На прошлом заседании стороны продолжили допрашивать потерпевших и изучать протоколы их допросов на следствии.

Один из них, по фамилии Суслоспаров, на допросе следователю рассказал, что Трепова представилась Настей, принесла скульптуру, в которую было заложено взрывное устройство, и поставила ее рядом с Татарским. Похожим образом излагал обстоятельства взрыва на допросе и потерпевший Шаров.

Официант Эргашев говорил, что у него еще несколько дней тряслись руки, после взрыва он плохо спал. Потерпевший Яблонский пришел на мероприятие вместе с сестрой, но повреждений не получил, хотя видел на других пострадавших много крови. Потерпевший Ярков от контузии утратил слух.

Мать Татарского рассказала следователю о его биографии — в том числе об ограблении банка в 2012 году, на которое тот пошел из-за долгов. О взрыве она узнала от подруги, а о гибели сына — из новостей по телевизору.

ООО «Конкорд», которому принадлежит кафе «Патриот», оценило свои убытки в 11,9 млн рублей.

Главред петербургского телеканала СОК Марат Арнис в суде рассказал, что перед взрывом Трепова «протянула руки» и «закрывала ими рот», а ее телефон в это время лежал у нее на коленях. По его словам, одновременно с этими жестами она улыбалась. Обратил внимание Арнис и на подозрительно теплую одежду Треповой — пальто или плащ.

Другой потерпевший, Эдуард Омельченко, наоборот, посчитал одежду Треповой слишком легкой для петербургской погоды. Он заверил, что перед тем, как покинуть кафе после взрыва, она осмотрела погибшего Татарского.

Потерпевшей Майе Джигаевой из-за взрыва пришлось протезировать глаз. Она оценила убытки в 2 млн рублей. Она тоже заверила, что Трепова улыбалась перед взрывом.

На сегодняшнем заседании 10 слушателей и еще около семи человек — вероятно, среди них есть потерпевшие.

Одна из этих семерых — женщина со светлыми волосами в черном капюшоне. В здание суда ее провела группа из нескольких мужчин в темной одежде и закрытыми лицами.

Обвиняемая Дарья Трепова сидит в клетке, склонившись над бумагами. Ее не видно за людьми в полицейской форме.

Заседание начинается. Коллегия из трех судей желает собравшимся в зале доброго утра.

Прокурор просит начать заседание с допроса потерпевшей Валерии Фоминой, суд приглашает ее за трибуну. Это та самая светловолосая женщина в черном худи, которую завела в суд группа людей в форме. Фомина представляется: уроженка Омска, 1987-й год рождения. Это супруга Владлена Татарского (настоящее имя — Максим Фомин).

Гособвинительница Тихонова начинает допрос с выражения соболезнований Фоминой. «Спасибо», — отвечает Валерия.

Фомина рассказывает, что они познакомились с будущим мужем в 2020-м году. С 2019-го года тот, по ее словам, «стал активно вести телеграм-канал».

Валерия говорит, что у ее погибшего мужа была «пророссийская патриотическая позиция». На вопрос гособвинительницы, поступали ли Татарскому угрозы, потерпевшая отвечает утвердительно. По ее словам, они вели телеграм-канал Татарского вместе — поэтому угрозы с начала «СВО» получали также вдвоем. Правда, тут же делает поправку, что сам погибший «угрозами это не считал».

С организаторами встречи с фанатами Татарский договаривался «несколько месяцев», продолжает Фомина. В день взрыва, говорит она, они приехали в петербургское кафе на Университетской набережной к 17 часам вечера — там уже были люди. Все места напротив Татарского были уже заняты, и Валерия села в конце зала.

Фомина говорит, что не наблюдала за появившейся в кафе Треповой, «она была ей неинтересна». По ее словам, сначала Трепова «сначала задала длинный и непонятный для обычного мозга вопрос» ее мужу, а потом только попросила вынести статуэтку. Рядом с Татарским подсудимая не села и, когда «подарок» вынесли, Трепова была за спиной у Фоминой — та ее не видела.

Потерпевшая вспоминает и другие обстоятельства взрыва — они похожи на те, что описывали и другие уже выступившие в суде люди. Отвечая на вопрос гособвинительницы, действительно ли Трепова когда-то отправляла мужу Фоминой открытки, та отвечает утвердительно. «Он прислал их [фото] мне в телеграме», — говорит Фомина, вспоминая точную дату того дня — 30 марта.

Говоря о моменте взрыва, Фомина упоминает, что «первая убежала из кафе», но потом через окно вернулась в зал к Татарскому «посмотреть, что с ним». Потерпевшая растрогалась и утирает слезы, а затем надломленным голосом говорит, что готова продолжить.

Адвокат Треповой Даниил Берман обращает внимание суда на некоторые противоречия в показаниях потерпевшей. В частности, он уточняет у Фоминой, был ли согласован Татарским анонс встречи с фанатами в Z-паблике «Киберфронт Z». Та раздраженно отвечает, что муж обычно объявлял о подобных событиях за сутки «в целях безопасности», а телеграм-канал в этот раз «сделал это раньше», не согласовав с ним.

Прокурор заканчивает допрос Фоминой — ей предлагают покинуть зал, но она отвечает, что до перерыва «побудет здесь».

Начинается допрос потерпевшего Александра Акулова, уроженца Мариуполя, он 2005-го года рождения. Это молодой мужчина в очках, с короткой стрижкой и в джемпере с елочками. Он рассказывает про себя, что учится в Петербурге на юриста, работает в кафе сети «Вкусно и точка».

Акулов говорит, что узнал о встрече с Татарским из Z-паблика «Киберфронт Z» в начале апреля.

«Я вступил в молодежный клуб "Лидер", который от "ЧВК Вагнер", — продолжает он. — Там были разные мероприятия, и 1 апреля я участвовал во встрече про российско-китайские отношения. Нам там рассказали о встрече с Максимом. Нас из клуба было 5-6 человек, мы пошли».

Акулов продолжает, что начало встречи было в 18 часов, он приехал на полчаса заранее. На входе в кафе досмотра не было, но сотрудник заведения показал ему, где гардероб — там можно было оставить свои вещи. В зале, где была «спокойная обстановка», Акулов сел за один из ближайших к Татарскому столов.

«Для всех занял столик, можно сказать, перед сценой — там было 7-8 мест, — описывает он. — Примерно за пять метров от самой сцены. Там были еще столы с диванами по бокам».

Акулов продолжает, что обратил внимание на Трепову только когда у них «началось общение» с Татарским. Подсудимая «представилась Настей», упомянула открытки, которые «дарила в Москве» Татарскому, тот ее вспомнил. Потом Трепова, по словам Акулова, рассказала про «подарок» — коробку серебристого цвета в зал занес мужчина и поставил ее на трибуну перед Z-блогером.

Показания Акулова похожи на свидетельства других потерпевших: Трепова «стеснялась», а момент взрыва произошел, когда Татарский убирал статуэтку в коробку. Говоря про свои телесные повреждения, Акулов упоминает, что ему «что-то в руку отлетело» — были ожог и «царапина».

Суд заканчивает допрос Акулова и объявляет 15-минутный перерыв.

Заседание продолжается. Гособвинительница переходит к допросу потерпевшей Алисы Смотровой — это невысокая женщина средних лет с длинными русыми волосами, собранными в конский хвост.

Смотрова представляется и говорит, что живет в Петербурге. По образованию она — педагог, но сейчас не работает, так как «восстанавливает здоровье».

Потерпевшая продолжает, что была подписана на телеграм-канал Татарского «с начала "СВО"», а о встречи с ним узнала из Z-паблика «Киберфронт Z» за неделю до.

Она продолжает, что собралась на встречу с Татарским вместе со своим братом, но в кафе они приехали порознь. Сотрудник кафе предложил Смотровой сесть «во второй части зала», так как все места у сцены были заняты.

«Я села в центре прямо напротив сцены, там был диванчик для двоих — идеальное для нас с братом место», — говорит Смотрова. По ее оценкам, в зале собралось от 60 до 80 человек. Все они были «людьми разных возрастов», в зале был фотограф.

В какой-то момент в проходе возле стола, за которым сидели Смотрова и ее брат, села Дарья Трепова. Ее лица потерпевшая не видела — Трепова сидела спиной к ней.

«Она задала какой то очень длительный вопрос про диалоги, Владлен нашел, что ответить, — восстанавливает события Смотрова. — Вопросов [к Татарскому] было много. Она [Трепова] попросила второй раз микрофон, и меня удивило, что ей второй раз принесли микрофон».

Далее Смотрова также вспоминает, что подсудимая упомянула про открытки, которые дарила Татарскому — тот ее вспомнил и обратился к супруге, которая сидела в зале, напомнив про открытки и ей.

«Она [Трепова] рассказала, что учится в художественном на скульптора, сказала что у нее есть подарок в гардеробе и что ей не дали его пронести, потому что "вдруг там бомба", — говорит Смотрова. — Все рассмеялись — шутка же. Ну владлен и сказал: "Ну принеси, заодно и поверим"».

Когда коробку несли к Татарскому, брат Смотровой «скривился», вспоминает она. «Нездоровая какая-то тема», — цитирует она его, говоря, что тоже «напряглась». Смотрова говорит, что подсудимая не стала подходить к сцене в момент, когда Татарскому принесли коробку, хотя тот просил ее об этом.

«Ну как-то странно — если твой подарок, то нужно как-то поучаствовать, — рассуждает потерпевшая. — Села к окну, на самый крайний стул, в слепую зону, достаточно далеко от Владлена».

Смотрова называет «убогой» скульптуру, которую Трепова подарила Татарскому и говорит, что вздохнула с облегчением, когда тот достал ее из коробки и ничего не произошло.

«Потом Владлен шутил про отсутствие живота у бюста, сказал про "золотого Владлена", — вспоминает потерпевшая. — Потом он сказал ей: "Ну, сейчас я на вопрос отвечу — и мы с тобой поговорим". Какой-то парень встал и начал задавать вопрос. Владлен, слушая вопрос, опустил бюст в коробку и, когда он накрыл его пленкой, произошел взрыв. Что делала Трепова в этот момент, я не видела — смотрела на Владлена».

Смотрова продолжает, что после взрыва они с братом выбрались на улицу и вызвали скорую, потому что «все люди были в крови». Она уточняет, что статуэтка взорвалась примерно через час после начала встречи, а после взрыва они с братом «около сорока минут» не знали, что с Татарским и в здание не заходили.

Смотрова перечисляет свои травмы: контузия, баротравма, сотрясение мозга. «Потом был гипертонический криз, диагностировали гипертензию, — говорит она. — Повреждения глаз — взрывная волна шла прямо на меня. Неделю лежала в нейрохирургии».

Заканчивая выступление, Смотрова говорит, что планирует подать также гражданский иск о возмещении морального вреда. Вопросов у прокурора к Смотровой больше нет.

Вопрос задает подсудимая. Трепова уточняет у Смотровой, где она, по ее словам находилась в момент, когда сообщила Татарскому, что «стесняется» подойти ближе к сцене.

«Вы уже разворачивались [от сцены], я помню, что вы замешкались», — говорит Смотрова. Трепова благодарит ее, вопросов у подсудимой больше нет.

Напоследок прокурор просит Смотрову обозначить на схеме зала, где именно они с братом сидели — та отвечает на вопрос, указывая на их стол. Ее допрос закончен.

Суд переходит к допросу следующего потерпевшего, чью фамилию пока не расслышать — предположительно, Иван Адамко. Это невысокий мужчина крепкого телосложения с темной бородкой, он весь в черном.

Он говорит, что 1996-го года рождения, сам из Молдовы, но сейчас живет в Петербурге. О встрече с Татарским узнал «от товарища Носова» примерно за две недели до, после чего «изъявил желание поучаствовать». При этом потерпевший признает, что знал о том, чем Татарский занимается, «поверхностно».

31 марта у него был день рождения, и сходить на встречу с Татарским он решил с друзьями, говорит потерпевший. Он перечисляет их фамилии: Мусидрай, Носов, Малофеев. Когда они зашли в зал, «народу было мало, человек 15-20», говорит он.

При входе в кафе он спросил сотрудников про рамки досмотра, которых не было.

«Мне ответили: "Все нормально, не переживай!"», — вспоминает он.

Он и его друзья сели за второй стол от сцены, «заказали поесть-попить». Потерпевший говорит, что в зале, как он предполагает, были в основном «военные бывшие или нынешние», а еще «процентов 20 — молодые парни и девчонки». Он также вспоминает, что поодаль сидел мужчина, который «ни с кем не разговаривал» но при этом снимал все происходящее на телефон. В ухе у него был наушник, а на рукаве — нашивка с российским триколором, вспоминает потерпевший.

«На перекуре мы обсудили, что его никто не знает», — говорит он.

Далее Адамко перечисляет события, предшествовавшие взрыву — его показания о появлении Треповой такие же, как и у других потерпевших. Он вспоминает, что Трепова назвала «царским» кресло, в которое решила сесть незадолго до взрыва.

«Бюст [Татарского] был, откровенно говоря, криво сделан, — говорит мужчина. — Ну очень непохоже!»

При этом Татарскому «бюст понравился», добавляет потерпевший. Он вспоминает, что за момент до взрыва Трепова, сидящая неподалеку слева от него, «непроизвольно закрылась», отчего у него «сложилось странное ощущение». Он говорит, что Трепова подняла руки за пару секунд до взрыва.

«Казалось, что она что-то хочет сказать, но сдерживается, — вспоминает он. — И тут — хлопок, пыль, крики».

После взрыва потерпевший и его друзья выбежали на улицу, в ушах стоял звон, продолжает Адамко. В какой-то момент из здания вынесли окровавленную молодую женщину.

«Когда зашел обратно, увидел лежащего Владлена, — продолжает допрашиваемый. — Навстречу мне вышел кто-то и сказал: "Не подходи, он все". Он [Татарский] еще дышал, но под ним была лужа крови, отсутствие рук — было ясно, что не помочь ему».

Потерпевший перечисляет свои ранения: контузия, баротравма, осколочные ранения в голову и в ногу, «в основном царапины и синяки». Говорит, что планирует подать гражданский иск.

Дарья Трепова задает потерпевшему вопросы: уточняет, какое расстояние было от нее до Татарского. Потерпевший отвечает, что примерно «три-четыре шага». Адвокат Даниил Берман спрашивает его, можно ли было отодвинуть кресло, в которое села Трепова — тот отвечает, что сдвинуть кресло было можно, но их в том участке зала было много, поэтому Трепова оставалась там, куда села.

Прокурор ходатайствует об устранении противоречий в показаниях Адамко и просит суд огласить протокол допроса — при этом она называет его «протоколом допроса свидетеля». В них Адамко упоминает, что в руках у Треповой был телефон и что та «отклонилась назад», сев в кресло. Потом прокурор Тихонова подходит к потерпевшему со схемой зала и просит его уточнить, где именно они сидели с друзьями.

Дарья Трепова берет слово.

«В своих первых показаниях вы говорите, что я отклонилась назад, а сегодня — что я наклонилась вперед, — говорит она. — Какие ваши показания достоверны?»

«Сегодня я сказал, что вы протянули руки вперед и стали закрываться», — говорит потерпевший.

Вопросов больше нет, его допрос заканчивается.

Гособвинительница переходит к допросу следуюшего потерпевшего, его зовут Вадим Гасенко. Это сутулящийся высокий молодой мужчина с темными короткими волосами, в черной рубашке и сером джемпере. Он 2004-го года рождения, учится на третьем курсе института философии СПбГУ.

Вадим говорит, что в назначенный день его к кафе «подвезли бабушка с дедушкой». На месте они встретились с другом, который и позвал его на встречу с Татарским. Внутри ждал еще один молодой мужчина — с ним Вадим познакомился на месте.

Сначала Татарский «минут 10 рассказывал о себе», а потом начались вопросы из зала, продолжает Гасенко. Один из них задала девушка, которая представилась Настей — потерпевший оглянулся, чтобы на нее посмотреть, но лица не разглядел, так как в зале велась съемка, и «там был яркий свет».

Когда дело дошло до подарка, «сотрудник вывез на сцену на подносе на колесиках короб», вспоминает Гасенко.

«Книзу он сужался, был похож на мусорное ведро из парка — это показалось неэтичным», — замечает потерпевший.

Фотограф в этот момент предложила Треповой подойти ближе к сцене, чтобы сделать снимок. После Трепова отказалась сесть рядом с Татарским и проследовала к креслу поодаль, сказав: «Ну вот, села как королева». Гасенко вспоминает, что сам успел сделать снимок подаренного Татарскому бюста — он отправил его своим родителям.

Обстоятельства взрыва Гасенко описывает так же, как и другие потерпевшие. Перечисляет свои травмы: осколочные ранения лица и безымянного пальца, ожог правой ноги, баротравма.

«Шум в правом ухе не проходит до сих пор», — говорит он, но при этом добавляет, что не планирует заявлять гражданский иск.

Адвокат Даниил Берман и гособвинительница Надежда Тихонова задают уточняющие вопросы. Прокурор спрашивает, куда именно Татарский предложил сесть Треповой незадолго до взрыва.

«Он предложил сесть на свой стул, который ему предназначался, но он всю встречу провел на ногах, — говорит Гасенко. — Она отказалась, и он сказал: "Ну, тогда садись где хочешь"».

После стандартного уточнения, где именно он сидел в зале, прокурор его отпускает. Суд объявляет перерыв до 14 часов.

Перерыв заканчивается, далее по списку — потерпевший Петр Харченко из Петербурга, он студент юридического факультета РАНХиГС.

Он начинает рассказывать о дне гибели Татарского: на встречу с ним позвал друг, при входе в кафе повесили одежду в гардероб, сели во втором от сцены зале за предпоследний стол в центральном ряду. Около половины шестого вечера мимо него прошла девушка, которая позже взяла стул и села возле соседнего стола. Позже она подняла руку, представилась Настей и напомнила Татарскому, что дарила ему открытки в Москве.

«Она сказала, что учится в художественной академии, и они сделали бюст, посвященный "спецоперации", — вспоминает Харченко. — И она принесла его, как подарок Татарскому. Справа от меня вышел сотрудник, который вынес коробку в виде перевернутой пирамиды, перевязанной лентой. Он поднес коробку к сцене, а девушка стояла в проходе».

Далее Харченко говорит все то же самое, что и ранее выступившие в суде люди. «Хлопок, белая пелена, запах, как от петард», — так описывает он момент взрыва и говорит, что они с друзьями в этот момент побежали к выходу.

Студент упоминает, что не обращал внимание на Трепову, которая села на расстояни трех-пяти метров от Татарского. Заканчивая свой рассказ, Харченко говорит, что не получил ранений при взрыве, так как сидел довольно далеко от сцены.

Гособвинительница спрашивает его, почему статуэтку вынес сотрудник кафе, а не сама Трепова. Харченко ответил, что у него нет ответа на этот вопрос и добавляет, что коробку, вероятно, сотрудник кафе мог вынести из подсобного помещения. Прокурор смотрит в протокол апрельского допроса Харченко и дотошно уточняет у него, где именно села Трепова незадолго до взрыва — «рядом» с Татарским или все-таки в кресло у окна, до которого, судя по схеме зала, было примерно четыре метра. Харченко подтверждает, что расстояние до Татарского до Треповой было примерно таким, но повторяет, что считает, что та все-таки заняла место «рядом» с Z-блогером.

Прокурор заканчивает его допрос.

Далее по списку — студентка одного из петербургских колледжей Полина Буторина, она 2005-го года рождения. Это девушка в пиджаке и очках, с длинными светлыми волосами.

Она говорит, что в «Патриот-бар» на встречу к Татарскому ее позвали друзья, но она ничего раньше не знала о его «деятельности». При этом Буторина признала, что и раньше ходила в это место «на подобные мероприятия».

Следующие ее показания типичные. Буторина говорит лишь, что задумалась в момент взрыва, и помнит, как сразу после него у нее заложило уши. Тихонова уточняет у нее детали диалога между Татарским и Треповой — та говорит, что помнит, как погибший назвал обвиняемую «Настенькой».

При этом Буторина помнит, что Трепова несла коробку с бюстом сама.

«Ничего не путаете?» — спрашивает ее гособвинительница.

Буторина отвечает: «Помню, что она несла коробку».

Студентка говорит, что хотела бы заявить гражданский иск, так как после событий в кафе у нее была диагностирована контузия, а также общее «паническое состояние».

Схему зала и фотографии из протокола Буторина узнает, вопросов к ней больше нет.

Вызывают потерпевшую Татьяну Голодовую — это блондинка с длинными волосами, заколотыми на затылке. Она говорит, что родом из Краснодарского края, но сейчас живет в городе Мурино на границе Петербурга и Ленинградской области. Голодовая родилась в 1988-м году.

«Я узнала о мероприятии в группе, которая занимается беспилотными летательными аппаратами, там написали, что приедет Владлен Татарский, — начинает Голодовая. — Администратор группы сказал, что готов помочь организоваться и вместе пойти. До 2022 года я не жила в России, но с началом "СВО" очень интересовалась этим и подписалась на канал Татарского, после чего вернулась в Россию, чтобы записаться добровольцем, но меня не взяли».

На встречу Голодовая опоздала — пришла в зал, когда уже выступал Татарский. Она говорит, что не стала оставлять вещи в гардеробе, так как опасалась, что их могут украсть — по ее словам, там никого не было. Затем она вошла в зал и подсела к своему знакомому за третий столик у сцены. Еще через 10 минут незнакомая ей девушка задала Татарскому «странный вопрос», вспоминает Голодовая.

«Мне показалось, что это похоже на вброс — очень очевидный вопрос, — вспоминает Голодовая. — Она сидела за мной — я поворачивалась к ней, но из-за света я ее не разглядела. Потом она второй раз взяла микрофон, и я подумала, что сейчас она снова задаст какой-то глупый вопрос».

Дальше описание диалога с Татарским — Татьяна Голодовая повторяет все то же самое, что говорили и ее предшественники. Когда Голодовая увидела подаренный Татарскому бюст, ей «показалось, что у девушки совсем нет вкуса».

Взрыв был таким, «как будто петарды взорвали», продолжает Голодовая. Уже на улице она увидела раненую женщину и начала оказывать ей первую помощь. Приехавшим на место взрыва следователям Голодовая позже сказала, что снимала встречу на видео и готова предоставить его им. Она также вспоминает, что говорила следователям про мужчину, который сидел перед сценой, но «прямо перед взрывом встал и ушел», и это показалось ей подозрительным.

Вопросов к выступающей нет. Прокурор Тихонова просит огласить ранее записанные показания Голодовой, чтобы устранить противоречия в части расположения стульев в зале и того, куда именно села Трепова — показания в апреле и сейчас разнятся. Тихонова уточняет у потерпевшей, какое именно кресло она имеет в виду.

Также в показаниях, которые Голодовая дала в апреле, потерпевшая говорит: «Когда он [Татарский] рассматривал бюст, эта Настя пыталась уйти, но Владлен вернул ее».

Голодовая перечисляет, что в ее отношении зафиксирован легкий ущерб здоровью: контузия левой части тела, «потом выявили циклотимию» и другие «последствия». Она намерена заявить гражданский иск к обвиняемым.

Вопросов к Голодовой больше нет.

Перерыв заканчивается. В начале заседания председательствующий судья Тимур Жидков сообщает, что в перерыве потерпевшие Полина Буторина и Татьяна Голодовая подали гражданские иски к Дарье Треповой.

Буторина требует взыскать с Треповой 500 тысяч рублей за моральный ущерб и еще 47 тысяч 500 рублей компенсации за утраченные вещи — сведения об этом она также приложила к иску.

Голодовая также выразила намерение подать иск и к Дмитрию Касинцеву, другу Треповой. Он обвиняется в укрывательстве особо тяжкого преступления, так как Трепова находилась у него дома до момента задержания. В общей сложности Голодовая требует взыскать с Треповой и Касинцева 800 тысяч рублей за моральный и физический вред.

Председательствующий судья объясняет потерпевшей, в чем Трепова и Касинцев обвиняются. «Это разные преступления», — говорит он. Голодовая все равно хочет подать иск и к Касинцеву тоже. Суд совещается и принимает к производству все исковые заявления потерпевших.

Вызывают следующую потерпевшую, Елену Тельных. Это невысокая женщина средних лет в очках, у нее темные волосы. Она родилась в Куйбышеве в 1982-м году, сейчас живет в Петербурге.

Тельных говорит, что и раньше посещала события, которые анонсировал паблик «Киберфронт Z», называет себя волонтером.

«Я посещаю патриотические мероприятия и фотографирую — это мое хобби, — говорит Тельных. — Всем нравились мои фотографии».

На встречу Елена пришла со своей знакомой — прошла в зал без нее, пока та «пудрила носик». Тельных произносит псевдоним погибшего Фомина — Владлен Татарский — через «э» на конце.

Когда встреча началась, Тельных «перемещалась по залу» — иногда ей «приходилось расталкивать людей», потому что «в зале было плотно».

Тельных рассказывает, что для гостей встречи было выставлено условие — задавать только по одному вопросу Татарскому, но для Треповой почему-то сделали исключение. Далее — уже озвученные ранее подробности про их диалог и обстоятельства, предшествовавшие взрыву.

При взрыве она «хотела сохранить фотоаппарат», но его откинуло в сторону, вспоминает Тельных.

«Я слышала крики, но я не могла встать, — говорит она. — Все-таки собрала свои силы и встала. Поняла, что меня шатает. Около меня кто-то шорохался»

«Что?» — переспрашивает ее гособвинительница.

«Ну шорохался, шелестел», — говорит Тельных.

Полностью пришла в сознание она только в машине незнакомого ей человека, который довез ее в больницу, говорит потерпевшая. Вспоминая то, как до взрыва она фотографировала Трепову, Тельных говорит, что девушка «прятала лицо», но ей удалось-таки сделать несколько кадров.

Тельных указывает на схеме зала, где она находилась. После этого ее отпускают.

Следующая потерпевшая — Ксения Колодкина, уроженка Омска 1991-го года рождения. Она также начинает описывать события того вечера.

В кафе она пришла вместе со своим молодым человеком. «Я была там впервые», — уточняет Колодкина.

Говорит, что они пришли заранее, и Татарского она несколько раз встречала, пока ходила в туалет. Тот давал интервью и показался ей «дружелюбным». Затем она села в первый ряд за столик, ее молодой человек — во второй ряд.

Когда обвиняемая взяла слово, «там была неприятная шутка про бомбу», говорит Колодкина. Но, по тому, как Татарский общался с Треповой, Колодкина сделала вывод, что они знакомы.

«Как я поняла, она — представитель какой-то патриотической организации или движения», — говорит Колодкина.

Она добавляет, что у нее сложилось впечатление, что Татарский не договорил с Треповой — поэтому и предложил ей, что сначала ответит на другой вопрос, а после они поговорят еще.

Колодкина говорит, что медики установили средний вред ее здоровью, а еще ей предстоит операция на ухе. Потерпевшая показывает суду следы от ожогов на правой руке.

Далее она говорит, что в ходе предварительного следствия обращалась к Треповой «и другим причастным» с иском о возмещении морального вреда на сумму в миллион рублей. Ей также был нанесен и материальный вред, но потерпевшая «не знает, как описать утраченные вещи». Жидков говорит, что суд не вправе ее консультировать и просит предоставить копии уже имеющегося иска.

Гособвинительница просит Колодкину, как и других потерпевших, ознакомиться со схемой зала и фотографиями в протоколе. В документе — контрастно распечатанные черно-белые фото на пол-листа, издалека слушателям ничего не разобрать.

Далее Жидков объявляет, что на сегодня все доказательства суд исследовал. Перед объявлением перерыва он просит защитников и обвинителя подойти для решения порядка дальнейшего предоставления доказательств.

Следующее заседание состоится 23 ноября в 10 утра.