Уголовное дело против Алексея Горинова расследовали за пять дней. Его обвинили в распространении «фейков» группой лиц с использованием своего служебного положения и по мотивам ненависти или вражды (пункты «а», «б» и «д» части 2 статьи 207.3 УК). Вместе с ним по этому уголовному делу проходит коллега Горинова по муниципалитету Елена Котеночкина, сейчас она в эмиграции.
По версии следствия, во время заседания совета депутатов Красносельского округа Москвы Горинов и Котеночкина называли войну в Украине войной, а не «специальной операцией» и говорили о гибели украинских детей. Горинов, говорится в обвинение, называл Россию «фашистским государством» и утверждал, что она хочет захватить территорию Украины.
Первое заседание по делу Горинова прошло 1 июня. Часть людей, пришедших к суду поддержать мундепа, в сам зал не попала. Судья Олеся Менделеева на том заседании удовлетворила просьбу прокурора продлить арест Горинова на 6 месяцев, хотя обвиняемый рассказал, что у него туберкулез, и пожаловался, что в СИЗО ему не оказывают надлежащую медицинскую помощь. Горинов просил изменить меру пресечения: «Мне некуда скрыться. Это моя Родина, это моя страна. Я не первый раз депутат».
На втором заседании судья Менделеева частично закрыла процесс: свидетели обвинения давали показания в суде в отсутствие журналистов и слушателей. В тот же день адвокат Тертухина обещала вызвать шестерых свидетелей защиты на следующее заседание, назначенное на 7 июля.
Журналисты собрались у суда за полчаса до начала заседания. Приставы на входе в Мещанский суд отказываются пускать прессу на слушание по делу Алексея Горинова, обещают начать проход в 12:15 (за 15 минут до начала). При этом между собой приставы обсуждают, что «около зала на четвертом уже началось», имея в виду, что у зала уже собрались слушатели.
Пресс-секретарь суда Юлия Котомина утверждает, что запуск журналистов только за 15 минут до начала заседания действовал всегда. Она объяснила это необходимостью проверять присутствие всех участников заседания. На прошлые заседания по Горинову корреспондента «Медиазоны» пускали минимум за полчаса.
К суду пришла активистка Юлия Галямина - как раз вовремя, чтобы зайти в суд одновременно с журналистами. Около зала суда, где должно рассматриваться дело Алексея Горинова, около 40 слушателей, в том числе депутат Мосгордумы Михаил Тимонов. Адвокат мундепа Екатерина Тертухина удивляется количеству людей и предполагает, что часть из них могли прийти на другое заседание.
Одна из слушательниц начинает что-то громко обсуждать с депутатом Тимоновым в коридоре суда. Слышится обрывок беседы:
— Что я скажу своим внукам! «Валите отсюда из этой страны»?
— Потише! — шикает пристав.
— Кого-то штрафуют, а этого [Горинова] — за что? — не успокаивается женщина.
В зал на несколько секунд запустили журналистов с камерами, но сразу же выгнали, не дав ничего снять.
Адвокат Горинова Екатерина Тертухина обращается к журналистам: «Алексея привели в зал. Потом, видимо, они чего-то испугались и увели его обратно в конвойное помещение. Мне ничего не говорят — какой-то приказ высокого человека». Тем временем к залу суда подходит адвокат Вадим Прохоров — он представляет интересы политиков Илья Яшина и Владимира Кара-мурзы, а сегодня, видимо, пришел в качестве слушателя.
У зала все еще несколько десятков человек, которые пришли слушателями на заседание по делу Горинова. Приставы растеряно переглядываются, один из них, видимо, в шутку показывает другому жесты, как будто собирается выгонять слушателей к выходу.
Депутат Тимонов громко заявляет, что официально на имя председателя Мосгорсуда Птицына просил зал побольше. Непонятно, к кому он обращается, приставы на него не реагируют, адвокат Тертухина тоже не может ничего ответить.
Через несколько минут Тертухина подзывает родных Горинова, для них расчищают проход к залу. После чего адвоката приставы пускают обратно в зал.
Выясняется, что Горинова уводили из зала в конвойное помещение, а журналистов с камерами к нему не пускали, потому что он снова пришел в суд с плакатом. На прошлом заседание Горинов стоял в «аквариуме» с плакатом: «Я против войны».
