Журналисты Washington Post несколько месяцев реконструировали события первых недель войны и взяли интервью у ста с лишним человек, в том числе у президента Украины, сотрудников его офиса, представителей высшего украинского командования и Пентагона. Газета также пыталась отразить точку зрения российских властей, однако «Кремль не ответил на просьбы дать комментарий».

В Украине не ожидали полномасштабного вторжения России, но готовились к нему

Washington Post описывает, как в пятом часу утра 24 февраля министр внутренних дел Украины Денис Монастырский позвонил Владимиру Зеленскому и сказал: «Началось». «Что именно?» — спросил президент. Монастырский отвечал, что атаки идут с нескольких сторон и это похоже на полномасштабное вторжение, прорыв к Киеву.

«В первые минуты они нанесли страшные удары по нашей противовоздушной обороне, страшные удары по нашим войскам в целом, — вспоминает Монастырский в интервью газете. — Там были 20-метровые кратеры, никто таких в жизни не видел».

Многие украинские политики и военные до последнего не верили в возможность полномасштабного вторжения. «Я даже не мог представить, что руководство России способно развязать такую наглую агрессию, — рассказал Washington Post генерал Александр Сырский, руководивший обороной Киева. — Мне казалось, что если начнутся активные боевые действия, то они будут на востоке, в Донецкой и Луганской областях… Но мы военные… Так что я сделал необходимые приготовления».

Сырский организовал два кольца обороны Киева, одно в черте города, а другое на окраинах. Он хотел, чтобы внешнее кольцо было как можно дальше от внутреннего, это позволило бы защитить центр от обстрелов и удержать агрессора на подступах к столице. Однако артиллерии и танковой мощи для обороны Киева не хватало: была доступна только одна механизированная бригада — 72-я. Сырский приказал создать на основе нескольких учебных центров специальные импровизированные батальоны и подогнать к столице артиллерийские системы, которые обычно используются для обучения, в том числе мощные советские самоходные пушки 2С7 «Пион».

В первые дни войны Россия неоднократно пыталась заставить Украину капитулировать

Глава офиса президента Андрей Ермак рассказал Washington Post, что через несколько часов после начала вторжения ему позвонили из Кремля. Он долго не решался взять трубку, но потом ответил — и услышал хриплый голос замглавы администрации президента России Дмитрия Козака. Тот сказал, что Украине пора сдаваться. Ермак лишь выругался и повесил трубку.

При этом еще 22 февраля украинский министр обороны Алексей Резников разговаривал по телефону с Виктором Хрениным, своим коллегой из Беларуси. Тот дал слово офицера, что российские войска не вторгнутся в Украину с белорусской территории. «Он лгал», — констатирует Резников.

Два дня спустя, когда война началась, Хренин вновь позвонил Резникову, в его голосе звучали нотки нервозности и неловкости. Он сказал, что передает послание российского министра обороны Сергея Шойгу: если Украина подпишет акт о капитуляции, вторжение прекратится. Резников рассказал Washington Post, что ответил: «Я готов принять капитуляцию России».

Владимир Зеленский был готов покинуть свой пост, но отказался эвакуироваться из Киева

В первые часы войны, когда западные официальные лица убеждали Зеленского эвакуироваться, он ответил, что покинет Киев или даже уйдет в отставку, если в этом будет смысл: «Если мой уход остановит кровопролитие, то я готов. Я не для этого пошел в политику — и я уйду, когда скажете, если это остановит войну». Но он считал, что его уход только поможет агрессору достичь своей цели — захватить власть и посадить в Киеве марионеточное правительство — и ухудшит положение украинцев.

Зеленский считал, что не все собеседники из числа западных политиков действительно обеспокоены его личной безопасностью — многие просто хотели как можно скорее завершить конфликт. «Из всех тех, кто звонил мне, не было никого, кто верил бы, что мы выживем… Прикончат через два-три дня, может быть, через пять, и тогда все это закончится, — вспоминает он. — Не потому, что они не верили в Украину, а из-за этой демонизации лидера Российской Федерации».

Глава Совета национальной безопасности и обороны Алексей Данилов доложил президенту ситуацию. «Все наши партнеры говорят, что нам будет очень трудно, что у нас почти нулевые шансы на успех, — сказал ему Данилов. — Мы не получим большой поддержки в первые дни, потому что поначалу они будут только оценивать, как мы способны защитить страну… Возможно, они не хотят, чтобы большое количество оружия попало в руки русских».

Данилов также предупредил Зеленского: имелась достоверная информация, что россияне привели в действие план его убийства или захвата. Ему следует подумать об эвакуации. Советник офиса президента Алексей Арестович вспоминает: не исключалось, что в киевский бункер могли пустить отравляющий газ.

Сам он в какой-то момент сказал Зеленскому, что все смыслящие в военном деле люди уверены: мы не сможем выстоять. После этого президент буквально взорвался: «Это последний раз. Больше я такого слышать не хочу». А Данилову ответил, чтобы тот перестал постоянно пугать его угрозами жизни. «Послушайте, я живой человек. И я не хочу умирать, — вспоминает Арестович слова Зеленского. — Но я точно знаю, что если буду думать об этом, то я уже мертв».

Запад поначалу не очень понимал, как лучше помочь Украине

В интервью Washington Post Андрей Ермак признался, что отправлял фотографии убитых мирных жителей и разрушенных зданий на личные мобильные телефоны высокопоставленных чиновников по всему миру, включая советника Белого дома по национальной безопасности Джейка Салливана и помощницу госсекретаря по делам Европы и Евразии Карен Донфрид. По словам Ермака, это сработало: почти все, кто получил от него эти снимки, стали помогать Украине еще больше.

А сам Зеленский, обращаясь за помощью к лидерам и народам стран по всему миру, пытался не только воодушевить, но и устыдить их. Так, он призвал канцлера Германии Олафа Шольца «снести эту стену», намекая на знаменитую речь Рональда Рейгана о Берлинской стене. И сказал немецким политикам, что они должны сделать все, что в их силах, для помощи Украине, чтобы им «не было стыдно за себя после этой войны».

При этом украинцы не разглашали информацию о своих приготовлениях к российскому вторжению. Высокопоставленный представитель Пентагона рассказал журналистам, что США знали о планах России больше, чем о планах Украины. Как рассказали собеседники Washington Post, в середине марта был критический момент: в течение нескольких дней у украинских сил, обороняющих Киев, почти закончились артиллерийские снаряды. Поскольку Вашингтон предполагал, что Россия быстро захватит Украину, он подготовил линейку портативного оружия, такого как «Стингеры» и «Джавелины», которые могли быть использованы в партизанской войне, но не позаботился об обеспечении Украины артиллерийскими боеприпасами. Представитель Пентагона рассказывает, что впоследствии это вызвало довольно сильный переполох, поскольку украинская оборона значительно превзошла ожидания США.

Бои в воде, в воздухе и на земле

Washington Post подробно описывает высадку российского десанта в аэропорту Гостомеля, а также бои за село Мощун, которое обороняли силы ВСУ и теробороны. «Наверное, это был самый критический момент. Я подумал: "Ну что, неужели тут все и кончится?" — вспоминает Сырский в интервью газете. — Потому что Мощун — это прямая дорога на Киев». Натиск российских войск здесь удалось остановить, подорвав плотину на реке Ирпень. «Вода просто смыла русских, — продолжает Сырский. — Мы потом нашли место, где их морпехи побросали броню, чтобы не утонуть и выбраться из реки».

Другой эпизод, который разбирает Washington Post, связан с действиями авиации и ПВО. Когда началось вторжение, заместитель командующего Воздушных сил ВСУ Анатолий Кривоножко лежал в госпитале, восстанавливаясь после коронавируса. Но как только пришли известия, что его база в районе города Васильков находится под российскими обстрелами, он отправился туда. «Наверное, в таких ситуациях коронавирус просто исчезает», — говорит Кривоножко. Еще в изоляции он разработал план передислокации самолетов и систем ПВО. В результате в первые часы россияне обстреливали пустые поля, и технику удалось сохранить. Пилоты разделились на две группы. Молодые и менее опытные, вооружившись гранатометами, приготовились защищать базу на земле. На вылеты отправились более опытные пилоты — по три-четыре раза в день, зачастую даже пренебрегая предполетными проверками.

При этом газета приводит рассказы сотрудников СБУ, как коллаборанты передавали российской стороне данные о расположении украинских войск. На места дислокации систем ПВО они наносили светящуюся краску, чтобы позиции было проще обнаружить ночью. А в СМС-сообщениях передавали координаты объектов: военные помечались зелеными цветочками-эмодзи, гражданские — красными.

Наконец, Washington Post рассказывает о действиях 1-й танковой бригады ВСУ, которая противостояла российским силам на северо-востоке от Киева, со стороны Чернигова. Украинцы вынуждали колонны вражеской техники рассеиваться по небольшим труднопроходимым проселочным дорогам и вязнуть в оттаивающих после зимы полях и болотах, где на них устраивали засады регулярная армия и тероборона. А машины, которые оставались на шоссе, становились легкой мишенью для быстро перемещающейся украинской техники или подрывались на минах. Эта стратегия, по выражению газеты, «вызвала восторг в Пентагоне». «По этому направлению двигалось что-то около 30 тактических групп. И их смогла затормозить всего одна украинская бригада. Не знаю, как зовут их командира, но он просто взял и остановил их, — цитирует Washington Post председателя американского Объединенного комитета начальников штабов генерала Марка Милли. — [Русские] просто не могли никуда деться с дороги. У младшего офицерского состава не было инициативы. А этот парень — он просто как циркулярка, он их уничтожил».

Тем не менее ожесточенные бои на подступах к Киеву и вокруг Чернигова, который российские войска так и не смогли взять, продолжались большую часть марта. Командующий украинской оперативной группировкой «Север» генерал-майор Виктор Николюк рассказал Washington Post, что армия России действовала совершенно по-советски: не давала никакой инициативы младшему офицерскому составу и пыталась задавить противника за счет численного перевеса. «Мы убивали двух-трех человек, а на их месте появлялись новые, — говорит Николюк. — Как в 1941 году, когда жизни солдат ничего не значили для командиров».

Washington Post описывает последнюю попытку России прорвать оборону украинской столицы: перебросить большую колонну танков на 350 километров, чтобы она атаковала Киев с запада. Но она попала в засаду и была накрыта артиллерийским огнем — по подсчетам одного из офицеров 72-й механизированной бригады ВСУ, которая располагалась на этом направлении, 48 российских машин отступили, а 19 были уничтожены.

После этого наступление на Киев окончательно захлебнулось. Из перехватов российских переговоров стало понятно, что энтузиазм атакующих сменился разочарованием, а временами даже паникой. К концу месяца армия России отступила. «В один прекрасный день они вдруг взяли и ушли, — вспоминает в интервью Washington Post капитан 72-й бригады Роман Коваленко. — И главное тут, конечно, что люди встали на защиту друг друга и сказали: "Нет, мы не сдадимся"».

Редактор: Дмитрий Ткачев