В середине дня 21 марта 2016 года пенсионерка из кубанского Апшеронска Людмила Литасова смотрела телевизор. Раньше она часто гуляла, но теперь из-за проблем с ногами почти не выходит из квартиры. От экрана ее отвлек звонок мобильного телефона. Звонил адвокат Алексей Аванесян. С ним Людмила Петровна была знакома уже больше трех лет — со дня смерти ее сына Аванесян бесплатно помогал пожилой женщине в юридических вопросах. «Здравствуйте! Вы готовы сегодня забрать голову? Нужно ехать в Белореченск, наконец-то нашли там ее в вещдоках», — прозвучало в трубке.

Один раз, больше двух лет назад, Людмиле Петровне уже обещали вернуть череп Максима, пропавший после того, как тело сына забрали на экспертизу. Тогда по просьбе родителей погибшего в морг в Краснодаре отправилась знакомая журналистка. То, что ей отдали, даже издалека не было похоже на человеческий череп: «Мелкие кусочки костей темно-коричневого цвета в порванном целлофановом кульке». Забрать пакет значило признать его содержимое останками их сына. Литасовы в это верить отказывались. Тело пришлось хоронить без головы.

Зная эту предысторию, несложно понять, почему Людмила Петровна не сразу поверила, что на этот раз череп действительно нашелся. Ее муж, 64-летний Николай Иванович, был на работе — после гибели сына пенсионеру пришлось снова устроиться водителем большегруза, чтобы оплачивать адвокатов по соглашению, работавших над делом помимо Аванесяна. Поговорив с женой по телефону, он перезвонил Аванесяну и договорился встретиться на следующее утро у здания межрайонной прокуратуры в соседнем Белореченске, чтобы забрать череп, а затем набрал другу погибшего сына — попросить выкопать для головы яму в могиле Максима. Объяснять, где она находится, Литасову-старшему не пришлось: в первые несколько дней после смерти сына друзья погибшего, в основном — те, кто воевал с ним в Чечне, круглосуточно дежурили на могиле, ожидая разрешения на проведение экспертизы в краевом центре криминалистики.

Ждать сотрудника прокуратуры Николаю Ивановичу и адвокату Аванесяну пришлось несколько часов. По итогам долгих поисков им ответили, что произошла ошибка — череп уже успели увезти в Белореченский следственный отдел Следственного комитета. Там Литасову-старшему сказали, что все это время голова его сына якобы пролежала в комнате для вещдоков, а задержку в выдаче останков длиною более чем в три года объяснили путаницей с документами.

Забрав коробку, Николай Иванович не стал заезжать домой и сразу отправился на кладбище. Углубление в изголовье разрытой могилы уже было готово. Положив туда череп, у которого отсутствовал фрагмент в области левой глазницы, немолодой мужчина засыпал его землей. На этом в истории гибели Максима Литасова можно было бы поставить точку, если бы покойника не решили судить. Причем, как окажется позже, дважды.

Иллюстрация: Майк Че

Приквел. Дом в Липовом переулке

32-летний уроженец Апшеронска — городка на северном склоне Кавказского хребта, окрестности которого в путеводителях называют «кубанской Швейцарией» — Максим Литасов погиб 24 января 2013 года. В ту ночь он, рослый ветеран Второй чеченской войны, отправился на охоту в ближайший лес, а рано утром вернулся домой с небогатой добычей — двумя тушками енотов. Отдохнув, Максим позвонил бывшей жене и пообещал погулять с их четырехлетней дочкой (она живет с матерью), встретился со своим кумом, а затем — со знакомым, который захотел купить одного из убитых енотов. Расставаясь с ним, Литасов сказал, что отправляется искать колышки, которые нужны были для свежевания второй тушки. В то утро ни люди, с которыми встречался Максим, ни случайные свидетели не заметили в его поведении ничего странного. Однако следствие утверждает: в середине дня он припарковался в Липовом переулке, а спустя какое-то время, вооружившись топором, ворвался в дом незнакомых ему пожилых супругов Таравковых с криком «Смерть!».

Со слов 63-летней Любови Таравковой, увидев топор, она попыталась выхватить его из рук незнакомца, а когда агрессор попробовал нанести ей удар по голове, закрылась руками. На крик прибежал ее муж, 64-летний Игорь Васильевич. По утверждению пенсионера, он схватился за правую руку нападавшего, однако это его не остановило.

Судя по показаниям пожилых супругов, в этой схватке им невероятно везло: сначала Таравкова закрыла свою шею от лезвия топора рукой, а затем успела подставить другую руку под удар, когда Литасов попытался обрушить его на голову Игоря Васильевича. «Мужчина прерывисто кричал: "Убью отца, дочь, жену, а потом всех вас!"», — протокол первого допроса Любови Анатольевны изобилует красочными деталями. Третья попытка нанести удар, утверждают супруги, стала для высокого, но, судя по их показаниям, крайне неуклюжего бывшего десантника роковой — по их словам, топор «зацепился» за дверь, чем и воспользовались проворные пенсионеры.

«[В этот момент] я подскочил к мужчине, схватил его спереди, прижав к себе, [а супруга] cхватила его сзади. Тот с усилием вырвался и протащил нас ко входу в прихожую, где имеется двустворчатая дверь со стеклянными вставками. В какой-то момент мужчина […] замахнулся на меня топором, однако ему помешала створка двери, о которую тот зацепился топором и разбил стекла», — говорилось в первоначальных показаниях Таравкова.

В ходе дальнейшей борьбы, утверждали супруги, ворвавшийся к ним мужчина запнулся ногой о палас и упал. Игорь Васильевич лег на нападавшего, а Любовь Анатольевна попыталась отобрать топор, который Литасов удерживал свободной рукой, согнув ее в локте. Но отдавать оружие нападавший не торопился — даже несмотря на то, что, как уверяют Таравковы, пытаясь удержать его, он задевал лезвием собственную голову. Когда пожилой женщине наконец-то удалось вырвать топор, ее муж скомандовал: бей. Тогда, гласит обвинение, «от безысходности и от отсутствия времени на раздумывание и отыскание какого-либо другого предмета, которым можно было бы ударить Литасова, не причинив ему столь тяжкие повреждения», она подобрала отброшенный топор и дважды ударила незваного гостя обухом по голове.

По словам Таравковой, когда Литасов перестал оказывать сопротивление, она достала окровавленный мобильный телефон, попыталась набрать 02, но связь не установилась. Тогда женщина позвонила Борису Аристову, который живет в соседнем доме и закричала: «Боря, на нас напали!». На первом допросе пенсионерка рассказала, что трубку сначала взяла жена соседа, которая передала телефон самому Аристову; затем сосед якобы пришел на их участок, где Игорь Иванович попросил соседа остаться с ним, чтобы удерживать нападавшего, пока Любовь Анатольевна искала помощь. Из показаний самого Аристова следует, что он не говорил по телефону с Таравковой, а сразу выбежал на соседский участок, предположив, что у ее мужа плохо с сердцем; там он встретил пенсионерку — «всю в крови» — с порога объяснившую: «Заскочил к нам мужик с топором, порубил мне руки! Они оба там в доме, надо Игорю помочь!».

Потом, говорила пенсионерка, она позвонила своему 42-летнему сыну — полицейскому Игорю Таравкову — и сказала: «Вызывай милицию, скорую помощь, на нас напали!». Согласно показаниям сотрудника ГИБДД, звонок застал его за рулем. На место происшествия Таравков-младший, согласно протоколам его допроса и показаниям родителей, приехал раньше своих коллег и медиков. Во дворе, утверждал Таравков, он увидел мать, прижимавшую к груди окровавленную руку, и соседа, а в доме — чье-то тело, верхом на котором сидел Игорь Васильевич. Тогда полицейский отправил соседа в дом и попросил его помочь отцу удерживать якобы еще живого Литасова, а сам сел в машину и поехал в конец Липового переулка, чтобы встретить наряд полиции.

Прибывший на место медик констатировал смерть мужчины. Тогда, говорит Таравков-младший, он вместе с приехавшим по вызову полицейским-водителем Демидченко погрузил труп в служебный автомобиль и увез в морг. Судмедэксперта якобы не оказалось на месте, поэтому полицейские самостоятельно взяли ключи в приемном покое, открыли морг, перенесли труп внутрь, и, заперев помещение, вернули ключ без росписи.

Отец Литасова увидел тело сына только на следующее утро — изуродованное, с многочисленными ранами на голове и руках и в чужой одежде. «Рваная, рукава на куртке оторваны, камуфляжные брюки короткие, сапоги 48-го размера резиновые. Я спрашиваю у эксперта — это что за одежда такая? А он говорит — в какой привезли, в такой и лежит», — рассказывал он.

Николай Иванович сразу заподозрил неладное. Больше всего его смутили черные отметины на руках и лице, похожие на следы от пуль, поэтому он принял решение вместе с армейскими товарищами сына отвезти тело на кладбище, опустить гроб в могилу, но не закапывать ее в ожидании судмедэкспертов из краевого центра. У могилы было выставлено круглосуточное дежурство. Для сохранности тела его обкладывали льдом; холодильники всех участников этой странной операции работали на полную мощность.

Так продолжалось до 29 января, когда Следственный комитет возбудил уголовное дело по статье 105 УК по факту убийства Литасова, а его тело наконец-то отвезли на экспертизу в Краснодар. На пятнадцатый день после убийства его вернули без головы — ее якобы отрезали для проведения экспертизы. Так Максима и похоронили.

Всего за две недели перемещений трупа между двумя городами, незарытой могилой и моргами было проведено две экспертизы. Первая не заметила черных точек, похожих на отметины от выстрелов из травматического пистолета. Вторая скрупулезно подсчитала ранки, но заключила, что они стали следствием ударов топора, от которых пытался защититься Литасов. Между тем, у самих Литасовых появилась своя версия гибели их сына, в которую супруги верят до сих пор. Они считают, что когда Максим оказался в доме Таравковых, он был уже мертв.

За год до своей смерти Литасов-младший устроился водителем к местному предпринимателю по фамилии Щербина. По словам родственников погибшего, он возил грузы в Сочи, где в то время полным ходом шло олимпийское строительство. Проработав несколько месяцев, Максим уволился, но работодатель остался должен ему около 10 тысяч рублей. За несколько дней до гибели Литасов звонил и спрашивал о деньгах — это в своих показаниях подтверждает и сам Щербина.

Родственники погибшего считают, что в день своей смерти Максим поехал забирать у работодателя долг и встретил его в компании Таравкова-младшего, который накануне праздновал свой день рождения. Сам Щербина подтверждает факт знакомства с полицейским, но подчеркивает, что «никаких отношений с ним не поддерживал». Однако по словам родителей Максима Литасова, за несколько дней до своей гибели тот успел рассказать, что полицейский и предприниматель имели общие интересы — работавший в ГИБДД Таравков-младший якобы пропускал большегрузы компании Щербины, не взимая положенной платы. «Видимо, в тот день они созвонились, те сказали, где они находятся, он подъехал к ним, начал требовать. Видимо, очень настойчиво, пригрозил их делишки раскрыть. А они похмелялись, потому что они всю ночь перед убийством пьянствовали, отмечали», — делился с «Медиазоной» своей версией событий Николай Иванович.

Возможно, говорил он, Таравков и Щербина и не хотели убивать водителя, но когда это произошло, решили скрыть преступление, уговорив родителей полицейского инсценировать нападение. По словам Литасова-старшего, в личном разговоре с ним проживающий в Липовом переулке Борис Аристов рассказал, что видел, как Максима привезли на его же машине: за рулем якобы был Игорь Таравков, на переднем пассажирском месте — его коллега Демидченко, тот самый полицейский-водитель, который, согласно материалам дела, увозил тело в морг, а на заднем — два человека в гражданском. Голова одного из них неестественно качалась из стороны в сторону, и очевидец подумал, что тот был сильно пьян — во двор его затащили волоком. Но документальных подтверждений этого разговора у родителей Литасовых нет, а в разговоре со следователем Аристов излагал совсем другую версию.

Иллюстрация: Майк Че

В результате дело, возбужденное по факту убийства мужчины, закрывалось семь раз — в отличие от дела, возбужденного по статьям о покушении на убийство и незаконном проникновении в жилище в отношении самого Литасова. Оно и дошло до суда, несмотря на гибель обвиняемого. Мать погибшего полагает, что таким образом следователь отомстил родителям Максима за настойчивость: те не упускали случая зайти в следственный отдел и прокуратуру. В ходе прений прокурор запросил для мертвого обвиняемого восемь с половиной лет колонии строгого режима. Апшеронский районный суд вынес свое решение по делу 16 ноября 2015 года.

«24 января 2013 года Литасов, в период с 13:20 до 13:45, вооружившись топором, прибыл к дому [в Липовом переулке, где проживали незнакомые ему супруги Таравковы], незаконно проник в него через незапертую входную дверь и без какого-либо повода, из хулиганских побуждений, нанес Таравковой топором не менее двух ударов по голове, однако потерпевшая стала закрываться руками и оказывать активное сопротивление, в результате чего между ними завязалась борьба. В это время Таравков подбежал к Литасову и попытался воспрепятствовать нанесению телесных повреждений своей супруге. В результате между Литасовым и Таравковым, а также Таравковой, завязалась борьба, в ходе которой Литасов и Таравков упали на пол, где Литасов нанес еще не менее двух ударов топором оказавшему сопротивление Таравкову по туловищу и рукам, и не менее одного удара Таравковой по ногам. Своими действиями Литасов причинил Таравковой [ссадины и кровоподтеки], не квалифицирующиеся как вред здоровью, а также резаные раны правого лучезапястного сустава и левого предплечья, которые квалифицируются как легкий вред здоровью, [а Таравкову — кровоподтеки, ссадины и резаную рану на боковой поверхности лучезапястного сустава], которые не квалифицируются как вред здоровью», — говорилось в постановлении.

Суд заключил, что Литасов не смог довести до конца умысел на убийство пенсионеров «по не зависящим от него обстоятельствам» — «так как в ходе борьбы Таравкова причинила ему повреждения, повлекшие его смерть». В результате убитый был признан виновным по обеим статьям и освобожден от наказания в связи со смертью, а дело в отношении него — закрыто.

Сиквел. Незаменимый следователь

«Медиазона» опубликовала текст о деле Максима Литасова в конце октября 2015 года. Спустя три месяца стало известно о деле, возбужденном в отношении его родного брата Андрея Литасова — тот пытался помочь дальнему родственнику забрать долг у бывшего заключенного. Вскоре Андрея признали виновным в грабеже.

В жизни героев обоих текстов с тех пор изменилось немногое. Андрей Литасов отбывает назначенные судом полтора года в колонии общего режима. Череп Максима Литасова прикопан рядом с его телом. Пенсионеры Таравковы по-прежнему живут в Липовом переулке. Их сын-полицейский, которому на тот момент было 42 года, за несколько дней до гибели Максима ушел на пенсию — как полагают Литасовы, увольнение оформили задним числом. Сейчас он «по-черному пьет», говорит мать убитого. Сами пожилые супруги продолжают тратить свои пенсии и заработок Николая Ивановича на услуги адвокатов — Алексея Козловского и Александра Фомина, работающих с ними на протяжении почти трех лет.

«Ссуды беру, кредиты беру, но надо идти до конца. Надо будет — продам квартиру. Раньше ребята помогали, друзья Максима, сейчас уже не помогают. Мне говорят: "Ничего вы не добьетесь, прекратите" . Нет, не прекращу. Я понимаю, что я сына не верну, но обелить его честное имя я обязана, потому что как они его представили, что он бандит, я с таким не согласна и буду биться до конца, пока суд не решит, что он не виновен, и пока виновные в его смерти не будут наказаны. Чего бы это нам не стоило», — говорит Людмила Петровна.

Она не теряет надежды на оправдательный приговор для погибшего сына. После вынесения постановления о признании Максима виновным и прекращении в отношении него уголовного дела ее адвокаты обжаловали эти решения в апелляционной инстанции — Краснодарском краевом суде — и просили проверить их в районной прокуратуре, но безуспешно. Тем не менее, в апреле 2016 года на дело Литасова обратила внимание краевая прокуратура: внесла кассационное представление, в котором указала на недочеты следствия и назвала постановление Апшеронского суда несоответствующим фактическим обстоятельствам уголовного дела.

«Признавая Литасова виновным, […] суд положил в основу показания потерпевших [Таравковых, их сына, а также соседа Аристова]. […] признавая, что Таравковы при установленных обстоятельствах причинили смерть Литасову в условиях необходимой обороны, и что их действия соответствовали характеру посягательства, [суд] не дал объективной оценки всем обстоятельствам по делу, а указанные им обстоятельства не основаны на имеющихся в материалах дела и приведенных в приговоре доказательствах», — говорится в документе.

Как указал прокурор, согласно фабуле обвинения, Литасов умышленно нанес Таравковой два удара по голове, от которых она закрывалась руками, однако эти выводы противоречат заключению судмедэкспертизы — из документа следует, что у пенсионерки не было обнаружено повреждений в области головы. В свою очередь, потерпевший Таравков на протяжении следствия и суда говорил, что Литасов лезвием топора причинил ему ранения на спине, но это опровергает как заключение судмедэкспертизы, так и протокол осмотра рубашки, которая была на пенсионере в тот день и на которой не удалось найти никаких повреждений.

Кроме того, друг другу противоречат и показания самих потерпевших. Так, Таравков, описывая повреждения, нанесенные Литасову его супругой, сообщил, что пенсионерка ударила его обухом топора «не менее двух раз». Сама Таравкова на следствии сказала, что нанесла мужчине по голове «не менее одного удара». На суде она определила число ударов столь же расплывчато — «несколько раз». «Между тем, в соответствии с заключением судмедэкспертизы, всего в область головы Литасова обухом топора было нанесено не менее 22 ударов», — апеллирует к цифрам надзорное ведомство.

Обратил внимание прокурор и еще на одну, казалось бы, незначительную, деталь — согласно протоколу осмотра места происшествия, с левой руки трупа было изъято 10 волосков, пять из которых, как заключили эксперты, принадлежали самому погибшему, и, вероятно, были отделены «действием рубящего предмета». Однако, согласно фабуле обвинения, после того, как ворвавшийся в дом незнакомец упал, Таравков схватил его именно за левую руку и не отпускал ее вплоть до приезда полицейских.

Помимо этого, Таравкова утверждала, что когда ее муж лежал на нападавшем и пытался блокировать его правую руку, в которой тот сжимал топор, она старалась вырвать оружие, направляя лезвие к полу — якобы из-за этого, говорила пенсионерка, «преломление лезвия топора приходилось к голове Литасова, в связи с чем около 10 раз лезвие коснулось его головы». Однако на левой руке трупа были обнаружены повреждения, которые, по мнению экспертов, могли образоваться при самообороне нападавшего от воздействия топора. «Очевидно, что при описанных Таравковыми обстоятельствах Литасов не мог получить указанные повреждения», — делает вывод прокурор.

«Таким образом, судом не были с достоверностью установлены обстоятельства получения описанных в постановлении повреждений супругами Таравковыми, а также получения Литасовым восьми рубленных повреждений теменной и затылочной области головы, скальпированной раны левой руки и перелома пальца на правой руке, 22 ударов в голову обухом топора; не установлено, при каких обстоятельствах образовались пятна крови на левой штанине его джинсовых брюк, и, как следствие — действовали ли Таравковы в условиях необходимой обороны и непосредственной угрозы их жизни со стороны Литасова. Не установлены эти обстоятельства и в ходе предварительного расследования», — заключил он.

Более того, добавил прокурор, следователь никоим образом не доказал наличие у Литасова умысла на убийство Таравковых из хулиганских побуждений, а психолого-психиатрическая экспертиза и анализ крови опровергли как наличие у погибшего психических расстройств, так и следов употребления алкоголя или наркотиков (во втором варианте своих показаний следователю Таравковы указывали на то, что Литасов мог находиться под действием психотропных веществ).

15 июня 2016 года президиум Краснодарского краевого суда согласился с кассационным определением прокуратуры, отменил постановление о признании Литасова виновным и постановил провести повторное расследование по делу о покушении на Таравковых в том же Белореченском межрайонном следственном отделе. Родители погибшего поспешили обрадоваться этому решению.

Иллюстрация: Майк Че

«Когда мы получили это решение президиума, счастью предела не было — наконец-то справедливость восторжествует. Но когда я пришла к прокурору, стало ясно, что это все напрасно: говорит, мы ваше дело отправили Кушнареву Михаилу Юрьевичу. То есть следователю, который вел это дело два года назад! Я говорю, я не согласна с этим, потому что он не сможет исправить ошибки, которые он допустил, это из-за него осудили моего покойного сына, я ему сколько ни представляла заявлений, ни одно ходатайство не было удовлетворено, как же так… Но прокурор мне говорит: "Вы знаете, у нас в Апшеронске нет следователей, которые могли бы разобраться в этом, кроме него. У вас дело очень сложное". Я предложила перенести в другой район — Апшеронску я не доверяю полностью. Но сказали, что это сделать невозможно», — вспоминает Людмила Петровна.

Пока следователь Кушнарев делал вид, что расследует дело против погибшего Литасова, говорит она, адвокаты пытались довести до суда дело по статье 105 УК в отношении самих Таравковых, но безуспешно. Последний раз постановление о прекращении уголовного дела в отношении Таравковых было вынесено 24 ноября 2016 года. Спустя месяц прокуратура Апшеронского района отменила его и внесла в адрес руководителя Белореченского следственного отдела «требование об устранении нарушений закона и решении вопроса о привлечении виновных лиц к дисциплинарной ответственности». Таким образом, как полагает адвокат Аванесян, в ближайшее время дело в отношении Таравковых будет вновь возбуждено — в десятый раз.

Ремейк. Второй приговор

Повторное расследование дела в отношении Максима Литасова было завершено следователем Кушнаревым около месяца назад. «Второе дело такое же, его никто не переделывал — как было, так оно и есть, просто время переделали на протоколах», — говорит мать погибшего. Адвокат Литасовых по соглашению Александр Фомин отмечает, что «иначе и быть не могло»: «Когда я разговаривал с Кушнаревым, он хохотал, смеялся над постановлением прокурора и краевого суда о том, какие глупости они написали, указав, что ему необходимо сделать. У него вызвало смех то, что краевой суд установил, какие недостатки имеются в расследовании уголовного дела, только смех, и ничего больше».

Материалы второго уголовного дела действительно в точности повторяют тома из первого — за исключением нескольких документов. Так, среди них можно обнаружить протоколы дополнительных допросов Таравковых от сентября 2016 года.

«Ранее данные мной показания […] подтверждаю в полном объеме и на них настаиваю. После проникновения в наше жилище Литасов стал наносить мне удары топором в область головы, однако под удары я подставляла руки […] В области головы повреждений не было, так как от ударов [я прикрылась руками]. Считаю, что если бы Литасов попал мне топором в голову, я бы скончалась на месте. Имеющиеся противоречия в наших показаниях незначительны […], от волнения мы можем путать некоторые детали, [но настаиваем на том, что мы причинили смерть нападавшему в результате самообороны]. В той ситуации иного выбора у нас не было, так как либо мы убили бы Литасова, либо он бы зарубил нас», — рассказала следователю Любовь Анатольевна.

«Ранее данные мной показания […] подтверждаю в полном объеме и на них настаиваю. […] Резаной раны на спине у меня нет, так как Литасов целился лезвием топора мне по спине и голове, однако я защищался и прикрывался руками, в виду чего удары лезвием топора приходились по руке, а в спину Литасов мне не попал. Противоречия в наших показаниях вызваны тем, что все происходило быстро, неожиданно для нас, однако основные моменты происшествия мы указываем одинаково — то есть Литасов напал на нас, и, защищаясь, мы убили его, иначе он бы убил нас. […] Если бы я не держал Литасова, то он бы освободился и убил нас, поскольку он моложе и здоровее меня, и силы у меня заканчивались, поэтому я сказал жене брать топор и бить его по голове, поскольку более сопротивляться нападению Литасова не мог», — подтвердил слова жены Игорь Васильевич.

Другим новым документом в деле стала экспертиза, проведенная в отделе сложных судебно-медицинских экспертиз Бюро судмедэкспертизы кубанского Минздрава в октябре этого года. «[…] комиссия экспертов не исключает возможность образования повреждений, выявленных у Литасова, Таравковой и Таравкова в срок и при обстоятельствах, указанных ими в протоколах допросов. Повреждения верхних конечностей у Литасова могли образоваться от ударов по ним лезвием и обухом топора, в том числе и при закрывании головы руками. Волосы на левой [руке] Литасова могли образоваться в тот момент, когда он закрывал голову руками, и часть ударов топором пришлась в область головы и рук, либо удар в область левой верхней конечности наносился после удара в область волосистой части головы (когда на топоре уже имелись волосы). Пятна крови на брюках у Литасова могли образоваться в процессе удержания его Таравковой», — говорится в документе.

По словам адвоката Фомина, ни назначенная следствием экспертиза, ни дополнительные допросы Таравковых не ответили на вопросы, поставленные прокурором в кассационном определении, из-за которого дело было отправлено на новое рассмотрение. Однако его материалы уже переданы в Апшеронский районный суд. Мать погибшего ходатайствовала о рассмотрении дела судом присяжных, но получила отказ — российское законодательство не предполагает участие заседателей в посмертных делах. «В этом деле ведь все на поверхности — видно, кто виноват, что его привезли уже мертвого туда. Присяжные поняли бы. Да и сосед этот, может быть, перед присяжными и дал бы правдивые показания. Потому что когда приезжали телевизионные журналисты, он был в первых рядах и рассказывал, как заносили тело. Но, к сожалению, нам отказали», — говорит Людмила Петровна.

Фомин полагает, что повторое рассмотрение дела в отношении Литасова в Апшеронском районном суде может начаться сразу после новогодних праздников. «Результат рассмотрения этого дела в суде не может быть тем же, [как в первый раз,] потому что судом указано на недостатки, которые не устранены следствием. Поэтому, если ничего нового не установится в суде, то, по идее, должен быть оправдательный приговор. Но это если исходить из буквы закона, а у нас такое редко бывает», — заключает он.

Подпись