Слушателей пускают в зал, Конвойный запрещает Горинову обращаться к слушателям. Тогда адвокат Тертухина предлагает своему доверителю обращаться к ней. Горинов рассказывает, что работал около СИЗО «Матросская тишина», но «никогда не думал там оказаться». Работал Горинов над спутниковыми навигационными системами.
Судья Олеся Менделеева открывает заседание. Горинов снова, уже в третий раз заявляет ходатайство, чтобы его выпустили из «аквариума» за стол к адвокату Тертухиной.
«Если обвинитель сядет здесь со мной, это будут равные условия. Я соглашусь с этим», — отмечает Горинов.
Судья Менделеева сразу же отказывается рассматривать ходатайство, так как ранее она отказывала по аналогичным просьбам.
Фото: «Медиазона»
Адвокат Тертухина просит суд прекратить производство и направить запрос в Конституционный суд. Она хочет проверить на соответствие основному закону статью 207.3 Уголовного кодекса, по которой обвиняют Горинова. «Установленная данной нормой уголовная ответственность является формой вмешательства в свободу слова и распространения информации», — объясняет адвокат.
По мнению защитницы, статья УК была введена для подавления критики и свободы мнения, хотя Конституция гарантирует гражданам возможность влиять на власть. При этом Европейская конвенция о правах человека позволяет свободно высказывать любые мнения, даже если они ошибочны. Даже во время военного положения возможно только приостановление деятельности партий и военная цензура для почты и связи, добавляет Тертухина.
Статья 207.3 УК использует формальный подход к обвинению, не указывая на конкретный причиненный вред, читает адвокат. Защита от дезинформации может быть достигнута иначе: повышением доверия к органам власти и допуском работы различных СМИ. В качестве примера она приводит Чеченскую войну, во время которой журналисты свободно обсуждали действия российских военных без каких-либо препятствий. «Это не привело к каким-либо неблагоприятным последствиям», — считает Тертухина.
Адвокат отмечает, что в случае обращения в Конституционный суд Горинова также должны выпустить из СИЗО. «Данная норма подрывает идеологическое и политическое многообразие», — подытоживает Тертухина свое ходатайство.
Горинов поддерживает своего адвоката и говорит, что статья 207.3 УК подрывает нормы права, которые гарантируют свободу слова и самовыражения.
Сама статья Уголовного кодекса, сетует Горинов, не позволяет заранее понять, за какие высказывания последует наказание. Это означает, что ее можно использовать для преследования за высказывание любых мнений об использовании Вооруженных сил России.
По мнению Горинова, обращение в Конституционный суд — «исключительно хороший выход для [Мещанского] суда из того положения, в котором тот оказался».
Начинается предоставление доказательств стороны защиты. Адвокат Тертухина хочет сначала допросить самого Алексея Горинова. Свидетелями она хочет вызвать двух жителей Красносельского района и муниципального депутата Михаила Бирюкова.
Горинов прерывает обсуждение порядка рассмотрения дела и заявляет отвод судье Олесе Менделеевой. Он считает, что отказ выпустить его из «аквариума» безоснователен, а продление срока ареста не было должным образом обусловлено.
Отказ по этим, а также по сегодняшнему ходатайству Горинов считает нарушением права на судебную защиту, которое дает основания полагать, что судья Менделеева лично заинтересована в исходе дела.
Жена Горинова пишет и показывает ему записки на листке бумаги. Ранее конвойный полицейский и приставы неоднократно требовали от слушателей прекратить общение с подсудимым.
Сам Горинов рассказывает достаточно громко, чтобы слышали слушатели в зале, как ему не удалось «спасти» конструктивистский дом 6 по Русаковской улице, который снесли по программе реновации осенью 2021 года.
Судья Менделеева возвращается и отказывается отвести себя из дела. Начинается допрос Алексея Горинова.
Адвокат Тертухина просит Горинова рассказать, что он пережил 24 февраля. Он в ответ рассказывает, что в ночь на 22 февраля ему был сон, в котором он увидел все, что произошло потом. Поэтому 22 февраля Горинов написал в Министерство обороны на имя министра Сергея Шойгу с просьбой не обострять конфликт. Одновременно он с другими активистами подали уведомление в мэрию об антивоенном шествии.
«24-го случилось то, что случилось», — продолжает Горинов. Он узнал, что в тот же день москвичи планируют выйти на акции протеста, поэтому он тоже поехал в центр города, «чтобы посмотреть, что происходит, будут ли задержания».
Горинова задержали на выходе из метро и отвезли в отдел полиции района Кунцево, а на следующий день 25 февраля его доставили в Кунцевский районный суд.
Судья Менделеева прерывает и говорит, что ей неинтересно слушать про Кунцевский суд. Она просит рассказывать «ближе к инкриминируемым событиям».
«Вы, наверное, как и любая женщина должны быть против войны», — отвечает Горинов и продолжает свой рассказ о том, как ему назначили 30 суток ареста за выход на антивоенную акцию. 11 марта Мосгорсуд признал арест незаконным и отпустил его.
Горинов жалуется, что в материалах дела все равно фигурируют его задержания и правонарушения, хотя они либо отменены, либо не вступили в силу.
Горинов подчеркивает, что заседание муниципалитета, после которого возбудили уголовное дело, состоялось только потому, что Мосгорсуд принял решение отпустить его из-под административного ареста. Если бы Горинов тогда отсутствовал, заседание просто не состоялось бы — не было бы кворума.
На заседании Горинов, по его собственным словам, просто «доложил» по поводу предлагаемого плана мероприятий 9 мая.
«Что конкретно вы доложили?» — уточняет судья Менделеева.
Горинов в ответ зачитывает расшифровку своего выступления на заседании. Там он говорит, что выступает против досугового плана, потому что «о каком досуге может идти речь», когда в соседней стране ведутся «боевые действия». Горинов отдельно выступил против конкурса детского рисунка, потому что в Украине гибнут дети, назвав конкретное количество погибших из последних сводок.
Большинство муниципальных депутатов проголосовали против плана досуговых мероприятий, добавляет Горинов.
Судья Менделеева спрашивает, было ли это его личным мнением и убеждением? Горинов охотно соглашается и цитирует материалы дела, где в расшифровке он прямо на заседании говорит: «Я сказал свое мнение».
«Чужого мне не надо. Мне не надо соавторов и примазывавшихся к моему мнению. Я достаточно самостоятельный человек», — продолжает Горинов. По этому же уголовному делу, помимо него, проходит депутат Елена Котеночкина, следствие обвиняет их в преступном сговоре.
Судья Менделеева добивается от Горинова прямого заявления: он ни с кем не обсуждал свою позицию и не обговаривал ее с Котеночкиной. «Я ни с кем специально не обговаривал, но все мои коллеги знают мою позицию на этот счет», — добавляет он, отрицая любой преступный сговор.
Адвокат Тертухина спрашивает, откуда Горинов получал информацию о войне, находясь в спецприемнике. Он говорит, что из разных источников, но брифинги Минобороны России не смотрел. Сведения о погибших детях он также получил из разных источников.
— Почему вы предложили объявить минуту молчания в начале заседания [совета депутатов]?
— Потому что я противник любой войны. В детстве я был против войны во Вьетнаме. Потом я был против ввода войск в Афганистан. Я был против войны в Чечне, бомбардировок Белграда, Сирии. Я считаю, что Россия исчерпала свой лимит на войны.
Затем адвокат припоминает слова свидетеля обвинения, который считает, что для Горинова День Победы не является праздником. «Для меня это день поминовения», — отвечает Горинов, вспоминая, что его отец вернулся с войны инвалидом.
На этом адвокат Тертухина завершает допрос Горинова.
Судья Олеся Менделеева спрашивает, смотрел ли Горинов выступление президента Владимира Путина, когда тот 24 февраля объявил о начале «специальной военной операции». Тот отвечает, что у него не было времени.
Затем судья пытается понять, откуда конкретно Горинов узнал о погибших детях. Он точно не помнит.
— Цели и задачи спецоперации вы знаете?
— То, что официально озвучено — да. Но не могу выговорить эти слова.
Теперь вопросы задает прокурор Журавлева. Она в очередной раз уточняет, что Горинов является депутатом и должен руководствоваться законами в своей работе. Горинов в ответ на вопрос прокурора говорит, что свидетель Шуранова, которую допрашивали на прошлом заседании без слушателей, пришла только под конец заседания совета депутатов. На технические вопросы о публикации записи заседания в интернете Горинов не горит желанием отвечать и говорит, что этот вопрос его «не интересует».
Свою позицию Горинов высказал «в рамках обсуждения того вопроса, который рассматривали» — то есть в рамках обсуждения досуговых мероприятий 9 мая.
Допрос Горинова закончен. Теперь судья уточняет, кто находится на иждивении у подсудимого. Он снова вспоминает свою собаку.
Судья Менделеева просит перечислить награды и грамоты. «У меня есть медаль "Защитнику свободных выборов" за номером два. Я хорошо стреляю», — перечисляет Горинов в числе прочих наград.
Горинов также рассказывает о своей общественной работе: он помогает задержанным в отделах полиции.
Адвокат Тертухина заявляет ходатайство об исключении из доказательств протокола «осмотра нормативных актов» — там следователь описывает договоры о дружбе России, ДНР и ЛНР, а также обращение президента. «Издание нормативных актов в виде писем и обращений не допускается», — объясняет защитница.
Начинается допрос первого свидетеля стороны защиты — жительницы Красносельского района Москвы Елены Аксеновой. Это женщина средних лет в легком светло-желтом брючном костюме без рукавов. Горинов интересуется, не из янтаря ли сделана ее дамская сумочка. Та смущенно отвечает, что нет.
Судья спрашивает, как давно свидетель знает Горинова. Та отвечает, что с момента избрания.
Свидетельница рассазывает, что Горинов пытался защитить местный музей и установить мемориальные доски ветеранам Великой Отечественной войны.
Аксенова отдельно отмечает, что по поводу досок жители обращались в том числе к депутату Госдумы Александру Хинштейну, который затем пожаловался в правоохранительные органы на заседание муниципальных депутатов Красносельского района. По поводу мемориальной доски Хинштейн ответил отказом.
Свидетель Аксенова также рассказывает о конфликте муниципальных депутатов с управой по поводу отчета о бюджетных расходах управы. На этом ее отпускают.
В зал заходит следующий свидетель защиты — также житель Красносельского района Игорь Черный. Это пожилой мужчина в брюках и рубашке с коротким рукавом навыпуск. Он подходит к кафедре и облокачивается на нее. Говорит свидетель Черный слегка запинаясь.
Свидетель говорит, что лично Горинова не знает, но знает его как муниципального депутата, который «курировал наш дом». «Как депутат он активный и ответственный все время. К нему претензий реально нет. Делал все и всегда», — отмечает Черный.
Черный в отличие от Аксеновой смотрел трансляцию заседания на YouTube: «Говоря честно, я не видел, чтобы он назвал какие-то даты, цифры, факты, сведения. Он высказал свое мнение, на которое, я считаю, он право имеет».
По поводу сведений о погибших детях Игорь Черный говорит, что это «неизбежность» на войнах, а значит в словах Горинова не было ничего нового.
На этом свидетеля отпускают.
Теперь давать показания будет коллега Горинова по совету депутатов — адвокат Михаил Бирюков. Он рассказывает, что следователь вызывал его на допрос по делу Горинова, но давать показания он тогда отказался.
Адвокат Тертухина просит Бирюкова рассказать о происходившем на заседании 15 марта. Он отвечает, что все было как обычно. Вопрос о досуговых мероприятиях 9 мая до заседания не рассматривался на профильных комиссиях, хотя обычно делается именно так.
— Известно ли вам что-то о том, что Горинов вступил в преступный сговор с Котеночкиной? — спросила Бирюкова адвокат.
— Нет, мне неизвестно ничего. Единственный сговор, в который мы вступаем, происходит в процессе обсуждений вопросов на заседании.
Бирюков подчеркивает, что он, Горинов, Котеночкина и другие депутаты шли на выборы единой демократической платформой и их позиция и взгляды известны избирателям.
— Несет ли депутат ответственность за высказанное на совете? — продолжает допрос Тертухина.
— Мое мнение, что депутат не может нести какую-то ответственность за мнение, высказанное в обсуждении и на голосовании.
На просьбу рассказать о личности Горинова Бирюков вспоминает, как они вместе проводили много времени в отделе полиции, защищая административно задержанных. Он также отмечает, что Горинов был на рабочем месте в день приема даже тогда, когда никто не записался на прием.
