Накануне в суде завершился допрос 32-летней Зарины Исоевой, которая была домработницей четверых подсудимых и их предполагаемого сообщника Руслана Геремеева. Последний и нанял девушку, чтобы та убиралась в квартире и готовила.

Сначала Исоева работала в квартире на Веерной, 3, но ближе к Новому 2015-му году круг ее обязанностей расширился — она стала убираться и в квартире на Веерной, 46, купленной на имя племянника Руслана Геремеева Артура. Чем занимался Руслан, свидетель не знала; на ее вопросы наниматель отвечал: «Меньше знаешь, крепче спишь». После этого Исоева перестала интересоваться родом занятий Геремеева; один-два раза в месяц он летал в Грозный. Кроме того, домработница запомнила, что Руслан Геремеев периодически посещал «Президент-отель».

Посмотрев видеозаписи с камеры наблюдения, установленной над подъездом дома Геремеева, Исоева опознала всех подсудимых кроме Хамзата Бахаева, которого она никогда не видела. Беслана Шаванова она однажды видела в одной из квартир, а позже узнала, что он подорвался при задержании.

В июле 2015 года свидетель не смогла опознать людей на представленных ей видеозаписях, но в ходе заседания уверенно сказала, что на них запечатлены Анзор Губашев и Беслан Шаванов. «Я опасалась за себя, за жизнь своих детей. Это был страх. Тогда я узнала их, что это были они. Но тогда я сказала, что не знаю их», — объяснила свидетель. По словам Исоевой, летом 2016 года ей позвонил мужчина с кавказским акцентом, который посоветовал уехать из Москвы, пригрозив в противном случае «пробить ей голову».

Кроме того, Исоева рассказала, что в феврале 2015 года в квартире на Веерной, 46 ей угрожал Руслан Геремеев, который пообещал, что «сломает ей ноги», если она узнает и расскажет что-то лишнее. При этом в квартире были Артур Геремеев, Заур Дадаев и Руслан Мухудинов.

По словам Исоевой, подсудимые при ней никогда не говорили о Борисе Немцове и не упоминали в разговорах издание Charlie Hebdo. «Я к ним хорошо отношусь до сих пор. Они ко мне хорошо относились. Не знаю, как сейчас», — подытожила свидетель.

Прокуроры также представили детализацию звонков с номера «Мегафона», который, по версии следствия, принадлежал Шадиду Губашеву. Сим-картой пользовался его брат Анзор. По данным биллинга, в конце февраля прошлого года этот абонент находился в непосредственной близости от дома Бориса Немцова.

Заседание начинается с получасовой задержкой. Прокурор Мария Семененко объясняет судье, что сегодня сторона обвинения планировала вызвать свидетеля Зарету Цакаеву — сотрудницу компании, через которую, по версии следствия, подсудимые покупали авиабилеты — однако в ответ поступила информация о том, что та «якобы свинкой болеет». Местоположение Цакаевой на сегодняшний день неизвестно, отмечает Семененко, поэтому обвинение предлагает допросить явившуюся в суд в качестве свидетеля Ксению Штыркину.

В зал входит девушка в бордовом пиджаке и называет данные о своей личности: Штыркина Ксения Анатольевна, 1986 года рождения, специалист по подбору персонала в ОАО КБ «Пойдем!».

— Подсудимых знаете? — спрашивает Штыркину судья Юрий Житников.

— Троих. Анзора, Хамзата и Шадида, — отвечает свидетельница. — С Шадидом у меня личные взаимоотношения, я с ним встречалась.

— Есть какая-то личная неприязнь?

— Нет, нормальные отношения.

Подсудимые улыбаются.

Вопросы задает прокурор Алексей Львович:

— Раз вы начали говорить про Шадида, расскажите, как познакомились?

— Познакомились давно, в селе Козино, у нас общая компания была, — растерянно отвечает девушка.

— Какой год примерно?

— Ну, 2011-й, 2010-й.

— А с Анзором?

— Он брат Шадида, я его видела периодически, мы там жили неподалеку.

— А о Хамзате Бахаеве что можете сказать?

— Знаю, что они жили вместе. Все эти ребята жили в Козино, все мы общались.

— А где они жили?

— Это был дом двухэтажный кирпичный в Козино. Обычный дом.

— Их собственность?

— Они снимали.

— Улица какая?

— У нас нет улиц.

Львович просит подробнее описать дом, в котором жили обвиняемые. Свидетель говорит, что на первом этаже находились прихожая, столовая, комната с кроватью, в которой спали братья Губашевы, и маленькая кухня. На втором этаже жил Бахаев, поэтому, говорит свидетель, она туда не заходила.

— А гости приезжали к ним?

— Приезжали, но я с гостями не знакома.

— Мужчины, женщины?

— И мужчины, и женщины.

— Национальность?

— Не знаю.

Отвечая на вопрос прокурора, Штыркина говорит, что Шадид ездил на автомобиле BMW. В начале осени 2014 года, вспоминает она, он водил модель темно-синего цвета, а затем — в конце октября или ноябре — поменял ее на черный. Кому принадлежала машина, девушка не знает, но ездил на ней один Шадид.

— С Анзором какие отношения были?

— Ну такие: «Привет, пока, как дела».

— А кем он работал?

— Он был охранником в магазине, кажется.

— У Анзора был автомобиль?

— Был. Отечественный, серебряный.

— Данный автомобиль — его собственность?

— Не знаю.

— Кто-то на нем кроме него ездил?

— При мне нет.

Теперь прокурор задает такие же вопросы о Бахаеве: он просит свидетельницу вспомнить, на каких машинах ездил обвиняемый. «Хамзата я видела на большом черном джипе, у кого он в собственности, не знала. Про него я знаю, что он был охранником в магазине, кажется, а потом стал работать в этих телекоммуникационных сетях, что-то такое, точно не знаю. Я так поняла, что вместе с Анзором они работали», — отвечает свидетель.

По словам Штыркиной, она знала номер телефона только одного из обвиняемых — Шадида.

— Они когда-нибудь говорили про Заура Дадаева?

— Шадид говорил, что это его троюродный брат.

— А подробнее?

— Ну, он просто говорил, что у него есть такой брат. Военный в Чечне, ну, либо в Ингушетии, точно не знаю.

— Где Анзор работал охранником?

— В магазине.

— В каком?

— Я не знаю.

— А где он находился?

— В Москве... Я так поняла, что да.

— А когда вам стало об этом известно [о том, что он работает охранником]?

— Ну, я разговаривала с Шадидом, спросила, как дела у Анзора, он вот так сказал.

— А вам известно, где Анзор жил в январе-феврале 2015 года?

— Нет... Ну, в селе Козино... И в Москве периодически оставался.

— Где в Москве?

— Не знаю. Я так поняла, что на квартире у знакомых.

— А Шадид не говорил, где она находится?

— Ну, улицу нет. Низ красной ветки метро.

— Шадид говорил, что за знакомые?

— Нет.

— А что Заур Дадаев в Москву переехал, вам Шадид говорил?

— Нет.

— Что вы помните о событиях 27 февраля 2015 года? Что вам запомнилось?

— Ну, обычный рабочий день.

— Где вы находились?

— Дома и на работе.

— Шадид где находился?

— Конкретно не знаю. Мы просто переписывались: как дела, что делаешь. Я не заостряла на этом внимание.

— Он уточнял, где он, с кем он?

— Я не помню.

— Вы его или Анзора, или Бахаева видели?

— Нет.

Прокурор Львович переходит к событиям 28 февраля.
— Я была на дне рождении в Козино, вечером Шадид меня забрал, ближе к восьми вечера, на своей BMW с номером 353.
— А Анзор где был?
— Не знаю.
— А Бахаев?
— Тоже не знаю.
— И что дальше, когда Шадид забрал?
— Он забрал, поехали домой ко мне, в Одинцово. Это, получается, была суббота, а первого числа, в воскресенье, мы поехали к моим друзьям, у них родилась дочка, мы давно договорились что поедем, и поехали — в Химки.
— А события 2 марта помните?
— Да, конечно. Я уехала на работу, Шадид поехал в Козино. То есть расстались мы около 8 утра. Шадид потом попозже позвонил и сказал, что он поехал домой.
— Куда?
— На родину, к родителям.
— Куда именно?
— Ну, в Чечне его родители живут.
— А ранее за эти выходные он говорил, что поедет?
— Нет. Но мы раньше это просто обсуждали.
— Что дословно он сказал?
— «Я поехал к маме, на родину».
— А на каком транспорте?
— На своей машине.
— Он добрался?
— Да, мы общались.

Львович интересуется, спрашивала ли свидетель своего молодого человека о том, чем он занимался 28 февраля.

— Он сказал, что проводил Анзора, что Анзор улетел домой, — отвечает она.
— А Шадид говорил, что он имел ввиду — «проводил»?
— Нет.
— Он говорил, что у него за дела на родине?
— Я не спрашивала.

Семененко просит свидетеля продиктовать номер телефона Шадида (8–926–894–81–15), а присяжных — записать его. Потом Штыркина называет второй номер своего приятеля (8–922–761–74–76), а гособвинитель несколько раз уточняет, уверена ли девушка, что правильно помнит номер. Штыркина не уверена. Семененко спрашивает, видела ли свидетельница Mercedes с номером 007. Та говорит, что никогда не видела.

— На BMW кто бывал за рулем, и кто вообще на ней ездил? — спрашивает прокурор Семененко.

— Шадид.

— Это с каким номером?

— 353.

— А Анзор?

— При мне нет.

— У Бахаева вы еще какие-то машины видели?

— У него была личная, но я не знаю... Я просто знаю, что она у него была личная [машина отечественного производства], а вот черная большая — она была рабочая. Может, я ее и видела, но это было давно... Хамзат в основном перемещался на черном джипе.

— А где он работал?

— Последнее время не знаю, но знаю, что давно — 2011 год — это были телекоммуникационные системы, связи, — взволнованно отвечает свидетель.

— А Шадид вам рассказывал, зачем они переехали в Козино?

— Переехали давно, лет 10-11 назад. Шадид работал на КАМАЗе, занимался грузоперевозками.

— До какого момента?

— Ну, до последнего.

— Это он вам говорил, или вы видели?

— Ну, я видела, там КАМАЗ стоял, у нас есть место для грузовых машин.

— Сколько он получал?

— Не знаю.

— Достаточно, чтобы BMW купить?

— Он в кредит взял.

— Чтобы взять, тоже нужна справка о доходах.

— Ну, он со своей знакомой взял справку.

— С какой?

— С бывшей девушки. Ну, и он еще свою старую машину продал же.

— Известно ли вам, пользовался ли Шадид интернетом? — вмешивается прокурор Львович.

— Конечно, мы общались через WhatsApp.

— А Губашев Анзор умел пользоваться интернетом?

— Думаю, да.

— Шадид Губашев был в гостях у Анзора Губашева в январе 2015 года?

— Да, они вместе с Анзором поехали в гости, я сказала — поеду на день рождения, а он сказал: а я тогда в гости.

— К кому он поехал?

— Не спрашивала.

— Как долго он там был?

— Ну, один вечер.

— Вы переписывались?

— Да. Ну, он сказал: «Сидим, общаемся, заказали суши, так здорово», — улыбается девушка.

— А они там вдвоем сидели?

— Я так поняла, что больше двух.

— Шадид сказал, что уехал 2 марта. А Бахаев где был — оставался или уехал? — интересуется Семененко.

— Я про него ничего не знаю.

— Шадид не рассказывал?

— Нет.

— Связывался ли при вас Шадид с Бахаевым?

— Не слышала.

Допрос Штыркиной продолжается:

— Слышали ли вы подозрительные разговоры с родственниками?

— Ну, он разговаривал с мамой, с сестрой... Что значит подозрительные? Обычные разговоры.

— До задержания Шадид вел подозрительный образ жизни?

— Нет.

— Оставался ли у вас Шадид дома и как часто?

— Оставался часто на выходные, иногда — по будням.

— Какие у него религиозные взгляды, умеренные?

— Ну, средние, так скажем. Ислам.

На этих словах Шадид Губашев в «аквариуме» улыбается.

Адвокат Бахаева Заур Садаханов спрашивает про расположение комнат в доме, где жили обвиняемые, затем интересуется, было ли это их единственное жилье. Свидетель говорит, что раньше они жили в другом месте, но ей неизвестно, где именно.

Адвокат Анзора Губашева Муса Хадисов спрашивает, слышала ли Штыркина когда-нибудь выстрелы неподалеку от дома, который снимали ее молодой человек и его сожители.

— Ну, район, там где они жили — это очень богатый район, там ребята все ходят стрелять по бутылкам постоянно.

— Обсуждали ли они карикатуры на пророка?

— Нет, не слышала.

— Говорили ли они о политиках?

— Шадид — не говорил, про остальных не знаю.

Вопросы свидетелю задает сам Шадид Губашев. Перед этим он просит судью разрешения обращаться к ней на «ты».

— Когда я говорил про кредит?

— Со мной не обсуждал, я узнала потом.

— И я говорил, что взял кредит для покупки машины?

— Ну нет, на что конкретно — не говорил.

— А когда я купил машину?

— Не помню конкретно...

— Старую я продал летом, а новую купил в августе... Два месяца еще на велике катался. Говорил ли я, что моя мать живет в Чечне?

— Ну... Это само собой [подразумевалось]. На самом деле вроде бы нет.

— Ну так о чем я говорил, про Чечню или про Ингушетию? Это две разные республики все же.

— Сейчас я знаю, что сестра в Ингушетии, а мама в Чечне.

— Вот вспомни еще раз про день рождения, это я тебе говорил, что поехал в гости? Не волнуйся, подумай, еще раз.

— Ну да, ты сказал, что в гости.

— Последний вопрос: как у тебя дела? — улыбается подсудимый.

— Хорошо! — отвечает Штыркина.

Адвокат потерпевших Вадим Прохоров спрашивает, какой именно кредит брал подсудимый; свидетель отвечает, что это был кредит наличными. Защитник Садаханов уточняет, откуда ей это известно. Штыркина отвечает, что продолжает находиться в тесном контакте с родственниками Губашева, которые и уточнили ей эту деталь.

Семененко предлагает зачитать показания свидетеля, данные в ходе следствия. В целом они совпадают с сегодняшним рассказом Штыркиной, Семененко лишь отмечает отдельные фразы свидетеля, кажущиеся важными для гособвинения. Например, фразу «чем занимались Шадид и Анзор до того, как мы познакомились, я не знаю», прокурор повторяет дважды.

В своих показаниях свидетель говорит, что «Шадид добрый, мудрый и терпеливый, очень трепетно ко всем относится, работящий».

— Дальше идут характеристики личности, не имеющие отношения к делу. В общем, лучшие люди у нас находятся на скамье подсудимых! — смеется Семененко. Судья пытается сделать ей замечание, но прокурор отшучивается.

Согласно показаниям Штыркиной, Шадид пытался уехать в Ингушетию в начале декабря 2014 года, но не уехал, чтобы не пропустить день рожденья свидетельницы. В следующий раз он хотел уехать на Новый год, но снова не уехал, потому что она попросила его остаться. В итоге Губашев уехал 2 марта 2015-го на BMW с номером 353 — Семененко акцентирует на этом внимание.

Затем она зачитывает номера телефонов Губашева, которые свидетель продиктовала следователю в ходе следствия. «Первый номер абсолютно такой, какой она сейчас говорила, второй — я поэтому несколько раз спрашивала — отличается. Там в показаниях говорится, что последняя цифра "9", а сейчас свидетель несколько раз назвала цифру "6"», — объясняет прокурор присяжным.

Адвокаты начинают бурно возмущаться: из перепалки можно понять, что они недовольны тем, как Семененко просит обращать внимание на номера телефонов и указывает, на какие детали показаний стоит обращать внимание. Присяжных выводят из зала, перепалка продолжается. В пылу оживленной дискуссии Семененко говорит, глядя на адвоката Садаханова: «А вы вообще приводите сюда людей, которые на камеру снимают, да и свидетели из-за вас пропадают!». Вероятно, она имеет в виду чеченскую общественницу Хеду Саратову, которая накануне, по словам прокурора, пыталась снять присяжных на камеру мобильного телефона.

Защита довольно эмоционально указывает суду на некорректное, по мнению адвокатов, поведение гособвинителя. «Вот она [Семененко] когда объясняет присяжным, она жестикулирует, она объясняет им все, это нечестно!» — возмущается адвокат Муса Хадисов. Судья парирует тем, что жестикулировать УПК не запрещает.

— Ну она постоянно комментирует, когда на ноутбуке показывает!

— Муса Хадисович, я вам никогда не запрещал подходить и смотреть вместе с присяжными на ноутбуке. И вам не запрещаю комментировать материалы, — отвечает Семененко.

Приходит черед высказаться адвокату Садоханову. "Дело в том, что сейчас прокурор Семененко смотрела на меня, показывала на меня, когда говорила про съемку. Вчера у прокурора возник конфликт с общественницей Хедой Саратовой. Она уже направила жалобу в Генпрокуратуру в адрес прокурора Семененко. Кроме того, данный факт обсуждается с Федотовым из СПЧ. Это все произошло в коридоре, и непонятно, зачем эту тему развивать!» — возмущается он. Председательствующий соглашается с тем, что в зале заседаний не стоит обсуждать происходящее за его стенами.

Наконец, адвокат Марк Каверзин говорит о том, что у него есть «человеческая просьба» к Семененко: «Читать показания так, как они написаны на самом деле». Кто-то из адвокатов добавляет, что гособвинитель гипнотизирует присяжных. «Я никого не гипнотизирую, я говорю с определенной жестикуляцией и интонациями, и это не запрещено законом, я и в личном общении так же говорю!» — парирует Семененко.

Судья объявляет пятиминутный перерыв.

После прокурора адвокат потерпевших Вадим Прохоров просит дать ему возможность сделать заявление. «Мы не предвосхищаем виновность или невиновность подсудимых, но правда хотелось бы отметить: вчера свидетель заявила об угрозах, сегодня свидетель [Цакаева] не явилась, и ее местонахождение неизвестно. Отбор присяжных проводился тяжело, по разным поводам они брали самоотводы. А я напомню, что организаторы и заказчики преступления не находятся на скамье подсудимых. Целый ряд свидетелей находится под госзащитой. Поэтому хочу обратить внимание, что любой инцидент, любая вероятность воздействия на присяжных и на свидетелей — это очень серьезно, и на это нужно обращать внимание», — говорит он.

С ним не соглашается адвокат Дадаева Шамсудин Цакаев. «Каждый раз судья спрашивает, оказывалось ли давление [на присяжных], перед началом каждого заседания. Ни один из присяжных об этом не говорил. Никаких угроз в отношении свидетелей и присяжных не поступало. А остальные детали технические, мы считаем, что это не должно выноситься на суд присяжных, мы не должны эти вопросы при присяжных обсуждать», — говорит он. «Можно ведь проверить по видеозаписи, кто вчера чем занимался», — добавляет адвокат Садаханов, возвращаясь к инциденту с правозащитницей Саратовой.

Судья вновь объявляет перерыв, на этот раз на час.

После перерыва заседание возобновляется, а вместе с ним и дискуссия между адвокатами подсудимых и прокурором Семененко. Защитник Цакаев просит судью довести до сведения присяжных, что их никто не снимал на видео и не угрожал им.

У Семененко в ответ заявление: «Вчера, это установленный факт, Саратова Хеда, которую привел адвокат Садаханов, сидела в мертвой зоне, где видео не снимают [камеры наблюдения], и пыталась снять присяжных, но не успела, потому что мы подошли. Я прошу не удовлетворять просьбу адвоката».

— Сейчас такая ситуация: как прокурор сама заявила, она [Хеда Саратова] не успела заснять, так как они подошли. Приставы проверили, там не было видео, — говорит адвокат Садаханов.

— Возражаю, такого вообще не было, не изъят же телефон! — парирует Семененко.

Судья отказывается делать какие-то объявления присяжным, поскольку, по его мнению, этим можно «достигнуть обратного эффекта»: присяжные не будут чувствовать себя в безопасности еще сильнее.

Адвокат Каверзин пытается убедить судью в том, что Семененко в присутствии присяжных сказала, будто их снимал кто-то из адвокатов, а не Хеда Саратова. «Присяжные пользуются интернетом, а в интернете описывается все, что тут происходит, поэтому нужно без прессы об этом сказать», — говорит адвокат.

Судья, вероятно, устал от этой дискуссии. «Вот у нас пресса присутствует в зале. Вот пресса и выкинет, уважаемый адвокат, ваши слова в интернет. Присяжные почитают — и успокоятся», — завершает ее председательствующий.

Присяжных возвращают в зал. Семененко продолжает читать показания Штыркиной, обращая внимание на то, что номер Шадида Губашева, который свидетельница называла следователям, кончается на «9» (8–922–761–74–79), а не на «6» (8–922–761–74–76), как сказала сегодня девушка. Также прокурор просит присяжных запомнить номер телефона самой Штыркиной.

Согласно показаниям Штыркиной, она не помнит, где 27 февраля 2015 года был Шадид Губашев. 28 февраля свидетельница была на дне рождения, откуда около 20:00 он ее забрал. «При этом он сказал, что его брат Анзор уехал в Ингушетию», и до 2 марта они вместе пробыли в Одинцово. В этот день, проснувшись, Штыркина поехала на работу, а Губашев — сначала на работу, а потом в Ингушетию.

«Про Дадаева Заура мне говорил Шадид. С его слов, он его троюродный брат. Подробно он о нем не говорил, но, насколько я знаю, он военный. В 2015 году он переехал в Москву, где и проживал до марта 2015 года», — читает показания Штыркиной гособвинитель.

Также из показаний следует, что Губашев рассказывал подруге, как в 2015 году был в гостях у Заура, там же находились Шадид, Анзор, Заур и «два Руслана».

«Он мусульманин, но о карикатурах на пророка Мухаммеда я никогда не слышала от него. Мне кажется, он не придавал этому значения», — говорится в показаниях Штыркиной.

— Известна ли вам его [Губашева] знакомая Светлана?

— Да, это его бывшая девушка, и я ревновала его к ней, — зачитывает вопросы следователя и ответы свидетеля Штыркиной прокурор. На лице Губашева в этот момент появляется улыбка.

В конце показаний Штыркиной говорится, что задержание Губашева она считает «ошибочным стечением обстоятельств».

Свидетель подтверждает свои показания, отмечая, что с номером телефона могла ошибиться. Семененко демонстрирует присяжным ее подпись под протоколом допроса.

Прокурор переходит к оглашению материалов дела. Он читает копию паспорта Анзора Губашева. На странице с пропиской — город Малгобек, улица Авдоева. Следом оглашается протокол обыска в жилище Анзора Губашева в Малгобеке. Там был изъят телефон Nokia. Семененко демонстрирует присяжным номер IMEI этого телефона.

Далее Семененко диктует номера телефонов Хамзата Бахаева (8-926-850-23-53) и Шадида Губашева (8-922-761-74-79) и просит присяжных записать их.

Следом оглашается протокол выемки предметов и документов, принадлежащих братьям Губашевым и изъятых при задержании 8 марта 2015 года . В нем упоминаются два телефона Nokia и телефон Sony XPeria, говорит Семененко.

В приложении к протоколу осмотра телефона, изъятого у Шадида Губашева, значится, что там записаны контакты «Беслан Алхаз» (Шаванов) — 8-928-088-30-30, а также «Анзор Брат» (8-925-913-03-32). Гособвинитель сравнивает эти номера с контактами, записанными в телефонах других обвиняемых, и снова делает акцент на номере Шадида (8-922-761-74-79). В какой-то момент она оглашает контакт, записанный в телефоне Шадида Губашева как «Ксюша»; свидетель подтверждает, что это ее номер.

«А теперь, уважаемые присяжные, детализация Губашева Шадида», — объявляет прокурор. Речь идет о номере 8-922-761-74-79. Прокурор вскрывает упаковку с диском, на котором содержится детализация соединений с этого номера в формате exel-таблицы. Таблица содержит информацию о соединениях абонента начиная с 1 октября 2014 года. «В начале была другая сим-карта в телефоне с этим же IMEI, а потом, с 1 октября, становится вот с тем номером, который нас интересует», — уточняет Семененко.

Гособвинитель показывает присяжным таблицу.

— Нас интересует один момент. Перевожу на 29 октября 2014 года. Сейчас я вам покажу табличку, чтобы было понятно, где находился абонент. Нас интересует сейчас место, где был абонент... Истринский район, поселок-резиденция «Бенилюкс»! — эффектно объявляет Семененко.

— Следующая строка в этой таблице. «15:14, 31 октября. Резиденция "Бенилюкс", Истринский район». Телефон Губашева Шадида, — продолжает Семененко.

5 ноября 2014 года, 15:10. «Ну то же самое — резиденция "Бенилюкс"!» — говорит прокурор.

«Что мы имеем? Три момента, когда Губашев Шадид был в месте, в котором Борис Ефимович, согласно показаниям его водителя Петухова, фактически проживал», — объясняет гособвинитель.

Теперь присяжные изучают авиабилеты. 26 февраля 2015 года Беслан Шаванов прилетел из Грозного во Внуково, демонстрирует Семененко коллегии вещественное доказательство и перематывает детализацию звонков Шадида Губашева на соответствующую дату.

«Ну и конечно же, нас интересует время прилета Беслана Шаванова, а также соединения с контактом, который был записан как "Беслан Алхаз". В 12:06 Шадид еще находится в районе улицы Матвеевская, а в 13:02 — в аэропорту Внуково. Он находится там до 13:37, последнее соединение. И дальше уже он поехал в сторону Мичуринского проспекта. Кстати, пожалуйста, обратите внимание — Нежинская улица, дом 17, от свидетеля Исоевой вы слышали уже этот адрес. Там находится бар "Цинк"», — рассказывает прокурор.

Теперь прокурор демонстрирует соединения «Беслана Алхаза», то есть Шаванова: из аэропорта Внуково он звонил абоненту 8-922-761-74-79, который находился в районе Матвеевской, то есть Шадиду Губашеву.

Дадаев в «аквариуме» недоволен качеством звука в зале: «Ничего не слышно, вы микрофон отключили! Вообще не понятно, что она говорит!».

Шадид Губашев: «Если можно, с начала, пожалуйста!»

«12:52 минуты — первое соединение Беслана Шаванова и Шадида Губашева в аэропорту Внуково, сразу по прилету», — продолжает Семененко.

— И уж тут как нельзя кстати виден телефон Заура, — говорит гособвинитель, показывая на детализацию. — То есть с Бесланом Шавановым сначала, а потом с Зауром Дадаевым [говорил Шадид].

У Семененко вопрос к свидетелю Штыркиной.

— А вы не знаете, что такое резиденция «Бенилюкс»?

— Нет, в первый раз слышу.

— Первый раз слышите? Спасибо.

Гособвинитель продолжает представлять вещественные доказательства. «А теперь 1 марта 2015 года Геремеев Руслан и Дадаев Заур улетают из Внуково в Грозный», — говорит Семененко, показывая авиабилеты.

«Мухудинов Руслан 2 марта — из Внуково в Грозный. Кстати, под номером 007, очень символично», — смеется прокурор.

Следующий вещдок — карточка учета транспортного средства с номером 353 от 2 марта, когда система слежения за дорожным движением зафиксировала машину Шадида Губашева на 111-м километре автотрассы «Дон». «3 марта проехал Губашев Шадид», — чеканит Семененко.

Далее оглашается протокол осмотра предметов, найденных в этой машине с номером 353. На машине следы коррозии; Семененко перечисляет пробы и смывы, которые были взяты с поверхностей автомобиля. В машине обнаружена начатая пачка аскорбиновой кислоты, носок черного цвета, шарф черно-белый, две косточки, предположительно — от фиников, джинсы, в кармане — гранула зеленого цвета, мужские шлепанцы, ботинки, электробритва и другие вещи, читает гособвинитель.

Судья объявляет перерыв до 15:45.

После перерыва оглашается заключение экспертов, изучавших предметы, найденные в BMW с номерами 353. На молекулярно-генетическую экспертизу их направляли в Институт криминалистики при Центре спецтехники ФСБ. На футболках и бейсболке специалисты обнаружили микрочастицы продуктов срабатывания капсуля патрона, читает Семененко.

— Теперь далее, уважаемые присяжные, детализация Бахаева Хамзата, — говорит она. Адвокат Садаханов смотрит в таблицу вместе с ней.

— Номер телефона — «Мегафон», 8-926-850-23-53, как вы и записывали с тех телефонов, которые были изъяты у подсудимых, — обращается к присяжным Семененко. — Итак, это детализация Бахаева Хамзата. Кстати, может сразу спросим? Ваш это номер телефона?

Подсудимый встает, кивает.

— Смотрим 1 марта 2015 года. 18:22. Бахаев Хамзат находится на железнодорожной станции Внуково. 1 марта в 16:51 — то есть до Внуково — где он был? Здесь указано, что улица Ивана Франко, дом 38, корпус 1.

Следом прокурор предлагает ознакомиться с передвижениями автомобиля ZAZ Chance за 26 февраля 2015 года. «Посмотрите, пожалуйста, 9:49 — улица Ивана Франко, дом 10. А как вы помните, автомобиль ZAZ был обнаружен в непосредственной близости от места убийства Бориса Ефимовича Немцова».

Эскерханов тем временем молится в клетке.

Теперь детализация телефона Хамзата Бахаева за 26 февраля. Семененко обращает внимание, где находился подсудимый в 16:50 и 21:29 — на улице Ивана Франко, 38.

— Вчера, как вы помните, мы исследовали детализацию на последние цифры 84, — обращается к присяжным Семененко и показывает им три телефона.

— 6 декабря у Анзора Губашева села батарея, и он вставил симку в другой телефон. Далее он положил его в куртку, куда еще? И забыл о нем, видимо. А 24 февраля у дома Немцова опять, видимо, села батарейка, и была опять переставлена сим-карта. И за счет того, что симка была вставлена, она зафиксировала следы, — напоминает прокурор.

Теперь она предлагает изучить номер 8-963-696-79-23.

Гособвинитель открывает детализацию с 21 февраля 2015 года.

— По этому телефону связывались в 23:30 27 февраля. Посмотрим, где он бывал, этот телефон. А бывал он на улице Татарская, на Овчинниковской набережной, на улице Пятницкая, а еще этот номер 22 февраля в 16:18 находится на улице Ивана Франко, и я вам сейчас покажу… 27 февраля в 21:52 — Красная площадь, затем 22 часа — Раушская набережная, 23:25 — также Раушская набережная.

Этот телефон включался 21, 23, 24, 26 и 27 февраля 2015 года, рассказывает Семененко. Включали его только в дневное время, с 14:00 до 20:00. Аппарат курсировал между Нежинской и Пятницкой улицами. Последний раз он включался в 13:31 27 февраля. В 17:42 был зафиксирован на Пятницкой, а в 21:52, как уже было сказано — на Красной площади.

На этом оглашение письменных доказательств на сегодня заканчивается, судья просит присяжных выйти из зала.

Когда заседатели выходят, адвокат Садаханов вновь берет слово. «Сегодня прокурор Семененко так много и классно рассказывала присяжным… У меня складывается мнение, что присяжные не понимают, о чем речь идет, потому что у прокурора Семененко такое словоблудие, операции с цифрами, но при этом она не может объяснить, кого конкретно она имеет ввиду, когда говорит, что сим-карту переставляли, никаких пояснений не дает», — говорит он. «Ну так это ж хорошо!», — под одобрительный смех прокуроров, отмечает адвокат Цакаев.

"Сим-карты не могут выбраться из одного телефона в другой. А значит что с ней произошло? Значит, наверное, поменяли?», — добавляет судья, — У нас есть гособвинители, они считают, что доказательства нужно представлять так, и это не противоречит УПК. Что касается замечаний по тому, что села батарейка, в принципе я согласен, но просто сейчас нужно было присяжных отпустить. Я обращу их внимание на это, в следующий вторник сразу начну с этого»

Следующее заседание по делу об убийстве Бориса Немцова начнется в 11:00 во вторник, 29 ноября.