В декабре 2022 года администрация ИК-6, где отбывает наказание Навальный, запретила ему использовать тюремный жаргон под угрозой водворения в ШИЗО, но отказалась представить список запрещенных слов в ответ на его официальный запрос. Политик отмечал, что жаргон используют все в колонии, включая сотрудников ФСИН, но наказывают за это только его.

В суде первой инстанции в Коврове Навальный рассказал, что его угрожали отправить в ШИЗО за использование слов «баланда», «шконка», «крыша» и «зэк». После этого политик попросил полный список жаргонизмов, использование которых запрещенно в колонии, но получил ответ, что такого списка нет.

Впрочем, выступая в суде, сотрудник колонии признал, что такой «список» все же есть — это сборник, который составили еще в ГУИТУ МВД СССР в 1983 году, и именно его отказались предоставить Навальному и даже суду, поскольку эта книга предназначена только для служебного пользования.

«Он настолько секретный, что его и в суд принести нельзя, и вместо него был предоставлен один из самых поразительных юридических документов, что я видел. Листок бумаги, на котором написано: "крыша" — … стр. 50; "хата" — … стр. 95.», — писал тогда политик, обещая побороться в Верховном суде за право использовать слово «крыша».

Кроме того, Навальный вспоминал, что книга вовсе не секретная — когда он учился на юридическом факультете, преподаватель криминалистики приносил этот сборник на занятия и показывал студентам.

Навального сегодня представляет один адвокат — Александр Федулов. Перед началом заседания он обсуждает с Навальным публикации в его соцсетях. Политик расспрашивает защитника про какой-то материал о Шойгу, тот отвечает, что про выборы пост уже вышел, а про Шойгу «готовят видео».

После этого Федулов рассказывает Навальному о гибели участников экскурсии по московским подземным рекам.

Адвокат Федулов продолжает делиться новостями:

— Там расследование наше вышло новое про яхту Путина.

— Еще одну яхту!? Класс. Молодцы, молодцы.

— Там еще к яхте бассейн такой прикреплен, чтобы рыбки не заплывали.

Навальный широко улыбается.

Навальный вчера прочитал о предполагаемом отравлении Елены Костюченко, Ирины Баблоян и других журналисток.

«Некоторые симптомы, которые они описывали, прям очень похожи на мои», — грустно улыбается политик.

Судья Вячеслав Кириллов открывает заседание.

Минюст на заседании представляет Евгения Матвиенко, Генеральную прокуратуру — Святослав Слободин.

Судья Кириллов коротко рассказывает о сути дела. Минюст выпустил в 2022 году очередной приказ об утверждении правил внутреннего распорядка (ПВР) в колониях. В документе сохраняется введенный еще в прежней версии документа запрет на использование тюремного жаргона, кличек и тому подобного. Навальный просит признать этот пункт ПВР недействительным, он против полного запрета слов по списку «без учета контекста».

Внезапно видеосвязь с колонией пропадает. Судья Кириллов в замешательстве молчит и ждет, когда картинка на мониторе появится снова.

«Потом выясните, кто так позволил себе прерывать связь Верховному суду», — раздраженно говорит судья помощнику.

Картинка вернулась спустя несколько минут. Судья Кириллов извиняется перед Навальным и продолжает зачитывать суть дела.

Навальный в своем иске указывает, что сам перечень жаргонных слов имеет гриф «для служебного пользования». Получается, что заключенные заранее не знают, что можно говорить, а что нет, но за определенные слова их в любой момент могут отправить в ШИЗО.

Выступает сам Навальный. Он называет сегодняшнее дело «немножко смешным», но «довольно важным». По мнению политика, оно показывает, что правила распорядка, составленные ФСИН, служат цели «произвольного наказания», а не исправления осужденных — чтобы у администрации была возможность назначать им взыскания в любой момент.

Навальный предлагает провести мысленный эксперимент. Представьте, говорит он, «судью Верховного суда в бане, в простынке». Этот судья выходит из парилки, отхлебывает пива и говорит: «Какой кайф!».

В этот момент условный судья Верховного суда нарушает правила внутреннего распорядка, так как кайф — жаргонизм, обозначающий употребление наркотиков, согласно перечню Минюста.

Слово «кайф», продолжает Навальный, давно и прочно вошло в русский язык и в 90% случаев используется в совершенно невинном бытовом контексте, без всякой связи с употреблением наркотиков.

Навальный предлагает представителю Минюста и Генпрокуратуры вспомнить, как часто они говорят «следак» вместо «следователь» или «терпила» вместо «потерпевший».

«Это слово, придуманное бандитами, но оно было заимствовано профессиональной средой и стало жаргонизмом», — объясняет политик.

Навального наказывают за использование жаргонных слов под предлогом того, что их употребляют «в криминальной среде». Но для него, говорит политик, криминальной средой является вся российская власть; это подтверждал, в частности, экс-президент Дмитрий Медведев, рассказывавший о тотальной коррупции среди чиновников.

«Знакомо ли уважаемому суду слово "распил", "откат", "занос"? Они были выдуманы этой новой [властной] криминальной средой», — приводит примеры Навальный.

Таким образом, констатирует он, понятие «криминальная среда» в России значительно шире, чем уголовный мир, оно включает в себя и «людей в пиджаках» — чиновников и функционеров партии власти.

Навальный приводит цитату с еще одним «криминальным» словом: «Наши западные партнеры нас обманули, а попросту говоря — кинули».

«Кто же сказал эту фразу?» — загадывает Навальный загадку и сам дает ответ: Владимир Путин.

Официальный представитель МИД Мария Захарова рассказывала о «петушиных порядках киевского режима».

«Я такого никогда в тюрьме не слышал, чтобы так разговаривали!» — возмущается политик.

«Так не может быть. Так не может работать. Эти слова могут быть неприличными, неуместными. Официальный представитель МИД России просто не должен так говорить. Но на меня нельзя налагать ответственность за употребление таких слов», — говорит Навальный.

Навальный предлагает судье Кириллову попробовать угадать значение фразы: «Мне нужен чек хмурого». Имеется в виду доза героина.

Политик соглашается, что, в отличие от официального представителя МИД Марии Захаровой, судья Верховного суда вряд ли знаком с этим выражением.

Приводя пример наказания за жаргон, Навальный вспоминает, что его отправили в ШИЗО за выражение «под крышей» — так называют заключенных, отправленных в помещение камерного типа. Политик добавляет, что «крышей» также называют криминальное покровительство.

Завершая свое выступление, Навальный напоминает, что список запрещенных слов — секретный. И в своих отзывах Минюст и Генпрокуратура это подтверждают. «Как можно требовать от меня выполнять что-то, что находится в секретном списке?» — недоумевает он.

Адвокат Александр Федулов подробнее останавливается на «секретном» перечне, который составлен еще в МВД СССР и до сих пор имеет гриф «для служебного пользования». В своих отзывах на иск Минюст и Генпрокуратура утверждают, что использование слов из списка в обиходном значении («крыша», «хата» и так далее) не запрещено. Но в реальности, говорит адвокат, осужденных за это могут сразу отправить в ШИЗО.

Защитник соглашается, что слова эти нехорошо использовать в их жаргонном значении, но в каждом случае надо учитывать контекст, настаивает он.

Судья Кириллов спрашивает у адвоката Федулова, зачем вообще был придуман «секретный» сборник жаргонных слов: «Для того, чтобы внедриться в криминальную среду?». Федулов соглашается, что пособие могли использовать и для оперативной работы под прикрытием.

Представитель Минюста Евгения Матвиенко выходит к кафедре и зачитывает отзыв на иск Навального. В нем говорится, что система исполнения наказаний существует для исправления осужденных, «стимулирования их правопослушного поведения».

Осужденные, продолжает Матвиенко, обязаны вежливо общаться с другими заключенными и персоналом учреждений, а именно, следовать правилам внутреннего распорядка.

Матвиенко напоминает, что нецензурно ругаться нельзя и в обычной жизни — за это предусмотрена административная ответственность.

Использование жаргона или кличек, по мнению Минюста, «противоречит нормам морали и нравственности», читает Матвиенко.

Верховный суд в 2006 году уже рассматривал этот вопрос и отказался признавать недействительным соответствующий пункт правил внутреннего распорядка. Поэтому в Минюсте считают, что в иске Навальному следует отказать.

Навальный спрашивает у представительницы Минюста, нужны ли специальные знания, чтобы отличить жаргон от обычной речи. Она отвечает, что есть разные словари.

— Что такое криминальная среда?

— Определение я не готова дать.

— Не готова дать определение! А меня хотят отправить в ШИЗО!

— Мы не хотим отправить в ШИЗО.

— Знакомо ли вам выражение «по блату»?

— Слышала.

— Оно является выражением, которое принято в криминальной среде?

Матвиенко молчит.

Судья Кириллов тихо выручает представительницу Минюста, говоря, что это не ее область знания.

Навальный говорит, что каждый россиянин употребляет слово «блатной». Матвиенко отвечает, что не употребляет ни этого слова, ни других жаргонизмов — таких, как «кайф» и «тусовка».

Политик удивляется, как можно, живя в России, не использовать эти давно вошедшие в оборот слова, но просит представительницу Минюста подтвердить, что перечня запрещенных слов в открытом доступе нет. Она соглашается.

Адвокат Федулов просит Минюст разъяснить, обязаны ли сотрудники ФСИН учитывать контекст, когда заключенные используют, например, слова «хата» или «телега» — их можно употребить как в жаргонном, так и в словарном значении.

— Они учитывают контекст. А как иначе?

— Вы же документы читали из колонии. Там просто написано: слово «телега» запрещено к использованию, слово «хата» запрещено к использованию.

— Здесь вопрос правоприменения. Норма написана предельно ясно.

Судья Кириллов вступается за Минюст, говоря, что практика наказания осужденных за нарушение ПВР не имеет отношения к текущему иску.

Тогда Навальный предлагает поговорить о «культуре речи», на которую ссылался Минюст.

— Нужно ли привлекать к ответственности или порицанию тех юристов, которые нарушают культуру речи? С моей точки зрения, сказать «ходатáйство» — это хуже, чем сказать «тусовка». Ваша честь, вы одеваете мантию или надеваете мантию?

На этом дискуссия о русском языке заканчивается. Навальный еще раз подчеркивает, что нормы Минюста написаны максимально размыто и их можно использовать произвольно.

Представитель Генпрокуратуры Станислав Слободин зачитывает свою позицию, где, в частности, сказано, что недоступность перечня запретных слов заключенным не нарушает закон, а использовать эти слова в их буквальном значении якобы не запрещено.

Навальный обращает внимание на то, что, по словам представителя Генпрокуратуры, осужденный, попадая в места заключения, быстро адаптируется и «точно знает», какие слова запрещены.

Как может человек, только что попавший в СИЗО, проверить, запрещено или нет то или иное слово, спрашивает Навальный.

«Лучше не употреблять, если возникли сомнения», — отвечает представитель Генпрокуратуры.

Навальный приводит конкретный пример. Дверь в тюрьме называют «тормоза». Условный бухгалтер впервые попал в СИЗО. Все вокруг говорят «тормоза», но показывают на обычную дверь. Как вести себя бухгалтеру?

«Лучше не использовать», — повторяет в ответ Слободин.

После обмена репликами представитель Генпрокуратуры соглашается, что без специальных знаний человек с улицы не может понять, какие слова запрещены и что они значат в тюрьме.

Но он в очередной раз повторяет свою рекомендацию: не уверен — не употребляй.

Судья Кириллов начинает перечислять материлы искового заявления перед тем, как заслушать последние реплики и удалиться на решение.

Зачитывая выводы экспертов из материалов, судья с удивлением обнаруживает, что одно из значений слова «телега» — медицинский шприц.

Навальный начинает выступать в прениях:

— Почему каждый ребенок знает огромное количество слов, употребляемых в криминальной среде? Потому что такой испорченный? Перенесемся в Институт русского языка, на филфак МГУ, там стоят девушки в вязаных кофтах. Если мы там скажем, что судья одел робу, они нам надают по щекам. Но знают ли эти девушки, что такое баланда, шконка? Потому что криминальная среда? Нет!

Потому что они образованные, начитанные девушки… Половину русской литературы создали те люди, которые так или иначе в своей жизни находились в криминальной среде. Любой образованный русский человек знает все эти слова. Это просто русская жизнь, которая заключается в том, что ужасная власть всегда сажает нормальных людей. И эти слова потом внедряются в нормальный язык.

Русский язык, продолжает Навальный, был сформирован Пушкиным, обществом «Арзамас», декабристами, Бродским. Все они так или иначе сталкивались с криминальной средой: «Жизнь образованного русского человека включает в себя использование этих слов, которые являются общеупотребительными».

«Откройте гугл и наберите туда "Мандельштам". Первая фотография, которую вы увидите — фас и профиль, тюремная фотография», — говорит Навальный.

По словам политика, даже самые образованные жители Петербурга знали, что «черная Маруся» — это автозак, он упоминается в поэме Ахматовой «Реквием».

Третий пример Навального. Десять полицейских, десять прокуроров и десять следователей оказались в караоке.

«Вопрос, Ваша честь: через сколько они начнут петь "Владимирский централ"? Отвечаю: через 15 минут. А через 25 минут они начнут петь "Гоп-стоп"», — торжествует Навальный.

Все эти примеры, уверен политик, показывают: правила внутреннего распорядка составлены таким образом, чтобы произвольно наказывать осужденных, когда это удобно и выгодно администрации колонии. Потому и написаны они максимально неконкретно.

Адвокат Федулов в прениях благодарит Минюст и Генпрокуратуру за «приятную дискуссию». Он напоминает, что закрытый перечень жаргонизмов как таковой в приказе Минюста не упоминается, то есть формально во ФСИН на него и не должны были ссылаться. Требования «учитывать контекст» в приказе тоже нет — значит, норму надо пересмотреть.

Представитель Минюста Матвиенко советует Навальному оспаривать конкретные наказания, а не нормы и правила. Она просит отказать в иске. О том, к чему приводили попытки Навального «оспорить конкретные наказания», «Медиазона» уже писала.

Представитель Генпрокуратуры Слободин тоже считает, что отменять норму ПВР не надо.

Судья Кириллов удаляется для вынесения решения.

Судья Верховного суда Кириллов отклонил иск Алексея Навального о тюремном жаргоне. Норма о запрете на использование слов из «криминальной среды» не будет пересмотрена.