Горинов спрашивает у Бирюкова, проходят ли заседания теперь, когда он находится в СИЗО. «Снят вопрос, к делу не относится», — прерывает судья Менделеева.
Прокурор Журавлева уточняет, как Бирюков голосовал по вопросу о досуге 9 мая. Он голосовал против. Обвинитель спрашивает, понимает ли Бирюков, зачем Горинов высказал личную позицию по этому вопросу. Свидетель отвечает, что когда вопрос ставят в повестку без предварительного обсуждения, нужны пояснения по поводу проекта и решения муниципалитета, что и сделал Горинов. «Любая позиция депутата должна быть понятна и открыта», — объясняет Бирюков.
На уточняющий вопрос адвоката Тертухиной Бирюков говорит, что как правило депутаты не разделяют свое личное мнение и формальную позицию.
— Как вы думаете, какая цель была у Горинова?
— Высказать свое мнение, почему он считает необходимым этот вопрос [о досуге 9 мая] вынести и почему он будет голосовать против.
Адвокат Тертухина объясняет, почему задала такой вопрос: по версии следствия, Горинов не высказывал мнение, а использовал заседание совета муниципальных депутатов как площадку для выступления. Бирюков подтверждает, что это не так, он лишь высказывал мнение и не мог позволить себе воспользоваться полномочиями депутата.
Бирюкова отпустили. Объявлен перерыв 10 минут.
Горинов во время перерыва продолжает рассказывать о буднях следственного изолятора. Говорит, что в СИЗО встретил человека, который находится там больше четырех с половиной лет — столько же времени сам Горинов работает депутатом.
Он также жалуется, что обвинение задает вопросы «без огонька».
Пристав снова возмущается тем, что Горинов общается с родными:
— Ну дайте поговорить!
— Нет.
— Но я свободный человек!
— Не в данной ситуации.
Адвокат Тертухина, которая вышла из зала в начале перерыва, возвращается и рассказывает, что Мещанский суд отказался предоставить зал побольше, на обращение в Мосгорсуд ответа пока не было.
Жена Горинова хочет передать ему открытки, адвокат предлагает ей обратиться с этим вопросом к конвойному полицейскому.
Горинов: «У нас все решают люди в форме. Не общество гражданское, а люди в форме», — говорит Горинов. «Они тоже боятся, что их на войну отправят», — отвечает его жена.
Заседание возобновляется. Адвокат Тертухина просит приобщить документы об установлении мемориальных досок по инициативе Горинова.
Прокурор Журавлева возражает, так как, по ее мнению, это не имеет отношения к делу, но судья приобщает документы.
После этого суд сразу же отказывается приобщить к делу решение Мосгорсуда, который отменил административное наказание Горинову, хотя прокурор против этого не возражала. По мнению судьи Менделеевой, это не имеет отношения к делу.
Адвокат Тертухина просит приобщить документы, которые показывают, как у Горинова могло сформировать мнение о военных потерях. Она зачитывает справку от Московской хельсинкской группы, в которой сказано, что Минобороны РФ никак не оповещало о потерях среди мирных граждан, но такие данные официально ежедневно публиковала ООН. Помимо этого в справке цитируется сводка офиса генпрокурора Украины.
Далее в справке МХГ описывается значение слова «война» и в частности описывается, что в современном мире как правило не происходит официальное объявление войны, хотя конфликты происходят регулярно. Формальное объявление также не является обязательным для объявления военного положения по российскому закону. «Слово "война" следует считать исключительно обиходным», — делают вывод в МХГ.
Факт агрессии против Украины также подтверждается резолюциями органов ООН, продолжает цитировать документ адвокат Тертухина. Она просит приобщить эту справку, упомянутые резолюции и сводки.
В сводке Верховного комиссара ООН по правам человека, на конец 14 марта говорится о 691 погибшем и 1143 раненых мирных жителей, в том числе детей. По данным на утро 15 марта, в Украине были убиты 97 детей, еще 100 ранены.
Адвокат Тертухина также просит приобщить заключение члена президентского совета по правам человека Мары Поляковой, которая называет обвинение необоснованным.
Судья Менделеева приобщает все перечисленные документы.
К делу также приобщают заключение «Мемориала» о признании Горинова политзаключенным, в котором статья 207.3 УК названа «антиправовой».
Теперь защита просит вызвать на допрос экспертов обвинения Аллу Шихалееву и Ларису Платонову. Адвокату Тертухиной неясно, какое у экспертов базовое образование, а также — когда им разъясняли права и ответственность. Среди источников экспертизы, по словам адвоката, упомянут несуществующий текст.
Защитница цитирует, как в экспертизе говорится, что Горинов «безосновательно говорит о жертвах военной агрессии России». Адвокат Тертухина предлагает попросить экперта привести пример вооруженного конфликта без жертв.
«Горинов ничего не говорит о том, от чьих именно действий гибли дети», — добавляет Тертухина.
Прокурор Журавлева выступает против вызова этих экспертов, но отмечает, что сейчас в суде находятся авторы другой экспертизы — с аналогичными выводами. Обвинение предлагает взамен допросить их. Судья Менделеева отказывается вызвать экспертов по просьбе защиты.
Адвокат Тертухина просит признать недопустимой экспертизу Шихалеевой и Платоновой из-за перечисленных нарушений.
Она также просит приобщить к делу экспертизу, заказанную уже защитой кандидату филологических и юридических наук Виталию Кузнецову. Он пришел к выводу, что было утверждение о факте гибели детей в Украине, а позиция депутата по поводу военных действий является оценочным суждением.
Прокурор Журавлева возражает против приобщения экспертизы, но судья Менделеева ее принимает.
Обвинитель хочет сейчас допросить в суде авторов второй своей экспертизы. Горинов отмечает, что этой второй экспертизой обвинение пыталось исправить ошибки первой. Судья Менделеева решает допросить одного из трех пришедших экспертов по фамилии Горелков.
К трибуне выходит эксперт Игорь Огорелков — высокий мужчина в брюках, рубашке и галстуке. Он рассказывает, что уже 27 лет работает экспертом, образование у Горелкова высшее филологическое, он кандидат филологических наук.
Огорелков проводил экспертизу вместе с двумя коллегами: лингвистом и психологом. Он рассказывает, по каким методикам проводил экспертизу и сделал выводы. После этого Огорелков предложил зачитать выводы собственной экспертизы. «Нет необходимости», — остановила его прокурор Журавлева.
Подсудимый Горинов просит Огорелкова подтвердить отдельные фрагменты экспертизы, где абстрактно говорится о свободном выражении позиции депутата. Адвокат Тертухина уточняет, на чем была основана экспертиза. Огорелков отвечает, что видеозапись.
— Вы всю ее посмотрели от начала до конца?
— Конечно.
По просьбе адвоката эксперт Огорелков подтверждает, что Горинов ничего не говорил про «фашистское государство». Затем адвокат Тертухина коротко говорит, что вывод о том, что позиция Горинова не совпадает с позицией Минобороны, ее вполне устраивает. Допрос эксперта окончен.
Теперь к трибуне выходит соавтор экспертизы, психолог Татьяна Лещева — молодая женщина в легком платье в полоску. Опыт работы экспертом у нее девять лет.
Она подтверждает, что Горинов не призывал к насильственным действиям. При этом Горинов использовал «метод риторического вопроса» и другие способы психологического воздействия для вызова сочувствия к событиям в Украине.
Горинов спрашивает у эксперта-психолога, является ли высказывание мнений частью политической дискуссии. Она полностью согласна. На этом психолога отпускают.
Судья Менделеева спрашивает, закончила ли защита с представлением доказательств. Адвокат Тертухина просит принять решения по ранее поданным ходатайствам: об исключении из доказательств первую экспертизу обвинения и приобщении экспертизы, подготовленной защитой. В ответ судья говорит, что пора переходить к прениям. Но защите нужна подготовка для этого.
В результате судья Менделеева уходит в совещательную комнату до 18:00 — чтобы принять решения по поданным ходатайствам. Стороны на всякий случай начинают готовиться к прениям уже сейчас.
Прокурор Светлана Журавлева повторила обвинительное заключение и рассказала содержание допроса свидетеля Шурановой из управы. Этот допрос проходил в закрытом режиме по требованию прокурора. Свидетель Шуранова подтвердила суду, что Горинов говорил в заседании именно то, что транслировалось в YouTube.
Второй допрошенный без слушателей свидетель обвинения по фамилии Лясота рассказал, что увидел запись заседания в каком-то посте в интернете. «Он решил посмотреть видеоролик, так как его возмутило, что глава муниципального образования [Котеночкина] так высказывается о Российской Федерации, — цитирует прокурор Журавлева, — Это видео его в прямом смысле оскорбило, задело, он почувствовал несправедливость. У него против фашизма воевало два деда». По мнению свидетеля Лясоты, российские военные сталкиваются «с непростыми задачами», поэтому критиковать их не надо. Поэтому он обратился в электронную приемную СК.
Адвокат Тертухина рассказала, что Горинов подготовил речь к прениям, но забыл ее взять. Сама защитница говорит, что на судье Менделеевой лежит большая ответственность — одно из первых решений по статье 207.3 УК и первое такое решение в Москве.
Адвокат просит суд вынести «единственно возможный» оправдательный приговор. Тертухина повторяет, что Горинов «не высказывал заведомо ложной информации», а лишь изложил свое мнение на заседании совета депутатов.
Защитница вновь цитирует заявление Горинова из расшифровки записи заседания совета депутатов. «В уголовном деле нет ни одной полной цитаты Горинова, кроме как в заключении экспертов», — продолжает адвокат Тертухина. Выводы следствия она называет «вольной интерпретацией».
Обвинение повторяет в своих выводах слова «фашистское государство», которых Горинов не произносил никогда, говорит адвокат. «Только что государственный обвинитель сказала, что наличие предварительного сговора доказано экспертизой. Простите, лингвистической экспертизой?!» — возмущается Тертухина. Она поясняет, что никаких доказательств сговора между Гориновым и Котеночкиной в деле нет.
Суд, по мнению адвоката Тертухиной, должен отделить ту часть высказывания Горинова, в которой он высказывает свое личное мнение, от прямых утверждений. Утверждениями экпертиза защиты называет только заявление о гибели детей на Украине. Остальная часть высказывания «выражена в форме оценочного суждения».
Защита просила следствие допросить Горинова на полиграфе, чтобы проверить, считает ли он свои высказывания ложными. Следствие отказалось это делать. Адвокат Тертухина вспоминает, как в обществе обсуждались Первая и Вторая чеченские войны, операция в Сирии и другие конфликты. «У нас в обществе есть обширный опыт использования конституционной свободы слова для обсуждения применения Вооруженных сил», — констатирует защитница.
Роскомнадзор с первых дней спецоперации потребовал от СМИ не называть ее войной. «Но Роскомнадзор не направлял подобных уведомлений гражданам Российской Федерации, как не содержится таких запретов ни в каких законах», — отмечает Тертухина. В результате, по мнению адвоката, Горинов вынужден доказывать в суде очевидные вещи.
«Помните этот в период в конце февраля — начале марта, когда все боялись отложить телефон, чтобы не пропустить что-то важное. Вот все это время он пропустил», — говорит защитница о периоде административного ареста Горинова.
«Это судебное разбирательство над мнением Алесея, над словами Алексея, над правдой Алексея», — завершает свою речь адвокат Катерина Тертухина.
Теперь в прениях выступает сам Алексей Горинов. Он задается вопросом, почему в этом суде вообще обсуждается позиция его коллеги Елены Котеночкиной — второй обвиняемой по делу, которая уехала из России.
«Когда идут военные действия — да, есть жертвы», — говорит Горинов и в качестве примера зачитывает фрагмент с описанием тел погибших из книги «Время жить, время умирать» Эриха Марии Ремарка.
«Здесь же убитые растерзаны, раздроблены на куски, опалены, сожжены. Клочья одежды еще висели на них: рукав шерстяного свитера, юбка в горошек, коричневая вельветовая штанина, бюстгальтер и в нем черные окровавленные груди. В стороне беспорядочной кучей лежали изуродованные дети. Бомба попала в убежище, оказавшееся недостаточно пробным. Руки, ступни, раздавленные головы с еще уцелевшими кое-где волосами, вывернутые ноги и тут же — школьный ранец, корзинка с дохлой кошкой, очень бледный мальчик, белый, как альбинос, — мертвый, но без единой царапины, как будто в него еще не вдохнули душу и он ждет, чтобы его оживили. А возле — почернелый труп, обгоревший не очень сильно, но равномерно, если не считать одной ступни, багровой и покрытой пузырями. Нельзя было понять, мужчина это или женщина, — половые органы и грудь сгорели. Золотое кольцо ярко сверкало на черном сморщенном пальце», — зачитал Горинов.
Судья Олеся Менделеева и прокурор Светлана Журавлева смотрят в стол, не поднимая глаз на Горинова.
Далее Горинов рассуждает о том, что такое военная агрессия, приводит позицию ООН по нападению России на Украину. «О какой политической ненависти может идти речь, я так и не понял. Кого я должен ненавидеть?» — недоумевает подсудимый, добавляя, что на суде этот вопрос вообще не поднимался.
Прения окончены. Перерыв 5 минут перед последним словом Алексея Горинова.
Последнее слово Алексея Горинова:
— Я думаю, или мне так всегда казалось, что наше общее прошлое диктует нам несколько главных уроков. Мой отец вернулся со Второй мировой войны инвалидом, как и его брат. Они выполнили свой священный долг по защите Отечества от врага. Я еще застал Москву 1960-х, с ветеранами — без рук, без ног, слепыми. Таки было немало и в нашем доме. Я рос среди них.
Выжившие в той войне были скупы на рассказы про нее. С возрастом я понял почему. Потому что война, каким ее синонимом не назови, самое последнее, самое грязное, мерзкое дело, недостойное звания человека.
Звания чловека, на которого Вселенной и эволюцией возложено сохранение всего живого на нашей планете. А может быть и не только на ней.
Я в этом убежден, война — самое быстрое средство расчеловечивания. Когда стирается грань между добром и злом. Это всегда смерть, я это неприемлю и отторгаю. Этому учило меня наше прошлое. И, наверное, не только меня.
Я полагаю, что Россия исчерпала свой лимит на войны еще в XX веке. Однако наше настоящее — это Буча, Ирпень, Гостомель. Вам говорят что-то эти имена? Вам, обвинение! Поинтересуйтесь и не говорите потом, что ничего не знали.
Пять месяцев Россия ведет военные действия, стыдливо называя их специальной операцией. Нам обещают победу и славу. Отчего же тогда немалая часть моих сограждан испытывают стыд и вину.
Почему у нашей страны появилось столько недругов? Может быть, с нами что-то не так? Давайте это обсудим. Собственно, я это и сделал на заседании совета дапутатов. И был поддержан большинством присутствовавших.
И теперь я в суде. Похоже, это из нашего общего прошлого еще один невыученный урок. Преследование за слово, выдуманные дела, скорый суд. В годы сталинского террора моего деда обвиняли в призывах к свержению советского строя, в создании которого он принял непосредственное участие. Дед дожил до своей реабилитации через 50 лет. Для моей реабилитации понадобится меньше времени.
Несколько фраз с заседания совета депутатов исследованы под микроскопом. Сформирована группа из девяти — девяти! — следователей. Пятеро экспертов копались в том, что я сказал. Какой был тайный смысл, скрытый посыл. Что в действительности стоит за этими моими фразами. Породили две экспертизы аж на 120 листах.
Конституция гарантирует каждому свободу мысли и слова, если речь не идет о пропаганде ненависти и превосходства. Гарантируется свобода СМИ, цензура запрещена. В дни августовского путча 1991 года я тоже был депутатом. Вместе с другими защитниками я находился у Белого дома. Мы защищали наше будущее, наше право быть свободными.
Если бы тогда сказали мне, что через 30 с лишним лет меня будут судить уголовным судом за слово, за мнение — я бы не поверил. Причина столь печального итога, к которому пришло наше общество, потребует тщательного исследования и осмысления. И вывода. Это будет непросто, но мы должны будем признать, что война — это война. Должны будем преследовать преступников.
Власти желаю благоразумия, суду — мудрости, всем на кого накатится волна репрессий — стойкости, а себе — стать в будущей России ее послом в Украине. Всем, кто меня поддерживал непосредственно и дистанционно, желаю не унывать. Я с вами!
Судья Олеся Менделеева удаляется в совещательную комнату. Приговор огласят 8 июля в 10:00. Адвокат Тертухина сказала журналистам, что завтра для заседания выделят более просторный зал.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке