Козыреву задержали 24 февраля — в годовщину войны она наклеила на памятник Тарасу Шевченко листок с цитатой из его стихотворения «Завещание»: «Поховайте та вставайте /Кайдани порвіте / І вражою злою кров’ю / Волю окропіте!».
Через три дня девушке предъявили обвинение в «дискредитации» армии (часть 1 статьи 280.3 УК) и отправили ее в СИЗО — до акции со стихами она уже привлекалась к административной ответственности по протоколу о «дискредитации».
В конце декабря Московский районный суд Петербурга оштрафовал Козыреву на 30 тысяч рублей по аналогичной административной статье о «дискредитации» военных (часть 1 статьи 20.3.3 КоАП). Поводом для этого стал пост во «ВКонтакте», написанный в марте 2022 года. Он был посвящен принятию в России законов о военных «фейках» и «дискредитации» армии.
В декабре 2022 года на тогда еще 16-летнюю Козыреву составили протокол о «дискредитации» армии из-за граффити, которое она сделала на Дворцовой площади (часть 1 статьи 20.3.3 КоАП). Школьница написала «Убийцы, вы разбомбили его» на сердце с надписью «Мариуполь».
Инсталляцию стоимостью более 1 млн рублей демонтировали и вернули на площадь «после очистки». Через месяц она пропала — власти отчитались, что скульптуру убрали «планово».
2 августа стало известно, что Дарье Козыревой добавили новое уголовное обвинение по той же статье о «дискредитации». Как сообщала группа поддержки, в основу нового эпизода обвинения легло интервью Дарьи «Север.Реалии», которое уже удалено из публичного пространства.
На первом заседании прокурор Русских огласил обвинительное заключение. Козырева не признала вину и назвала свое дело шитым белыми нитками.
На прошлое заседание нагнали практикантов с юрфака — они заняли весь первый ряд, который обычно занимают близкие обвиняемого. Почти сразу заседание отложили по просьбе прокурора: он пообещал только к сегодняшнему заседанию организовать допрос свидетеля — полицейского Малаховского — по видеоконференцсвязи, так как он находится в Екатеринбурге.
За десять минут до того, как по расписанию должно начаться заседание, у зала уже стоит молодой человек Дарьи Козыревой Денис и ее мама Марина, а также группа поддержки — около 20 человек. В ожидании начала заседания она рассказывает, как сложно передать в СИЗО книги.
У зала также ждет специалист со стороны защиты — доктор исторических наук Ирина Левинская.
Суд начинает допрашивать певрого свидетеля обвинения — полицейского Егора Малаховского. Он дает показания по видеосвязи из Екатеринбурга.
Он говорит, что Дарью Козыреву по ВКС ему видно плохо, но он ее знает и помнит, он участвовал в ее задержании. Точное время и адрес Малаховский не помнит, но помнит, что задерживал ее в 2024 году.
Малаховский начинает рассказывать, что приехал с двумя коллегами на вызов к памятнику Тарасу Шевченко и увидел там нескольких молодых людей. Завидев силовиков все начали быстрым шагом уходить, а Дарья Козырева осталась.
Малаховский рассказывает, что в руках у Козыревой был «плакат на украинском языке».
Полицейские спросили Дарью, почему текст на плакате написан на украинском, а она пояснила, что это стихи украинского поэта Тараса Шевченко, чей памятник и стоит рядом. Прямо при полицейских девушка начала клеить скотчем плакат на памятник.
Силовики ее задержали и посадили в полицейскую машину.
«Мы ее спросили, это она делает по указанию или по личным убеждениям. Она ответила, что ее убеждения за деньги не купишь. Больше не помню, про что ее спрашивали», — рассказывает Малаховский.
Теперь вопросы Малаховскому задает сама Козырева:
— Во время моего задержания полицейский Васильев утверждал, что время для страны тяжелое. А кто эту обстановку создал? — спрашивает Дарья.
Судья Оврах моментально снимает вопрос.
Дарья пытается переформулировать вопрос, но судья Оврах не дает: «Вы пытаетесь у свидетеля узнать его мнение по поводу политической обстановки в стране, а это к делу не относится. Вопросы должны касаться того, что произошло, а не того, что происходит в мире. Ваши вопросы должны быть про 24 февраля 2024 года у памятника Шевченко».
Тогда Козырева пробует спросить, почему у полицейский вообще возник вопрос о плакате именно на украинском языке, но и этот вопрос судья снимает.
Козырева говорит, что не согласна с таким решением судьи Овраха и других вопросов у нее нет.
Дальше полицейский Малаховский путано объясняет, в какой именно момент он решил, что Дарья Козырева совершила правонарушение.
Сначала он сообщил суду, что о правонарушении ему сообщил патрульный полицейский, который увидел Козыреву с плакатом в руках и позвонил Малаховскому.
Затем поправил формулировку: он понял, что Козырева совершает правонарушение, только когда она начала клеить плакат на памятник — это было уже после того, как приехал наряд полиции и стал вести с ней беседу.
Когда адвокат Козыревой спросил, что именно нарушила Дарья, Малаховский ответил, что администратиный кодекс, но уточнить статьи не смог, сославшись на то, что он «уже уволен из органов».
Адвокат Дарьи Рафаиль Поляков указывает, что по расшифровке диалога Козыревой с полицейскими видно, что они задают ей наводящие вопросы про украинский язык, Украину и политическую обстановку в стране.
В том числе полицейские спрашивали, почему Козырева не написала стихи Тараса Шевченко на плакате большего размера.
— Вы провоцировали Дарью повесить плакат? — спрашивает адвокат.
— Нет.
— Вы провоцировали ее на высказывания?
— Что значит провоцировал? — встревает прокурор Русских.
Судья Оврах сразу же снимает вопросы про высказывания, не дав Малаховскому ответить.
Тогда адвокат Поляков спрашивает, могли ли полицейские предотвратить правонарушение — не дать Дарье Козыревой повесить плакат.
Свидетель Малаховский отвечает, что могли, но но не хотели применять силу, а потому просто дождались, пока Козырева повесит плакат, и после этого отвели ее в полицейскую машину.
Адвокат зачитывает расшифровку беседы Дарьи Козыревой с полицейскими. Он начинает с того момента, где силовики спрашивают, зачем Козырева пришла к памятнику Тарасу Шевченко с плакатом.
Козырева: Потому что он был украинцем и боролся за свободу Украины.
Малаховский: Вы решили продолжить его дело, да? Так сказать, своим плакатом. Вы могли бы нарисовать больший плакат для приличия, а то на каком-то обглоданном маленьком листочке.
В этот момент Малаховский по видеосвязи упирается: «Это не мои слова, это слова лейтенанта Васильева!».
Козырева: Ну помогите.
Малаховский: Чем помогать?
Козырева: Ну несите ватман.
Адвокат Поляков продолжает читать расшифровку беседы Козыревой со вторым полицейскими — Банковским.
Козырева: Я, конечно, сейчас уйду, но я вернусь рано или поздно.
Банковский: Ну, вы уже никуда не уйдете.
Козырева: А, вот оно что.
Банковский: Ну потому что вы, скорее всего, сейчас поедете с нами. Я сейчас позвоню руководству своему. Не надо, пожалуйста, вешать, девочка.
Козырева: Ну даже если я поеду с вами, что меня остановит? Мне уже нечего терять.
После этого диалога полицейский Малаховский звонит «руководству» и обращается к нему: «Олесь, тут девушка клеит листочек на украинском языке».
После этого с трудом читает строчку украинского стихотворения, Козырева повторяет ту же строчку за ним. «В общем, заклинания какие-то», — говорит в трубку Малаховский.
Адвокат Поляков зачитывает последнюю часть расшифровки.
Малаховский: Сейчас такое непростое время для нашей страны, а вы пытаетесь дестабилизировать обстановку своими действиями, своим юношеским максимализмом, непонятно о чем.
Во время допроса он пытался убедить суд в том, что беседы о политике с Козыревой вел не он, а другой полицейский по фамилии Васильев.
Козырева: Знаете, это для Украины сейчас непростое время, там еще хуже.
Малаховский: Я вас не понимаю.
Козырева: Я сказала, что для Украины сейчас время еще хуже.
Малаховский: Вы гражданка какого государства?
Козырева: России.
Малаховский: Так, наверное, надо немного больше думать о своем государстве.
Козырева: Я и думаю о своем.
Малаховский: Вы не думаете о своем государстве.
Козырева: Просто я не хочу, чтобы моя страна нападала на чужие страны.
Малаховский: Присаживайтесь, пожалуйста, к нам в машину. Не заставляйте применять к вам силу.
«Сейчас она тоже своим отчитается, как и мы», — говорит напоследок Малаховский своему коллеге, прежде чем посадить Козыреву в полицейскую машину.
В зал для дачи показаний приглашают специалиста со стороны защиты — доктора исторических наук Ирину Левинскую. Она также имеет филологическое образование, поэтому по просьбе защиты подготовила рецензию на лингвистическую экспертизу, предоставленную обвинением.
Левинская подробно рассказывает суду о своем образовании и компетенции. Она говорит, что ею были написаны более 80 экспертиз для судов.
—Недавно я делала экспертизу по осквернению памятника жертвам холокоста, где было написано «смерть жидам». Ко мне обращался следователь, — рассказывает Левинская.
— Значит, вы были экспертом со стороны обвинения? — оживляется судья Оврах.
Прокурор тут же вскакивает с протестом: не бывает экспертов со стороны обвинения, только экспертизы, проведенные по просьбе стороны обвинения.
Далее Левинская переходит к оценке экспертизы, предоставленной стороной обвинения.
Она отмечает, что эксперты Пикалева и Медведева оценивали не оригинальный текст Тараса Шевченко, а перевод стихотворения, сделанный Твардовским — Левинская считает, что это не самый точный перевод этих стихов.
Далее она отмечает, что экспертиза формально была психолого-лингвистической, то есть комплексной. В экспертном заключении должно быть указано, какие исследования и в каком объеме провел каждый эксперт и каждый из них должен был подписать именно свою часть. «Эксперты могли составить одно заключение, но обязаны были выполнить требования закона», — отмечает Левинская.
Однако заключение единое, в нем не указано, кто какое исследование провел. Психолог и лингвист вторгаются в компетенции друг друга.
Далее Ирина Левинская разбирает другие ошибки экспертов Пикалевой и Медведевой.
Авторы экспертизы, подготовленной для обвинения, перепутали часть источников информации, на которые ссылались, и не давали определений используемым терминам.
К тому же утверждают, что Дарья Козырева изменила оригинальный текст стихотворения, и это дает им право называть ее «автором нового высказывания».
«Эксперты считают, что, процитировав стихи поэта, жившего 200 лет тому назад, Дарья Александровна Козырева вырвала стихи из оригинального контекста, поместила их в иную историческую эпоху и социо-культурную ситуацию, поставила в конце восклицательный знак вместо оригинальной точки, поменяв таким образом его смысловое содержание и актуализировав иное значение, что, как утверждают эксперты, позволяет говорить о Козыревой не как о публикаторе текста, но как об авторе нового — в кавычках — текста», — объясняет Левинская.
Левинская настаивает, что абсурдно называть Дарью Козыреву автором известного стихотворения знаменитого украинского поэта.
Более того, настаивает Левинская, эксперты Пикалева и Медведева никак не учли, что Козырева пришла со стихами к памятнику Тарасу Шевченко накануне дня рождения поэта, они сразу задали акции контекст «дискредитации» российской армии.
Дарья Козырева благодарит Ирину Левинскую за работу и говорит, что у нее вопросов нет.
«Тяжело приходится формулировать вопросы, с вашими филологическими познаниями…» — обращается прокурор Русских к Левинской.
Его интересует только один вопрос: повлияло ли на заключение Ирины Левинской ее отношение к оппозиционной деятельности Дарьи Козыревой.
«Нет конечно. Я рецензирую экспертное заключение, а не действия Козыревой», — с достоинством отвечает свидетельница.
На этом допрос Ирины Левинской окончен, ее отпускают.
«Спасибо вам, Ирина Алексеевна!» — кричит ей вслед Козырева, суд делает ей замечание.
Сразу после допроса Ирины Левинской заседание закрывают от слушателей и всех выводят из зала суда — прокурор Русских хочет огласить документы, содержащие медицинскую тайну.
Через 15 минут заседание закончилось — Дарью Козыреву вывели из зала и увели в конвойное помещение.
Выйдя в коридор, адвокат Поляков сказал собравшимся, что сторона обвинения закончила представлять доказательства. Следующее заседание будет посвящено доказательствам со стороны защиты.
Следующее заседание состоится в 12:00 18 октября.
Фото: Медиазона
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке