В Перовском районном суде продолжается выездное заседание по делу Любови Соболь, обвиняемой в проникновении с применением насилия в квартиру, в которой мог находиться Константин Кудрявцев — сотрудник ФСБ, которого Алексей Навальный называл участником своего отравления. Процесс ведет мировая судья Инна Шилободина.

Если на предыдущее заседание Соболь привозили на машине в сопровождении сотрудницы ФСИН, то сегодня она вольна прийти в суд самостоятельно: между двумя заседаниями по «квартирному делу» Мосгорсуд изменил ей меру пресечения по «санитарному делу» с домашнего ареста на запрет определенных действий (выход из дома по ночам и использование интернета).

На первом заседании по существу Соболь установила на столе видеокамеру GoPro, чтобы снимать себя, прокурора и свидетелей обвинения: открывавшую дверь в квартиру дома по Суздальской улице Галину Субботину и ее дочь, жену Константина Кудрявцева Ирину — как выяснилось в ходе заседания, они разводятся. После представления прокурором обвинительного заключения судья обратила внимание на камеру и сказала Соболь, что не давала разрешения на видеосъемку в процессе; Соболь убрать камеру отказалась, сославшись на открытость и гласность процесса. После длительных препирательств и нескольких перерывов, в ходе одного из которых на Соболь составили административный протокол о неисполнении распоряжения судьи, оппозиционерку удалили из зала до начала прений.

Соболь немедленно объявила, что отказывается от услуг своего адвоката Владимира Воронина, и заседание должно было быть перенесено, однако судья решила не отказываться от допроса свидетелей до получения письменного отказа. За это время были допрошены Субботина и Кудрявцева, рассказавшие про серьезный моральный ущерб от появления Соболь: «Я даже кушать не могу, какой большой вред был моральный. Начиная с 8 утра — вред, вред, вред, вред моральный».

В перерыве адвокат Воронин принес письменный отказ, подписанный Соболь, но и этим документом судья не удовлетворилась, продолжив заседание; через некоторое время саму Соболь вызвали обратно в суд, чтобы она вновь подтвердила свой отказ. Судья дала подсудимой неделю на поиск нового адвоката.

Любовь Соболь и адвокат Владимир Воронин пришли в суд. Они вновь заключили соглашение.

Журналистов пустили в зал. Рядом с адвокатом Ворониным сидит пожилая женщина в белой кофте. Соболь объясняет, что это адвокат по назначению, с которой она только что познакомилась.

— Как вас зовут? — спрашивает корреспондентка «Би-би-си» Фохт.

— Сейчас суд все огласит, — говорит адвокат

— Татьяна Яковлевна Боженова, — отвечает за нее Соболь.

В зале появляются потерпевшие и судья. Последняя объявляет заседание открытым, но разобрать, что она говорит, очень сложно.

Соболь читает с листа, что отказывается от адвоката по назначению и хочет, чтобы ее интересы представлял все же прежний адвокат Владимир Воронин.

«Я хотела бы пояснить, что со своим назначенным адвокатом я познакомилась в лифте суда. Я этого человека не знаю, поэтому я считаю, что он не может представлять мои интересы по настоящему делу. Я не уверена, что он полностью знаком с материалами дела и знаком с линией защиты», — читает подсудимая.

Воронин поддерживает ее.

Адвокат по назначению: «Ваша честь, Конституция предоставляет человеку право выбирать адвоката. Я полагаю, что ее ходатайство должно быть полностью удовлетворено, а я должна быть освобождена от участия в деле», — соглашается адвокат Боженова.

В итоге судья Шилободина удаляется для вынесения решения.

Судья Шилободина возвращается в зал через двадцать минут и оглашает свое решение. Она отказывает Соболь в отказе от адвоката по назначению и продолжении сотрудничества только с адвокатом Ворониным.

В ответ Соболь снова заявляет ходатайство об отказе от услуг адвоката Боженовой. Судья говорит, что ходатайство уже рассмотрели.

Далее Соболь пытается выяснить, удалена ли она из процесса до судебных прений.

— Я хочу понять от вас четко: удалена я или нет?

— Суд вас допустил до заседания, — отвечает судья Шилободина.

— Мне было непонятно, когда это было сделано?

— Суду вопросы не задают.

Судья просит Соболь сесть, та отказывается. Она настаивает, что ее должен защищать адвокат Воронин. Шилободина объясняет, что теперь у Соболь будет два адвоката.

— Уважаемый суд я вынуждена сделать заявления, закон об адвокатской деятельности, а также кодекс об адвокатской этике не позволяет осуществлять двойную защиту, — вставляет реплику адвокат по назначению Боженова и собирает сумку. — Я вынуждена покинуть заседание в виду того, что двойная защита не разрешается.

Судья задает ей какой-то вопрос, но его не слышно.

— Уважаемый суд, я полагаю, что этот отказ, он не совсем соотносится с нормами Уголовно-процессуального кодекса и Конституцией: я не имею права защищать человека, который возражает против того, чтобы я его защищала. Поэтому я самоустраняюсь и покидаю зал судебного заседания.

— Останьтесь, пожалуйста, — просит судья.

Боженова соглашается сесть в зале.

— И вообще зачем я здесь? — говорит она про себя, зал хихикает.

Воронин просит суд о перерыве, чтобы адвокатам согласовать позицию с Боженовой. Боженова говорит, что это нецелесообразно: «Я просто должна покинуть этот процесс и не участвовать в нем».

Судья велит Боженовой садиться в зале. Заседание продолжается.

В зал вызывают свидетеля. В зале появляется мужчина средних лет в синей водолазке и серых джинсах. Это Никифоров Владислав Олегович. Ему разъясняют права.

Никифоров — тот самый курьер, с которым Соболь встретилась у квартиры Кудрявцева.

Прокурор начинает допрос:

— Когда, где, во сколько, какие событие происходили?

Курьер говорит, что не знаком с Соболь, и говорит, что ему нужно «поднять телефон», чтобы вспомнить все конкретно. Ему разрешают.

— 21 декабря в районе обеда около 12, я работаю курьером, к нам поступил заказ на нашу продукцию, по мере готовности наши курьеры возят эту продукцию. Очередь моя выпала. Я подъехал по адресу, ну, естественно, пошел к подъезду, набрал по домофону, мне открыли, следуя к лифту я увидел девушку, особенного значения не придал. Она спросила: «Вы, случайно, не в 38-ю квартиру идете?». Я говорю: «Почему вы интересуетесь?». Она говорит: «Мне муж не дает видеться с ребенком, можно с вами проехать?».

Курьер говорит, что они вышли на этаже, дверь открыла пожилая женщина. Соболь сказала, что она хочет поговорить с Константином. В руках у женщины была пицца, и Соболь, кажется, пыталась ее схватить.

— У меня сложилось впечатление, что девушка хотела в квартиру попасть, — вспоминает курьер. — Она пыталась пройти в это предквартирное пространство, в предбанничек этот.

— Что говорила потерпевшая? — уточняет прокурор.

— «Что вы делаете? Прекратите!»

— В вашем присутствии Соболь попала в квартиру или пыталась?

— Пыталась.

— В какой момент вы ушли?

— Когда началась эта возня, я подумал, что надо…

Свидетель говорит, что не может вспомнить: сидящая перед ним женщина, то есть Соболь, была там или нет. Прокурор просит огласить протокол предъявления лица для опознания.

Судья снова спрашивает мнение адвоката по назначению Боженовой насчет оглашения материалов. Боженова повторяет, что не участвует в процессе. Судья все равно приступает к оглашению.

После предъявления протокола опознания курьер говорит, что опознал Соболь как лицо, про которое он рассказывал.

Теперь сама Соболь задает вопросы:

— Видели ли вы, как я толкнула…

— Любовь Эдуардовна, по протоколу [вопросы есть]? — вмешивается судья.

— По протоколу нет. Видели ли вы, как я пыталась кого-то втолкнуть в квартиру 38?

— Протиснуться или втолкнуть?

— Втолкнуть?

— Вы хотели протиснуться и начали проталкивать женщину… — говорит курьер после некоторой паузы.

Соболь просит огласить протокол допроса свидетеля в связи с противоречиями. Она четко указывает на страницу в протоколе насчет того, пыталась ли она втолкнуть потерпевшую в квартиру. «Нет, дверь была прикрыта», — отвечал на допросе у следователя курьер.

Теперь свидетель признает, что если толкнуть потерпевшую именно в квартиру, то да, он не видел.

Также отвечая на вопросы Соболь, он говорит, что не видел, как Соболь заходила в тамбур и сама Субботина прикрывала дверь спиной.

— Видели ли вы как я угрожала применять насилие или применяла насилие? — продолжает Соболь допрос.

— Нет. Что вы понимаете под применением насилия? За руку схватить…

— Ну, я угрожала применять насилие или применяла насилие?

— Нет.

Отвечая на вопросы судьи, курьер говорит, что все происходило на лестничной клетке.

— Вы говорили, что подсудимая пыталась ее втолкнуть? — уточняет судья.

— Значит, ошибся.

— В чем?

— Ну, не втолкнуть, дверь была закрыта. При мне дверь, по-моему, не открывалась.

Судья четко задает вопрос, пыталась ли втолкнуть Соболь в квартиру потерпевшую. «Вы бы меня еще через полгода спросили, у меня сотни и тысячи клиентов», — огрызается курьер.

Прокурор просит огласить показания, данные курьером на допросе у следователя, в связи с противоречиями.

«Толкнула корпусом внутрь квартиры. Галина Васильевна просила ее не толкать», — зачитывает судья показания.

«Девушка пыталась зайти в квартиру, протиснуться <…> А Галина Васильевна пыталась ее не пускать и говорила, что вы делаете», — читает следующую выдержку Шилободина.

— Это не квартира, это предквартирное пространство, — уточняет теперь курьер.

— Вопрос не в этом. За этим исключением вы подтверждаете свои показания? — спрашивает прокурор.

— Все остальное, хватание за руки, подтверждаю.

— На момент допроса у следователя вы лучше помнили показания?

— Ну да.

— Вы подтверждаете те показания?

— Да.

Соболь обращает внимание на то, что курьер сейчас говорит, что она никого не вталкивала и не толкала, а тогда, у следователя говорил, что вталкивала и толкала. На очной ставке курьер ей сказал: «Нет, не видел. Нет, дверь [тамбура] была прикрыта».

«Я бы хотела, чтобы свидетель определился: либо дверь была прикрыта, либо открыта», — требует подсудимая.

— Смотрите, когда я возле лифта отдал продукцию, женщина пыталась вернуться в квартиру, а вы пытались протиснуться в межквартирное пространство. Невозможно протиснуться, не толкнув, — говорит курьер.

— Почему вы смотрите в телефон? — спрашивает Соболь

— Я вспоминаю. А куда мне на вас смотреть? Я вас уже видел, — уже на подсудимую огрызается курьер.

Воронин спрашивает: это вам следователь так велел сказать, что квартира была открыта? «Мне никто ничего не сказал», — упирается курьер.

Адвокат Воронин узнает, как проходил допрос, что записывал следователь, читал ли свидетель протокол. «Может быть, пробежал глазами», — припоминает курьер Никифоров. «Про квартиру я не мог говорить», — добавляет он.

Прокурор задает вопрос потерпевшей Субботиной, которая тоже находится в зале:

— Все правильно свидетель говорит?

— Да.

— У меня нет вопросов, — заканчивает прокурор, и свидетеля отпускают.

Гособвинитель хотел повторно допросить участкового из Новокосино Петра Тюлякова, которого допрашивали на прошлом заседании в отсутствие Соболь.

Тогда подсудимая заявляет отвод судье Инне Шилободиной.

«Непонятно, что происходило на прошлом заседании: то меня удаляли, то возвращали. При этом я отказывалась от услуг своего адвоката, но судья решила проводить допрос в моем отсутствии. И сейчас, как я понимаю, суд пытается прикрыть свои ошибки. На каком основании тогда провели допрос полицейского Тюлякова, на каком основании сейчас? Я считаю, что все эти хаотические действия свидетельствуют о ее пристрастности. Это бесконечный карнавал, а не судебное заседание», — говорит Соболь.

Адвокат Воронин полностью поддерживает доверительницу: «В связи с тем, что в зале суда происходит процессуальное безумие или процессуальный хаос. Сначала судья удаляет Соболь, потом возвращает. Потом не принимали отказ от адвоката, потом не принимали письменный отказ».

Он говорит, что непонятно, почему Соболь сейчас находится на заседании и почему сейчас повторно допрашивают полицейского: «Что мы будем делать с прошлым допросом?». «Я считаю, что суд собственные ошибки пытается восполнить вот этими действиями», — подытоживает Воронин.

Судья снова спрашивает адвоката по назначению Боженову.

— Я не участвую в судебном заседании — говорит она из зала.

Прокурор возражает против отвода: «Повторный допрос направлен на предоставление Соболь права на защиту».

Судья удаляется в совещательную комнату, а адвокат Боженова попросту уходит из зала.

Судья Инна Шилободина возвращается в зал. Она говорит, что никаких обстоятельств для отвода нет и отказывает в удовлетворении заявления о ее отводе.

— Ваша честь, у нас ушел адвокат по назначению. Мы можем как-то прояснить ситуацию? Вы к нему обращались во время заседания — спрашивает Соболь.

Прокурор, опаздывая, забегает в зал внезапно и тихо садится на место, Соболь делает ему замечание.

— Это вопрос не к председательствующей судье, у вас есть адвокат по соглашению, — отвечает Шилободина.

Соболь спрашивает участников процесса, согласны ли они продолжать заседание без адвоката по назначению Боженовой. «Я не понимаю. Получается, что у нас кто-то может выходить из заседания, кто-то может участвовать, кто-то не может», — возмущается Соболь.

Судья не обращает внимание на эти реплики.

Наконец, в зал заходит свидетель Петр Тюляков, участковый из Новокосино, которого уже допрашивали в отсутствие Соболь.

Отвечая на вопрос судьи, Тюляков говорит, что ранее не был знаком с Соболь.

— Где работаете, когда, во сколько, где происходило? — спрашивает прокурор свидетеля.

— Поступило сообщение, что по адресу неизвестная проникла в квартиру.

Тюляков рассказывает, что с нарядом полиции приехал на место. Субботина ему сообщила, что в квартиру проникла неизвестная, снимала все на мобильный телефон. Он передал бланк, посторонних лиц не обнаружил. В отделе зарегистрировал заявление Субботиной, там ему позвонил руководитель и сказал, что, возможно, неизвестная проникшая в квартиру находится рядом с квартирой в автомобиле.

Тогда участковый Тюляков приехал на место второй раз. Там уже были сотрудники ППС, в каршеринговой машине находились трое неизвестных, две женщины и мужчина, которые отказывались что-то пояснять и вели онлайн-трансляцию.

— Что вам пояснила Субботина относительно противоправных действий Соболь? — спрашивает прокурор.

— Неизвестная ворвалась, при этом вела видеосъемку на телефон, высказывала, хочу поговорить с Константином.

В связи с противоречиями насчет применения физической силы прокурор просит огласить материалы допроса.

Теперь Соболь допрашивает участкового:

— Вы говорите, что выяснилось, что в автомобиле находилось неизвестное лицо. Что дальше происходило?

— Сотрудники ППС, через интернет [смотрели], ваша же онлайн-трансляция была.

— Причем здесь сотрудники ППС, вы причем там?

— Мне сказали, что в машине находится Соболь.

— Ваши какие действия?

— Я подходил к водителю. Просил выйти из машины Соболь.

— Ко мне вы обращались?

— Обращался. Сказал, выйдите из машины, пожалуйста.

— Почему вы хотели, чтобы я вышла из машины?

— Для получения объяснений.

— Вы мне не говорили, что для получения объяснений.

Участковый что-то невнятно отвечает.

— Вы мне ничего не говорили! - настаивает Соболь. — То есть вы не выясняли, находилась ли в я в этой машине или нет? Как я понимаю, вы поверили в это со слов сотрудников ППС.

— Угу.

— Вы пояснили, что вы брали у Субботиной объяснения 21 декабря и, правильно ли я понимаю, что она там говорила, что ей не причинен материальный и физический вред? — интересуется Соболь у участкового Тюлякова.

— Возможно.

После расспросов в итоге участковый подтвердил, что брал объяснение Субботиной, в котором она рассказывала, что физический и моральный вред ей не причинен, и сама Субботина подписала соответствующий документ.

— Соответственно: каким образом вы поменяли свои показания? Через месяц вы рассказываете другую историю, — говорит Соболь.

Тюляков отвечает что-то едва слышное.

Соболь просит зачитать показания участкового, судья ставит вопрос на обсуждение, потерпевшие не возражают. Прокурор просит отказать.

В итоге судья соглашается с доводом прокурора, что объяснение не является доказательством, но разрешает задать вопросы свидетелю.

Соболь спрашивает, правда ли, что Субботиной не вызывали скорую. «Я сейчас точно не могу пояснить», — говорит свидетель

Он говорит, что нет, не видел скорую.

— Я предполагаю, что скорая не вызывалась.

— Можно не предполагать — прерывает свидетеля прокурор.

Слово берет адвокат Воронин, он спрашивает участкового, какие объяснения давала 21 декабря ему Субботина.

— О том, что неизвестная проникла в ее жилище

— Помните ли вы, чтобы она сказала, что ей причинили телесные повреждения или моральный вред?

— В пояснении она сказала, что испугалась.

— Но говорила, что моральный и физический вред не получила?

— На тот момент да.

Уже 22 декабря на допросе Субботина сказала, что Соболь ее оттолкнула.

— Скажите, пожалуйста, вы уведомляли кого-либо из СК, что вы проводите проверку?

— Я по данному факту докладывал своему руководителю, а там уже дальше…

На этом допрос участкового окончен.

Следующий свидетель — бритый высокий мужчина в бомбере и джинсах. Это начальник отделения участковых полиции района Новокосино Кирилл Коробков.

— Расскажите, что вам известно по данному делу? — спрашивает прокурор.

— 21 декабря заступил на работу, по адресу поступило сообщение о проникновении в жилое помещение, я спросил, кто поехал на адрес, участковый Тюляков, я позвонил, сказал, получить объяснение, так как проникновение с применением насилия.

Коробков рассказывает, что они узнали, что в автомобиле у дома находится Соболь и еще двое человек, оттуда велась трансляция. Потом на улицу из дома спустилась потерпевшая, указала, что в этой машине действительно есть люди, которые незаконно проникли в ее квартиру.

«Ну дальше уже задерживали. Сотрудники полиции неоднократно подходили, просили предъявить документы, выйти. При этом сотрудники были все в форме, машины все расписные», — вспоминает Коробков.

Длилось это все три часа, потом Соболь сама вышла, он подошел к ней, представился, посмотрел ее документы и попросил пройти с ней в полицию. Соболь отказалась и начала «всячески его отталкивать».

«После чего все репортеры начали на нас все подходить, я аккуратно взял Любовь за ручку и проводил ее в автобус», — говорит Коробков.

В отделе на активистку составили протокол

— Тюляков сразу по телефону сообщил, что проникновение с применением насилия — спрашивает прокурор?

— Да, да, сразу, толкнула, — отвечает Коробков.

— Вы определитесь, 19.3 КоАП (неповиновение полиции) или под ручку вы меня вели? — вмешивается Соболь.

— Ну, неповиновение.

— Вы ознакомлены со статьей 19.3, вы ознакомлены с содержанием?

Прокурор просит снять вопрос как не относящийся к сути дела.

— Мы рассматриваем дело о проникновении в жилище, а не о неповиновении, — говорит прокурор.

— А зачем вы вообще его позвали сюда? — спрашивает Соболь

Судья все же снимает вопрос.

— Кто вам сообщил о том, что было применено насилие? — спрашивает Соболь

— [Участковый] Тюляков.

— Почему ни в одном материале дела, документе 21 декабря не было зафиксировано слов «насилие», «угроза применения насилия» или «физический или материальный вред причинен потерпевшим»? Почему ни в одном документе не было отражено, что было применение насилия?

— Со слов Тюлякова, заявитель говорит, что да, применялась физическая сила, — мнется полицейский.

Соболь говорит, что в объяснениях этого нет: «Либо у вашего коллеги шизофрения, либо физическая сила не применялась».

У Соболь больше нет вопросов.

Допрос продолжает адвокат Владимир Воронин:

— Скажите, пожалуйста, Субботину кто-то приглашал, чтобы она вышла [спустилась к автомобилю опознать Соболь]?

— Ну, с полицейскими она вышла.

Полицейский Коробков говорит, что вместе с силовиками она подошла к машине, указала на Соболь и ушла. «Я далеко стоял, что говорила Субботина, я дословно не могу сказать», — отмечает свидетель.

— Я правильно понимаю, что вам передали информацию, что она узнала человека, который заходил к ней?

— Не узнала, а идентифицировала.

— В чем разница? — интересуется адвокат.

— Ну похожа.

Защитник просит огласить материалы, где свидетель говорит, что Субботина указала на Соболь как на лицо, совершившее преступление.

Судья зачитывает этот отрывок, в котором Субботина указала на Соболь как на лицо, совершившее преступление.

— Еще вопрос. Скажите, пожалуйста, в соответствии с законом дела о незаконном проникновении они кому [по подследственности] относятся?

— СК.

— Вы сообщили СК, что незаконное проникновение [произошло]?

— Дежурный уведомил.

— Были ли какие-то документы составлены по опознанию? — спрашивает адвокат Воронин.

— Не знаю. Я лично не составлял, я занимался административным правонарушением, — говорит начальник участковых Коробков.

— Вы какие-то документы по делу лично составляли? — спрашивает судья.

— Нет.

Свидетеля отпускают.

Следующий свидетель — Александр, чья фамилия неизвестна, сотрудник отдельного батальона ППС по Восточному округу Москвы, который участвовал в задержании Соболь, когда та сидела в каршеринговой машине.

— Александр Владимирович, свидетелем каких событий вы являетесь? — спрашивает прокурор

Свидетель говорит, что его с коллегами отправили на помощь. На месте стало известно, что некие лица пытались проникнуть в квартиру. Эти люди сидели в каршеринге, полицейские неоднократно просили выйти, но их не слушали. Вокруг были репортеры, из машины велась съемка. Потом Соболь сама вышла из машины, ее проводили до автобуса и увезли. Задерживал Коробков. «Я помогал, за руку взял», — уточняет свидетель.

— Вышла самостоятельно, почему 19.3 КоАП (неповиновение полиции) был составлен протокол? — спрашивает Соболь

— Наверное, потому что вы неоднократно отказывались выйти.

Соболь препирается насчет 19.3 КоАП.

— Вы видели происходящее в квартирах 37-38?

— Нет, я там не был.

— А что вы тут вообще делаете? — удивляется подсудимая. — Мы сейчас опросим всех свидетелей ОВД Новокосино, это искусственно затягивает процесс, хотя они ничего не видели, сказать не могут.

— Они всего лишь подтверждают, что вы находились у подъезда — говорит прокурор.

— Находиться у подъезда — это не преступление — парирует Соболь.

Соболь пытается сказать, что она сама вышла, не скрывалась, ее незаконно задерживали, составили протокол по статье 19.3. Прокурор и судья ее прерывают, говорят, что надо по настоящему делу спрашивать.

Подсудимая отвечает, что невозможно опрашивать по делу, если свидетель ничего не видел.

Полицейский же говорит, что видел Соболь с 16 до 19.15 в машине. Она там вела трансляцию.

— Откуда вы узнали, что это была я?

— Потому что я достал [телефон], смотрел трансляцию — раздражается полицейский.

Свидетеля отпускают.

В зал зовут следующего свидетеля, коллегу предыдущего по ППС — это Кауров Андрей Викторович. Он в спортивных штанах и куртке.

Кауров говорит, что 21 декабря 2020 года с трех дня до 23:00 заступил на работу, в 17 часов позвонил руководитель, сказал, что в одной из квартир по Суздальской улице проникновение и на данный момент было необходимо оказать помощь, так как подозреваемая находилась около дома в автомобиле и на это лицо указала потерпевшая. Нужно было подъехать и оказать помощь.

«Дальше там находились журналисты, очевидцы. Находился вблизи машины и охранял общественный порядок. Где-то в семь часов из задней левой двери вышла гражданка Соболь, к которой пришел Коробков, показал удостоверение. Так как находился далеко, не рассмотрел. Соболь увезли в отделение», — вспоминает полицейский события того дня.

Кауров говорит, что сторожил автомобиль какое-то время, по прибытии следственно-оперативной группы, направился в квартиру, чтобы опросить Субботину.

— Кого именно опрашивали, что пояснили? — спрашивает прокурор.

— Фамилии точно вспомнить не могу. Женщина и ее дочь.

— Они тут находятся?

— Ну, конечно, — отвечает он, видимо, имея в виду Субботину с дочерью.

— Кто что пояснил?

Свидетель вздыхает.

— Если так вспоминать, со слов Субботиной, она находилась дома утром, ей позвонили в звонок, она подошла к двери, но глазок был чем-то закрыт, по ногам она насчитала трех человек, естественно дверь не открывала. Позже уже дочь подошла к домофону, ей сказали, что из какой-то службы, точно не могу сказать, она решила подозрительно и не стала открывать. Через 10 минут к двери подошли в халатах, она не открывала.

Потом он рассказывает, как Субботина встречала курьера. «Когда она открывала дверь, там был курьер и гражданка, которая требовала с Константином поговорить», — рассказывает полицейский.

«Женщина настырная была, получается, схватила за руку, за левую вроде, втолкнула, забежала в квартиру и при этом снимала все на телефон», — говорит свидетель, оговариваясь, что времени много прошло.

Соболь задает вопрос:

— Вы же по документам Субботину вообще не допрашивали?

— В смысле?

— Вы опрос Субботиной по документам не проводили. Его делал ваш коллега. Ни одного письменного документа нет. У вас рапорт или письменные объяснения были по этому поводу?

— Были.

— Почему их не было в материалах? — допытывается подсудимая.

Прокурор ее перебивает и говорит, что полицейский опрашивал Кудрявцеву, а не Субботину.

— Скажите, пожалуйста, вы кого опрашивали? — спрашивает уже адвокат Воронин.

— Субботину и Кудрявцеву, но может я путаю что-то… — заминается свидетель.

— Хорошо. Поясните, пожалуйста, Субботина пояснила вам то, что вы рассказали?

— Ну да.

Соболь возвращается к вопросу, почему в материалах нет истории, которую он рассказал [о толкании].

— Должна быть — настаивает свидетель.

— Нет, нету.

Воронин просит огласить показания Каурова в полном объеме.

Судья зачитывает показания участкового уполномоченного свидетеля, но их невозможно расслышать из-за тихого голоса судьи и проезжающих за окном грузовика или автобуса.

— Те, что показания сейчас огласили, верные показания? — спрашивает защитник Воронин.

— Да, — отвечает свидетель Кауров.

— Смотрите, вы опрашивали Кудрявцеву?

— Опрашивал.

— А 21 декабря или 22 декабря вы Субботину опрашивали?

— Опрашивал. Не могу сейчас вспомнить, я много документов писал.

— А вы эти объяснения, куда дели?

— Передал их начальству.

— Вы их передали с каким-то рапортом?

— Не помню.

Далее судья зачитывает, что же Кудрявцева рассказала полицейскому.

— Вопрос простой, сейчас оглашаются пояснения, они очень объемные и они были даны в январе. В декабре вы брали объяснения и они не занимали листок. Там ничего этого нет — говорит Соболь.

Судья снимает вопрос.

— Вы показания свои подтверждаете? — спрашивает прокурор.

Отвечая на вопрос судьи, свидетель говорит, что показания, которые он давал следователю, лучше помнил. Этого свидетеля тоже отпускают.

Зовут свидетеля Елизарову. «Елизаровой нет», — говорит, уходя, полицейский.

Выясняется, что ее и правда нет. Прокурор считает ее показания несущественными и просит продолжить процесс без нее. Воронин говорит, что им нужны показания свидетельницы, потому что она, будучи следователем МВД, занималась следственными действиями по делу о незаконном проникновении, хотя не имела на это права. Защита настаивает на ее допросе.

Прокурор просит минуту перерыва и выходит из зала с телефоном.

Прокурор возвращается и сообщает, что свидетельница Елизарова в отпуске. У меня по свидетелям все — говорит тогда прокурор. Просит посмотреть видео.

Воронин настаивает на вызове сначала свидетельницы и заявляет ходатайство. Но судья не соглашается.

Сперва прокурор просит огласить письменные материалы, а потом посмотреть видео. Одним из первых оглашают протокол осмотра тамбурной двери, потом фототаблицы с места происшествия.

Судья по просьбе прокурора и Соболь объявила перерыв на 15 минут.

Перерыв закончился. Судья возвращается к письменным доказательствам: различные заключения экспертов об отпечатках, клетках эпителия и прочем.

Прокурор перечисляет и показывает изъятые вещдоки: ручки из ванной комнаты, два черных сапога, пробирки, вероятно, с биоматериалами, очки, перчатки, респираторы, дверной глазок.

Теперь прокурор переходит к справке Субботиной о том, что она обратилась к травматологу и ей выставлен диагноз «сдавливание мягких тканей левого предплечья». Справку выдала городская поликлиника 69 только 30 декабря, то есть через 9 дней после инцидента. В свою очередь судмедэксперт счел, что Субботина получила вред средней степени тяжести.

Следом прокурор описывает видео, снятое, вероятно на камеру Соболь или ее соратников, в котором запечатлено, как она пытается попасть в квартиру Кудрявцева.

С письменными материалами закончено. Теперь в зале будут смотреть видеозаписи. Участники процесса и слушатели смотрят видео, снятое Соболь из машины у дома Кудрявцева. «Полицейский ломится к нам в окно», — рассказывает Соболь на ролике.

После заминки с дисками и ноутбуком, наконец, включают то же видео, что описывал ранее прокурор. На нем Соболь пытается попасть в квартиру Кудрявцева. После склейки показывают сюжет о задержании Соболь. Потом фрагмент «Навальный LIVE», который ведет Соболь.

Прокурор говорит, что смотреть весь ролик не будем. «Нет, давайте смотреть все! Ваша честь, это ролик является полным доказательством по делу», — настаивает Соболь.

Судья напоминает, что сейчас доказательства представляет сторона обвинения и Соболь может показать ролик во время выступления защиты. В итоге видео прерывают.

Теперь демонстрируют видео с подъездной камеры. На записи Соболь заходит в подъезд. Показывают еще несколько записей разного времени. На одной из записей мелькает мужчина, похожий на курьера.

Соболь язвит, что, конечно, эти увлекательные видео, наверное, очень важны, но ей нужно в 8 вечера быть дома по другому уголовному делу — по «санитарному делу» ей избрали запрет определенных действий, который обязывает ее находиться дома после 20:00. Она просит отложить заседание. В качестве подтверждения Соболь показывает браслет, который фиксирует, когда она переступает порог квартиры.

Подсудимая напоминает, что пришла в суд раньше всех. «Я все восемь часов, как положено, отсидела, чтобы не было проблем со следователем», — сетует она.

Судья тогда просит решение о мере пресечения, но Соболь отвечает, что его не выдали ей на руки.

«У меня в квартире установлено контрольное устройство, — подчеркивает подсудимая. — Я бы не хотела ужесточения меры пресечения по другому уголовному делу». Соболь передает ходатайство судье.

Потерпевшая Субботина не возражает против переноса: «Если надо, значит надо».

Прокурор просит перерыв, чтобы проверить, какие ограничения наложили на Соболь. Судья дает пять минут перерыва.

Гособвинитель выходит в коридор сделать звонок.

Соболь встает и уходит из зала.

Прокурор возвращается в зал и снова выходит.

В зале появляется судья Шилободина. Возвращается и прокурор. Он говорит, что нет оснований не доверять Соболь. В итоге судья откладывает заседание на завтра на 10:00, так и не прокомментировав самовольный уход подсудимой.