2 мая 2022 года Кольцов бросил два коктейля Молотова в два автозака, стоявших на площади Революции. От одного автобуса бутылка отскочила, а второй все же загорелся. Спустя полторы минуты пожар в автобусе потушили. На его ремонт впоследствии потратили 61 900 рублей. Кольцов компенсировал эти траты.
Специалист-взрывотехник со стороны защиты провел исследование по делу — он пришел к выводу, что действия Кольцова не могли привести к гибели сотрудников Росгвардии, даже тех, кто мог находиться внутри автобусов. Эксперт указал, что Кольцов кинул обе бутылки в противоположные от дизельного бака углы автобуса, поэтому угрозы взрыва не было. Суд не принял это исследование в качестве доказательств.
46-летний Кольцов — выпускник философского факультета РГГУ, реконструктор, создатель квестов для детей и взрослых. У него трое детей: старшему десять лет, среднему шесть, а младшему сейчас нет и двух лет — на момент ареста отца ему было девять месяцев.
По словам москвича, он хотел совершить символический поджог в знак протеста, не планируя причинить кому-либо вред, но сторона обвинения настаивала, что целью Кольцова было именно покушение на убийство.
Кольцов находится в СИЗО уже больше года. Обвинение квалифицировало действия мужчины как покушение на убийство сотрудников и умышленный поджог имущества. Первая статья предполагает наказание вплоть до пожизненного, вторая — до пяти лет принудительных работ либо лишение свободы на тот же срок.
Суд присяжных рассматривает дело с 10 мая.
«У меня сложилось впечатление, что свобода собраний в нашей стране существенно ущемлена. Я вижу в этом серьезную угрозу для будущего нашей страны, потому что таким образом народу не указать власти на их ошибки, а не ошибается тот, кто ничего не делает, — объяснил свои действия Кольцов во время одного из заседаний суда. — Осознавая это и испытывая сочувствие к тем, кого арестовывают за то, что они реализовывают свое законное право, а также из-за неготовности выйти с заткнутым ртом, я пришел к идее отдельной протестной акции — ненасильственной, но силовой, чтобы высказаться достаточно громко, привлечь внимание властей и общественности к проблеме».
Выступая в суде, сотрудники Росгвардии не смогли точно сказать, сколько силовиков находилось на площади в момент поджога.
Так, водитель одного из автозаков насчитал только шесть человек, а заместитель командующего взводом говорил о 14 человек. В обвинительном заключении при этом сказано, что Виталий Кольцов покушался на жизнь 12 сотрудников Росгвардии.
Двое других свидетелей-омоновцев в суде говорили, что оказались заперты в отсеке для задержанных, внутри другого автобуса (который даже не загорелся) — по их словам, там они решили отдохнуть и выпить чаю. При этом на допросах в Следственном комитете оба говорили, что в момент нападения были снаружи автозака.
Выступая перед присяжными, прокурор Роман Занездров убеждал их, что целью нападения были именно росгвардейцы, «но никак не автозак». Прокурор подчеркнул, что Кольцов в суде прямо подтвердил: он хотел устроить акцию протеста и привлечь к ней внимание окружающих.
Обвинение настаивало, что Кольцов, «одержимый идеями оппозиции», приготовил бутылки с зажигательной смесью, «прибег к конспирации», наполнив бутылки бензином в лесу, приехал в центр Москвы и там подошел к автозакам «с тыльной стороны». А значит, покушался на жизнь сотрудников ОМОН.
Прокурор Эльвира Зотчик к прочему решила напомнить присяжным, что их решение не окончательное и может быть отменено в случае апелляции — это возмутило даже судью Виталия Белицкого.
Зотчик убеждала присяжных, что Кольцов не заслуживает снисхождения: «Снисхождение — это такая вещь, которую нужно заслужить, хотя бы раскаяться. Никакого раскаяния лично я не видела».
Тем не менее 6 июня коллегия присяжных отказалась признавать виновным 46-летнего Виталия Кольцова в покушении на 12 бойцов Росгвардии. При этом его признали виновным в умышленном поджоге автозаков. Большинство присяжных сочли, что мужчина заслуживает снисхождения.
Адвокат Алан Гамазов сразу после вердикта потребовал рассмотреть вопрос о мере пресечения. Но судья отказался, сославшись на позднее время.
Рассмотрение дела против Виталия Кольцова в течение месяца проходило в разных залах Мосгорсуда — в зависимости от того, какой вместительный зал для коллегии присяжных был свободен в конкретный день. Но обсуждение вердикта будет проходить в «домашнем» зале судьи Виталия Белицкого, где он обычно рассматривает уголовные дела.
В зал завели Кольцова. Следом зашел его адвокат Алан Гамазов. Перед заседанием он сказал, что защита намерена просить квалифицировать действия Кольцова как вандализм. Второго адвоката, Дмитрия Алексеева, сегодня не будет.
Прокурор Эльвира Зотчик тоже на месте.
Жена Кольцова Ирина заняла ближайшее к нему место и не отрываясь смотрит, как тот читает документы от адвоката Гамазова.
Также на заседание пришли пять журналистов и 15 слушателей — они обсуждают, что зал, в котором сегодня будут обсуждать вердикт, очень маленький. Перед началом одна из слушательниц попросила секретаря судьи Белицкого перенести рассмотрение в зал побольше. Та ответила, что этого делать не будут. В итоге в зал помещаются почти все желающие — кроме пары слушателей.
Судья Виталий Белицкий открывает заседание.
Он говорит, что сегодня на заседании присутсвует представитель потерпевшей стороны — Росгвардии по гражданскому иску. Это мужчина в гражданской одежде около прокурора Эльвиры Зотчик.
«Какие у сторон предложения?» — начинает судья обсуждение.
Адвокат Гамазов сразу возвращается к вопросу о мере пресечения, который не успели рассмотреть неделю назад. Он просит отпустить своего подзащитного из-под стражи, так как состав преступления о покушении на жизнь сотрудников ОМОН не нашел своего подтверждения в вердикте присяжных.
«Ушла особая тяжесть преступления», — говорит адвокат о вердикте, почеркивая, что теперь его подзащитный обвиняется только в уничтожении имущества. Он отмечает, что содержание под стражей более года ранее не судимого человека, который признал вину (в поджоге) и компенсировал вред — это «совершенный нонсенс». Он просит назначить Кольцову подписку о невыезде или просто не назначать меру пресечения.
В суд явился свидетель, который готов подтвердить, что возьмет Кольцова на работу.
Прокурор Зотчик считает ходатайство защиты преждевременным, так как суд еще не оценил вердикт присяжных.
Она отдельно отмечает, что если бы присяжные действительно признали Кольцова невиновным и написали это в вердикте, того освободили бы незамедлительно согласно закону.
«Он просто от нас скроется», — заканчивает Зотчик свое выступление.
Судья Белицкий решает сначала допросить по поводу изменения меры пресечения свидетеля, который готов взять Кольцова на работу.
Это Валерий Кизилов, гендиректор образовательного проекта Lesson Prime. На его сайте говорится, что это центр изучения китайского и английского языков.
Кизилов рассказывает суду, что он уже присутствовал на процессе как обычный слушатель. Прокурор Зотчик сразу же реагирует и просит вывести его из зала.
Судья Белицкий отвергает ее довод и не считает этот факт препятствием — Кизилов рассказывает не об обстоятельствах дела, а о личности Кольцова.
Начинается допрос свидетеля. Он говорит, что знает Кольцова больше десяти лет как очень творческого, эрудированного и обязательного человека с системным мышлением.
Кизилов, по его словам, не помнит такого, чтобы Кольцов нарушал данное обещание.
Он знает, что Кольцов работает сценаристом игр, сам Кизилов раньше занимался этим же, и Кольцов, по словам свидетеля, советовал ему специалистов-разработчиков.
По просьбе судьи адвокат Гамазов переходит к сути:
— Готовы ли вы взять его на работу?
— Да, я хотел бы это сделать. Я приглашаю его как сценариста для разработки игр.
— С окладом?
— Да.
— Лично поручиться готовы?
— Готов поручиться лично.
После судья Белицкий удалился для решения о мере пресечения.
Начинается обсуждение последствий вердикта.
Прокурор Эльвира Зотчик начинает зачитывать материалы дела по конкретному причиненному ущербу и по характеристике личности Кольцова.
Кольцов и его адвокат Гамазов не увидели смысла заново перечитывать должностые инструкции омоновцов, но судья Белицкий к ним не прислушался. Прокурор Зотчик читает однотипные документы.
Материалы, которые неспеша перечисляет Зотчик, это документы на автозаки, строевые записки, справки о несении службы и прочие формальности.
Когда она в очередной раз произносит содержание справки, данной одному из потерпевших в том, что он действительно служил в ОМОН, даже судья Белицкий заметно теряет интерес к происходящему.
Примечательно, что, как и рассказывала защита Кольцова, сразу после поджога автозаков справку о службе в тот день выдали только одному омоновцу — Александру Федяеву. Документы остальных появившихся потом в деле потерпевших датированы осенью-зимой 2022-2023 годов, спустя почти полгода после нападения.
Согласно судебной экспертизе, которую зачитывает прокурор, Кольцов не страдает никакими психическими расстройствами, которые мешали бы привлечь его к ответственности.
В поведении Кольцова психиатры отметили «демонстративность, театральность, стремление оказаться в центре внимания, подчеркивая свою незаурядность и настойчивость», читает Зотчик.
Прокурор Эльвира Зотчик закончила перечисление трех томов.
В числе последних материалов — данные о привлечении Кольцова к ответственности за правонарушения: штрафы и аресты за неповиновении полиции (2017 год) и за нарушение правил проведения митинга (2019 и 2021 годы). После этого его поставили на учет.
На неторопливое перечисление материалов дела у Зотчик ушло более 40 минут. Она разглядывала и читала справки и выписки так медленно, будто видит их впервые.
Представитель Росгвардии Дмитрий Даев просит приобщить справку «о судьбе автозака». Адвокат Гамазов отмечает, что на документе нет печати, сумма ущерба там не указана, поэтому он против приобщения.
Судья Белицкий все равно приобщает справку, в которой сказано, что из-за простоя этого автозака во время ремонта нагрузку по службе пришлось перераспределить на другие машины. По просьбе адвоката Гамазова представитель Росгвардии Даев говорит, что конкретной суммы дополнительных расходов они не считали.
— Почему не заявляли амортизационных расходов?
— Не было необходимсости.
— Не планируете взыскивать?
— Не планируем.
— Кольцов полностью удовлетворил ущерб?
— Ущерб полностью погашен.
Дмитрий Даев заявляет в суде, что Росгвардия отказывается от гражданского иска в полном объеме.
При это ведомство настаивает на то, что ущерб был значительным, несмотря на малую сумму (61 900 рублей), так как пришлось сократить количество несущих службу нарядов.
Прокурор Зотчик просит Даева уточнить, сколько всего таких машин у Росгвардии в Москве. «Штук 20, может» — неуверенно отвечает он.
Адвокату Гамазову интересно, почему Росгвардия все равно считает ущерб значительным. Судья Белицкий не позволяет дать на него ответ.
Гражданский иск Росгвардии к Виталию Кольцова прекращен, так как тот полностью компенсировал ущерб.
Судья Белицкий задает неожиданный вопрос. Из материалов дела он не понял, как же нашли в лесу закопанную канистру с бензином.
Кольцов радостно рассказывает, что сам решил рассказать об этом следователю, после чего они вместе выехали в Алешкинский лес и откопали ее.
Тогда судья просит обвиняемого подробнее описать, как еще он помогал расследованию. Кольцов рассказывает, что все делал добровольно, подробно описывает действия и называет свою помощь существенной.
Начинаются прения сторон.
Прокурор Эльвира Зотчик считает, что своим вердиктом присяжные признали Кольцова виновным в нападении на автозаки и омоновцев. Она настаивает, что Кольцов посягал на жизнь сотрудников правоохранительных органов, несмотря на исключения, которые сделали присяжные.
Зотчик уверена, что умысел Кольцова на убийство омоновцев доказан, так как присяжные решили, что он бросал бутылку и в автозаки, и в омоновцев.
Она просит назначить ему по статье 317 УК — о покушении на убийство омоновцев — 18 лет лишения свободы. По статье 167 УК — о поджоге автозаков — назначить 3 года.
Окончательно назначить 19 лет 6 месяцев лишения свободы в колонии строгого режима.
Кольцов в прениях повторяет, что своим поступком выражал сочувствие тем, кого неправомерно задерживают на мирных акциях. Он просит суд учесть, что у него трое малолетних детей.
Адвокат Алан Гамазов говорит, что присяжные признали своим вердиктом недоказанным покушение на жизнь сотрудников ОМОН. Он полагает, что таким образом состав статьи 317 УК не нашел своего подтверждения.
Что касается поджога автозака, защитник также считает неверной статью об умышленном повреждении имущества (167 УК). Эта статья, по словам Гамазова, почти идентична статье о вандализме (214 УК), в которой также описана порча имущества.
Гамазов обращает внимание, что вандализм — именно преступление против общественной безопасности и порядка.
Кольцов сам подчеркивал, что стремился к эффектности, а не эффективности своей акции. На преступлении против общественного порядка настаивало и гособвинение.
Подытоживая Гамазов просит переквалифицировать действия Кольцова на часть 1 статью 214 УК о вандализме, которая предусматривает лишь до трех месяцев ареста.
Адвокат просит учесть все смягчающие обстоятельства и полное возмещение вреда, но оставляет вопрос о наказании на усмотрение суда, так как Кольцов уже «пересидел практически на год» упомянутые в статье 214 УК три месяца.
Алан Гамазов также подробно останавливается на том, что Росгвардия сегодня вновь заявила о значительном ущербе. Защитник напомнил, что значительность эта не была доказана стороной обвинения, а сегодня представитель Росгвардии ничего пояснить не смог.
После объявляется перерыв на 10 минут.
Виталий Кольцов выступает с последним словом.
— Уважаемый суд, сначала у меня был порыв попросить отложить заседание, чтобы я переподготовил последнее слово с учетом неожиданной позиции обвинения, но потом решил не выступать с такой просьбой.
Просто хочу одним предложением отметить свое недоумение по поводу позиции обвинения, просто проигнорировавшего вердикт присяжных вместо того, чтобы постараться формально и изящно отменить его в апелляции, как я расчитывал.
Последнее слово я продолжу с того момента, откуда не смог озвучить перед присяжными в силу процессуальных ограничений. В прошлый раз я остановился на тезисе, что решил отказаться после выхода из тюрьмы от любой общественно-политической активности. Я в сущности никогода и не хотел быть политическим активистом. Мне есть чем заняться в жизни, у меня семья, трое детей, которыми я активно занимаюсь. Занимался до того, как оставил их столь прискорбным образом. У меня интересная работа, я разрабатываю развлекательные и познавательные игры. Не компьютерные, а для живого общения в небольших компаниях. Ролевые квесты, текстовые квесты, настольные игры.
Если удавалось выкроить время, занимался множеством разных хобби вдобавок к тому. Из чего можно отметить, например, экологические инициативы. Ну, например, нанесение на портале «Антиборщевик.ру» мест произрастания вредного растения борщевика в целях его дальнейшего уничтожения. Или на портале мэрии Москвы «Наш город Москва» отметку мест, где деревья слишком тесно закатаны в асфальт, из-за чего могут засохнуть. С тем, чтобы мэрия в дальнейшем благоустроила.
Зимой мы с другими родителями строили в парке большую снежную крепость для детей.
Иногда я пишу стихи. В качестве дополнительной характеристики личности могу прочитать что-то небольшое — по крайней мере, на первом допросе я так и поступил, но если суд считает это крайне неуместным, то он может меня остановить, — говорит Кольцов.
— Вы выступаете здесь не на поэтической площадке, — возражает судья Белицкий.
— То, что в мои 46 лет у меня первая судимость, показывает, что в принципе я могу держать себя в руках, и если один раз сорвался, можно поверить, что в дальнейшем этого не произойдет, — продолжает Кольцов. — Основная просьба к суду у меня: не судить за то преступление, которого я не совершал. Дополнительная: по возможности приговорить меня за повреждение имущества приговорить меня к отбыванию наказания а колонии-поселении. Это позволило бы мне чаще видеться с семьей.
Приговор вынесут завтра: 14 июня в 9:45.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке