«Прямо сейчас сижу и пишу объяснение в Адвокатскую палату Москвы. Следствие, видимо, решило бить по всем фронтам: сюда прислали письмо, в котором требуют лишить меня статуса. Одновременно, насколько я знаю, доследственная проверка ведется», — рассказал «Медиазоне» адвокат Сергей Жорин, представляющий интересы основателя автомобильного сообщества «Смотра.ру» Эрика Китуашвили, более известного как Давидыч.

О проверке по статье 310 УК — разглашение данных предварительного следствия — Жорин узнал не от следователей, а из публикации LifeNews: «Меня пока никуда не вызывали». Он настаивает, что ничего секретного не разглашал, а лишь комментировал официальные сообщения МВД и ход открытого судебного заседания. «Подписку о неразглашении данных следствия я не дал, вот они и разозлились. Но как я могу давать подписку, когда пресс-служба говорит, что у Давидыча там десять эпизодов, а этого просто нет! Я же должен его защищать. Дайте мне просто делать свою работу!» — кипятится Жорин.

Подписывать или не подписывать

Подписка, о которой говорит адвокат, предусмотрена статьей 161 УПК — «Недопустимость разглашения данных предварительного расследования». Давший ее участник уголовного судопроизводства обязуется сообщать любые данные о расследовании «лишь с разрешения следователя, дознавателя и только в том объеме, в каком ими будет признано это допустимым».

В декабре 2014 года Конституционный суд принял решение по жалобе обвинявшегося в убийстве москвича Петра Пятничука, который заявил, что статья 161 УПК нарушает его право на защиту. И хотя в определении КС говорилось о том, что жалоба не может быть принята к рассмотрению и конституционные права Пятничука не нарушены, суд сделал важное разъяснение — статья 161 УПК не обязывает обвиняемого или подозреваемого давать подписку о неразглашении. Но в отношении адвокатов таких исключений КС не сделал.

«Подписка о неразглашении — это та самая форма, в которой следователь “предупреждает о недопустимости разглашения сведений”. А в статье 310 УК идет речь об ответственности за разглашение сведений лицом, “предупрежденном в установленном законом порядке”. Адвокаты, желая избавить себя от этих ограничений, могут также отказываться от подписки. Но следователи в этом случае придумали такой ход: составляют акт об отказе от подписи — и тогда защитник считается уже формально предупрежденным. И хотя обвинение будет несколько сложнее сформулировать, возможность привлечь адвоката к ответственности в этом случае есть», — говорит адвокат Иван Павлов из «Команды 29» — неформального объединения юристов и журналистов, борющихся в судах за свободу получения и распространения информации.

Если следствие установит, что адвокат был предупрежден и все же разгласил данные расследования «без согласия следователя или лица, производящего дознание», статья 310 предусматривает для него наказание в виде штрафа, обязательных или исправительных работ, либо ареста на срок до трех месяцев.

Защитник генерала и адвокат из Абакана

400 часов обязательных работ — такое наказание по статье 310 назначила в феврале 2015 года мировой судья участка №7 города Абакана Татьяна Канзычакова. Подсудимый — адвокат Владимир Дворяк, защищавший бывшего главу отдела кадров МЧС Хакасии Вячеслава Титова. Дворяк сфотографировал протоколы допросов, которые оглашались в суде, где решался вопрос об аресте Титова, и у себя в кабинете показал их не участвующим в процессе людям — в частности, главе МЧС республики Андрею Фирсову. Эти материалы доказывали факт принуждения его доверителя к даче показаний высокопоставленным сотрудником УФСБ Хакасии и следователем, настаивал адвокат.

Как только против Дворяка возбудили дело, он был отстранен от защиты Титова. «Доследственная проверка никак не ограничивает адвоката в работе. Обвинительный приговор является основанием для прекращения статуса. А вот уголовное дело само по себе не является основанием для отстранения от дела, но следователь может вывести адвоката из-за конфликта интересов», — объясняет адвокат Павлов.

Письмо в поддержку адвоката Дворяка подписали более 40 адвокатов Хакасии, в том числе президент республиканской Адвокатской палаты Александр Марушан. Жалобы на приговор Дворяку направляли его коллеги из разных регионов, но он устоял и в апелляционной и в кассационной инстанции.

В апреле 2014 года адвокат молодого генерал-майора МВД Бориса Колесникова, арестованного вместе со своим начальником генерал-лейтенантом Денисом Сугробовым, Георгий Антонов провел пресс-конференцию. Как позже свидетельствовали в суде журналисты, ничего принципиально нового они от Антонова не узнали — сказанное им было скорее комментарием к фабуле предъявленного Колесникову и его подельникам обвинения. Но не прошло и месяца, как адвоката отстранили от защиты высокопоставленного сотрудника МВД, возбудив против него уголовное дело по статье 310.

В апреле 2015 года мировой судья участка №100 Замоскворецкого района Москвы признал Антонова виновным и приговорил к штрафу в размере 65 тысяч рублей, тут же амнистировал и освободил от наказания. Юрист пытался обжаловать приговор, но безуспешно.

Все в суд

Тогда Антонов принял решение добиваться справедливости в Конституционном суде. В своей жалобе он потребовал признать противоречащей основному закону саму статью 310: «Оспариваемые нормы предоставляют, с одной стороны, широкие возможности для стороны обвинения убеждать общественность в виновности обвиняемого, с другой стороны, эти же нормы лишают возможности сторону защиты аргументированно опровергать в публичном пространстве доводы своих оппонентов».

Аналогичную жалобу в КС подал и адвокат Дворяк, обжалуя как неконституционные статьи 161 УПК и 310 УК. «В моем деле речь идет не столько о разглашении данных следствия, сколько о том, что я разгласил данные о совершении следователем и сотрудником ФСБ преступления», — подчеркивал адвокат.

Интересы Антонова и Дворяка представлял Рамиль Ахметгалиев из «Агоры», который в жалобе обращал внимание суда на то, что сложившаяся практика отбирать подписку о неразглашении у адвокатов и преследовать их уголовно противоречит принципу состязательности сторон: ведь следствие со своей стороны комментирует ход и результаты расследования дел с обвинительным уклоном и расставляет акценты по собственному усмотрению.

Почти одновременно с коллегами в Конституционный суд обратились адвокат Дмитрий Динзе, представлявший интересы крымского режиссера Олега Сенцова, и адвокат Иван Павлов, защищающий обвиняемых в госизмене бывшего сотрудника отдела церковных связей Московского патриархата Евгения Петрина и радиоинженера Геннадия Кравцова. Динзе в жалобе подчеркивал, что отбираемая подписка лишает защиту права на самостоятельный сбор доказательств — ведь обращаясь к независимому эксперту, адвокат разглашает данные следствия.

«Я считаю, что сам институт неразглашения — достаточно важный, и в отличие от многих моих коллег и даже Конституционного суда придерживаюсь мнения, что есть такие дела, по которым даже подозреваемых и обвиняемых можно ограничивать в распространении сведений. Весь вопрос в том, кто это должен делать, — конечно, не следователь, а суд. И во-первых, эти обязательства должны налагаться в равной мере на защиту и на следствие. А во-вторых, судья должен определять объем ограничений — это должен быть конкретный и определенный перечень запрещенных для разглашения сведений. Сейчас же формально можно признать разглашением данных следствия что угодно, включая оглашенные в суде материалы или данные о том, что состоялось то или иное следственное действие», — объясняет свою позицию адвокат Павлов.

6 октября 2015 года Конституционный суд отказался принять к рассмотрению жалобы Динзе и Дворяка, 27 октября того же года — жалобы Павлова и Антонова, посчитав требование статьи 161 УПК об отобрании подписки законным, так как в ходе процесса должны быть защищены не только права обвиняемого, но и других лиц. Что же касается статьи 310 УК, то суд указал: уголовные дела по ней должны возбуждаться не во всех случаях нарушения подписки, а в зависимости от сути разглашенных сведений и степени причиненного таким разглашением вреда.

Правительство велело молчать

Еще до вынесения «отказных» определений КС, о проблеме привлечения адвокатов к уголовной ответственности за разглашение сведений высказалась Федеральная палата адвокатов России, заявив о своей «обеспокоенности» и призвав на помощь Совет при правам человека при президенте России. Представители адвокатского сообщества, в том числе и осужденный адвокат Дворяк, весной 2015 года несколько раз выступали в СПЧ.

В июле 2015 года в Госдуму внесли законопроект об изменении статьи 161 УПК. Депутаты от «Справедливой России» Александр Агеев, Валерий Гартунг и Олег Михеев предлагали обязать следователей и дознавателей, во-первых, мотивировать свое решение об ограничении участника судопроизводства в распространении данных следствия, во-вторых, указывать исчерпывающий перечень не подлежащих разглашению сведений и срок такого запрета, и в-третьих, предупреждать об ответственности по статье 310 УК.

«Может ли идти речь о законности, равноправии и состязательности сторон, если каждый следователь волен использовать пробел в законодательстве исключительно как рычаг давления, умышленно связывая стороне защиты руки», — говорилось в пояснительной записке к проекту закона.

Но попытка регламентировать действия следователей при отобрании подписки встретила жесткий отпор в правительстве и профильном комитете Госдумы. В официальном отзыве, подписанном зампредом правительства Сергеем Приходько, говорится об «общем правиле недопустимости разглашения данных предварительного расследования» — которому по смыслу противоречат любые исчерпывающие перечни. «Запрет на разглашение данных предварительного расследования по своему смыслу должен распространяться на весь период уголовного судопроизводства вплоть до вступления в законную силу приговора, прекращения уголовного дела либо до соответствующего разрешения следователя или дознавателя», — говорится в документе.

Правовое управление Госдумы также дало на проект отрицательное заключение, а Комитет по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству рекомендовал его отклонить, что и было сделано 27 января 2016 года.

Несуществующая практика

«Если бы у следователей были доказательства, то жаловаться на адвоката, “прессовать” его через СМИ и заводить дела не было бы смысла», — рассуждает о проводящейся в отношении него доследственной проверке адвокат Жорин.

«Попытки привлечь защитника по статье 310 сродни попыткам допросить его в качестве свидетеля или каким-то еще образом вывести из дела, — констатирует адвокат Павлов. — Но предсказать, к чему приведут эти попытки, трудно ввиду отсутствия практики по таким делам».

Чаще всего следствие ограничивается проверками, угрозами и намеками: так, в апреле 2014 года проверяли известного новосибирского адвоката Александра Баляна, представляющего интересы экс-губернатора области Василия Юрченко, но ход делу дан не был. В июле 2015 года пресс-секретарь СК Владимир Маркин обвинял во «внеправовых действиях» — публикации материалов вопреки запрету следователя — адвокатов Надежды Савченко, но этим заявлением все и ограничилось. Кстати, на одного из адвокатов Савченко Марка Фейгина заявление по статье 310 писали еще в ходе процесса по делу Pussy Riot, но следственных действий не последовало.

Согласно данным статистики, опубликованной Судебным департаментом при Верховном суде России, в период с 2009 по 2014 года по статье 310 УК были осуждены два человека — один в 2012 году по дополнительной квалификации (то есть он обвинялся в более тяжких преступлениях, а также по 310 статье) и один по основной. Этот осужденный был в 2010 году приговорен к штрафу. Еще одного человека судили в 2014 году, но оправдали.

По статистике за первое полугодие 2015 года, за разглашение данных следствия судили одного человека (также по дополнительной квалификации), но дело было прекращено. Интересно, что ни осужденный в феврале Дворяк, ни признанный виновным и амнистированный в апреле Антонов в сводные таблицы Судебного департамента не попали.

В 2016 году, почти одновременно с сообщением о проверке адвоката Жорина, стало известно о деле по статье 310 УК в отношении Михаила Трепашкина — адвоката Сергея Мурашкина из Минюста, который был арестован по делу «Оборонсервиса». Трепашкин заявил, что ему вменяют в вину данное в феврале интервью об уголовном деле, и уверен, что следствие разозлилось на критику с его стороны.