоций, я могу много говорить. […]. В заседаниях мы много чего услышали и увидели. Считаю, что сторона обвинения не пыталась докопаться до истины, а фабриковала обвинение, — говорит Крюков. — Новое величие не было экстремистским сообществом, а обычным чатом в телеграмме, в котором люди общались на разные темы. "Новое величие" не отличалось иерархией и сплоченностью. Только Константинов пытался сделать из этой группы людей экстремистское сообщество, манипулируя людьми. Он написал устав, он агитировал за выезды за город, он нашел помещение для встреч, отвечал за создание и распространение листовок, создал в интернете сайт, создал интернет-кошелек, рассказывали свои радикальные идеи. Всеми способами он удерживал людей».
Однако у Константинова ничего не вышло, добавляет Крюков, поскольку участники чата не собирались преступать закон.
И Крюков продолжает.
«Что мы имеем по итогу — я не осуществлял никаких выездов в подмосковье, этому нет подтверждений. Я не распространял агитационных материалов, нет этому доказательств. Я не сдавал денег на организацию. Я не писал уставы, не устраивал голосовалки, я выступал против и говорил все переделать, — говорит Крюков. Я предлагал выступать легально. Я почти не выступал на заседаниях "Нового величия". Я не вел активные переписки в чате в телеграме, в осмотр чата были внесены изменения. Но даже если посмотреть в чате сообщения, которые были отправлены от моего имени — это где-то один процент из десятков тысяч. Я не был главой юридического отдела. Мне кажется, обвинение само запуталось, то оно меня главой делает, то замглавы. Но никаких отделов в действительности не было, ни у кого не было ролей. Но тем не менее мне обвинение просит назначить огромный срок. Все это лишний раз подчеркивает надуманность и предвзятость обвинения».
«Почему именно в отношении меня так отчаянно отрицаются очевидные факты моей невиновности? По делу "Нового величия" были задержаны 10 человек. Меня взяли до кучи, и я прошел вместе со всеми. Мне избрали меру пресечения в виде заключения под стражу. Мне было 19 лет. Я никогда не привлекался к ответственности, имел положительные характеристики. Когда меня закрыли я надеялся, что следственные органы обнаружат, что взяли меня напрасно, но этого не произошло. Наше дело вышло на высокий общественный уровень. Я не мог смириться с такой несправедливостью и в знак протеста объявлял голодовки, писал обращения в СМИ. Мне оказывали содействие в СПЧ. Но все оказалось безрезультатно, и кажется даже наоборот своими действиями я еще больше разозлил тех, кто ведет это дело. И меня, человека, который ничего не делал — не печатал листовки, не участвовал в тренировках — меня безосновательно обвинили. Иначе как местью это не назовешь», — говорит Вячеслав Крюков.
Он называет сумасшествием срок, на который его хотят лишить свободы — шесть лет. «Преступление — это общественно опасное деяние, им должен быть нанесен вред. Но вред был причинен только нам и нашим семьям», — заявляет Крюков.
«Дело "Нового величия" — это муха, из которой люди в погоне за званиями сделали слона. Прошу оправдать меня и снять все обвинения», — завершает обвиняемый свое выступление.
На стадии реплик кто-то из адвокатов замечает, что у него 20 лет стажа, а гособвинитель относится к ним как к дуракам, потому что даже мотив не указал в обвинении — лишь только этот довод является основанием для пересмотра дела.
Прения закончены. С последним словом обвиняемые выступят завтра в 14:00.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке