На прошлом заседании выступил журналист Иван Голунов — он подробно рассказал, как полицейские в штатском задержали его на Цветном бульваре в Москве, спрашивая, что он делал в Риге, «что у вас там за сходка была». С самого начала ему не позволяли связаться с адвокатом или родными, сотрудники говорили, что Голунов «насмотрелся американских фильмов».

Во время досмотра рюкзака журналист увидел, что прямо сверху лежит пакет «с какими-то цветными шариками», которого у него никогда не было. Голунов стал возмущаться. Он требовал адвоката и отказывался без защитника идти «откатывать пальчики» — и тогда полицейский Максим Уметбаев ударил его в висок.

Когда Голунова выводили из отдела, он всем кричал номер телефона мамы: «Сообщите маме!» — но никто не реагировал. Во время медосвидетельствования врач заметил у него покраснения на теле, оставшиеся после того как его тащили полицейские. Вместо подписей Голунов во всех документах писал, что требует адвоката, что его незаконно задержали и избивали. Обратно журналиста снова поволокли силой, так что он бился спиной и головой о ступеньки и, возможно, потерял сознание: очнулся уже внизу, когда полицейский Роман Феофанов с силой поставил ему колено на грудь.

Во время обыска полицейские угрожали «разобраться» с лаявшей собакой журналиста, а Денис Коновалов ненадолго отошел ото всех — и потом сказал остальным, что надо посмотреть еще на шкафу. Оттуда полицейский Акбар Сергалиев со словами «ой, там что-то лежит!» достал весы и целлофановые пакетики. После этого квартира полицейских уже не интересовала.

Только ближе к 4 часам ночи следователь позволил Голунову сделать звонок — он позвонил журналистке Светлане Рейтер. После этого приехал адвокат, Голунов на допросе рассказал о задержании и избиении, а 8 июня суд отправил его под домашний арест.

Адвокаты подсудимых расспрашивали Голунова о том, кто из полицейских и как задерживал его и применял насилие. Защитник Феофанова Александр Шабуров долго выяснял, кто из коллег находился в одном помещении с рюкзаком журналиста, видимо, намекая, что подбросить наркотики могли они, а не полицейские. 

Подсудимый полицейский Акбар Сергалиев в основном задавал вопросы, повторяющие рассказ журналиста, многие из них судья снимал. Иногда вопросы были неожиданными: 

— Когда вы фактически почувствовали, что вы задержаны?

— Снят вопрос, задержание это процессуальное чувство, а не внутреннее убеждение, — обрывает судья.

Игорь Ляховец — бывший начальник отделения по борьбе с наркотиками УВД по ЗАО Москвы: руководивший всеми подсудимыми полицейскими — пытался узнать об образовании Голунова, чтобы «доказать, что он не такой уж великий журналист», а мог вполне оказаться наркоторговцем. 

— Вот вы сами себя послушайте. Институт сбытчика наркотиков — такого нет, — не выдержал судья Груздев. — Так причем тут образование Голунова?

Судья последовательно снимал вопросы Ляховца о том, где работает Голунов, какие у него отношения с родными, почему он живет на съемной квартире и «отмечались ли у вас под наблюдением у психиатра склонность к лживости».

— Если вы думаете, что можете превратить процесс в фарс, то это не так, — пригрозил судья подсудимому, пообещав удалить Ляховца из зала, если он не будет задавать вопросы по существу дела. 

В итоге подсудимый просил судью понять его «как человека» и жаловался: «Мы попали в такую ситуацию, когда нас незаконно сюда поместили. СМИ в 2019-м налили грязи, что мы подкинули наркотики, мы оказались здесь, и единственное, что у нас есть — это доказать обратное, что мы не такие плохие парни, которыми нас окрасили. И для того, чтобы это объяснить, мне нужно доказать, что товарищ Голунов не тот, кто за себя выдает, за журналиста-правдоруба, блин. И что действительно были основания полагать, что он занимается не тем совсем».

На этом суд объявил перерыв, так и не успев выслушать все вопросы полицейского Ляховца.

Заседание начинается с опозданием на два с половиной часа, судья Груздев извиняется за задержку. С потерпевшим Голуновым в зал заходит мужчина в балаклаве, он подходит к судье и что-то шепчет ему на ухо, тот отвечает: «А, понял, раньше просто по-другому было».

Второго адвоката Голунова нет, никто не возражает начать без него. Продолжается допрос журналиста, вопросы будет задавать Ляховец.

— Незадолго до задержания вы были в Риге, у вас с собой был тот же рюкзак, с которым вы были задержаны? — спрашивает Ляховец.

— Мне сложно сказать точно. Один момент… Да, я был с этим рюкзаком, — отвечает Голунов.

— Почему при просьбе представиться вы ответили отказом?

— Снят вопрос, — вмешивается судья.

— Данная линия провоцирования и отрицания была сформулирована вами для отказа от досмотра и не обнаружения наркотических средств? — допытывается Ляховец.

— Снят вопрос. Переформулируйте, — настаивает Груздев.

— Чем был вызван ваш отказ представиться и проследовать с сотрудниками?

— Снят вопрос, отвечал он.

— При проследовании в УВД вы слышали обсуждение действий в отношении вас, применение физической силы, поступали ли им указания об этом?

— Были какие-то разговоры… — начинает вспоминать Голунов

— Отвечайте конкретно, — требует судья.

Корреспондент «Медузы» просит повторить вопрос.

— Тут несколько вопросов. Между собой были обсуждения, звонки были, но какого-то конкретного обсуждения нет — поясняет он.

— Кто-либо в момент задержания высказывал намерение применять силу в отношении вас? — уточняет Ляховец.

— Снят вопрос, — говорит судья.

— Какие вы физические ощущения испытывали в ходе задержания и следования?

— Снят вопрос. У Сергалиева спросите.

— В кабинете 125 по ЗАО сколько вы ждали прибытия второго понятого?

— Около получаса, - отвечает Голунов.

— В это время оказывалось к вам физическое воздействие, высказывалось намерение применить ее?

— Я находился в наручниках, подчинялся требованию — стоять и ждать.

— Кто-нибудь говорил, типа, если он дернется, можешь его ударить?

— Не помню такого.

— Находясь в наручниках, вы испытывали боль?

— В какой момент? После освидетельствования были сильно затянуты наручники.

— Я говорю про кабинет в УВД.

— Это был дискомфорт.

— Ну боль не испытывали?

— Нет.

— Сколько раз я заходил в кабинет?

— Не помню, много людей выходило туда обратно.

— Я вообще там был?

— Снят вопрос.

— Сколько раз я находился в кабинете? — продолжает Ляховец.

— Снят вопрос.

— В кабинете я что-то говорил сотрудникам?

— Снят вопрос. Абстрактные вопросы, кто сколько чашек выпил в течение рабочего дня, не относятся к предмету заседания. Такие вопросы будут сняты впоследствии. Другие вопросы.

— Ваша честь, я пытаюсь… — пытается бывший полицейский.

— Другие вопросы, Игорь Сергеевич, я вам не рекомендую со мной спорить.

— Хорошо. С момента задержания до личного досмотра Сергалиев и Феофанов постоянно находились в кабинете или отлучались?

— В кабинет 125 меня привел Феофанов с понятым Кузнецовым. То есть мы пришли в кабинет без Сергалиева. И пока мы ожидали были перемещения. Я не могу сказать, сколько раз выходил Сергалиев из кабинета, — рассказывает Голунов.

— При вас поступали какие-то указания от меня или по телефону противоправные?

— Не помню.

— Как замок открывается рюкзака?

— Там молния, два ползунка.

— Вы по своей привычке закрываете в верхнем положении или в нижнем?

— Снят вопрос.

— Пакеты с наркотиками лежали в нижней или верхней части? На каком расстоянии от замка?

— Они лежали сверху, на блокноте, рядом с блокнотом была книга, — говорит журналист.

— На каком расстоянии от замка?

— Снят вопрос. Потерпевший дал более чем подробный ответ о расположении свертка. Другие вопросы.

— Чтобы положить в это место наркотик, нужно было полностью замок открыть, или можно было сбоку приоткрыть чуть-чуть?

Адвокат Сергей Бадамшин просит снять вопрос как предположение. Судья оставляет вопрос, потому что и в показаниях Голунов предполагает, что сверток «мог зацепиться», поэтому пусть предполагает дальше. Голунов говорит, что если замки сверху были, то для того, чтобы положить сверток, нужно было открыть их сантиметров на десять. Ляховец пытается еще раз узнать, как привык открывать замок Голунов — сверху или снизу. Судья вопрос снимает.

— Вы исключаете, что кто-то расстегивал ваш рюкзак в кабинете, в автомобиле или в УВД? — интересуется бывший полицейский.

— Снят вопрос, — опять прерывает судья Груздев.

— В ходе следственных действий возникал вопрос об изъятии вашего рюкзака, где он находится сейчас?

— Не изымали, — отвечает Голунов. Часть ответа о том, где сейчас его рюкзак, снимается судьей.

— Изъятое вещество упаковывалось при вас?

— Когда упаковывалось, в случае кабинета — да, в случае квартиры — тоже, как клалось в конверт и ставили понятые подпись.

Ляховец что-то спрашивает, но судья переформулирует за него: «Открыли ваш рюкзак, нашли там сверток. Вот с этого момента и его изъятия до запечатывания вы все время наблюдали за этим свертком?».

— Нет, конечно я его не видел, потому что я отвлекался на другие события — объясняет журналист.

— И то же самое при изъятии в квартире?

— Нет, я не все время наблюдал за ним.

— А на какие моменты вы отвлекались? — спрашивает Ляховец.

— Снят вопрос. Он не конкретизирован.

— Какие действия сотрудников отвлекали вас от наблюдения за упаковкой изъятого вещества?

— Снят вопрос. Он не говорил, что сотрудники его отвлекали.

— После досмотра вы отказались делать смывы с ногтевых пластин из-за боязни обнаружения наркотических средств?

— Снят вопрос.

— Более того, он не отказывался, — добавляет Бадамшин.

— Сотрудники в спокойной форме предлагали вам проследовать в кабинет эксперта для проведения смывов и срезов?

Голунов думает и советуется с адвокатом, а потом отвечает:

- Ну, незадолго до этого меня ударили, а потом было предложение проследовать в кабинет.

— После посещения ЭКЦ я поинтересовался у вас при встрече, чем вызван ваш отказ в проведении смывов с ладоней и срезов с ногтевых пластин, что вы мне ответили? — интересуется Ляховец.

— Потерпевший не рассказывал, что в такой форме был поставлен вопрос, — вмешивается Бадамшин.

— Игорь Сергеевич у меня спросил, почему я отказываюсь сдавать отпечатки. Я ответил, что мне как бы подбросили наркотики, поэтому я прошу вызвать адвоката и сообщить о задержании, а это полиция отказывается делать, потом вы мне сказали: «А что, у тебя есть адвокат?» — отвечает Голунов.

Дальше судья просит не продолжать.

— Я вам предлагал позвонить вашему адвокату?

— Снят вопрос.

— Почему при первоначальных допросах…

— Снят вопрос, первоначальные допросы не исследованы в судебном заседании.

— В момент нашего общения я совершал в отношении вас противоправные действия?

— Снят вопрос.

— Вы знали на тот момент, что я был руководителем сотрудников?

— Снят вопрос.

— В момент нахождения в кабинете, когда вы отказались от дактилоскопирования якобы, и у нас произошло общение, вы тогда знали, что я руководитель Феофанова, Коновалова?

— Догадывался. По происходящему я догадывался.

Защитник Сергалиева Денис Ковалев просит сделать замечание адвокату Бадамшину за то, что тот подсказывает Голунову ответы.

Судья отвечает: «Единственное, мне не совсем понятно, а как же нам поступить с той распиской, которая у меня лежит на столе, что он предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний. Я бы может и согласился с вами, но тут вопросы-то одни и те же, обстоятельства одни и те же, они настолько элементарны, и вопросы элементарны, только они с разных сторон, а потерпевший в достаточной мере не владеет юридическим языком, а Бадамшин делает мою работу за меня, разъясняя потерпевшему эти моменты. Поэтому я не буду делать замечание, потерпевший реализует свое право на защиту. Если будут новые вопросы, новые ответы, новые обстоятельства, я с этим согласился бы».

Ляховец продолжает задавать вопросы Голунову,

— По каким признакам у вас возникли основания полагать, что я являюсь руководителем?

— Снят вопрос. По обстановке, поведению, отношению — говорит судья.

— Можно конкретизировать?

— Нет, — отрезает Груздев.

— После посещения эксперта мы находились одни в кабинете при общении?

— Вы попросили всех выйти, — говорит Голунов.

— Вот ответьте на вопрос, вдвоем вы были или не вдвоем, — просит судья.

— Вдвоем.

— Ваша просьба позвонить [другу], которого вы выдавали за адвоката, была попыткой избавить от наркотических средств, которые находились у вас дома?

— Снят вопрос.

— В какой момент вы поняли, что сотрудникам известен ваш адрес фактического проживания?

— Снят вопрос. Я вам напомню, по поводу общения с сотрудникам он пояснял одно обстоятельство — дайте мне адвоката.

— При выходе из ОВД вы пытались звать на помощь, вот зачем вы провоцировали сотрудников на ответные действия?

— Снят вопрос.

Судья спорит с Ляховцом по поводу вопроса и делает ему уже второе замечание за неподчинение.

— Тогда общий вопрос. В общем, в момент нахождения с сотрудникам полиции, в то время когда вы не хватались, не цеплялись, не пытались обратить на себя внимание, в отношении вас применялась физическая сила, угрозы поступали?

— Снят вопрос как повторный.

— Вы пояснили, что при перемещении вас на медосвидетельствование вы упали на лестницу, потеряли сознание, и вы испытывали боль, а сотрудники вас волокли, вы можете подтвердить это или нет?

— Снят вопрос.

— Вы сказали, что вас продолжали волочить и вы испытывали болевые ощущения. Как, потеряв сознание, вы могли их испытывать?

— Снят вопрос.

— Каждый раз, когда вы описываете остановки автомобиля, вы каждый раз сообщали, мы подъехали и меня вытащили из автомобиля. Что вы подразумеваете, какие действия оказывались?

— Снят вопрос, потерпевший давал показания.

— Когда вы подъехали к съемной квартире, к квартире вы следовали самостоятельно или принудительно вас сотрудники силой тащили?

— Меня вели силой, — отвечает Голунов.

— Меня тащили, я понял, — утвердительно говорит Ляховец.

Судья начинает кричать: «Это другая интерпретация событий, меня тащили и меня вели силой. Я вам делаю третье замечание, если вы не понимаете меня и не хотите слышать, как я разъясняю специфику проведения допроса потерпевшего. Вам это понятно, да, Игорь Сергеевич?».

Адвокат Сергалиева Денис Ковалев просит сделать перерыв, чтобы он мог разъяснить своему подзащитному регламент допроса потерпевшего. Судья замечает, что странно во время допроса, который ведет Ляховец, делать перерыв на разъяснения Сергалиеву.

— Я не слышал внятного ответа еще на вопрос… — продолжает Ляховец. — Давайте вспомним момент… Вас подвели к автомобилю, Сергалиев передал наручники Феофанову, у вас за спиной находятся Феофанов и Коновалов. Вот вы видели, что Феофанов их надел, или это предположение?

— Снят вопрос.

— Исходя из чего вы решили, что именно Феофанов надел вам наручники?

— Он находился у меня за спиной. Он один находился.

— Во время следования до вашей квартиры вы сказали Феофанову, что у вас сильно затянуты наручники, он отказался их ослабить, в какой момент они были ослаблены?

— Снят вопрос. Вопрос с наручниками закрыт после моего исчерпывающего уточняющего вопроса.

— После обследования вы квартиру покинули самостоятельно?

— Снят вопрос.

— Вы поясняли, что в кабинете медосвидетельствования вы каждому лицу, с которым виделись, пытались сказать о незаконном задержании. Вы после обращались к другим прохожим?

— Снят вопрос. Подсудимый, вы вообще понимаете, что сейчас происходит в процессе? — недоумевает Груздев.

— Да… — отвечает Ляховец

— А сколько вы лет в служебной деятельности?

— Двадцать.

— Двадцать?

— Угу.

— Вы сказали, что когда с кабинете с освидетельствования вышли, подъехал автомобиль, и вас туда закинули. Что значит закинули?

— Снят вопрос. Определение можно посмотреть в словаре русского языка.

Пока нет вопросов, говорит Ляховец.

Вопросы хочет позадавать Сергалиев. Судья объявляет пять минут перерыв, всех выводят из зала.

Перерыв окончен, продолжается допрос Голунова. Вопрос должен был задать подсудимый Сергалиев, но он вдруг передумал, и тогда его адвокат Денис Ковалев спрашивает, была ли в момент задержания сумка у Дениса Коновалова — единственного бывшего полицейского, признавшего вину в фальсификации дела журналиста. Голунов отвечает, что сумка была.

Больше вопросов у подсудимых нет. Бадамшин спрашивает:

— До момента задержания на Цветном и встречи с Сергалиевым и остальными, имелись ли при вас наркотические средства?

— Нет.

— Если нет, то по какой причине вы так считаете?

Судья снимает вопрос.

— При надевании наручников Феофановым высказывали ли по этому факту возражения другие участники, Коновалов и Сергалиев?

— Не высказывали.

Судья хочет отпустить Голунова, но у Ляховца появились еще вопросы:

— По вашему мнению, сотрудники обязаны по первому требованию задержанного остановить все действия и дождаться приезда адвоката?

— Снят вопрос, ответ найдете в законе о полиции и УПК.

— На вашем мобильном телефоне мы обнаружили видеозапись при просмотре файлов на которой Дюваль управляет автомобилем в состоянии какого-то опьянения.

— Снят вопрос, формулировка вопроса не относится к предмету доказывания.

— После освобождения вашего, с какой целью в дальнейшем вы посещали Германию?

— Игорь Сергеевич… А хотя нет, просто снят вопрос. Садитесь, — говорит судья Груздев.

Теперь адвокат Сергалиева просит огласить показания Голунова от 20 января 2020 года на следствии. Судья просит его уточнить, какие именно противоречия защитник обнаружил в этих показаниях. Тот говорит, что противоречие содержится в описании последовательности действий при задержаний.

Груздев разрешает, и защитник Денис Ковалев читает протокол почти 40 минут.

Судья просит Голунова встать, тот встает. На вопрос о том, подтверждает ли он сведения из протокола, Голунов говорит, что времени прошло много, сейчас сказать сложно, но действительности протокол соответствует.

— Те противоречия, которые указывал адвокат при заявлении ходатайства об оглашении? — уточняет судья.

— Допрос у нас был в январе 2020 года, после этого были следственные действия, и какие-то моменты я вспомнил впоследствии.

— Когда лучше помнили?

— Естественно, чем меньше времени проходило, тем лучше я их помнил.

Александр Шабуров, адвокат Романа Феофанова, уточняет у Голунова:

— Вы указываете, что наручники вам надели до приезда Сергалиева, сегодня вы сказали, что Сергалиев их надел?

— Я снимаю вопрос, потому что он сводится к оценке доказательств, — говорит судья Груздев.

Теперь оглашается очная ставка журналиста с Сергалиевым, где тоже описаны обстоятельства задержания Голунова.

После 15 минут чтения документа Иван Голунов на вопрос о противоречиях отвечает, что при допросе в январе 2020 года такие подробности не требовались. На этом допрос журналиста заканчивается, по просьбе прокурора Татьяны Паршинцевой объявляется перерыв, чтобы она могла подготовиться к допросу свидетельницы.

Первый свидетель — Татьяна Евдокимова, при которой проводилась попытка медицинского освидетельствования журналиста.

В зал входит женщина в сапогах и шерстяном платье, встает за трибуну. По просьбе судьи она приспускает маску, он сравнивает ее лицо с фотографией.

Судья интересуется, знакома ли она с подсудимыми. Женщина отвечает, что не помнит их. Оснований для оговора не имеет.

Прокурор спрашивает, где и кем свидетель работала. Она работала в НПЦ наркологии медсестрой. 6 июня 2019 года Евдокимова была на рабочем месте. Прокурор просит ее в свободном рассказе вспомнить, что она видела.

Свидетельница говорит, что у нее было ночное дежурство, она вышла в коридор, услышав крики и шум. Там она увидела, как сотрудники полиции «спускали по лестнице испытуемого». Крики исходили и от человека, и от полиции.

— Человек пояснял, почему он не хочет проследовать с ними? — уточняет прокурор.

— Не помню. По-моему, он требовал адвоката, без адвоката, говорит, не хочет идти.

— Вы видели телесные повреждения?

— Не видела.

— А каким образом оказывал сопротивление?

— Он не хотел выходить, они его за руки и за ноги выносили.

— Вы какое-то замечание сделали?

— Я сказала, не разбейте ему голову. Они сказали — у него под головой рюкзак.

— Здание двухэтажное?

— Да.

— Вы на каком находились?

— На втором.

— Эта площадка оборудована камерами?

— Да, там есть камеры.

Теперь спрашивает адвокат Голунова Бадамшин:

— Сколько сотрудников было?

— Не помню.

У Голунова к свидетельнице нет вопросов. Один из адвокатов подсудимых уточняет, в какое время происходили события — был вечер, около 19 часов, отвечает Евдокимова.

Адвокат Максим Минеев спрашивает, как часто происходят такие ситуации на работе, шум и так далее. Судья снимает вопрос, потому что предмет обсуждения — это не работа учреждения.

Защитник Ковалев интересуется:

— Почему вы решили, что это полицейские? Они были в форме?

— Они были в форме. И к нам приходят только сотрудники полиции.

— Оба были по форме?

— Да.

— Можете описать их форму?

— Нет. Не помню.

— В каком положении вы увидели полицейских и испытуемого?

— Они за руки и за ноги его выносили.

— Как держал один сотрудник и второй?

— За руки и за ноги, — отвечает судья вместо свидетельницы.

— Ну можно за левую, можно за правую, — настаивает адвокат.

— Один за ноги, другой за руки, — говорит Евдокимова.

— Как долго вы наблюдали за их действиями?

— Минут десять, пять.

— Вы эту ситуацию обсуждали с кем-то?

— С доктором Головановым Виктором. Он пояснил, что было освидетельствование, он не хотел выходить. У нас же постоянно идут освидетельствования, нельзя, чтобы человек находился в кабинете.

Адвокат Виноградов уточняет у свидетельницы:

— Вы когда наблюдали его, видели повреждения на нем?

— Нет.

Адвокат Александр Шабуров задает следующий вопрос, называя имя Голунова. Судья делает ему замечание, так как никто еще не называл фамилию журналиста. Адвокат встает и начинает с вызовом говорить, что судья нарушает правила. Судья в ответ повышает голос: «Александр Михайлович, вы со мной в таком тоне если будете разговаривать, то я буду в таком же».

Он разражается гневной тирадой о том, что нарушает адвокат. У подсудимых к свидетельнице нет вопросов, но вопросы есть у судьи. Груздев просит журналиста встать и спрашивает у свидетеля, его ли она называла испытуемым.

— А вообще Голунов вам знаком?

— Нет.

— А когда вы с доктором разговаривали, он указывал данные лица, в отношении которого проводились испытания?

— Нет, он назвал фамилию и имя.

— Вы сказали, что кроме полицейских никто не приходит к вам, а что, сотрудники скорой не могут проводить освидетельствование?

— К ним принимают только по направлению, и у нас могут принимать в частном порядке на платной основе. Я имела ввиду, что на бесплатное освидетельствование приводят только сотрудники полиции.

— А может это было платное?

— Нет, это было бесплатное по направлению.

— А график работы какой у учреждения?

— Круглосуточно.

— А ваше дежурство как долго в тот день шло?

— По-моему, где-то с трех часов дня, и до девяти утра следующего дня.

Стороны возвращаются к вопросу Ляховца. Он говорит о существенных противоречиях между показаниями Голунова сейчас и на очной ставке: в суде журналист говорит, что просил позвонить «своему квартиросъемщику Дювалю», а на очной ставке утверждал, что просил позвонить своему адвокату Бадамшину.

Подсудимые и их защитники хотят исследовать в суде протокол очной ставки, судья изучает документ и отказывает в удовлетворении ходатайства.

На этом сегодняшнее заседание заканчивается, следующее состоится 1 февраля в 11:00.