На предыдущем заседании свои доказательства начала представлять сторона защиты. Никита Белых рассказал, что один из главных свидетелей обвинения, бизнесмен Альберт Ларицкий, который находится под стражей по другому делу, в автозаке извинялся перед экс-губернатором за то, что был вынужден давать в суде выгодные обвинению показания. Адвокат Андрей Грохотов представил суду письмо от Ларицкого и его адвоката, где говорится, что Ларицкий теперь готов снова прибыть в суд и на этот раз уже сообщить, «как все на самом деле обстояло». Судья ходатайство о его повторном допросе отклонила.
В суде выступили двое чиновников из Кирова, которые работали вместе с Никитой Белых. Служивший в московском представительстве Кировской области Антон Русских рассказал, как выглядел офис представительства (плохо, это было неудобное временное помещение, где никогда не проводились официальные встречи), как Белых относился к инвестпроектам (хорошо, старался помогать всем бизнесменам) и какие подарки ему передавали — например, рыжики.
— Что такое рыжики? — недоумевала прокурор Дятлова.
— Грибы.
«Я уверен, что Никита Юрьевич — лучший губернатор. Это человек, который 24 часа в сутки тратил на работу в интересах Кировской области, в интересах людей. Я горд и счастлив, что мне удалось поработать в команде Никиты Юрьевича», — говорил свидетель Русских.
Другой чиновник — Александр Галицких — был заместителем губернатора, он курировал культуру, образование и молодежную политику. Свидетель подробно рассказал о культурных проектах Никиты Белых и о том, как тот по предложению Мединского возглавил кировский филиал Российского военно-исторического общества. Общество занималось в первую очередь установкой памятников и мемориалов — как правило, на каждый памятник уходило 2,5-6 млн рублей. В бюджете области денег на это не было, поэтому все делалось на пожертвования, объяснял Галицких; предпринимателям рассылались письма с просьбой помочь деньгами, проводились и встречи с бизнесом на эту тему.
В Вятских Полянах, к примеру, стараниями Белых появился памятник Пистолету-пулемету Шпагина.
После этого по просьбе защиты стороны осмотрели диск с рабочим расписанием Белых и Щерчкова. Защита экс-губернатора полагает, что под описанный свидетелями предполагаемый день передачи взятки от Ларицкого Белых в 2012 году (в обвинении это единственная не конкретизированная дата) подходит 15 марта — однако из расписания следует, что в этот день губернатор был в Набережных Челнах. Альберт Ларицкий называл дату 21 марта — но в этот день в расписании Белых не указано работы с подписыванием документов, которой он обычно завершал день. Это связано с тем, что в тот вечер Белых поехал на день рождения Галицкого, пояснял в суде подсудимый.
Чтобы прояснить это, Александра Галицкого позвали снова — и он рассказал, что в тот день отмечал 55-летие и пригласил на юбилей губернатора. Щерчкова, в чьем расписании тоже указан этот день рождения, Галицкий не припомнил.
Заседание начинается. В зал заходит судья Татьяна Васюченко. Адвокат Белых Андрей Грохотов говорит, что в суд пришли двое свидетелей защиты — Усенко и Кузнецов.
Первым пристав вызывает свидетеля Андрея Усенко. Судья интересуется, есть ли у него основания оговаривать Белых, Усенко отвечает отрицательно. Начинается допрос.
Свидетель работает вице-президентом Вятской торгово-промышленной палаты. Судья просит его говорить помедленней, потому что ведется протокол.
Грохотов просит рассказать свидетеля о фонде «Вятка», где Усенко работает директором. Свидетель говорит, что фонд был учрежден в 2016 году Вятской торгово-промышленной палатой и федерацией профсоюзных организаций Кировской области. Фонд был создан для реализации проектов в сфере благоустройства города и поддержки социально-экономических проектов в гуманитарной сфере.
Грохотов спрашивает, кто был инициатором создания фонда. Свидетель отвечает, что Белых — осенью 2015 года возникло предложение для реализации проектов. «Никита Юрьевич предложил [создать фонд] торгово-промышленной палате и федерации профсоюзных организаций», — объясняет он
По просьбе адвоката Усенко поясняет, что с Белых они знакомы давно. «Практически с того момента, когда Никита Юрьевич начал работать в Кировской области, 2009 год, если не ошибаюсь», — говорит свидетель.
Свидетель говорит, что отношения с Белых у него были рабочие, они часто вместе участвовали в совещаниях по проектам. Усенко объясняет структуру фонда: свидетель — директор «Вятки», но существует также совет фонда, который рассматривает результаты деятельности организации.
Грохотов просит уточнить полномочия фонда и директора. По словам свидетеля, совет утверждает проекты стоимостью более 100 тысяч рублей, а директор занимается оперативной деятельностью и принимает решения в рамках уже утвержденных советом проектов.
В совет фонда, продолжает объяснять Усенко, входили президент торгово-промышленной палаты, руководитель федерации профсоюзных организаций и председатель ассоциации муниципальных организаций. Директор в него не входил.
Грохотов интересуется, кто проявлял инициативу по проектам. Свидетель объясняет, что предложить проект могли учредители, совет, директор, рассматривались и сторонние инициативы: фонд как раз и создавался для поддержки сторонних проектов.
Грохотов просит поподробней объяснить, в чем проявлялась инициатива Белых по созданию фонда. Усенко начинает вспоминать, что в ноябре 2015 года состоялась встреча, где обсуждалась необходимость реализации проектов по реставрации фасадов домов в Кирове. Тогда было решено создать фонд для их поддержки. Свидетель, в свою очередь, согласился руководить этим фондом.
«Причем не с первого раза», — замечает Белых.
Адвокат просит объяснить Усенко эту реплику. Тот рассказывает, что и так был загружен, и поэтому отказался, но со второго раза согласился: «Надо было уже эту работу выполнять и заниматься регистрацией фонда и всем остальным. Учитывая благие и хорошие цели, для которых этот фонд создавался, и учитывая, какое доверие было высказано мне, я все-таки согласился».
Грохотов переходит к вопросу о том, как работа фонда согласовывалась с городскими властями. Усенко объясняет, что основное направление фонда — реставрация фасадов в исторической части Кирова. Весной 2016 года определялось, какие конкретно здания будут ремонтировать. «Процесс был достаточно разносторонний, свои предложения давала городская администрация, свои предложения давали представители общественности, которые радеют за город и интересуются его историей», — вспоминает он и говорит, что предложения поступали и от Минкультуры, в результате был сформирован целый список. Эта информация аккумулировалась в аппарате зампреда правительства Алексея Вершинина.
Грохотов еще раз просит объяснить, как фонд взаимодействовал с городской администрацией. Усенко отвечает, что напрямую — никак, потому что фонд должен был приступить к работе после согласования списка зданий для реконструкции, но процесс согласования проходил с участием городских властей.
Усенко вспоминает, что часть фасадов могла быть отремонтированы за счет фонда капитального ремонта, часть — находились в частной собственности. Сформированный список состоял, по большей части, из объектов культурного значения, с ним фонд и работал.
Теперь Грохотов просит объяснить, как фонд взаимодействовал с правительством области. Усенко отвечает, что главная форма взаимодействия — «получение итогового перечня объектов, с которыми фонд должен был взаимодействовать». По этим проектам он общался с Вершининым, но и Белых участвовал в обсуждении: он тоже ходил по домам, когда принимались решения, реставрировать или нет.
Адвокат просит уточнить, где были зарегистрированы счета фонда. Усенко отвечает, что в банке «Хлынов». Предполагалось, что работа фонда будет финансироваться за счет безналичных переводов от юридических лиц. Адвокат уточняет, неужели только от юридических? На это Усенко отвечает, что за недолгий период работы фонда в него всего поступило 15 платежей, 13 — от юридических лиц по безналичному расчету, еще два — от него лично, он вносил деньги на зарплату.
Грохотов интересуется, могло ли физическое лицо внести деньги на счет фонда. Усенко отвечает, что да, но только по безналичному расчету: у фонда даже не было физической кассы.
Адвокат просит свидетеля рассказать, какие конкретно проекты были утверждены для работы фонда. Усенко отвечает, что были утверждены два проекта: реставрация фасадов зданий в исторической части области, предварительный бюджет — 23 млн рублей. Срок проекта по фасадам был определен до конца сентября 2016 года.
Второй проект — утверждение концерта в рамках празднования дня выпускников. В июне 2016 года концерт состоялся на театральной площади Кирова, фонд профинансировал установку сцены, аппаратуры. «Короткий, что называется, проект», — говорит он. Его стоимость составила 500 тысяч рублей.
Свидетель отмечает, что проектно-изыскательные работы должны были проходить до июля 2016 года. Что касается оплаты, планировалось, что подрядчикам выплачивался аванс в размере 30%, остальное они должны были получать после завершения проектов. Стоимость проектных работ — порядка 1,6 млн рублей.
Проектными работами, по словам свидетеля, занималась организация с лицензией на проведение работ по объектам культурного значения. Непосредственно строительными работами занималась организация «Арса», которая имела соответствующую лицензию.
«Исходили из двух принципиальных моментов. Первый — подписывали договоры с компаниями, зарегистрированными в Кировской области в качестве налогоплательщиков, но при этом мы по всем видам работ проводили госэкспертизу проектно-сметной документации», — говорит Усенко.
Адвокат спрашивает, имел ли фонд отношение к установке фонтанов в городе. Усенко отвечает, что разработка и установка фонтанов в городе летом 2016 года должны были стать вторым основным проектом. «К сожалению, в силу сложившихся обстоятельств, данный проект не был реализован», — признает свидетель.
Грохотов все же просит рассказать, как разрабатывался проект по фонтанам — каков был его бюджет, сколько планировалось установить фонтанов и кто из правительства им занимался.
Изначально речь шла о трех фонтанах, отвечает Усенко, но с учетом фасадного проекта остановились на установке двух. Предварительно договорились установить их около Театра кукол и еще один — в отдаленном Нововятском районе Кирова. Чтобы это стало конкретным проектом, продолжает он, надо было определить объем финансирования и получить предпроектные предложения от специализированных организаций, чтобы понять, можно ли было установить фонтаны в тех местах. На момент 21 июня 2016 года было предпроектное решение от московской организации — оно содержало эскизное решение, техническое и сметное. Общий объем финансирования составлял порядка 10 или 11 млн рублей.
Грохотов интересуется, как планировали финансировать фонтаны. Усенко отвечает, что из средств фонда, который привлекал их от юридических лиц.
«С фонтанами по срокам финансирования можете пояснить?» — просит защитник. Усенко отвечает, что, согласно полученным предложениям, договоры на разработку документаций и изготовление фонтанов надо было подписать до конца июня, чтобы до конца лета их реализовать. Но по состоянию на 21 июня на счете фонда было всего около 3 млн рублей, рассказывает свидетель.
Грохотов просит объяснить, почему свидетель ссылается на 21 июня. Он объясняет, что в тот день состоялось совещание у Белых, где рассматривалась реализация проектов «Вятки». Адвоката интересует, где происходило совещание, кто на нем был и что там обсуждали.
Свидетель отвечает, что заседание проходило в кабинете №509 в здании правительства области. В нем принимали участие Белых, Вершинин, Александр Галицких, курировавший культуру, образование и молодежную политику, Евгений Михеев и он. Они обсуждали состояние реализации проектов фонда «Вятка» и Военно-исторического общества.
Галицких отчитался о Военно-историческом обществе, Усенко — о «Вятке». В своем выступлении он тогда пришел к выводу, что денег на реализацию проектов не хватает. Грохотов просит уточнить, о каких конкретно суммах шла речь, сколько не хватало денег. Усенко напоминает, что проект по реставрации фасадов оценивался в 23 млн рублей, то есть не хватало 20 млн рублей, также нужны были деньги на фонтаны. Он замечает, что по фасадному проекту были подписаны некоторые договоры, а по фонтанам надо было либо начинать подписывать документы, либо переносить проект на следующее лето.
Грохотов просит напомнить, какая сумма поступила на счет фонда к моменту совещания. Усенко повторяет, что на счету было всего 3 млн рублей. Адвоката интересует, предлагал ли свидетель какие-то способы решения проблемы. Усенко отвечает, что надо было презентовать проект, объяснить, что он был направлен на реставрацию исторической части города, возможно, надо было снять презентационный ролик.
Грохотов уточняет, в какой еще форме надо было презентовать проект. Свидетель объясняет, что проект надо было представить предпринимателям. Грохотов спрашивает, предполагалось ли участие Белых в привлечении предпринимателей. Усенко отвечает, что в Кировской области в основном работают филиалы федеральных организаций, и региональные менеджеры не могут решать вопросы о финансировании проектов.
После Грохотов спрашивает, почему работа обоих фондов обсуждалась на одном совещании. Усенко отвечает, что не знает — он был приглашенным участником, но ему кажется, что это логично.
Адвокат спрашивает, взаимодействовали ли фонды, не собирали ли они деньги совместно. Свидетель отвечает, что совместного сбора денег не было, но представляя проекты фонда «Вятка», надо было представлять и проекты Военно-исторического общества. Смысл в том, что если кто-то из предпринимателей не заинтересован в финансировании установки памятников, его может заинтересовать установка фонтанов, объясняет свидетель.
Адвокат просит описать реакцию Белых на то, что к 21 июня была существенная нехватка денег на проекты фонда.
«Ну, по моим ощущениям, Никита Юрьевич удивился, потому что на тот момент была собрана небольшая сумма, — отвечает Усенко. — Мы даже по проектам смотрели, когда нам будет необходимо определенные платежи сделать, чтобы проекты не затормозились и не были отменены. Это касалось установки памятников и наших проектов. По проекту реставрации фасадов было сказано: продолжайте работу, давайте сделаем презентацию, может, соберем предпринимателей, покажем им фасады; разные варианты обсуждались. Но к концу совещания я вынужден был вернуться к проекту по фонтанам, мне как директору надо было определяться».
Никита Юрьевич, вспоминает Усенко, сказал ему подписывать договор по проекту с фонтанами, и что «деньги до конца июня на счет поступят».
На этом Грохотов переходит к совещанию, которое проходило весной. Усенко говорит, что это была скорее презентация проектов, сам он там присутствовал. Встреча прошла в банкетном зале «Вятка» в одноименной гостинице, на нее пришли предприниматели, руководители крупных организаций, около ста человек, а также представители администрации города и правительства области.
В тот день презентовали разные проекты, в том числа фонда «Вятка» — о реставрации фасадов и празднике выпускников, установка фонтанов не была утверждена советом фонда. Представлялись и проекты Военно-исторического общества по установке памятников, реставрация Спасского собора, а также «некоторые проекты по благоустройству городской территории».
Отвечая на вопрос Грохотова, он говорит, что предпринимателям на той встрече предложили профинансировать проекты или поучаствовать в другой форме — один из бизнесменов заметил, что можно не выделять деньги, а, к примеру, предоставить строителей для проведения работ.
Адвокат уточняет, предполагала ли форма привлечения предпринимателей на встречу какие-то письма. Усенко отвечает, что участникам презентации направили письма с его подписью с просьбой рассмотреть возможность финансирования представленных проектов. Отправлялись и письма с подписью Белых, который напоминал, как благодарен предпринимателям, которые раньше помогали с финансированием таких проектов.
Усенко говорит, что на той встрече проекты представлял Вершинин. Адвокат спрашивает, курировал ли Вершинин те проекты, и свидетель отвечает, что кураторство предполагает некую структуру, а в данном случае, вероятно, Белых просто сказал что-то вроде «помогайте нашей общей работе». Грохотов спрашивает, знает ли Усенко Антона Русских. Тот отвечает утвердительно и потом замечает, что в рамках деятельности фонда они не общались.
Вдруг свидетель просит принести ему воды. Пока воду несут, Грохотов просит охарактеризовать итоги работы Белых и вообще экс-губернатора.
Усенко говорит, что с большим уважением относится и к Белых лично, и к тому периоду, когда он руководил регионом: «Мне кажется, что этот период времени для Кировской области характеризуется появлением веры в изменения, возможности этих изменений, уверенности в том, что эти изменения происходят и произойдут. Причем для большого числа людей, граждан, жителей региона. Я считаю, что в тот период, когда Никита Юрьевич был губернатором, регион совершил серьезное движение вперед по целому ряду направлений — инфраструктуре, развитию отношения между обществом и властью, чем я конкретно занимался, по экономическим показателям. Я оцениваю этот период положительно».
Грохотов просит Усенко охарактеризовать отношение Белых к проблемам предпринимательского сообщества. Свидетель отвечает, что всегда можно было рассчитывать на рассмотрение вопросов либо непосредственно Белых, либо на взаимодействие с профильными заместителями.
«Не скажу, что это были идеальные взаимоотношения. Понятно, что у бизнеса свои интересы, у власти — свои, они далеко не всегда совпадают, но по крайней мере диалог, заинтересованность в разрешении ситуаций Никита Юрьевич не только демонстрировал, но и практиковал», — говорит вице-президент Вятской торгово-промышленной палаты.
Адвокат спрашивает, насколько сложно было предпринимателю попасть на личный прием к Белых. Усенко говорит, что. Он не сталкивался с жалобами на то, что кто-то не мог попасть на прием. «Скорее наоборот — в общении с предпринимателями звучало, что при необходимости можно обратиться», — говорит он.
По словам свидетеля, проводились и системные встречи Белых с бизнесменами в рамках ежегодного открытого форума предпринимательства на Вятке, и проблем с коммуникацией не было. Адвоката интересует, какой была политика Белых по инвестиционной деятельности.
«Надо понимать, что Кировская область не самый привлекательный в плане инвестиций регион. У нас никогда не было очереди из инвесторов, мы всегда находились в жесткой конкуренции с другими регионами», — говорит Усенко и называет систему взаимодействия с инвесторами «не идеальной». Но вспоминает, что проводились выставки, дни Кировской области в других регионах, где представлялись возможности региона. «Общее мнение всех, кто в этих мероприятиях участвовал: можно было не возить представителей предприятий, потому что Никита Юрьевич сам вел губернатора другого региона и все рассказывал, он сам знал о каком-то предприятии больше, чем менеджер по продажам этого предприятия», — говорит свидетель.
Грохотов спрашивает, можно ли резюмировать, что предпринимателей устраивала работа Белых. Усенко отвечает: бизнес вряд ли когда-нибудь скажет, что его все абсолютно устраивает, все-таки разные интересы. Проблем с коммуникацией не было, но, конечно, были решения не в интересах бизнеса — такова природа власти, замечает Усенко. Что касается инвестиций, то, по мнению свидетеля, Белых занимался этой работой из личной инициативы.
Теперь вопросы свидетелю задает Белых. Экс-губернатор просит вспомнить, почему Усенко не сразу согласился возглавить фонд «Вятка», и как Белых его убедил.
— Я хорошо помню свои аргументы. Я на тот момент только завершил руководство торгово-промышленной палатой региона, — говорит свидетель.
Он вновь говорит, что отказывался из-за высокой занятости и отсутствия ресурсов. «Впоследствии у нас с вами состоялся разговор о том, что это будет конкретизированный проект по реставрации фасадов и установке фонтанов», — объясняет он.
— Не очень удобно про себя говорить, но вы говорили, с одной стороны будет известность в бизнес-кругах, с другой — репутация, чтобы не возникали вопросы о средствах, привлеченных на финансирование проектов, — продолжает объяснять свидетель.
Белых интересуется, обсуждалось ли, что будет с фондом после проектов по фасадам и фонтанам. Усенко вспоминает: договаривались, что фонд создается не для двух проектов, а должен будет действовать на постоянной основе — после реализации двух проектов планировалось, что «Вятка» «начнет образование культуры благотворительности» в регионе. Планировалось, что фонд будет обучать и другие социальные организации, как привлекать сторонные средства под свои проекты.
Белых повторяет вопрос о том, в каком банке был открыт счет фонда, поскольку когда это обсуждалось в первый раз, в зале не было прокурора Марины Дятловой.
Усенко отвечает, что был банк «Хлынов», причем его выбрали по решению свидетеля. При выборе банка он основывался на нескольких факторах — начиная от физического удобства расположения офиса до системы проведения электронных платежей банка.
Теперь Белых спрашивает, можно ли говорить, что на инвестиционных мероприятия он лоббировал интересы региональных организаций.
«Должен сказать, что вы поддерживали проведение таких мероприятий», — говорит Усенко и вспоминает, что в 2015 году Дни Кировской области в других регионах состоялись трижды. Он соглашается, что Белых открыто продвигал интересы вятских компаний.
Теперь Белых интересуется, можно ли то же самое сказать о его зарубежных поездках. Усенко вспоминает, как они ездили на такую инвестиционную поездку в Китай, и Белых рассказывал там о вятских предприятиях.
Экс-глава региона спрашивает, имели ли проекты «Вятки» и других фондов отношение к выборам, которые планировались в сентябре 2016 года. Свидетель отвечает, что политической привязки у проектов не было, но в процессе обсуждения обсуждалось, что надо их постараться реализовать к середине сентября, чтобы «у людей появилось хорошее настроение, комфортная среда, в которой они будут находиться».
— Наверное все понимали, что определенное формирование восприятия среды, отношения к власти, это подразумевает, но прямой привязки — я помню, у нас была об этом договоренность — между фондом и политическими процессами не было, — говорит свидетель.
Теперь Белых вспоминает о письмах, которыми, как говорил Усенко, губернатор благодарил предпринимателей за поддержку. Он просит вспомнить, сколько таких писем было отправлено по линии проектов «Вятки», тот припоминает — около 80.
Здесь бывшего губернатора заинтересовало, какие именно фасады планировалось реставрировать. Усенко отвечает: 23 объекта, в основном — в исторической части города, например, удалось отреставрировать здание исторического музея города на Спасской.
Свидетель вспоминает, что при определении, какие объекты реставрировать, пользовались двумя критериями: первый — близость к другим объектам для реставрации, второй — к туристическим маршрутам и другим популярным местам.
Белых спрашивает, можно ли было те проекты профинансировать из других источников. Усенко говорит, что, по его данным, в городском бюджете денег на это не было, у министерства культуры — тоже. Некоторые объекты занимали коммерческие организации, и власти просили предпринимателей привести фасады в порядок.
Теперь вопросы задает прокурор Марина Дятлова. Она спрашивает, как проводилось совещание 21 июня, велся ли протокол. Свидетель такого не помнит, но вспоминает, что участники сидели за круглым столом. Тут Белых поправляет свидетеля: не 509-й кабинет, а 513-й. Прокурор просит экс-губернатора не дополнять Усенко.
Теперь прокурор интересуется, докладывал ли Усенко Белых, кто профинансировал фонд. Он говорит, что у него была справка, в которой говорилось, кто сколько перечислил.
Представитель обвинения спрашивает, выражал ли Белых необходимость работы с предпринимателями, которые сделали взносы. Усенко повторяет, что по тем бизнесменам, кто сделал взносы, никаких указаний не было. Что касается тех, кто не ответил на просьбы профинансировать проекты, обсуждалась презентация ролика, чтобы коммерсантам было понятней, на что пойдут средства. «Персонализированных указаний, пофамильно, не было», — говорит он.
Дятлова спрашивает, говорил ли Белых, что сам будет проводить переговоры с какими-нибудь предпринимателями. 21 июня, по словам Усенко, обсуждалось, что в регионе работают представительства и филиалы региональных организаций, и местные менеджеры не уполномочены принимать решение о финансировании, и нужно обсуждать это с головными офисами. «Конечно, возможностей фонда для этого было недостаточно, речь шла о том, что в случае возможности Никита Юрьевич обратился бы к руководству федеральных организаций», — объясняет прокурору свидетель. На просьбу Дятловой уточнить, что за компании, Усенко упоминает Росгосстрах.
Теперь и прокурор заинтересовалась письмами, которые направлялись предпринимателям. Усенко вновь вспоминает, что после апрельской встречи направлялись письма, в которых Белых говорил о благодарности за былые заслуги, а Усенко просил рассмотреть возможность новых инвестиций.
Дятлову интересует, что Усенко известно о деятельности НЛК и «Лесхоза». Свидетель говорит, что ему известно только, что они работали в регионе, конкретно он ничего не знает, фамилия Ларицкий ему известна из СМИ.
По просьбе прокурора Усенко отвечает, что Нововятский лыжный комбинат вносил деньги в «Вятку», дату внесения средств он вспомнить не может, примерно с середины мая по середину июня 2016 года. Комбинат внес 100 тысяч рублей.
Дятлова спрашивает, информировал ли Усенко Белых о том, что НЛК внес деньги. Свидетель отвечает, что отдельно он НЛК не упоминал: возможно, он перечислил всех жертвователей, возможно — нет.
Прокурор интересуется, прорабатывался ли вопрос получения помощи фонду от УК «Лесхоз», свидетель отвечает отрицательно.
Затем он рассказывает, что взносы в фонд могли быть целевыми: коммерсанты могли просто внести деньги, а могли отметить, на какой конкретно объект выделялись средства.
Когда Дятлова спрашивает, можно ли было переводить фонду иностранные деньги, тот отвечает, что нет — был только безналичный рублевый счет.
Прокурор спрашивает, поступали ли в фонд 3 млн рублей единовременно — нет, отвечает свидетель. Затем он говорит, что Белых не вносил деньги в фонд.
Прокурор спрашивает, говорил ли Белых свидетелю, что Зудхаймер внесет деньги в фонд. Усенко вспоминает эпизод с обсуждением проекта по фонтанам: после совещания в июне Белых сказал, что нужно подписывать документы, а деньги поступят, но от кого именно — не сказал.
Деньги на счет, говорит Усенко, так и не поступили. Проект затянулся и реализован не в полной мере, проектные работы завершились только в августе, к этому моменту денег фонда хватило только на реставрацию четырех фасадов.
— Четыре объекта из 23, да? — интересуется Белых.
Усенко отвечает, что да.
— А фонтаны? — спрашивает бывший губернатор. Прокурор просит Белых дать ей задавать вопросы, и спрашивает, проводились ли в сентябре 2016 года в регионе выборы и в какой стадии находились тогда проекты «Вятки». Усенко говорит, что тогда начали реставрировать два фасада.
— Это повлияло на явку избирателей? — спрашивает прокурор.
— Я не могу… — отвечает Усенко и смеется.
Прокурор просит его «в силу житейского опыта» оценить, была ли связь с реставрацией и явкой. Он отвечает, что реставрация по сравнению с другими факторами очень слабо на нее повлияла.
Больше у прокурора вопросов нет, у судьи тоже. Гособвинитель просит огласить показания Усенко на стадии следствия в связи с существенными противоречиями. Судья просит, чтобы соблюсти формальности, объяснить, в чем же противоречия. Представитель обвинения объясняет: в части осведомленности Белых о том, переводил ли НЛК средства фонду. Суд удовлетворяет ходатайство.
Оглашается протокол допроса от 17 декабря 2016 года. Следователь поинтересовался у Усенко, говорил ли он Белых о нехватке денег на проекты «Вятки». В ответе свидетеля говорится, что да, он сообщал губернатору об этом. Белых тогда пообещал провести переговоры с главой Росгосстраха, также Усенко сказал Белых, что НЛК перевел деньги, и вопрос о продолжении работы с ними не ставился.
Кроме того, в показаниях Усенко сказал, что Белых распорядился подписать договор по проекту с фонтанами и пообещал, что деньги «Вятке» поступят.
Прокурор интересуется, подтверждает ли Усенко свои показания. Он говорит, что, в части НЛК, у него был перечень предприятий, которые перевели деньги. «К сожалению, спустя полтора года я не помню, обсуждали мы конкретные предприятия, или нет», — говорит он. Прокурор спрашивает, говорил ли он Белых непосредственно об НЛК. Усенко говорит, что не помнит, но в целом показания подтверждает.
Теперь подсудимый спрашивает, обсуждали ли они конкретные предприятия, от которых должны поступить деньги. Свидетель тяжело вздыхает.
— Если обсуждался, то перечень в целом. Скорее всего, мы перечень просматривали, после чего было принято решение: те, кто уже деньги перечислил, с ними больше нет смысла работать. По конкретным предприятиям не обсуждалось, — говорит он.
Грохотов интересуется другими разночтениями в показаниях: сегодня Усенко сказал, что проект по реставрации фасадов стоил 23 млн, а по установке фонтанов — 10 млн рублей, а на допросе в декабре это были 20 и 12 млн соответственно. Он говорит, что сегодняшние показания точней, поскольку во время допроса у него были изъяты документы, он говорил по памяти.
Теперь прокурор подает ходатайство об оглашении письма в НЛК от Усенко и платежного поручения НЛК о перечислении средств. Судья читает письмо главе НЛК Цуканову, которое начинается со слов «всем нравится жить в комфортном и современном городе».
Затем в обращении перечислено, какие уже реализованы проекты по созданию городской среды, сколько отреставрировано фасадов, в нем говорится, что бизнес-сообщество помогает реализовывать такие проекты в регионе, к нему приложены реквизиты для отправки средств. Из платежного поручения следует, что 17 июня НЛК перечислил 100 тысяч рублей «Вятке».
Больше вопросов к свидетелю нет, его отпускают. На заседании объявлен 15-минутный перерыв.
Заседание продолжилось. В зал позвали свидетеля Алексея Кузнецова. С января 2012 по 2016 годы он работал заместителем председателя правительства Кировской области, где курировал экономический блок, ЖКХ и информационные технологии. В течение месяца — с 27 июня по 28 июля 2016 года — он исполнял обязанности губернатора Кировской области.
Свидетель знаком с Никитой Белых с 2009 года, они находились в рабочих отношениях. Кузнецов вспоминает, что в конце 2011 года состоялся разговор о его переходе в правительство, а уже 10 января 2012 года у него был первый рабочий день на новой должности.
— До прихода на работу по моему приглашению вы чем занимались? — спрашивает его Белых. Свидетель говорит, что с 2008 года возглавлял кировское отделение Сбербанка.
На вопрос о том, работал ли он с НЛК в Сбербанке, Кузнецов отвечает утвердительно — банк был одним из кредиторов комбината. Когда Белых спрашивает, был ли банк кредитором НЛК в рамках проекта по модернизации мощностей предприятия, Кузнецов говорит, что Сбербанк действительно финансировал проект совместно с ВТБ.
Экс-губернатор просит охарактеризовать финансовое состояние НЛК в тот период, эффективность и целесообразность реализации инвестиционного проекта, ведь кредиторы должны были провести оценку.
Свидетель говорит, что банк действительно проводил оценку, состояние НЛК оценивалось как удовлетворительное, серьезных препятствий для финансирования у Сбербанка не было.
Подсудимый спрашивает, был ли НЛК прибыльным предприятием. Кузнецов не помнит точных показателей, но говорит, что при наличии убытка предприятие не могло бы кредитоваться Сбербанком.
По рабочим вопросам Кузнецов контактировал в основном с гендиректором НЛК Владимиром Сысолятиным и финансовым директором НЛК Натальей Фукаловой, а также собственником Ларицким.
Белых просит Кузнецова как зампреда правительства оценить, как оформлялись решения правительства — носили ли они коллегиальный характер или их единолично принимал председатель, то есть Белых.
Свидетель говорит, что основных процедур было две, первая — очное заседание, велись трансляции, это был довольно открытый процесс. Вторая процедура — очный опрос, заместители прорабатывали свои темы, и если все согласовывалось, то вопрос выносился на решение правительства. Он говорит, что не помнит, чтобы зампреды правительства подписывали отрицательные заключения.
Белых интересуется, бывали ли случаи, когда он давал указания согласовать какой-нибудь проект по распоряжению правительства, Кузнецов такого не помнит. «Мне кажется, что это было, в общем-то, невозможно», — отвечает он.
Экс-губернатор спрашивает, знает ли Кузнецов как руководитель экономического блока правительства о таком инструменте поддержки инвестпроектов как «патронажный сертификат губернатора». «Если да, то чем он регламентируется и какую поддержку он предоставляет предприятиям?» — спрашивает он
Кузнецов объясняет, что такой инструмент был введен в 2009 году, за время его работы им пользовались около 10 предприятий, было 8–9 сертификатов, некоторые пользовались сертификатами несколько раз.
Сертификат предусматривал некоторые льготы по налогу на имущество в рамках полномочий регионального правительства и снижение административных барьеров при рассмотрении документов. Патронажный сертификат рассматривался по инициативе предприятия сначала консультативным советом по инвестполитике, потом — областным правительством.
Белых постоянно просит свидетеля говорить помедленней. Он спрашивает, что за орган — «консультативный совет», и кто его возглавлял. Свидетель говорит, что им руководил Белых, а Кузнецов был сопредседателем. Всего в нем было 20–25 человек, в том числе предприниматели и представители вузов, заседания порой затягиваясь, и Белых все их вести не мог. Тогда об итогах работы ему докладывал Кузнецов. «Орган действовал в регионе с начала 2000-х годов, несколько раз переформатировался, в последний раз — в 2014 году», — говорит свидетель.
Белых спрашивает, мог ли инвестпроект получить патронажный сертификат или выйти на рассмотрение в правительство без решения консультативного совета, свидетель отвечает, что нет — такой порядок не предусматривался. Экс-главу региона интересует, бывали ли случаи, чтобы на участников консультативного совета оказывалось «административное или иное давление для получения положительного решения». Свидетель отвечает, что нет.
— Если уж говорить прямо, вы работой этого совета не очень интересовались, всю работу здесь вел я, — поясняет Кузнецов. Тогда Белых спрашивает, был ли патронажный сертификат у НЛК для инвестиционного проекта в сфере лесопользования. Кузнецов говорит, что да, но дату выдачи сертификата он не помнит.
Подсудимый интересуется, знает ли свидетель о проекте производства каркасно-модульных конструкций для домостроения. Тот вспоминает, что такой проект постоянно фигурировал в списке отстающих, но ничего другого о нем сказать он не может. Тогда Белых спрашивает, использовались ли такие конструкции при реализации федеральных или областных строительных программ, таких как расселение ветхого жилья, строительства домов для молодых семей, для сирот и других категорий граждан.
— Да, такая технология использовалась, преимущественно в районах области, — отвечает Кузнецов.
Экс-губернатор заадает вопрос, было ли это использование массовым или носило единичный характер. Был ли спрос на такие конструкции в рамках программ, финансируемых из бюджета, интересуется он. Кузнецов говорит, что массового спроса не было.
— Ваше мнение как куратора этих программ — почему оно не носило или не стало носить массовый характер? — спрашивает Белых, чеканя каждое слово.
Прокурор Светлана Тарасова просит переформулировать вопрос: по ее мнению, обсуждаемая тема не имеет отношения к уголовному делу.
Белых повторяет вопрос, Кузнецов отвечает, что было три фактора. Первый — климатический; у домов таких конструкций нет теплозащиты. Второй фактор — к таким домам плохо относились жильцы. «Третий фактор — не было в регионе системы такого домостроения, типовых проектов», — говорит Кузнецов.
Подсудимый возвращается к экономическому блоку. Он спрашивает, приходилось ли Кузнецову сталкиваться с заявками на реализацию приоритетных инвестпроектов в сфере лесопользования, осуществляемых НЛК, УК «Лесхоз» или заявками на внесение изменений в проекты этих предприятий. Кузнецов таких заявок не помнит, но говорит, что в 2013 году происходила «серьезная корректировка» инвестпроектов — настолько существенная, что это, по сути, были новые проекты. В 2014 году проходили согласования, и к началу 2015 года оба проекта согласовали.
Белых уточняет, была ли длительность согласования связана с устранением замечаний, которые представляли органы исполнительной власти, или с другими факторами. Свидетель объясняет, что рассмотрение заявок и внесение изменений — процесс, который должен подтверждаться объективными факторами, в том числе отчетностью. Он говорит, что если сказать, что согласование было связано, к примеру, с недостатком прибыли предприятий, то исправить эти недостатки можно только через 1–2 отчетные даты, то есть минимум через полгода. «Реакция на каждое замечание — минимум квартал», — рассказывает он. Поэтому на устранение замечаний по НЛК и «Лесхозу» потребовалось девять месяцев.
Кузнецов рассказывает, что региональное министерство экономики было одним из ведомств, которые выдавали свои заключения по инвестпроектам департаменту промышленного развития. «Там зачастую переписка шла — глава департамента на главу департамента, все проходило по горизонтали», — объясняет он.
Белых спрашивает, давал ли он указание выдать положительное заключение при наличии нарушений требований законодательства или указание ускорить согласование заявок, минуя обычную процедуру для таких документов. Кузнецов говорит что «по первой части — нет», а по второй части вопроса объясняет, что процедура внесения изменений не может быть сильно ускорена, поскольку базируется на официальной отчетности.
В 2014–2015 годах свидетель координировал работу контрольного управления. Белых спрашивает, давал ли он Кузнецову или кому-то еще указания об особом порядке контроля за прохождением заявок. Свидетель ни о чем таком не знает.
Двое из троих полицейских в зале сидят с закрытыми глазами.
Кузнецов говорит, что проекты НЛК и «Лесхоза» были ориентированы на производство современных типов ДСП-плит. В один момент было зафиксировано сокращение занятых людей на предприятии. Белых спрашивает, почему сократилась занятость, свидетель считает, что из-за модернизации производства.
Белых спрашивает, отвечали ли нововведения НЛК и «Лесхоза» интересам только инвестора, или и Кировской области тоже. Свидетель говорит, что интересам региона они тоже отвечали.
У подсудимого несколько вопросов по поводу ЖКХ. Белых уточняет, в чьем ведении находится эта сфера. Кузнецов отвечает, что работа ЖКХ входит в полномочия муниципалитета, а областной департамент осуществлял координацию и мониторинг сферы.
Белых спрашивает, в чем заключались претензии к муниципалитетам в плане работы ЖКХ. Кузнецов отвечает, что котельная, которую обслуживал НЛК, была построена более 60 лет назад, котлы были изношены, помещения, где они находились, были под угрозой разрушения. Котлы отапливали завод и несколько кварталов в Нововятском районе Кирова. Расходы на их содержание превышали установленный тариф. Предприятие, продолжает он, жаловалось на муниципалитет и на невозможность сменить тариф.
Продолжая отвечать на вопросы Белых, он говорит, что НЛК не предлагал каких-то вариантов решения проблемы, и Кузнецов получил указание проработать варианты решения проблемы. Белых интересуется позицией муниципалитета по поводу котельной. Муниципалитет «воспользовался своим правом отложить на три года рассмотрение этого вопроса без его решения», вспоминает Кузнецов. Вместе с главой ЖКХ они пригласили директора НЛК и объяснили: быстро решить вопрос с котельной не удастся, проработка вопроса займет более года. Компании предложили проводить отопительный сезон 2016–2017 годов в штатном режиме.
— Это предложение министерства ЖКХ и ваше мною оспаривалось? Был ли я против такого варианта решения проблемы? — спросил Белых.
— А я не успел вам, Никита Юрьевич, сообщить, потому что вас задержали.
Белых спрашивает, устроил ли предложенный вариант директора НЛК. Кузнецову показалось, что да — тот воспринял его спокойно. Белых спрашивает, проводились ли совещания с муниципалитетом, он говорит, что да.
Теперь Белых вспоминает, что Кузнецов работал еще и с федеральным агентством стратегических инициатив, которое оценивало инвестиционную привлекательность проектов. На вопрос бывшего губернатора, насколько важным показателем было взаимодействие с предпринимательским сообществом по рассмотрению проблем бизнесменов, и какой была политика правительства, Кузнецов говорит, что «информационная открытость правительства области и лично губернатора» сильно влияла на оценку инвестиционной привлекательности. Поэтому у Белых были профили аккаунтов в соцсетях, где жители региона могли задавать вопросы, которые переадресовывались профильным специалистам.
Белых спрашивает, были ли сложности в коммуникациях с предпринимательскими объединениями. Кузнецов ничего такого не знает. Теперь экс-губернатор интересуется, какими были встречи Белых с предпринимателями, когда Кузнецов работал в Сбербанке. Свидетель вспоминает, что встречи проводились раз в месяц, он приносил губернатору данные о работе кредитного учреждения. Эта практика продолжилась и когда свидетель перешел работать в правительство.
Кузнецов рассказывает, как Сбербанк регулярно задает вопросы о расширении зарплатных проектов среди сотрудников предприятий, «это была всегда сложная дискуссия», вспоминает он, и существенных преференций у Сбербанка или других учреждений не было.
Адвокат Грохотов просит, «чтобы с котельной вопрос до конца осветить», осмотреть протокол совместного совещания городских и областных властей по вопросам ЖКХ.
Судья шепотом читает документ, подзывает свидетеля к себе посмотреть протокол, тот смотрит его и спрашивает, что надо пояснить.
Грохотов говорит, что Кузнецов не смог вспомнить дату совещания по вопросу котельной, и теперь адвокат просит уточнить позиции сторон. Тот отвечает, что деталей не помнит, на совещании рассмотрели много вопросов, но примерно было так: есть проблемная ситуация, есть курирующее ведомство. Итоговое решение, принятое тогда, по словам Кузнецова — обеспечить проведение отопительного сезона, «других быть не могло».
Грохотов спрашивает, ездил ли Кузнецов в командировки с Белых в Набережные Челны. Тот припоминает, что да, они вместе ездили туда в 2012 году. Адвокат просит уточнить обстоятельства, и бывший вице-губернатор рассказывает, что Белых ставил задачу в части создания детсадов и поликлиник на первых этажах жилых домов. Чиновники узнали о таком опыте в Челнах, обсудили его с Белых, и тот из Кирова полетел с Кузнецовым, Весниным и Мартыновым в тот город частным самолетом. В тот же день они вернулись. Когда Грохотов интересуется, что это был за самолет, свидетель отвечает: «Со слов [знаю], это был самолет, которым пользовался Ларицкий». Он не помнит, летел ли с ними Ларицкий в Набережные Челны.
Адвокат интересуется, знаком ли Кузнецову Судгаймер. «Если это тот же, что Зудхаймер, то знаком», — отвечает свидетель. Он говорит, что видел его несколько раз, примерно в начале 2013 года их познакомил Ларицкий. Потом Кузнецов видел Зудхаймера 1–2 раза на общих встречах с Белых. «Никита Юрьевич приглашал меня для обсуждения вопросов, предлагаемых Зудхаймером», — говорит он. Один из вопросов был связан с кредитованием НЛК Сбербанком — они обсуждали процентную ставку и другие условия, обсуждались варианты с выходом из обслуживания кредитов, в том числе — передачей кредитного портфеля другим кредиторам.
Свидетель вспоминает, что Зудхаймер жаловался на условия кредитования банками в России, говорил, что ему досталось «тяжелое наследство», и обслуживать кредиты он не планирует.
«Приходилось объяснять ему особенности работы банков и предприятий в России. И что обслуживать кредиты надо будет», — вспоминает Кузнецов. Он полагает, что Зудхаймер «в тонкости российского законодательства никогда не был погружен», а его слова были скорее «эмоциональной оценкой».
Белых просит вспомнить, бывало ли, чтобы он вызывал подчиненных, чтобы дать какой-то комментарий по поводу работы предприятий, и было ли что-то необычное в том, что Кузнецов ходил на встречи с Зудхаймером. Тот отвечает, что такие вызовы были регулярными, и ничего необычного во встречах с Зудхаймером нет — «были и более проблемные предприятия».
Когда Грохотов просит вспомнить, участвовал ли Кузнецов в совещаниях с Зудхаймером, где обсуждался НЛК, тот говорит, что на одной из таких встреч презентовали изменения инвестиционного проекта, это было примерно в 2014 году.
Экс-губернатор спрашивает, были ли тогда приняты какие-то решения. «Было достаточно конфликтное совещание, насколько я помню, было предложено идти и дорабатывать концепцию», — припоминает свидетель.
Поручений обеспечить согласование он вспомнить не может. «В том виде, в котором они были, вы говорили, что их согласовывать невозможно», — обращается он к Белых.
Адвокат Грохотов просит описать требования, которые правительство предъявляло для финансовой поддержки, и в чем НЛК им не соответствовал. Кузнецов признается, что не помнит деталей.
Грохотов возвращается к губернаторским патронажным сертификатам. Он спрашивает, кто инициировал рассмотрение вопроса об их выделении. Свидетель вспоминает, что это всегда были предприниматели. На вопрос Белых, по какому критерию такие сертификаты выдавали, он отвечает, что объем вложений в проект не менее 1 млрд рублей. «Напомню, это 2008–2009 год, это другая шкала была соотношения с твердыми валютами», — говорит Кузнецов.
Адвокат интересуется, входило ли НЛК в перечень каких-либо приоритетных для области до того, как Белых стал губернатором. Кузнецов отвечает, что комбинат — градообразующее предприятие, и всегда входило в перечни предприятий, чья работа важна для региона.
Теперь Грохотов, как и с предыдущим свидетелем, просит охарактеризовать работу Белых как губернатора по тем областям, по которым работал Кузнецов, и как личность.
Свидетель говорит, что с Белых было нелегко работать: требовательный жесткий, «задачи, которые он ставил, превосходили самые мои смелые ожидания».
«Я до этого работал почти 20 лет в Сбербанке, это другой уровень. Задачи, которые ставил Белых, казались нерешаемыми. Если мы предполагаем обучать компьютерной грамотности людей пенсионного возраста и обсуждали 20 тысяч человек, то Никита Юоьевич говорил — 100 тысяч человек за три года. Мы ругались, обсуждали и шли выполнять», — вспоминает он.
Свидетель говорит, что несмотря на сложности, поручения Белых выполнялись. Он вспоминает, что серьезных проблемных ситуаций в сфере ЖКХ не допустили, и, наконец, характеризует работу Белых как положительную. Бывший губернатор интересуется, где работает сейчас его подчиненный. Тот отвечает, что в дочерней компании Сбербанка. Больше вопросов к нему у защиты нет.
Прокурор Дятлова спрашивает, обсуждал ли свидетель перед заседанием содержание своих показаний, получал ли консультации от других свидетелей и договаривался ли с адвокатом о содержании показаний. Кузнецов говорит, что нет.
Теперь представитель интересуется, известно ли ему что-то об отношениях Белых с Ларицким и Зудхаймером. По мнению свидетеля, с первым у губернатора были «близкие к приятельским отношения» — такую оценку он делает со слов Ларицкого, который так представлял эти отношения. У Зудхаймера с Белых были рабочие отношения, говорит он.
Ларицкий же на встречах говорил, что он «вхож в правительство Кировской области и может решать различные вопросы». Дятлова задает вопрос, позиционировал ли Белых особое отношение к Ларицкому. Он говорит, что ему не было известно об особом отношении к Ларицкому или НЛК.
Прокурор просит вспомнить о встрече с Зудхаймером. Как вспоминает Кузнецов, Ларицкий предварительно сказал, что представит новых собственников НЛК, пришел «чисто познакомиться». Белых на той встрече не было.
В другой раз, вспоминает свидетель, он видел Зудхаймера в кабинете Белых, тогда обсуждалось реструктуризация и обслуживание кредитов Сбербанка. В двух словах позиция Зудхаймера — «не платить», Белых же говорил платить и «со Сбербанком не ссориться».
Прокурор уточняет, свидетельствовал ли характер вопросов на той встрече об оказании помощи НЛК. Кузнецов говорит, что Зудхаймер тогда выражал к нему «неприкрытую неприязнь», так что встречи длились недолго, и ни о каких решениях ему неизвестно.
Дятлова переходит к отношениям Кузнецова и Ларицкого, свидетель говорит, что тот был клиентом Сбербанка, так что они обсуждали вопросы, связанные с банком, еще когда он работал в кредитном учреждении.
Затем прокурор вспоминает о совещании, прошедшем 21 июня. «Вы точно уверены, что были на том совещании?» — спрашивает она и замечает, что в протоколе стоит подпись свидетеля как и.о. губернатора.
Кузнецов отвечает, что «если секретариат написал…» и объясняет, что протоколы зачастую приносят через 7–10 дней после проведения встреч, а значит он мог подписать его после того, как начал исполнять обязанности губернатора.
Прокурор просит уточнить, когда была встреча с директором НЛК Русланом Цукановым. Кузнецов после раздумий вспоминает, что 22 июня, за два дня до задержания губернатора. Он говорит, что в его ранних показаниях, вероятно, есть более точные данные.
Дятлова спрашивает, сколько раз он давал показания, и давал ли верные данные. Кузнецов отвечает, что много, а на второй вопрос отвечает: «Наверное, на тот момент — да».
Прокурор удивляется, просит пояснить его свои слова, и свидетель подчеркивает: «Все показания, которые подписаны мной, они — правдивые». Представитель обвинения вспоминает совещание в декабре 2013 года и спрашивает, обсуждалась ли тогда проблемная котельная. Тот отвечает, что до июня 16 года вопрос о котельной перед ним не стоял.
Затем Дятлова спрашивает, давал ли Белых поручение оказать содействие НЛК в и кредитовании. Свидетель говорит, что правительство не может давать указание кредиторам. Дятлова продолжает спрашивать про котельную, и свидетель говорит, что может только две вещи сказать: было совещание с Цукановым и звонок от Белых вечером 24 июня.
Свидетель объясняет, что по поводу котельной поступило письмо. За неделю до задержания Белых состоялась встреча, губернатор передал письмо и поручил пригласить Цуканова, чтобы оперативно рассмотреть ситуацию. На встрече проговорили, что решить вопрос с котельной быстро — невозможно, рассмотрели несколько вариантов. Кузнецов припоминает, что проект ответа на письмо по поводу котельной был рассмотрен, его даже отправили после задержания Белых.
Прокурор спрашивает, мог ли Белых видеть ответ, но не дать добро на его подписание. «Возможно», — отвечает свидетель. Тогда Дятлова просит его вспомнить, как готовился ответ, и свидетель начинает рассказ: поскольку письмо поступило официально, профильное ведомство подготовило проект ответа, представленный Белых. Закончилось все тем, что его подписал уже Кузнецов в конце июля.
— А почему не сразу? — спрашивает прокурор
— Потребовалась доработка, — отвечает он.
В чем конкретно заключалась доработка проекта, он не уточняет. На вопрос о том, выражал ли Белых свое отношение к деятельности НЛК, он отвечает, что рабочих встреч не проходило, и поручений Кузнецов не получал. Что касается котельной, «требовалось углубленное рассмотрение вопроса в связи с социальной напряженностью», — отвечает он. Вопрос обсуждался в июне, а отопительный сезон начинается в сентябре — за этот короткие период котельную нельзя подготовить к сезону.
Прокурор интересуется, вообще решение вопроса с котельной — это уровень губернатора? Вице-губернатор говорит, что нет, но в отдельных случаях бывают и исключения. Свидетелю и самому приходилось проверять работу котельных по поручению губернатора. Тогда Дятлова спрашивает, известно ли Кузнецову, чтобы Белых докладывали о проблеме с котельной в 2013 году. Он говорит, что нет.
Гособвинитель спрашивает, известно ли свидетелю что-то о получении взяток губернатором.
— Из средств массовой информации.
— А не из средств массовой информации?
— Не известно.
Прокурор Тарасова спрашивает, кто подписывал обращение НЛК. Кузнецов не помнит, но предполагает, что Цуканов. Проект ответа готовило профильное министерство, он должен был быть согласован.
Гособвинитель просит сказать, на каком конкретно документе была резолюция, направленная в НЛК. Свидетель отвечает, что, вероятно, на приколотой к обращению бумажке. Затем она переходит к звонку Белых в обед 24 июня. Свидетель вспоминает, что разговор был короткий и Белых только поинтересовался, удалось ли Кузнецову встретиться с Цукановым.
— Я сказал, что да, встреча проведена.
Затем Белых попросил доложить о ее результатах, Кузнецов пообещал рассказать подробности позже. Звонок длился не более минуты.
Тарасова интересуется, читал ли Кузнецов свои показания, и оказывал ли на него кто-нибудь давление. Тот говорит, что нет. Тогда вопросы начинает задавать Дятлова: она просит вспомнить, сколько было резолюций по обращению НЛК о котельной. Свидетель предполагает, что одна.
Прокурор спрашивает, попадали ли Кузнецову резолюции с фразами вроде «прошу переговорить», тот отвечает — несколько десятков, по поводу именно НЛК — не помнит.
Затем она интересуется, знаком ли свидетелю человек по фамилии Гусельников. «В лицо узнаю», — отвечает он, и вспоминает о дружбе Гусельникова с Белых.
Дятлова спрашивает, была ли электронная переписка с Ларицким и посылал ли Кузнецов Ларицкому или его представителям свое резюме с целью трудоустройства. Тот сначала говорит, что не вел переписку, на второй вопрос отвечает, что возможно, отсылал ему свое резюме — хотел уехать из Кирова.
Экс-губернатор спрашивает у Кузнецова, была ли угроза аварии, учитывая состояние котельной. Тот говорит, что да.
«Наконец разобрался с одним вопросом, который меня долго мучал, думаю, обвинению тоже будет приятно услышать», — говорит Белых. Он спрашивает, ставили ли представители НЛК вопрос об использовании земельных участков комбината под строительство, не связанное с производством. Кузнецов отвечает утвердительно. Теперь Белых спрашивает, имел ли департамент строительства отношение к реализации тех земель, свидетель отвечает, что нет. Этот вопрос не получил продолжения, поскольку собственник не представил конкретных предложений.
Экс-губернатор интересуется, было ли правительство области акционером «Вятка-банка» и входило ли оно в совет директоров. Свидетель точно не знает. Больше у Белых нет вопросов, но они появляются у Дятловой. Она спрашивает, были ли подведомственные ему департаменты связаны с инвестпроектами НЛК и «Лесхоза». Тот отвечает, что департамент экономики давал оценки и заключения. Дятлова спрашивает, участвовал ли он в совещаниях, где обсуждались нарушения при реализации инвестпроектов. Тот вспоминает обсуждение «серьезных отставаний», в результате чего проекты были переформатированы.
Прокурор интересуется, реагировало ли правительство на нарушения в реализации инвестпроектов. Кузнецов говорит, что да, органы власти находились в переписке.
Проекты НЛК и Лесхоза, продолжает он, не исключались из числа приоритетных. Компаниям сообщали о нарушениях, и тех их устраняли.
Белых спрашивает, знал ли Кузнецов что-то об отклонениях по другим инвестпроектам. Тот отвечает, что на слуху были другие проекты, а у НЛК «серьезно эта тема не обсуждалась».
Прокурор просит в связи с существенными противоречиями огласить показания свидетеля Кузнецова.
Существенные противоречия, говорит Дятлова, связаны с осведомленностью Белых о реализации инвестпроектов НЛК и «Лесхоза», а также с вопросами поддержки компаний, поэтому необходимо зачитать три протокола.
Судья начинает читать протокол. В первом случае следователь спрашивал, известно ли Кузнецову о деятельности Белых по НЛК и «Лесхозу». Тогда Кузнецов ответил, что решил, что Белых «оказывает помощь Зудхаймеру в решении финансовых проблем». Дятлова интересуется, подтверждает ли он те показания, он подтверждает и объясняет — «можно охарактеризовать как методологическую помощь».
Белых задает вопрос: проводились ли подобные встречи, когда речь шла о проблемах других предприятий. Свидетель отвечает, что его к решению таких проблем привлекали постоянно. Он вспоминает, что тогда было около 10 проблемных предприятий, все они кредитовались Сбербанком, и такие вопросы обсуждались почти ежемесячно.
Из второго протокола следует, что, по мнению Кузнецова, Белых и Зудхаймер дружили, а НЛК исполнял приоритетный инвестпроект. По этому поводу проводились регулярные совещания, в результате было принято решение изменить инвестпроект. Судья скороговоркой прочитала протокол, и прокурор начала спрашивать, подтверждает ли Кузнецов свои показания.
«Что касается совещания в конце 13 года, когда я сказал о том, что была эмоциональная часть, имелось в виду заявление Зудхаймера о том, что они прекратят функционирование предприятия, это могло создать проблемы для региона», — говорит он и вспоминает, что после этого было дано указание проработать инвестпроекты. Затем он комментирует слова о том, что предприятия переводились на обслуживание в «Вятка-банке»: вспоминает, что при переходе на работу в правительство ему выдали карту банка, и были слухи о переводе учреждений в этот банк, но подтверждений этих слухов у него нет.
Обсуждаются слова о том, что Белых дал поручение согласовать изменения в инвестпроекте. В показаниях Кузнецова говорилось, что губернатор требовал сделать их выгодными для предприятий и невыгодными для области.
Теперь свидетель говорит, что то были оценочные суждения, и теперь он полагает, что региону выгодно функционирование предприятий.
«Вы там красиво отвечаете», — отмечает прокурор Тарасова.
Свидетель сетует, что на допросах ему все представлялась иначе, чем сейчас: теперь он уверен, что ситуация с НЛК была не самой серьезной. Дятлова интересуется, почему оценка свидетеля изменилась, и Кузнецов обращает внимание на дату допроса — 5 августа 2016 года. Тогда он еще был и.о. губернатора, и иначе оценивал ситуацию.
Прокурор спрашивает, давалось ли Кузнецову поручение игнорировать данные о нарушениях в работе НЛК. Тот отвечает, что губернатор давал поручения об изменениях в инвестпроектах. Дятлова интересуется, известно ли, что вносилось представление о бездействии при реализации инвестпроектов. Свидетель говорит, что он об этом не знал.
Прокурор читает выдержку из показаний: Кузнецов говорил следователю, что информировал Белых о плохом исполнении инвестпроекта, и губернатору было об этом известно.
Свидетель говорит, что на момент дачи показаний он полагал, что губернатору было известно, что по двум из семи критериев НЛК и УК «Лесхоз» не исполняли нужные требования. Они обсуждают, бездействовал или нет Белых, и знал ли он о нарушениях. Свидетель говорит, что давались указания об изменениях, и изменить проекты мгновенно — невозможно. «Год для меня выглядит достаточно объективным сроком», — говорит он и замечает, что раз проекты согласовали, то нарушения были устранены.
Дятлова утверждает, что нарушения в сроках реализации проектов были выявлены в 2013 году. Она спрашивает, почему Белых «бездействовал и не принимал решения». Адвокат Грохотов протестует: «Это оценка».
— Почему губернатор Кировской области бездействовал… — снова попыталась задать вопрос прокурор после переругиваний с защитником.
— Если вам [об этом] известно, — перебивает ее судья.
Кузнецов говорит, что не знает ничего об этом.
Больше у прокуроров вопросов нет, и их задает Белых. Он замечает, что УК «Лесхоз» на 25% зависела от правительства и спрашивает, должно ли правительство поддерживать такие предприятия. Кузнецов говорит, что да. Тогда экс-губернатор интересуется, была ли реальной угроза закрытия предприятий в случае исключения из числа приоритетных. Свидетель думает, что да. Белых спрашивает, произошло бы закрытие части линий на НЛК в любом случае или в зависимости от решения по инвестпроекту. Дятлов отвечает, что не знает.
Экс-губернатор просит вспомнить, согласился ли он с Кузнецовым по вариантам с неисправной котельной. Тот отвечает, что оба варианта были очень сложными, предприятие еще не выразило свою позицию, а Белых не давал конкретных распоряжений.
Судья нетерпеливо интересуется, закончились ли вопросы по этому протоколу. Белых говорит, что нет, и задает следующий вопрос: были ли решения по инвестпроектам в пользу компаний или организаций и региона? Кузнецов выбирает второй вариант.
Судья читает третий протокол. В нем Кузнецов рассказывает, что к нему поступало обращение по поводу котельной НЛК от Белых. Свидетель подтверждает зачитанные показания. Прокурор спрашивает, курировал ли он лесное хозяйство — нет, не курировал. Белых интересуется, можно ли задавать любые вопросы или только по поводу протокола.
— Можем тут всю ночь сидеть и задавать любые вопросы, — разрешает ему судья.
Свидетель объясняет, как устроена система замещения в правительстве региона. Больше у прокуроров вопросов нет, зато есть у адвоката. Грохотов спрашивает, предъявляли ли тогда, в ходе декабрьского допроса, свидетелю протокол совещания с участием Белых. Кузнецов не помнит.
«Все-таки возвращаясь к теме с котельной…» — начинает Белых. Он вспоминает, что администрация города три года ничего не делала с котельной, и спрашивает, были ли правомерными претензии, которые НЛК предъявляла к властям. Кузнецов считает, что администрация города должна была принять какие-то меры.
Прокурор Дятлова спрашивает, знал ли свидетель, что Белых планирует встречу с Зудхаймером. Он вспоминает, что на рабочей встрече с губернатором тот говорил, что скоро будет встреча с собственником НЛК, и к этому моменту нужно проработать решение.
Представитель обвинения спрашивает, для чего Белых нужна была информация о той встрече. Дятлов не знает, и прокурор просит огласить протокол дополнительного опроса свидетеля из-за противоречий.
Читается протокол, из которого следует, что Белых дал указание Кузнецову провести встречу с Цукановым, чтобы ко встрече губернатора в Москве с Зудхаймером информация о решении уже была. Кузнецов дежурно подтверждает показания. Вопросов нет.
— Может свидетель покинуть зал заседания? — спрашивает судья.
— Можете его выгнать даже, — говорит Белых.
Затем судья спрашивает, есть ли у сторон желание «поработать завтра 3–4 часа», Белых говорит, что нет. Судья предупреждает, что на следующей неделе заседания будут каждый день до 18 часов.
Следующее заседание начнется 12 января в 11 утра.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке