Роскомнадзор составил протоколы на Twitter и Facebook в январе 2019 года. За месяц до этого ведомство направляло в их адрес требование хранить персональные данные российских пользователей на территории страны. Вскоре после этого ведомство сообщило, что Twitter и Facebook передали «сведения о локализации данных россиян», однако ответ в Роскомнадзоре сочли формальным и не содержащим конкретики.

Первое заседание по делу против Twitter прошло 22 марта. Представители соцсети подали ходатайство о прекращении дела — по их мнению, Роскомнадзор вышел за пределы полномочий, составив такой протокол. Судья Козырев прекратить дело отказался. Затем в суде должны были допросить сотрудника ведомства по фамилии Воробьев, но он в суд не явился, и заседание отложили.

Сегодня в этом же суде должен был пройти аналогичный процесс в отношении Facebook, но представители соцсети не пришли на заседание; сведения о том, что их уведомили в надлежащем порядке, суду представлены не были. Судья Козырев перенес заседание на 12 апреля, 14:30.

В зал входит судья Антон Козырев. Он удостоверяет личности представителей Twitter — это Мария Михенкова и Владислав Архипов. За столом напротив них — там должны сидеть представители Роскомнадзора — по-прежнему никого нет. Как и в прошлый раз, Михенкова называет адрес организации

— Организация действующая? — уточняет судья

— Да, — отвечает она.

Следом судья разъясняет защитникам их права и спрашивает, нужно ли опять оглашать протокол — защитники говорят, что нет. На вопрос, признает ли иностранное юрлицо вину в инкриминированном правонарушении, Михенкова как и в прошлый раз говорит, что нет.

— Какого рода представляет собой деятельность платформы «Твиттер.инк»? — спрашивает судья.

Юрист Архипов кратко объясняет, что это платформа для обмена короткими сообщениями. Затем судью интересует, есть ли у пользователей какая-то географическая привязка — Архипов отвечает, что нет. Тогда судья спрашивает, какие данные пользователи вводят при регистрации; ответа нет.

— Я правильно понимаю, что вы не знаете, какие данные должен ввести пользователь при регистрации?

Защитники говорят, что этот вопрос ранее перед ними не ставился. Судью интересует, преследует ли деятельность Twitter коммерческую цель — защитники тоже не отвечают. Михенкова говорит, что эти вопросы не входят в протокол.

— Мы не отказываемся отвечать: мы просто данную информацию не готовили, поскольку она не входит в круг… — отвечает она.

Судья просит позвать свидетеля Михаила Воробьева, специалиста Роскомнадзора, составлявшего протокол. Это молодой человек лет 30 в джинсах и голубой рубашке, работает в управлении Роскомнадзора по Центральному федеральному округу главным специалистом-экспертом, холост.

Судья спрашивавет у Воробьева, при каких обстоятельствах он узнал о Twitter.

— До того, как составил протокол? — уточняет он. — Всегда знал.

— У вас имеются основания для оговора данного юридического лица?

— Нет.

Роскомнадзором, рассказывает свидетель, в Twitter было направлено письмо о том, чтобы компания предоставила информацию о локализации баз данных. После этого 17 декабря 2018 года Роскомнадзор потребовал конкретную информацию: заверенную блок-схему, справку о поставлении на баланс и данные о покупке серверных мощностей. Twitter ответил письмом, где этой информации не было.

Уже в январе 2019 года Twitter предоставил информацию о том, что ответ был дан и в скором будущем компания сообщит дополнительнную информацию — ее, заключает свидетель, до сих пор не поступило, «что подтверждает нежелание предоставлять информацию».

Судья просит уточнить, какой конкретно информации не поступило от Twitter Роскомнадзору. Свидетель повторяет: копии заверенной блок-схемы рабочих мест, на которых осуществляется размещение баз данных, справки о поставлении на баланс, копии договора аренды, если такая есть.

Защитник спрашивает, какое подразделение Роскомнадзора направляло письмо — это было управление по защите персональных данных на Китайгородском проезде, а свидетель работает в управлении по Центральному федеральному округу.

— Я бы хотела понять, что послужило поводом-то…

— Роскомнадзор осуществляет деятельность самостоятельно, либо через свои территориальные управления, — объясняет свидетель.

Затем он говорит, что его управлению поручили составить протокол. Представитель Twitter задает следующий вопрос:

— Мы с вами лично общались, мы просили об аудиофиксации, вы его удовлетвворили?

— Да.

— Вы считаете, что сведений не было предоставлено в ответ на какое письмо? 29 сентября или 17 декабря? Вы сейчас усматриваете нарушение в чем? Что [представители Twitter] не ответили на письмо от 17 декабря?

— Да.

Судья просит свидетеля объяснить, зачем тогда в протоколе говорится о первом письме. Тот отвечает: Роскомнадзор в апреле получил письмо от Twitter: «Мы верим, что сможем разместить эти коммерческие данные в России к середине 2018 года»

— Это было взято на контроль, и, соответственно, сентябрьским письмом…

Судья перебивает его и спрашивает, известно ли представительнице Twitter Михенкова об этом письме. Та говорит, что знала про переписку.

Представитель Роскомнадзора Воробьев продолжает рассказывать о переписке с Twitter. Он вспоминает, что ведомство направило два письма, и только после второго Twitter ответил на первое.

Представитель Twitter Архипов говорит, что российские власти редко запрашивает данные у иностранных компаний и просит уточнить, почему Роскомнадзор решил, что вправе спрашивать информацию у компании, зарегистрированной в США. Воробьев отвечает ссылкой на закон, согласно которому оператор обязан обеспечить хранение данных на территории России. Дальше он начинает читать норму закона, в которой говорится об обязанностях оператора.

— Благодарю вас, содержание закона о персональных данных мне известно. Каким образом предмет настоящего разбирательства в принципе связан с вопросом о локализации данных?

Судья просит переформулировать вопрос.

— Почему Роскомнадзор заявляет об отсутствии исполнения закона о локализации данных, когда разбирательство связанно с непредоставлением информации? — спрашивает по-другому Архипов.

— Вопрос интересный, ну вот как на него свидетель должен ответить? — вновь вмешивается судья.

На помощь приходит юрист Михенкова: она спрашивает, почему сведения о локализации баз данных внесены в протокол.

— Потому что данная информация была запрошена, — коротко отвечает свидетель.

Теперь Михенкова просит предъявить свидетелю несколько листов дела, их ему показывают.

— Эти документы в протоколе в качестве приложенных не указаны. Суд сам их приобщил, или вы их передавали?

— Получается, передавали

— При каких обстоятельствах?

— Получается, после. Чтобы основать свою позицию.

Судья уточняет, что речь идет о скриншотах сайтов. На вопрос юриста свидетель говорит, что скриншоты делал он еще до составления протокола.

— У защитника вопрос: почему эти документы не указаны в протоколе? — объясняет судья.

— Данные документы носили дополнительный информационный характер, — отвечает свидетель.

Теперь представителя Роскомнадзора Воробьева допрашивает судья. Он интересуется, где поручение составить протокол. Свидетель отвечает, что оно подписано врио главы управления по защите прав субъектов персональных данных Роскомнадзора Юрием Кантемировым.

Затем судья просит поподробней рассказать, «в чем заключается деятельность компании Twitter». Воробьев отвечает: предоставляет «множественные виды услуг в соцсети».

— После анализа информации, размещенной на сайте, была составлена докладная записка на имя Кантемирова. По итогам этой записки выявлено, что посредством сайта twitter.com осуществляется сбор персональных даннных, и что серверные мощности находятся на территории США, — продолжает он.

— Вы сказали, Twitter — социальная сеть. Что это значит?

— Где осуществляется общение пользователей.

— А пользователи?

— Те, кто зарегистрировались на данной платформе.

— Имеются у вас сведения о том, какие данные при регистрации это лицо вводит?

Свидетель говорит о соглашении, которое пользователь подписывает при регистрации — ему приходится объяснить судье, что такое «чекбокс», и что в нем говорится об использовании имени, телефона пользователя, а также информации «как [он] лайкает».

— Что делает?

— Отмечает как «нравится», — объясняет представитель Роскомнадзора

Судья с интересом продолжает допрос. Он просит уточнить, что происходит, если пользователь не подписывает соглашение — регистрации, отвечает свидетель, «скорее всего не произойдет».

Дальше судья уточняет, есть ли ограничения по территории или гражданству для пользователей Twitter, спрашивает, на каком языке регистрируются россияне. Он просит сказать, является ли Twitter оператором персональных данных.

— Да, Twitter осуществляет обработку персональных данных пользователей, а именно — граждан Российской Федерации

— Те данные, которые вводятся при регистрации, как-то позволяют идентифицировать пользователя?

— Скорее всего, да.

— Вы в этом уверены или нет?

Судья и представитель Роскомнадзора вместе формулируют вопрос: «Вхожу я. Возможно по тем данным, которые я предоставляю при регистрации, определить, что это я?»

Воробьев отвечает, что да, возможно.

Судья Козырев интересуется, что такое обработка данных и блок-схемы, о которых Воробьев говорил ранее, свидетель объясняет.

— Откуда вся информация, которую вы суду поясняли, про регистрацию и так далее? — спрашивает представительница Twitter Михенкова.

— На основании докладной записки.

Судья спрашивает, есть ли эта записка в деле — ее нет, потому что в ней нет ничего по статье 19.7 КоАП.

Коллега Михенковой Архипов спрашивает, как определяется сбор персональных данных. Воробьев отвечает: пользователи сами вводят эту информацию; персональные данные — не только те, по которым можно провести идентификацию, дополняет он.

Судья спрашивает, почему Роскомнадзор решил, что данные не хранятся на территории России. Воробьев говорит: на основании данных от протокола WHOIS. Свидетель кратко объясняет, что это такое, и отмечает: было выявлено, что серверные мощности располагаются на территории США

— Но этих документов вами не было представлено, — замечает судья.

— Я хочу акцентировать внимание на том, что протокол был составлен не за…

— Свидетель, я прекрасно понимаю, за что был составлен протокол. До свидания, у меня к вам нет вопросов.

Представитель Роскомнадзора собирает вещи и уходит, выступают защитники Твиттера. Архипов замечает: WHOIS-сервисы предоставляют информацию не о базах данных, а об IP-адресах; этого недостаточно, чтобы говорить о том, где хранятся данные.

Представитель Twitter Архипов продолжает говорить.

— Что касается идентификации, Twitter не осуществляет проверку данных, вводимых при регистрации. Я могу назваться Марией Михенковой, и никто не сможет сказать точно, я это или не я, — говорит Архипов.

— Если зарегистрируюсь я и назовусь Иванов Иван Иванович, то благополучно буду пользоваться этой платформой, — замечает Михенкова.

Судья спрашивает, есть ли у юристов сведения о том, какая информация вводится при регистрации — те предполагают, что адрес почты и желаемое имя.

Адрес почты, говорит юрист Михенкова на вопрос судьи, никак не свидетельствует о том, где находится пользователь.

Кроме того, она замечает, что показания сотрудника Роскомнадзора Воробьева подтверждают доводы защиты о серьезных процессуальных нарушениях в деле.

— Регистрация на каком языке проходит? — уточняет судья.

— Может проходить на русском, но пользователь может выбрать.

— А в чем заключается общение?

— Пользователи пишут короткие сообщения, которые становятся доступны другим пользователям платформы Twitter.

— Платформы Twitter! А за счет чего существует платформа Twitter?

Архипов говорит, что таких данных у них нет. Судья начинает перечислять вопросы, которые защитники должны передать доверителю: как упорядочиваются данные (по возрасту, увлечениям, местонахождению), объем данных, предоставляемых при регистрации, размещается ли реклама. Он также постанавливает истребовать докладную записку Роскомнадзора и отложить заседание до 5 апреля.